Современное славянство сочетает в себе несколько разнонаправленных умонастроений.
Националисты даже слышать не хотят ни о каких-то «взаимностях», опасаясь растворения своего горячо любимого народа во всечеловечестве. Политические партии, как правящие, так и оппозиционные, охочи без конца «уточнять» границы своих государств, пространно рассуждая о таможенных союзах, взаимовыгодном экономическом партнерстве и «резервных валютах». Протестанты могут десятилетиями доказывать католикам, что они – не еретики, а приверженцы своих национальных церквей. Славянские патриархи отнюдь не смущаются отсутствие апостольских кафедр в своих патриархиях, но не сомневаются в том, что являются порождением божественной воли. Многие славяне убеждены в том, что Востока нет, т.е. он когда-то был, давным-давно, но теперь (и уже много веков!) Запад правит бал, и необходимо применяться к его требованиям и запросам, какими бы суровыми они не были: пора славянству отринуть все колебания и метания, пора интегрироваться в Европу, стать достойным членом тамошних корпораций, клубов, сообществ, альянсов. Не будем забывать и того, что часть славян все еще смотрит на человека как на «материал», пригодный для строительства «светлого будущего». Все это так…
Но давние эпохи демонстрируют нам немало впечатляющих примеров того, когда тесные исторические тупики оказывались единственно возможным путем к свободе и величию. Вполне возможно, что усугубившаяся на переломе тысячелетий разобщенность славянских народов уже достигла своего предела, а жгучие мечты каждого, даже самого маленького народа о своем культурном своеобразии уже возжигают в отзывчивых душах наиболее даровитых людей Божью искру. Завершение истории европейского мира чревато страшными катастрофами и бедствиями, но это завершение можно превратить в начало подлинной истории славян, преисполненной знаменательных событий и выдающихся свершений.
Сложность взаимоотношений можно превратить в «цветущую сложность». Мир возникает из сплетения парадоксов, из преодоления невозможного. Это всегда большая неожиданность – новый мир. Рождение своего мира требует концентрации духовной энергии, преодолевающей тяжесть стихий и разрушительный заряд страстей. Но превращая жизнь в служение, в целенаправленное делание, следуя добровольным, хоть и непростым обязательствам, люди начинают испытывать самоуважение: появляются достижения и образцы, достойные подражания.
Время ссылок на неблагоприятные обстоятельства и на наличие прочих вынужденных отсрочек для славян миновало. Пришла пора явить человечеству зрелость своих мыслей, притягательность своих образов, волшебную силу своих мотивов. Пора утверждать свой шарм и свой стиль жизни. Лишь высокий градус национального чувства способен подвигнуть даже небольшую историческую общность для проявления своей индивидуальности. Но, замыкаясь в своей гордыне, трудно рассчитывать на признание за пределами своей страны. Ведь, даже отрицая соседа, глупо отрицать сам факт его существования.
Если же высокий градус национального чувства реализуется не в шедеврах искусства, не в научных открытиях, не в известных торговых марках, спортивных успехах, ярких праздниках и фестивалях, то он неизбежно приводит к перегреву общественных настроений, к убеждению, что кругом – враги, и необходимо бороться с ними всеми доступными средствами. Настороженность и подозрительность, злоба и жажда отомстить за былые обиды – удел маргиналов, которые вместо созидательной деятельности заняты скрупулезным поиском причин, объясняющих собственную беспомощность и бездеятельность.
Исторические преодоления своей ничтожности и последующие возвышения – это не столь волевой и насильственный факт (хотя жестокие схватки и противоборства, увы, не исключаются), сколько акт творческий. Истины изрекают не общества в целом и не государства, сочетающие в себе целый набор институтов, а конкретные люди, живущие в определенном окружении – личности, но не участники толпы. Далеко не всегда их твердые голоса различимы в сумятице социальных преобразований, революций и реставраций, не всегда, даже услышав такие голоса, люди прислушиваются к ним – потому, что разум обывателей озабочен чем-то иным, срочным, актуальность которого исчезает на завтрашний день. И поэтому они торопятся успеть. Но истины удивительным образом прокладывают себе путь, определяя облик будущего. Человеческое и божественное совпадают в едином замысле, и замысел этот осуществляется, вопреки всем преградам и стечениям неблагоприятных обстоятельств.
Славянский мир не является «гостем незваным», а предстает логическим развитием уже сложившегося русского мира. И, что еще немаловажно, – выходом из исторических тупиков и подземелий для относительно небольших славянских народов, которые сумели сложить свою выстраданную государственность в ХХ в. и которых по-прежнему никто не слышит. А не слышит потому, что у них нет пока своего мира. Мир как единое информационное, социокультурное пространство поощряет состязательность и сотрудничество, а не тяжбы и войны. Взаимные претензии только изнуряют и ожесточают противоборствующие стороны. Но мир – это не обезличенное единообразие, о чем грезят все тоталитарные режимы, это не сказочные рощи, в которых кроны деревьев шелестят долларами вместо листьев. Мир – это величайшее историко-культурное достижение из всех возможных человечески достижений. Для жителей мира легко раздвигаются тесные границы государств и открываются неведомые доселе горизонты. Жители мира оказываются действующими лицами исторических событий, а не молчаливыми зрителями или подневольными пособниками. И чем выше уровень свободы, достигаемый человеком, тем ближе он к божественным сферам. А чем теснее его связь с «интересом», тем глубже штольни, в которые добровольно вгоняет себя сообщество посредственностей.
Уже не первый век идея панславизма будоражит умы и заставляет взволнованно биться сердца тысяч и тысяч людей, проживающих на Востоке. Однако диагноз, поставленный проницательным Леонтьевым еще в XIX в., не утратил своей точности до сих пор:
«Славянство есть, и оно численно очень сильно: славизма нет, или он еще очень слаб и неясен».
Под «культурным славизмом» Леонтьев понимал «органическую систему своеобразных идей, стоящих вне частных, местных и личных интересов и над ними, но глубоко, тысячами корней связанных с этими интересами».
И все же, если сравнить состояние современного славянства со славянством полутора вековой давности, когда Леонтьев поставил своей неутешительный диагноз, то это сопоставление обнаруживает целый ряд оптимистичных перемен и многообещающих заделов. К концу ХХ в. все славянские народы, даже небольшие по численности, перестали входить в состав чужеродных империй, обрели долгожданный политический суверенитет.
В ХХ в. славяне испытали на себе чудовищный террор марксизма и нацизма, оказав упорное сопротивление тоталитарным режимам. Им приходилось воевать друг с другом. И в то же время велика роль каждого славянского народа в разгроме Третьего Рейха. Велико значение славянского сопротивления и в сокрушении марксизма. Это сокрушение началось с «пражской весны», с общественного движения польской «Солидарности».
Несмотря на мировые войны, политический, идеологический и откровенно бандитский террор, славянство в минувшем веке выдвинуло из своей среды плеяду выдающихся творческих личностей. Многие из них сохранили свой дар, находясь в заточении или изгнании, но тем более почетны и достойны восхищения их свершения. Во второй половине ХХ в. славянство было сдавлено, с одной стороны, угрюмой тенью марксизма, а с другой – испытывало сильнейший напор примитивной потребительской культуры, идущей с Запада, преимущественно из США. И, тем не менее, нетрудно назвать десятки, если не сотни выдающихся общественных и религиозных деятелей, подлинных поэтов, талантливых конструкторов-изобретателей, продемонстрировавших в пору лихолетья удивительную стойкость своих убеждений, плодоносных, смелых и решительных людей. Если составить список столь незаурядных личностей, украсивших собой славянство в ХХ в., то сразу же выявится преобладающее присутствие поляков и русских. Это не только одни из самых многочисленных по численности славянских народов, но, к тому же, единственные славянские народы, сумевшие создать собственную аристократию. Творческое воодушевление поляков и русских до сих пор полнится яркими всполохами и пленительными отражениями незабвенной дворянской культуры.
Как убедительно показывает кровавый опыт минувшего века, элитаризм необходим в политике, в церковной организации, в искусстве, в философии. Мир создается, развивается, возрастает благодаря усилиям личностей. А массы и легионы всего лишь следуют проторенным путем. Диктатура либерализма, установившаяся на Западе в послевоенный период, так же успешно «угашает гениев», как и тоталитарные режимы, уповая на мещанский прогресс и пестуя инфантилизм. Убыль творческих личностей на Западе пока компенсируется притоком в богатые страны талантливых людей со всех других континентов. Но игровая стихия (чемпионаты, олимпиады, бьеннале, форумы, тендеры), сексплуатация и сенсации все очевиднее препятствуют сосредоточенности, а жупел комфорта – способствуют распространению конформизма. Творческие личности давно уже уступили свои лидирующие позиции игрокам и скандалистам: шоуменам, гетерам, гладиаторам, хулиганам, интриганам, лжецам и шутам. Американизм предстает перед нами последним аргументом Запада, откровенно растерянного перед днем грядущим. Благодаря американцам западная культура обрела рельефность культуриста, но в ней нет ни глубины, ни высоты.
После обрушения «железного занавеса» многие славяне устремились через Атлантический океан, мечтая стать жителями Нового Света. Они прилежно учили английский язык, старательно заполняли декларации и резюме, чтобы получить разрешение на жительство и устроиться на работу: выходили замуж или женились, совершали гастрольные турне… С тех пор многие уже развелись или уволились и вернулись в родные края с «комплексом неполноценности», не найдя за океаном (или за «бугром») достойного поприща. Не будем осуждать тех, кто в который раз поддался мечтам о краях, где трава зеленее, солнце ярче и вода вкуснее. Отметим лишь, что славяне никогда не принадлежали к народам-бродягам, что им присуща оседлость, им хорошо известно притяжение своей земли. Славяне уже не первое тысячелетие живут на землях своего традиционного расселения, и нет у них другой родины.
В настоящее время не видно каких-либо серьезных и, тем более, непреодолимых препятствий для того, чтобы украинцы рассказали соседям о своем украинском, чехи - о чешском, сербы - о сербском: о своей истории и своих переживаниях, о своих героях и красавицах, о своих вещих снах и заповедных местах и святилищах. Неплохо бы исповедаться о своих слабостях и пороках, затаенных обидах и предрассудках. Так и начнет складываться правда о славянском мире, только так можно реально противостоять лжи Запада о славянах.
Ни у одного славянского народа, включая русских, не просматривается исторических перспектив без налаживания сотрудничества, без обмена идеями, новостями, без гуманитарных контактов с другими славянскими народами. И ткань этих отношений не должна представлять собой липкую паутину договорного права или политических зависимостей, но должна уплотняться, крепнуть посредством межславянских общественных организаций, определенных течений в искусстве, архитектуре, посредством откровенных дискуссий на религиозные темы. Эта уплотняющаяся ткань межславянских отношений имеет все шансы превратиться уже в недалеком будущем в скатерть-самобранку. Лишь бы только современные политики, люди, как правило, случайные и безответственные, большие мастера профанаций, не заболтали этот процесс. Новый мир является историческим призванием для всех славянских народов. Наступившее тысячелетие – самое подходящее время для столь крупномасштабного и долговременного начинания.
При огромном многообразии несчастий, бедствий, пагубных искушений мы располагаем крайне смутными представлениями о счастье, о божественном, о сущности мира. Но человек неудержимо тянется к счастью, его влечет к себе божественное, он мечтает о своем мире. XXI век может стать для славян веком интенсивных поисков путей к счастью, к Богу, к своему миру. И на этих путях их ждут многообещающие свершения. Наверное, при этом неизбежны ошибки и разочарования, даже разрушительные вспышки отчаяния. И все же это будет могучее движение миллионов людей, желающих найти достойное поприще своим умениям и способностям: это будет движение от неловкости к мастерству, от безалаберности к самодисциплине, от настороженности и недоверчивости к соработничеству. Изменится и само представление о времени. Уйдет в прошлое время затянувшегося ожидания и объяснения причин своей нерешительности. Наступит век смелых прорывов в неизведанное, к новому витку историко-культурной традиции. Право, славянская взаимность выглядит предпочтительнее славянской раздробленности и, тем более, вражды.
Эта глава вряд ли может быть сейчас завершена. Ведь все только начинается…
Юрий Покровский
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
