 Относительно недавно в РФ было создано «Общество русской словесности». Я возлагал на него некоторые надежды, ибо изначально оно задумывалось для преодоления той откровенной деградации, которая — под бравурные славословия об «успехах» — происходит с русской литературой и с русским языком в Российской Федерации (и вокруг нее). Даже и должен был присутствовать на так называемом «учредительном собрании» (но не смог из-за вылета в Токио).
Увы. Очень скоро выяснилось, что рулить в этом обществе поставлены ровно те же самые (те же самые!) функционеры, которые — во вверенных им областях «образования» — и довели ситуацию до нынешнего плачевного ее состояния. Плюс особо облюбованные этими функционерами карьеристы, ибо, как известно, от осинки не родятся апельсинки.
Откровенно говоря, я не знаю какие такие грандиознейшие задачи ставятся и блестяще (по «отчетам») решаются в президиуме этого «общества» (надеюсь, не организация «социалистического соревнования», не «помощь братским коммунистическим партиям» и не «построение коммунизма»), однако объясните мне, пожалуйста, почему — именно за те три года, пока — не щадя своих сил — товарищи работают, не покладая рук, трудясь над сохранением, защитой и развитием русского языка (выписал один из канцеляризмов из отчета о работе «президиума»: и даже есть прямо-таки «ответственный» за этот «участок работы») — везде и всюду в городе Москве, например, русский язык (именно за последние три года) настолько брутально уничижается и вытесняется?
Мой добрый знакомый журналист и эссеист Максим Артемьев, кажется, едва ли не в одиночку сражается с этим уничтожением русского языка в городе, который когда-то был русской столицей. Он один, кажется, старается — как уж может — и делает, похоже, больше, чем все эти трудящиеся «общества», уработавшиеся в номенклатурной заботушке о «сохранении», «защите» и «развитии» русского языка.
Начиная с этого
«В кофейне все оформление на английском. Спрашиваю — а почему не по-русски-то? Продавщица, скорчив рожу, цедит: «меню по-русски, этого хватит».
Вот еще примеры Максима Артемьева:
«Идиотское слово-сорняк «инновационный» проникает везде».
«Пробиваем дно: «На ВДНХ открылась фотовыставка «Московский олдскул», которая рассказывает о появлении хип-хоп-культуры в столице — ее первых граффитчиках, рэп-исполнителях и брейк-дансерах.»
«Продолжаем пробивать дно — «Хип-хоп, брейкинг и паппинг: на ВДНХ начинается неделя Street Dance».
«Ещё одна прискорбная тенденция — отказ от мягкого знака. Так Макдональдс стал Макдоналдсом. На очереди усечение «ь» в Черчилль и Мальборо, Ливерпуль и Бристоль.
Необразованные бездарности с яростотью хунвэйбинов пытаются уничтожать наше культурное наследие».
«Или вот «сервис». Полностью вытеснил «службу». Сервис Яндекса, сервис того, сервис сего. Почему не служба-то? Хорошее русское слово. Отчего-то все русское воспринимается как нечто второсортное. Отсюда коммуникация вместо связи, а теперь и коллаборация вместо сотрудничества».
«Ещё пример — «тест» почти вытеснил «испытание», «проверку».
«Одно из самых мерзких явлений нашего времени — это отказ писать по-русски иностранные названия. Вот первое попавшееся: «помогли астронавтам Apollo высадиться на Луну». Раньше корабль всегда был «Аполлон». Почему сейчас стали этого стыдиться!?»
«Еще одно слово-паразит в современном русском — под влиянием английского — «миссия». У всех дураков теперь есть своя «миссия». У самой захудалой фирмушки — тоже «миссия». Но больше всего режет глаз «миссия» в космосе. До 2000 года примерно русское описание космонавтики обходилось без «миссий». Теперь же сплошные «миссии»»
«Или вот — зачем надо писать Ford, а не Форд, Volvo, а не Вольво? Откуда этот патологический страх всего русского и кириллицы?»
«Интересно, что нынешнее офисное быдло, изгоняющее русский и кириллицу из обихода, следует заветам Луначарского с его идеей латинизации русского: «Вот что по этому поводу сказал мне Ленин. Я стараюсь передать его слова возможно точнее:»Я не сомневаюсь, что придет время для латинизации русского шрифта»… наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока, в значительной степени нами же пробужденного… Постепенно книги, написанные русским алфавитом, станут предметом истории… выгоды, представляемые введением латинского шрифта, огромны. Он дает нам максимальную международность, при этом связывая нас не только с Западом, но и с обновленным Востоком; он особенно сильно облегчает обучение грамоте, сокращая количество букв, он дает большую убористость типографским знакам, как говорят, почти на 20%, что представляет собой огромную экономию.» Почему-то смеяться над звериной русофобией большевиков принято, а над таковой нынешней образованщины — нет».
«Антиох Кантемир, переводя в начале XVIII века Фонтенеля, активно создавал новые слова. Историк пишет: «Некоторые придуманные им речения удержались до нашего времени, например, «начало», «понятие» (в смысле идеи), «сосредоточение», «наблюдение», «плотность» и т.д. Другие оказались менее живучими и вышли из употребления, например, «предразсуждение» (в смысле — предвзятое мнение), «имагинация» (воображение), «звездозаконие» (астрономия), «словесница» (логика), «естественница» (физика), «преестественница» (метафизика) и т. д».
Почему же сегодня НИКТО не следует примеру Кантемира, который, между прочим, и русским то не был, а являлся молдаванином, и последние двенадцать лет своей жизни из тридцати шести, прожил заграницей. Я ведь и призываю — создавайте слова, пускайте их в оборот, а там посмотрим — какие останутся, какие нет? Но нет, сегодняшние россияне предали своих великих предков, начиная с Кантемира. Он, будучи послом в Лондоне, а затем в Париже, ГОРДИЛСЯ русским языком, ставшим ему родным, старался его обогатить и развить, а теперешние его наследники стыдятся всего русского…».
«Типичный пример постколониального мышления — повальная мода после перестройки на переименования учебных заведений. Школы стали гимназиями, ПТУ — колледжами, институты — академия и университетами. Но оттого, что папуасы скидывают набедренные повязки, и натягивают штаны, они не становятся белыми людьми. В США MTI ничуть не теряет в рейтинге, оттого, что он «институт». Дартмутский колледж, хоть и «колледж», на сто строчек выше чем МГУ (99 и 199 место, соответственно). Почему в Америке нет этой гнусненькой погони за названиями, а обращают внимание на содержание, а у нас — наоборот?»
и завершая этим:
«Когда сама власть стесняется русского языка, бороться с этим тяжело».
Добавлю теперь от себя. Как известно, едкие «арзамасцы» переиначили именование своих противников-архаистов из «Беседы любителей русского слова» (членами которого были, среди прочих, Державин, Крылов, Гнедич) так: «Беседа губителей русского слова». Сие, конечно, остро, но явно несправедливо. Творческий диалог «Беседы» и «Арзамаса» в большом времени русской культуры был в высшей степени плодотворным. Так что «губителей» следует поискать в другом месте. И в другом времени.
Я понимаю, что невозможно требовать от нынешних членов с такой пропагандной помпой образованного «Общества» хотя бы что-нибудь (не «отчетное», но действенное) предпринять, наконец, дабы эта воинствующая дерусификация хотя бы получила должную оценку.
Но уж одно-то, одно-то номенклатурный «президиум» Общества за три-то года мог бы, наверное, сделать? Я имею в виду то хотя бы констатацию того засилья новиопского жаргона, в котором ведь повинны не владельцы московских кафе, а те, кто насаждают этот жаргон, будучи поставлены на образование и культуру в РФ?
Может, Обществу, наконец, не убояться и возвысить голос, дабы вместо новиопских аббревиатур, вроде ГОУ СОШ (государственное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа), либо же МСОШ (муниципальная средняя общеобразовательная школа), либо же МОУСОШ (муниципальное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа) просто-напросто вернуться к номерам школ? Или, в отдельных случаях, вместо этой новиопских Папуасий, издевающихся над русским языком и русской культурой (всех этих МСОШ, ГОУ СОШ, МОУСОШ), именовать, скажем так: «Гимназия имени Бориса Зайцева»?
То же самое касается и идиотических аббревиатур, относящихся к нашим университетам и институтам. Это же гнусно, просто гнусно! Я так много об этом писал (еще до образования этого «Общества словесности»), что уже тошнит.
Скажите, что и кто мешает? Какая-нибудь «РАО»? Там, может, учитывая многолетние «заслуги» этого РАО перед русским образованием, разогнать сию РАО? Направить этих «работников» обыкновенными учителями в классы — и пусть там именно доказывают свое великое педагогическое мастерство?
Вот «либерал» (в том смысле, в котором это слово насаждается в РФ) Георгий Бовт справедливо написал намедни в своей колонке: «Кстати, назовите уже имя того кретина, который придумал эти античеловеческие аббревиатуры вместо «школа номер такая-то». Страна должна узнать имя этого героя». Бовт не понимает, очевидно, что «назвать» нельзя: ибо «авторство» (а еще «кадровый состав» и «кадровый подбор») — важнейшие государственные тайны РФ. Нельзя выдавать врагам. Т.е. нам.
Еще «либерал» Бовт пишет, что вроде бы для «либерала» (особенно РФ) даже и немножко странно: «…все школьные реформы этой самой школе идут только во вред. Оставили бы ее уже как есть. Или даже открутили назад, лет на 30». Знаете, совершенно согласен в этом с «либералом». Я бы только еще несколько «открутил назад»… Оставьте в покое, наконец, учителей и преподавателей, штатные «инноваторы» из РАО (и других подобных паразитических контор). Вот бы было действительно замечательно «оптимизировать» не кого-то, а именно вас (т.е. ликвидировать, ведь так же переводиться с новиопского жаргона на русский язык ваш оттенок значения слова «оптимизация», не правда ли)?
Ведь такой степени абсурда, который в области образования (и его «реформ») уже десятки лет творится в РФ, нет ни в мире, его не было ведь и в СССР, хотя, как знаем, в СССР многое что было…
Поэтому у меня, как скромного обывателя РФ (а не страшного «либерала»), гораздо скромнее требование: верните, пожалуйста, нам, обывателям, наш русский язык (хотя бы для начала в именованиях школ и университетов), друзья, которые «взялись за руки» в своих кабинетах и коридорах, «чтоб не пропасть поодиночке». А на своем новиопском жаргоне разговаривайте сами с собою, раз он вам родной. Обещаюсь на милый вам жаргон не покушаться.
P.S. После размещения здесь этого материала ко мне обратились с радиостанции «Радонеж» с просьбой и у них отозваться на творимое — на наших глазах — безобразие с русским языком. 10 сентября передача вышла в эфир. Предлагаю своим читателям прослушать нашу беседу с Антониной Арендаренко.
Иван Есаулов
Источник
Иван Андреевич Есаулов: - Побудили меня написать эту заметку https://esaulov.net/blog/gubim-slova/ очередные бравурные заявления о том, что русский язык у нас сохраняется, защищается, развивается неуклонно. У нас существует целое «Общество русской словесности», созданное три года назад, в него входят очень высокопоставленные лица. Возникло это общество как альтернатива нашим казенным организациям, которые на самом деле бесконечно, уже 30 лет реформируют, никак не могут перереформировать наше образование. Каждый раз мы слышим, что в образовании дела идут отлично, прекрасно, лучше невозможно. Но каждый раз вузовские университетские преподаватели, такие как я, единодушно заявляют, что уровень абитуриентов неуклонно снижается. Не могут изъяснять свои мысли, все хуже и хуже.
Антонина Арендаренко: - Что там первокурсники! Я имела дело с уже специалистами, которые приходят устраиваться на работу, пишут резюме, проходят тесты. Они преподавали в школах, но делают ошибки на уровне 5-7 классов.
Иван Андреевич Есаулов: - Все верно, потому что исправить это в течение нескольких лет невозможно. Понижение уровня языковых знаний налицо, происходит чудовищное столкновение отчетных, чисто пропагандистских заявлений об успехах с реальностью. Мы все ожидали, и я тоже, что «Общество русской словесности» и возникло, чтобы эту тенденцию переломить, изменить и как-то сдвинуть. Три года прошло. В президиуме этого общества люди известные, но в принципе те же, которые и прежде были в номенклатурном составе, функционеры образования. Иначе говоря, было поручено исправлять дело тем, кто, в сущности, это дело успешно и губил. Необязательно специально, но довел до такой картины. Это горько. Если утрировать, опять овец поручили пасти волкам.
Подчеркну, говорят, что сохраняют, защищают, развивают русский язык, а между тем мы выходим на улицу и видим на каждом шагу московскую особенность: русский язык в столице уничтожается, вытесняется на самых разных уровнях. Вот публицист и эссеист Максим Артемьев, к примеру, не входит в это общество словесности, но он борется, как может, с уничтожением языка. Больше, думаю, сделал, чем все это общество. Он отлично владеет несколькими языками, но у него сердце болит от того, что он заходит в московскую кофейню, например, а там все по-английски. Спрашивает, почему не по-русски? Отвечают, что меню есть по-русски и этого достаточно.
Я тоже об этом много писал, о словечке «инновационное», например. Слово - сорняк совершенный. Присутствует во всех официальных документах. Открываем эти циркуляры, идущие из министерства, потому что работаем в системе образования, и везде бесконечно требуют от нас неких инноваций.
Антонина Арендаренко: - Так с правительства в свое время началось, с инновационного фонда Сколково, все и подхватили.
Иван Андреевич Есаулов: - На ВДНХ фотовыставка «Московский олдскул», которая рассказывает о появлении хип-хоп культуры в столице, ее первых графитчиках, рэп - исполнителях и брейкдансерах.
Антонина Арендаренко: - Было бы смешно, Иван Андреевич, когда бы не было так грустно.
Иван Андреевич Есаулов: - Отказ по-русски писать иностранные названия. Кругом. Довольно много я езжу по миру, я видел разные страны, но, кажется, нигде нет такой ненависти к своему языку. Почему «тест»? Почему не «испытание», не «проверка»? Почему «сервис» вытеснил «службу»? Почему «сервис Яндекса»? «Служба» - хорошее русское слово. Почему, спрашиваем мы с Максимом Артемьевым?
Антонина Арендаренко: - Опять же, как не вспомнишь классика: они хочут свою образованность показать....
Иван Андреевич Есаулов: - Здесь мы с Вами говорим о повседневности. Но задаю вопрос: а те, кто находятся на самом верху? Есть такое выражение: "офисное быдло" (его использует как раз Артемьев),
так вот оно тоже изгоняет русскую кириллицу. Артемьев вспоминает Луначарского с его идеей латинизации русского: что нужно латинизировать русский шрифт, потому что наш русский алфавит, мол, отдалил нас не только от Запада, но и от Востока. Это ленинские слова, которые вспоминает Луначарский.
Антонина Арендаренко: - С другой стороны, наше дворянство в свое время тоже говорило на французском, и народ его не понимал. Может, это из того же ряда?
Иван Андреевич Есаулов: - Дворянство говорило. Но я как раз на вашей радиостанции, в том числе в беседах о русской словесности, говорю о XVIII веке. И вот Антиох Кантемир переводит Фонтенеля, но создает при переводе новые русские слова. Некоторые придуманные им слова удержались до настоящего времени: «Начало», «понятие», «сосредоточивание», «наблюдение», «плотность». Другие вышли из употребления: «имагинация», например, «естественница», как физика. Но как раз никто не следует сейчас примеру Кантемира, вот в чем дело.
Антонина Арендаренко: - Никто и не знает про него, кроме, наверное, филологов.
Иван Андреевич Есаулов: - И вместо развития и обогащения русского языка мы его вытесняем, стыдимся. И ладно бы на уровне этого "офисного быдла", которое, Вы правильно сказали, образованность хочет показать, а показывает дикость, колониальное сознание, полуобразованость. Проблема-то какая? У нас сама власть стесняется русского языка. Это слова того же самого Максима, и я к ним присоединяюсь, потому что также имею дело с этими начальственными циркулярами, которые спускаются сверху. Мы их должны реализовать у себя, а это невозможно! Это жаргон.
Вот правительство Москвы предлагает некий «лайфлаб». Если сама власть, государство стесняется русского языка, то что говорить о малограмотных людях вроде владельцев кафе и им подобных? Эта сплошная дерусификация, которая не то что не исправилась за три года существования Общества, а только лишь усилилась! Я еще, наверное, лет десять назад писал у себя на портале о безобразии в названиях нынешних школ и высших учебных заведений, которые придумали словно в издевку над русским языком. Почему такого не было даже в Советском Союзе? Почему такого нет нигде в мире? Нет на этом Западе, на который смотрят с таким придыханием и восторгом, хотя ритуально его и проклинают? Почему там нет слов таких, как «ГОУ СОШ №3»? Государственное образовательное учреждение средняя образовательная школа. Или, например, МСОШ - муниципальная средняя образовательная школа. Или МОУСОШ? Но это же невозможно?! Это напоминает советские двадцатые годы.
Антонина Арендаренко: - Да, да, тогда рождались эти чудовищные аббревиатуры. И мы опять на те же грабли наступаем.
Иван Андреевич Есаулов: - И это кругом и всюду. С одной стороны, изгнание русского языка, а с другой, все эти шкрабы, которые процветали в 20-годы. Получается, что наша духовная родина - советские 20-е годы, когда пытались исковеркать русскую традицию, в том числе языковую. Почему, например, не вернуться просто к номерам школ? Что это за бред? Кому это удобно? Школьникам? Нет. Они и выговорить это не могут. Я тоже не могу. Почему университеты тоже превратились в ужасные аббревиатуры, а название «Московский государственный университет» в кавычках? В кавычках, понимаете...Три года прошло, даже это не убрали. Удивительно.
У нас есть Российская Академия образования. А дело дошло уже до такой порчи, бесива, это слово использовал Вячеслав Иванов, глядя на то, что происходило в советской России, на то, что делают с ненавидимым тогдашними "инноваторами" русским языком. Так, может быть, в таком случае не нужна эта Российская Академия образования? Может, надо "оптимизировать" как раз ее? Само слово "оптимизировать" тоже, конечно, имеет оттенок жаргона, насаждаемого сверху. Как недавно в своей газетной колонке возопил "либерал" Георгий Бовт, скажите же нам, кто придумал эти античеловеческие аббревиатуры вместо понятного «Школа №....»? Страна должна узнать этого героя. Но мы понимаем, что героя узнать нельзя. Это будто какая-то государственная тайна, кто именно внедряет этот абсурд и бред, кто это называет развитием и заботой и прочим сохранением языка? Это же просто чудовищная порча, что очевидно любому человеку, для которого русский язык родной. Я задаюсь вопросом: может быть, это придумали люди, для которых этот язык неродной, может, они и говорят на этом жаргоне? Но тогда пусть они и говорят в своей среде на этом жаргоне, а нас оставят в покое. Может, лучше им изучать наш русский язык, чем нам изучать этот их подлый жаргон и вдумываться, что они имеют в виду, говоря на нем и создавая свои циркуляры?
Это как раз очень страшно. Парадокс в том, что тот же Бовт, как будто бы "либерал" по убеждениям, и тот пишет в сердцах, что эти школьные реформы школе идут только во вред. Уж оставили бы все как есть или открутили бы назад лет на тридцать. Когда это говорит "либерал", который вообще-то должен любить перманентные реформы всего и вся, это дорогого стоит. Это как плитку переложить, еще раз переложить, еще раз, еще.... Так и с этими самыми реформами происходит. И даже сами "либералы" уже взмолились - да оставьте же в покое эти школы, дайте, наконец, учителям спокойно работать, хватит писать эти сумасшедшие отчетные простыни под бравурные заявления о том, что уменьшилась отчётность, а она на много порядков увеличилась. Все ровно наоборот тому, о чем бравурно заявляют в этом "Обществе любителей словесности". Так, может быть, "оптимизировать" тех, кто это делает? Их направить в школы, вместо того, чтобы они протирали штаны в своих кабинетах? Вот было бы хорошо, наверное. Знаете, я не очень люблю систему советского образования, особенно гуманитарного, техническое было на уровне. Но даже в советском прошлом такого словесного абсурда, откровенной порчи русского языка ведь не было! Все эти вопиющие факты доказывают, что настоящий "враг" этих на первый взгляд бессмысленных и даже порой как будто бы отчасти безумных "инноваций" - это мы, народ, это сам русский язык. Согласитесь, парадокс: те, кто будто бы должны развивать, сохранять, укреплять, образовывать, на деле поступают наоборот, словно русский язык для них враг. И в этом они наследники Ленина, который об этом говорил более откровенно.
Антонина Арендаренко: - Да, они только мечтали перейти на латиницу, а мы-то воплощаем.
Иван Андреевич Есаулов: - Да, они мечтали о латинизации, чтобы их революция стала известна всему миру. Мечтали латинизировать кириллицу еще и потому, потому что она введена греками, греки православные, и надо уничтожить ненавистное православие. Но им не удалось, а мы и правда воплощаем их мечту (точнее, от нашего имени их воплощают) под разговоры о том, что в "развитии" русского языка и культуры мы, так сказать, идем от победы к победе. А язык наш бедный, образование наше - бедное, подготовка школьников и студентов все хуже (за исключением некоторых особых, так сказать, "заповедников). И нет времени к урокам-то в школе готовиться - отчеты же надо писать, кто там видит, как учитель работает со школьниками, как я работаю со студентами, как я выкладываюсь, как стараюсь здесь за кафедрой или за письменным столом, кому нужно творчество, это же никому из тех, кто должен оценивать труд, на самом деле не интересно. Важны только "отчеты". Все более и более усложняющиеся.
Вы заметили, что не в чести даже слово «русский»? Уже оно заменено словом "российский" всюду, где надо и не надо. Может и вообще его тогда отменить (или запретить)? Может быть, литературу называть "российской"? Что уже в некоторых названиях учреждений появилось - не русская, а как раз "российская" литература. Так и может, и от названия языка избавимся? Зачем нам русский язык? А пусть будет тогда "российский". Давайте "оптимизируем" и сам русский язык. И "внедрим" его, это название "российский", в качестве новой нормы, заставим Институт русского языка признать, что это и есть, мол, "норма", а то на чем мы пока еще говорим - это, напротив того, искажение! Что-то вроде диалекта, негодного для употребления в образовательной сфере. Посмотрите, как отбарабанивают функционеры на этом чудовищном жаргоне, как они говорят. Бабушка в русской деревне так чудовищно не говорит, как эти люди с их "инновациями", "модулями" и прочими "компетенциями". Это для них уже родная среда. Так может быть, тогда забудем русский язык как таковой и тогда уже не будем беспокоиться, станем считать, что мы его так вот "сохранили" и "защитили" и так "развили", что он просто перешел в другое качество и перестал быть русским, а стал российским жаргоном русского языка, который мы в итоге назовем стандартом?
Антонина Арендаренко: - Так и сами перестанем быть русскими, вот беда, отнеси Господь, да не будет этого, Иван Андреевич. Приложим к тому все силы.
Иван Андреевич Есаулов: - Во всяком случае, я не мог пройти мимо этого, счел нужным отозваться. Может быть, наши слушатели тоже обратят внимание. Особенно те, кто работают или сталкиваются с образовательными нашими заведениями. Некоторые ведь даже стараются использовать учебники более раннего времени, потому что они написаны на более понятном русском языке. И, может быть, возникнет широкое движение сопротивления этому уничижению, издевке над русским языком, которая провозглашается его "защитой" и "заботой" о нем и даже его "развитием"?
Источник |
