8 ноября в Доме Русского Зарубежья прошла необычная для Фестиваля Русского Зарубежья премьера. Зрителям был продемонстрирован фильм не об истории, не о героях былых времён, а о самом что ни на есть настоящем – настоящем времени и настоящем герое. Фильм Александра Кибкало «Поэт и война» - о поэте и ополченце Юрии Юрченко.

Фильм этот – едва ли не единственный сегодня пример честного рассказа о войне в Новороссии, если говорить о профессиональном кино и телевидении. В нём нет агитации, нет политиканства, нет желания потрафить кому бы то ни было. Есть судьба человека, есть честный рассказ о войне. Война эта идёт уже пять лет. Она унесла огромное количество жизней. И иногда кажется, что уже выработалась скверная привычка к ней, что притупилась острота восприятия…

Но, вот, на экране снова – 14-й год. Расстрелянный Донбасс. Наши воины, поднимавшиеся защищать свою землю подчас в кедах и с лопатами, потому что не было оружия вопреки вранью пургинянов и прочих уполномоченных подлецов… Наши гибнущие русские люди… Дети… Женщины… Наши разрушенные города… Наши поражения и наши победы… И вдруг оказывается, что всё живо – до самой пронзительной сердечной боли. До кома в горле. Словно не было пяти лет. Словно всё это сейчас переживается вновь. И ничего не забылось, не стёрлось из памяти – ни лиц, ни имен… И не стёрлась – боль. За всё. За каждую загубленную жизнь. И ещё более за то, что жизни эти загубленные предали и предают, и нет до них дела сидящим в студиях пиарастам, чёрным клоунам на зарплате, пресловутым «экспертам». День за днём, вечер за вечером треплют они бессовестными своими языками «тему», а кровь льётся, а искалеченные наши бойцы и мирные жители всё также нуждаются в помощи.

Наши бойцы. Наши люди. Наши города. Наша Родина. Здесь, видимо, разница… В одном единственном местоимении. «Наши». Наши они – для нас. Для тех, кто не забывает. Не бросает своих не в декларациях, а в жизни. Для нас, которые едины с теми, кто – там. Живыми и мёртвыми. Мы один народ. Мы одно. Нет их и нас. Нет войны где-то. Нет «непризнанных территорий». Есть наша Родина. Наша война. Есть – мы. И это убивают – нас. И мы истекаем кровью. И это на нашей крови всех мастей мерзавцы играют в свои гнусные игры, делают гешефты и пиары…  

Сотни тысяч людей пять лет назад поверили, что Россия – это Россия, а не «РФ». Поверили прозвучавшему с высокой трибуны слову. Тысячи подвигов позади… Тысячи и тысячи жертв… Для чего? Для Минсков? Формул Штанмаейров? Кажется, всё, что было свято в 14-м, растоптано сегодня, осквернено и оплёвано. И заслуга фильма Александра Кибкало, одна из заслуг, что он с большой силой напоминает – об этих подвигах и жертвах. Конечно, мы не увидим этой картины на центральных каналах, где «приказано забыть». Но она есть, и это уже – прочный камень в стену правды, которая нам до отчаяния необходима – против нескончаемых таранов лжи. Ведь ложь сегодня в своём роде те же грады и ураганы… Только вторые уничтожают жизни, а ложь – души…

«Нам в спину стреляли зарядами лжи», - это когда-то я писала ещё о войне Чеченской. Стреляют и теперь. Не просто стреляют. Накрывают сплошной бомбардировкой.

И если бы, если бы, если бы ложь была уделом только продажных СМИ, пургинянов и прочей шпаны. Но нет же! Встраиваются в систему бывшие и действующие ополченцы… Посмотришь, иной мудрость Пушилина восхваляет, другой спешит выразить уважение гастролёру Прилепину, третий уверовал в Мински и ХПП… А иные попросту отмалчиваются…

Молчаньем предаётся Бог. И в этом предательстве повинны уже не только власти и СМИ. Но всё общество. Ибо общество позволило себе «устать от чужой войны». Уже не занимают публику сводки с Донбасса (маловато «трэша»), не интересует судьба изувеченных героев, а к тому ведь вроде в зомбоящике говорят, что и паспорта выдают желающим, а «не желающие» – украинцы, стало быть – сами хотят в «неньку» вернуться. Война окончена, свет потушен.

Премьера фильма «Поэт и война» не собрала и половины очень небольшого зала ДРЗ. И это тоже показатель. Публика охотно развлекается, шастая на пошлые шоу и концерты, но совершенно не желает соприкасаться с болью. И горем. С трагедией. С правдой, которая мешает иллюзиям. Публика – это не народ. Народ – неизменно един. Со своими страждущими, со своими мучениками. Народ особенно явил себя в 14-м. Но становится не по себе от ощущения, что публики у нас больше, чем народа.

Война не терпит резонёрства на чужой крови. Не терпит теплохладности. Не терпит нейтралитета. Ибо избирающий нейтралитет в отношении убийцы и удушаемой им жертвы всегда оказывается на стороне убийцы.

Я смотрю на паблики иных вроде бы патриотов, некоторых из которых знала или знаю лично. Новороссия ушла из них. Тема неактуальна. Она мешает их «здоровому патриотизму» - на тему, как крепка наша броня, каким новым оружием мы уроем проклятых пиндосов, и как вообще всё в стране цветёт и пахнет, не считая проклятых смутьянов-навальянят или какого-нибудь «красного майдана».

Одна моя знакомая всегда была большой патриоткой, с военным уклоном. Наши солдаты, наши офицеры, инвалиды всегда были для неё на первых местах. На 14-й год патриотизма хватило. А что же теперь? Ни единого поста. Ни единой фотографии погибающих ежедневно наших ребят. Ни единого репоста о помощи. Конечно, спортивные достижения и прочий гламурный патриотизм, неизмеримо важнее русских жизней, чьих-то оторванных конечностей, изувеченных жизней. Не хочется в который раз обжигать себе этим душу, надо же беречь себя от неприятных эмоций. Лучше убедим себя в мудрости мудрейшего, в том, что те, кому положено, всё знают, а значит, мы всех победим, а пока займёмся чем-нибудь более приятным…

Например, позаседаем где-нибудь и порассуждаем, на кого бы нам всё-таки надеть шапку Мономаха. Или просто полюбуемся собой – какие мы творческие личности, идейные борцы, высокой праведности люди и далее по выбору. Найти благопристойное занятие и повод, чтобы устраниться от того настоящего, что нестерпимо болит, всегда оказывается куда как просто. Только от внешней этой «благопристойности» воротит с души ничуть не меньше, чем от откровенного вранья пугинянов и Ко…

А каково должно смотреть на всю эту «благопристойность» - оттуда? Из пятилетнего ада? Где не осталось уже, кажется, никого, кто бы не потерял в этой бойне кого-то из близких? На праздники наши? На речи бравурные? На похабные вихляния прежде казавшихся своими? На это нескончаемое и пронизавшее решительно всё и вся лицемерие? На попытки разбираться с моральным обликом жертв – а, вот, не все далеко жители Донбасса встали на защиту, а, вот, не все имели правильные взгляды, а, вот, некоторые вообще… Не вам, не вам, не стоявшим и не участвовавшим, либо едва-едва промелькнувшим, с надменным превосходством поплёвывать по адресу тех, кого уже нет, по адресу тех, кто шестой год живёт в аду! Нет у вас такого нравственного права. Зато обязанность есть. У всех у нас. Чем можем, помогать – уцелевшим. Хранить память – об ушедших. И не позволять, не позволять разномастной нечисти облыжно врать о нашей войне, непробиваемой стеной становиться у них на пути.

Но многие ли помнят об этой обязанности? Уже не откликаются души ни на пламенные слова убитого Мозгового, ни на крики о помощи… Устали. Надоело. Проще жить, замкнув слух, скосив глаза… Проще стать чужими. Ибо настоящие чужие – это предатели и равнодушные, какой бы масти не были они, как не именовали бы себя, какими бы лозунгами не прикрывались.

- Есть Москва, а есть Россия! – звучит из зала.

Да, это надежда последняя… Что где-то в недрах ещё осталась – Россия. Русские. Живые души. Не покрытые коростой сердца. Иначе участь смоковницы нас не минует… И поделом.

- Потеряли страну в 17-м, в 91-м, и теперь идём к тому же! – это уже генерал Ивашов возвышает голос.

Идём. Ещё как идём. «А вокруг как на парад вся страна шагает в ад широкой поступью». И тем скорее придём, чем беспамятнее будем, равнодушнее к нашим людям, к нашим бедам, чем терпимее и податливее ко лжи и лицемерию.

С неистребимой болью в сердце жить тяжело. Но, ей-Богу, много, много лучше, нежели – вечно глухонемыми со скошенными глазами… Если ещё болят наши сердца при виде страданий наших людей, при виде того, как тянут наше Отечество в новые пропасти, значит, мы ещё живы. И пока мы живы, не имеем права, оберегая свой душевный покой и комфорт, забыть тех, кого уже нет, и кто уже не сможет свидетельствовать о правде. Не имеем права молчать и уклоняться в политиканскую казуистику. И от тех, переломанных, изувеченных, что обречены горькому жребию инвалидов, о сиротах-детях и сиротах-родителях, обо всех, что наперекор пропагандистам и равнодушным, вопиёт о помощи, не имеем права отвернуться, стыдливо пряча глаза. Им мы должны. Ибо они – павшие, искалеченные, свой долг уже исполнили до конца. А мы – нет. Исполним ли?

Елена Семёнова

для Русской Стратегии