«Труд» возвращается к теме семилетней давности. И никаких сдвигов к лучшему: вместо объявленной реставрации памятника - варварство и разрушение

В октябре 2012 года «Труд» писал о варварской «реконструкции со сносом», которой подвергается памятник войны 1812 года — Патриотический институт на Васильевском острове. Реконструкция объекта растянулась на семь лет. После чего потребовалась: экспертиза проекта. Ну просто сказка про белого бычка!

Институт этот на 10 лет моложе Царскосельского лицея, который Александр I основал в канун войны 1812 года. А императрица Елизавета Алексеевна уже после вторжения Наполеона учредила для «вспомоществования бедным, от войны пострадавшим» женское Патриотическое общество. Оно занималось раздачей пособий, размещением бедных и раненых по бесплатным больницам. Общество и купило дом № 3 на 10-й линии под «училище женских сирот» — дочерей героев Оте-чественной войны. Затем училище было переименовано в институт.

Спустя 200 лет памятник истории и культуры федерального значения вошел в состав питерского филиала Высшей школы экономики. Новый пользователь вывел памятник из-под госохраны: постройки вдруг стали числиться по региональному реестру. Прачечную, лазарет и ограду сняли с охраны совсем, а затем снесли. Все это, разумеется, под душеспасительные разговоры о бережном отношении к памяти героев той далекой войны и Бородинской битвы.

Эта дорога устлана благими пожеланиями

«Это здание 200 лет не изменяло свое функциональное назначение, и то, что теперь мы будем учить студентов именно здесь, — большая честь для нас, — говорил первый проректор ВШЭ Александр Шамрин. — К сожалению, досталось оно нам в крайне плачевном состоянии. Усилиями реставраторов и строителей все, что можно сохранить, будет сохранено. Студенты — будущие искусствоведы, культурологи, историки — уже сегодня могут рассматривать данный объект как предмет своей будущей профессиональной деятельности. Я очень надеюсь, что уникальные работы по реконструкции и реставрации памятника будут изучены и описаны теми, кто сегодня учится в Высшей школе экономики...»

Что и как описали студенты Вышки, доподлинно неизвестно, но забило тревогу Общество охраны памятников. Депутат Алексей Ковалев обратился к прокурору Санкт-Петербурга, а президиум Петербургского отделения ВООПИиК — к министру культуры Владимиру Мединскому, тогдашнему губернатору Георгию Полтавченко и главе президентской администрации Сергею Иванову, который возглавлял и госкомиссию по подготовке и празднованию юбилея победы в Отечественной войне 1812 года.

«Мы убеждены, что заявленный к реализации проект не может быть оценен как «приспособление памятника к современному использованию», — цитирую те послания. — Он не направлен на сохранение объекта культурного наследия, а, напротив, угрожает его целостности и подлинности. Просим принять незамедлительные меры к приостановке начатых на территории объекта работ, инициировать проведение проверки обоснованности и законности выданных ранее разрешений и согласований, обес-печив в дальнейшем необходимые корректировки проекта — исключив из него запрещенные законом новое строительство на территории объекта культурного наследия и демонтаж исторических зданий».

Администрация президента известила градозащитников, что проверкой поднятых ими вопросов займутся с участием Генеральной прокуратуры.

Меж тем стройка на месте памятника шла своим чередом. Заказчик в лице НИУ «Высшая школа экономики», привольно раскинувшегося только в Санкт-Петербурге по доброму десятку адресов, как ни в чем не бывало обещал приспособить уцелевшие корпуса и церковь к современному использованию, увеличивая их площади и устраивая под ними подземную парковку на 50 автомобилей. Назывались и сроки ввода. «Сумма контракта составила 2,56 млрд рублей. Договор между НИУ ВШЭ и «Балтстроем» — главным подрядчиком объекта — заключен 8 октября 2012 года, срок выполнения — 18 месяцев», — сообщал сайт ВШЭ.

Патриотизм бывает негромким

В этих стенах два века училась молодежь. Институт изначально создавался и развивался с помощью членов царской семьи, богатых купцов. Его покровительницами были императрицы и великие княгини. Поместить девочку в Патриотический считалось очень престижно, его воспитанницами были дочери известных людей, хотя преимущество при приеме отдавалось именно сиротам, дочерям героев Отечественной войны. В сентябре 1828 года в институт была зачислена восьмилетняя «пенсионерка государя императора дочь вдовы Рылеевой Настасья». О том, что отцом девочки был казненный декабрист К.Ф. Рылеев, нигде не упоминалось. Это был жест, достойный Николая Павловича, — поместить дочь государственного преступника в привилегированное учебное заведение столицы за казенный счет.

Престижно тут было и работать. Так, словесность и историю преподавал друг Пушкина, позже ректор Санкт-Петербургского университета Петр Плетнев. А весной 1831 года он вошел в класс в сопровождении нового учителя истории — «бледного белокурого молодого человека с большим острым носом, быстрыми карими глазами и с порывистыми торопливыми движениями». Это был Николай Гоголь.

Николай Васильевич был очарован институтом и провел здесь счастливые три года. «Занятия мои теперь составляют неизъяснимые для души удовольствия», — писал он на родину. Платили Гоголю по 400 рублей в год. Он и сестер своих Анну и Елизавету привез сюда учиться. Ему разрешили в качестве исключения.

«Реконструкция» в особо крупных размерах

В советское время в учебное здание въехал Энергетический техникум и занимал его почти век. Именно поэтому здесь многое сохранилось, еще недавно можно было встретить и подлинники ХIХ века, даже мебель из кабинета Гоголя. Мне показывали ее, когда здание уже отошло к ВШЭ, но там еще доучивались студенты-энергетики. На эту новость тогда же откликнулся «реставратор всея Руси», подвижник и хранитель памятников Савва Ямщиков, мечтавший создать музей писателя в Петербурге. Но с прежде-временной кончиной Саввы Васильевича идея угасла.

Но что же на самом деле сегодня происходит на 10-й линии Васильевского острова? В конце октября я решила посмотреть, как в памятнике классической архитектуры кипит студенческая жизнь. Увы, стройка не только не завершена, она производит впечатление заброшенной. Дождь хлещет через незакрытые проемы в оставшийся корпус памятника. Что там внутри, неизвестно, похоже, кроме лицевой стены, ничего нет. Весь «объект» по периметру закрыт забором. На месте бывшего сада появились новые трехэтажные постройки. Как раз накануне «реконструкции» городское правительство отремонтировало фасад и кровли Патриотического института, поэтому краска еще держится, но что за ней? Несколько лет назад, в самом начале этого бедствия я видела, как сквозь толстую — не меньше метра — кладку стен XIX века на первом этаже по всему фасаду были зачем-то пробиты дыры, и оттуда похожей на кровь струей высыпалось то, что осталось от красного кирпича. Сейчас виден только второй этаж фасада, над которым болтается какое-то тряпье...

На обветшалом стенде от генподрядчика — номер телефона ответственного за производство работ. Звоню наудачу — конечно, номер не обслуживается. Знаменитый «Балтстрой» — это его руководителей осудили по делу реставраторов, по которому проходил бывший замминистра культуры Григорий Пирумов. Еще одно дело «Балтстроя» — о хищениях на работах в Запасном доме Зимнего дворца, по нему тоже вынесен приговор. В отношении руководителей компании расследуются дела о хищениях на реставрации Изборской крепости, памятников Соловецкого архипелага, реконструкции БДТ им. Товстоногова. О Патриотическом на фоне этих скандальных дел даже не вспоминают. Мелочь...

Но что же дальше будет с институтом?

— Стройка стоит, потому что проходит экспертиза документации, как она пройдет, стройка будет продолжена, — бодро отвечает на мой вопрос президент НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Александр Ходачек. Он начинал работы по Патриотическому, еще будучи директором НИУ ВШЭ. Мой звонок застал его на очередном заседании очередного форума.

— Какая экспертиза? — оторопело спрашиваю президента, который говорил мне примерно эти же слова лет десять назад.

— Госэкспертиза проектной документации, как и на любой стройке! — уверенно чеканит Александр Михайлович. Рассказываю ему, что видела вчера на этой самой стройке.

— Значит, вы все знаете лучше меня, — заявляет он и теряет интерес к разговору. Хоть трубку не бросил в этот раз, и на том спасибо. Хотя и не за что.