Прокуратура Нижегородской области реабилитировала большую группу жителей бывшего Курмышского уезда, ставших жертвами чекистов товарища Лациса, производивших зачистки в тылу красного Восточного фронта летом и осенью 1918 года. Постановление о реабилитации принято на основании Федерального закона о реабилитации от 18.10.1991 г. и Указа Президента РФ «О крестьянских восстаниях 1918-1922 годов».
В заключении о реабилитации, утвержденном заместителем прокурора А.И. Гальченко, говорится: «Решение о расстреле жителей села Деяново как участников Курмышского белогвардейского восстания принято Чрезвычайной комиссией на чехословацком фронте по классовым, социальным и религиозным признакам, т.е. по политическим мотивам. Сведений о совершении ими уголовно-наказуемых деяний не имеется».
Напомним, что в начале сентября 1918 года в Курмыше и окрестных волостях уезда начались массовые протесты против мобилизации в Красную армию. После потери Самары (8 июня), Симбирска (22 июля), Казани (7 августа) большевистское руководство предпринимало отчаянные усилия, чтобы предотвратить дальнейшие поражения. Главным инструментом становится террор на фронте и в тылу. По приказу Л. Троцкого к отступавшим частям применяются децимации – расстрел каждого десятого красноармейца. Для усмирения непокорного и клокочущего тыла приказано патронов не жалеть. Карательные акции нацелены прежде всего на сознательные и социально активные слои населения – сельскую интеллигенцию, местных православных батюшек, зажиточных крестьян-кулаков. Их расстрелы производятся в показательном порядке с целью обезглавливания деревни и тотального запугивания остальной массы.
Курмыш – уездный город тогда Симбирский губернии у ее стыка с губернией Нижегородской. Расположен на реке Суре, судоходном притоке Волги. Вблизи от уездного центра расположены Казачья слобода и села Бортсурманы, Деяново, Мальцево. В этом густонаселенном котле и закипело народное недовольство, подогретое нескончаемыми грабежами, насилием местных комбедов и ЧК. Чашу терпения переполнило объявление массовой мобилизации. «Почему? – вопрошали на сельских сходах. – Ведь еще недавно большевики агитировали за мир с немцами, причем любой ценой. Теперь же гонят нас, русских, воевать со своими же, русскими». Почти всеобщим недовольством воспользовались политические активные граждане уезда – демобилизованные офицеры, активисты небольшевистских партий. Они образовали «Комитет спасения Родины». В ночь на 2 сентября было решено свергнуть власть большевиков в городе Курмыше. Повстанцы надеялись на помощь, а затем и соединение с частями Народной армии Комуча, громившей в это время воинство Троцкого. Во главе небольшого белого отряда встали подпоручик Евгений Норенберг, прапорщик Владимир Логинов, член местного исполкома Михаил Саверкин. Внезапно напав на малочисленный красный гарнизон, восставшие захватили цейхгауз с запасом винтовок. Коммунисты бежали. В храме был совершен молебен в честь избавления от большевиков. Но радость оказалась преждевременной. К Курмышу были стянуты крупные силы – из Ядрина (туда переехали губернские власти после падения Симбирска), Васильсурска, Сергача, Нижнего Новгорода двинулись на пароходах и по железной дороге карательные отряды чекистов и красноармейцев. Курмыш был взят в кольцо. После артиллерийского обстрела позиций повстанцев те покинули город и рассеялись.
В правовом государстве после вооруженного мятежа состоялись бы суд и наказание виновных. Тогда, как бы мы ни относились к участникам белого сопротивления, постигшая их кара не воспринималась бы как вопиюще несправедливая. Война, пусть и гражданская, есть война, и факт, что ее сознательно разожгли большевики, сути не меняет.
Однако то, что случилось затем в Курмышском уезде, не было правосудием, даже по меркам военного времени. Это было очевидное преступление. В уезде был развязан небывалый по масштабам и редкий даже по большевистским меркам террор. Его жертвами за несколько последующих месяцев стали около 1000 человек, в основном крестьян. Уже неделю спустя после подавления восстания РОСТА, «Правда» и «Известия» сообщат о расстреле в Курмышском уезде 658 «участников восстания». В этот короткий период массовые убийства вершат карательные отряды. Они частым гребнем проходят по окрестным селениям, хватают тех, на кого укажут местные активисты, но чаще действуя по привычному формальному критерию – «кулак», «поп», «унтер-офицер». Расстрелы производятся почти сразу, иногда после короткого дознания, но всегда без какой бы то ни было юридической процедуры, без «волокиты». Залпы и пулеметные очереди гремят на сельских околицах.
В Деянове расстрел произвели в овраге за селом, 8 сентября. В списке убиенных 19 фамилий: пять Шутовых, три Якадиных, по два Иванова, Хорина и Азлина. Братья, отцы и дети, дядья и племянники. В том же списке иерей Стефан Немков – настоятель местной Троицкой церкви.
Та же картина – в соседних селах. Список по Бортсурманам больше, из 30-ти фамилий. Там мелькают фамилии Лисиных, Небасовых, Герасимовых. Среди них – герой мировой войны, кавалер нескольких Георгиевских крестов Тимофей Федотович Быстров, против его фамилии напечатано: «кулак», «белогвардеец», «зауряд-прапорщик». По воспоминаниям очевидцев, он вернулся в село уже после восстания и был взят, едва перешагнув порог родного дома. Сохранилась его могила на местном кладбище со скромным памятником и датой смерти – 1918 г.
Недели две спустя после этих бессудных расстрелов террор принимает «правильный» характер: в Курмыше развертывает деятельность «чрезвычайная следственная комиссия» во главе с неким В.И. Гариным. Через нее пошла не одна тысяча человек. Кому-то повезло и он после недельной или месячной отсидки он был отпущен или, если был демобилизованным офицером, отправлен на фонт. Но сотни других постигла та же страшная участь, что и деяновцев с бортсурманцами. Очевидцы вспоминали о бесконечных подводах с телами расстрелянных, которые тянулись с «песков» – прибрежья Суры. Кровавый итог назван выше – около 1000 жертв.
В Книге памяти Ульяновской области (бывшая Симбирская губерния) – всего 24 человека из тысячи расстрелянных красными карателями во вторую половину 1918 года). Все «полностью реабилитированы». Большинство из этих двух с небольшим десятков убито в конце сентября – в октябре 1918 г., в период наибольшей активности Курмышской ЧСК. Вместе с тем в Книге памяти нет ни одной жертвы массовых расстрелов первой половины сентября, периода разгула карательных отрядов. Нет и фамилий из трех наших списков: Бортсурман, Деянова, Мальцева. Нет никого из расстрелянных в первые же дни после красной победы в самом Курмыше. Объяснение этому простое. Расстрелы производились без всяких дознаний, отбор – по классовому признаку или случайному доносу.
Тем, что мы знаем имена расстрелянных В Бортсурманах-Деянове-Мальцеве – всего 63 человека – мы обязаны казанской большевистской газете «Знамя революции», номер от 19.09.1918г. Газету редактировал особо уполномоченный Лациса в Васильсурском и Курмышском уездах Карл Грацис, и в полном соответствии с нравами большевистских упырей того времени он и опубликовал те три мартиролога. В назидании остальному народу. Впервые я обнаружил списки на сайте, если не ошибаюсь, Казанской духовной семинарии. Потом подвернулся случай, одна знакомая ехала по делам в Казань, и я попросил ее раздобыть копию газеты, что та и сделала, за что Татьяне Львовне Грачевой большое спасибо.
К слову, газета сохранила сведения не только о жертвах, но и палачах. Вот их имена:
- начальник карательного отряда Левин;
- политический комиссар карательного отряда Ямницкий;
- помощник политического комиссара Александров;
- следователь ЧК на чехословацком фонте Бобкевич;
- командир батальона при карательном отряде Логинов.
Заметим, что Михаил Абрамович Левин впоследствии сменит фамилию на Бельский и сделает головокружительную карьеру в сталинском НКВД, став заместителем наркома. Арестован своими же в 1939 г. и в начале войны расстрелян. Видным деятелем НКВД стал и М. Ямницкий, с 2 классами образования, дослужившийся до замначальника областного УНКВД. В описываемое время ему только 18 лет. Арестован в 1938 году, расстрелян в 1939-м. Оба включены в справочник В. Абамова «Евреи в КГБ». Что касается Гарина, принявшего эстафету террора от названной сладкой парочки, то согласно одному архивному свидетельству он в начале 1919 г. был задержан по пути из Курмыша в Симбирск с возами награбленного добра и без лишнего шума расстрелян. Расстреляют «сталинские опричники» и Грациса, и Лациса, и многих их подельников. Возмездие истории.
И в заключение. Почти полное отсутствие строго документальных свидетельств о чекистских расстрелах периода гражданской войны (особенно ее начальной фазы) затрудняет, а в ряде случаев и делает практически невозможной реабилитацию жертв тех расстрелов. То есть применения Закона 1991 г. Со всей наглядностью эта проблема проступает в случае с массовыми казнями после Курмышского мятежа. На 99 поцентов это были казни заложников. На процесс наложила отпечаток личность М. Лациса, возглавлявшего ЧК Восточного фронта и руководившего всеми местными чрезвычайками от Астрахани до Вятки. Именно Лацис был самым ярым приверженцем расстрелов по классовому признаку. Свое кредо он сформулирует вскоре после курмышских событий, в первом номере газеты «Красный террор», вышедшем в Казани 1 ноября 1918 г.:
«Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».
Ясно, что этот постулат вызревал в красного обер-палача в ходе его бешеной террористической деятельности в Арзамасе, Курмыше и других горячих точках. И не только вызревал, но и вовсю применялся на практике.
Каково полное число жертв этой вакханалии террора, сегодня определить трудно. Думаю, что любые сколь-нибудь добросовестные цифры будут заниженными.
Автор участвовал в составлении нескольких обращений о реабилитации жертв курмышской бойни, в том числе и по селу Деянову. Обращались в прокуратуру и Ульяновской области, и Нижегородской. Получили несколько отказов на том основании, что, мол, нет документальных подтверждений расстрелов. Нет обвинений, нет приговоров. С учетом описанных выше событий (бессудные расстрелы карательными отрядами на околицах и в оврагах) такие доводы выглядят как издевательские. Но таков уж у нас Закон о реабилитации, а органы прокуратуры, ей ведающие, исполняют не только его дух, но и букву. В итоге мы стоим перед вопиющим парадоксом: все палачи реабилитированы еще при Хрущеве (Лацис и др.), о вот большинство жертв по-прежнему носит ярлыки врагов народа, печати забвенья и заклятья.
Отсюда необходимость внесения поправок в этот Закон. Думаю, с инициативой могло бы выступить общество имени Императора Александра III. К этому взывает память о тысячах и тысячах невинно убиенных.
На снимках:
- Список расстрелянных в с. Бортсурманы.
- Список с. Деянова.
- Священник Стефан Немков с супругой.
- Заключение о реабилитации со списком.
Станислав Смирнов
для Русской Стратегии
|
