ПРИОБРЕСТИ КНИГУ "АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ" В НАШЕМ ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15527/

22 июня. Зимница (бивак) [1877]. <...> Наследник будет командовать двумя корпусами (Ванновского и князя Шаховского), предназначенными для осады Рущука и обеспечения нашего тыла, тогда как Сам Николай Николаевич с 4-м корпусом пойдет на Адрианополь к Константинополю. Ванновский будет начальником штаба у Наследника, а Дохтуров (лучший офицер Генерального штаба) — помощником. Корпусом Ванновского будет командовать Великий Князь Владимир Александрович. Не сомневаюсь, что Рущук будет взят и что Их Высочества приобретут полезную военную опытность, славу и георгиевские знаки. Но жалко, что Цесаревича подвергают опасностям, и молю Бога, чтобы глупая турецкая бомба Его не задела. <...>

7 июля. Бивак у сел. Павлово. <...> Наследник и Владимир Александрович выступили с З½ дивизиями пехоты и 7 полками кавалерии (дивизия Дризена, бригада из дивизии Манвелова, да казаки), подчиненными графу Воронцову, к Рущуку, куда они должны подойти 8-го. Они все надеются, что турки выйдут из укреплений в чистое поле, чтобы дать себя разбить. Сомневаюсь. Турки первоначально укрепили только восточный фронт, ожидая оттуда нашего подхода. Но со времени движения к Никополю, а в особенности высадки в Систове употребили все старания, чтобы усилить западный фронт. Нам достанется Рущук не даром, разве что пособят батареи, устроенные у Журжево и Слободзеи и могущие действовать в тыл турецких укреплений, из которых самый важный форт Levant Tabia.

<...> Вечером 5-го Государь решил отправить с Наследником Сергея Александровича, а при Нем ментора — твоего крымского почитателя Арсеньева. Велика решимость Царя-Отца отправить трех Своих Сыновей в одно место против турецкой крепости, вооруженной сильною артиллериею. Самоотвержение излишнее. Но Наследнику и Сергею Александровичу высказал я откровенно, что Русь больше огорчится, если Они из-за турки подстрелены будут, нежели если Георгия не получат. Идти под ядра бесполезно при осаде крепости. <...>

30-го [июля]. Вчера опять съехались к завтраку к Государю главнокомандующий с начальником штаба и Левицким, Наследник, перешедший со Своею Главною квартирою из Обертина на р. Ломе ближе к войскам корпуса Гана и к туркам. Владимиром Александровичем Его подчиненные и даже начальник штаба Косич крайне недовольны. Он избалован, самоуверен, дурно воспитан, все рубит сплеча, поверхностно судя о предметах, и никого не хочет слушать. Лично не трус, но все говорят уже теперь, что с Ним пропадешь в деле серьезном. К счастью и к моему великому удовольствию, о Наследнике судят совершенно иначе. Все хвалят Его хладнокровие, осмотрительность, распорядительность и внимательность к подчиненным. Это хорошие задатки. У Него положительно много здравого ума. А это так редко встречается! Приближенные (Олсуфьев и др.) говорят, что Он сознает опасность и глупость положения, в которое поставлен, но что не хочет показать вида, чтобы не сказали, что желает уехать. Притом Цесаревна изъявляет чувства чистой спартанки и имеет в этом отношении на Него влияние. Дай Бог, чтобы Ей не пришлось раскаиваться. <...>

[31 августа] Бивак у Раденицы. <...> Наследник, хотя и бросил свою позицию на р. Ломе, но не переходил за р. Янтру, сосредоточил свои войска и приготовился встретить ожидаемое наступление Мегмеда Али. Главная квартира Его Высочества в Дольнем Монастыре, впереди на 15 верст от Белы; впереди сего последнего селения на высотах устроены укрепления. Недостаток этой укрепленной позиции, что она растянута и потребует много войск для обороны. <...>

В Раденице пробыли мы часа два в ожидании известий с позиции, так как огонь с наших батарей был открыт с 6 час. утра, а также от Наследника, о котором весьма справедливо сильно беспокоился Государь ввиду настойчивого наступления на р. Лом турецкой армии. До с. Раденицы проведен полевой телеграф от Главной квартиры Наследника в Кацелево на р. Черный Лом. Прежде чем пуститься к Плевно, надо было знать, в каком положении находится Наследник. Судя по телеграммам, полученным в это время и потом в 8 час. вечера по возвращении в Раденицу, положение было незавидное не только для Наследника Российского Престола, но и для всякого простого генерала. Передовые войска наши должны были уступить напору турок, понеся потери значительные. Дризен, оборонявший позицию на р. Ломе у с. Облава с 17-ю батальонами и 3-мя кавалерийскими полками, после 12 часов упорного боя против самого Мегмеда Али, руководившего войсками, высланными из Разграда, должен был оставить позицию, ибо войска были изнурены, понесли огромные потери, а дождь, шедший два дня сряду, до такой степени испортил дороги, что нельзя было подвозить заряды, патроны и продовольствие. Наследник выразил опасение, что дальнейшее наступление Мегмеда Али отрежет Его от Владимира Александровича, стоящего у Пиргоса, под Рущуком, и намерение отступить за р. Янтру, перенеся Главную квартиру Свою в с. Бела. Три Сына Царских в войсках, которые подавлены многочисленным неприятелем, умерщвляющим всех отсталых и раненых! Наследник, принужденный отступать и терпеть поражение от Мегмеда Али! Можно себе представить, что происходило в эти минуты в Царской душе. Как тяжело было Его сердцу и какие тягостные думы теснились в голове! Тошно было смотреть на нервное, напряженное выражение лица, силившегося под притворным спокойствием скрыть волнение душевное. Зная меня и мой образ мыслей, ты поймешь, что и мне было нелегко, хотя я был внутренне убежден, что телеграммы написаны под первым впечатлением и влиянием окружающих, не привыкших к бранным тревогам и весьма недовольных рискованным положением, в которое поставлен Великий Князь Александр Александрович. Мне казалось невероятным, чтобы Мегмед Али, которого я знаю за человека не храброго, но ловкого, умного и хитрого, пустился вразрез между двумя русскими корпусами и преследовал Наследника до Янтры.

Приехавший 29-го из Главной квартиры Наследника флигель-адъютант князь Долгорукий (вам знакомый) вполне подтвердил мое предчувствие. Он говорит, что если бы Наследник не был поражен громадностью потерь наших войск и лежащею на Нем ответственностью при ропоте свиты (ворчащей на то, что Наследника оставили с двумя корпусами против 100 тыс. турецкой армии), то Он не отправил бы обеспокоивших Государя телеграмм. Через час после их отправки, получив более успокоительные сведения с аванпостов и из частей войск, Его Высочество нашел, что положение не так худо, как оно Ему представлено было, и жалел, что отправил телеграмму, которая должна была встревожить Отца-Государя. Все отдают справедливость хладнокровию и твердости Наследника. <...>