В 1950 году в СССР развернулась очередная репрессивная кампания. По так называемому «Ленинградскому делу» был расстрелян ряд высших сановников партии и государства, в основном связанных с Ленинградом. В числе вменяемых им «преступлений» назывались попытки создания самостоятельной компартии РСФСР и, вообще, будирование русского вопроса. Еще памятны были инициативы руководителей северной столицы вернуть ее площадям и проспектам исторические названия. Тогда, в 1944 году, по почину местного руководства во главе с Ждановым и Кузнецовым, на волне патриотической эйфории, совпавшей по времени с прорывом блокады, проспект 25 Октября вновь стал Невским, проспект Рошаля – Адмиралтейским, проспекты Володарского – Литейным, площадь Урицкого – Дворцовой и т.д. – всего на карту вернулось два десятка топонимов, являвшихся гордостью града Святого Петра. Обращение к исконной топонимике было только частью контрреволюционных поползновений ленинградских лидеров. В конце войны сталинское окружение не решилось поставить их на место, но прошло всего несколько лет, и чекистский маховик, послушный воле вождя заработал вновь.
По масштабам репрессивная кампания 1949-1950 годов была несоизмерима с кровавыми чистками периода раскулачивания или 1937 года. Уже не было конвейера особых «троек», множества смертных приговоров. В 1947 году даже последовала отмена смертной казни. Тем не менее, в советском государстве и его спецслужбе сохранялись как коммунистическая идеология с присущей ей догмой классовой борьбы, так и прививка жестокости, полученная ещё в период деятельности ВЧК.
На послевоенный период наложили отпечатки недавно отгремевшая небывало кровопролитная война и война «холодная», объявленная Западом в ответ на экспансию СССР в страны Восточной Европы. В этих условиях советская контрразведка повела жёсткую борьбу со спецслужбами стран Запада, которым в «холодной» войне отводилась важная роль. Приоритет получило противодействие вражескому шпионажу и идеологическим диверсиям. Оборотной стороной этого были инерция борьбы с контрреволюцией и шпиономания, к которым очень скоро добавилась борьба с космополитизмом. Последнее было вызвано необходимостью противодействия как низкопоклонству перед Западом, которым была заражена немалая часть военнослужащих Советской армии, побывавших за «железным занавесом», так и настроениям антипатриотизма, распространённым в кругах советской интеллигенции.
Борьба с космополитизмом сопровождалась утверждением советского и русского патриотизма. Начало этому положил тост Сталина, произнесённый на приёме в Кремле 24 мая 1945 года, в котором вождь отметил роль русского народа как руководящей силы в Победе над германским фашизмом и назвал его «наиболее выдающейся нацией» среди народов СССР. В 1948-1953 гг. в СССР была развёрнута официальная кампания за утверждение русско-советского патриотизма и борьбу против космополитов. В ней сочетались русофильство, отстаивание приоритета русской науки и культуры перед западной и защита классовых ценностей.
Некоторые историки и публицисты усматривают в той кампании проявление будто бы присущего И.В. Сталину антисемитизма. В подтверждение приводятся факты разоблачения в печати целого ряда лиц еврейской национальности, враждебных патриотизму, раскрытия их псевдонимов, снятие с руководящих постов в промышленности, научных учреждениях, партаппарате и органах печати. Такие факты имели место, однако антисемитизм тут ни при чём. Огромное число евреев, занимавших высокое положение, многочисленные Сталинские премии и другие награды, присуждавшиеся представителям еврейской интеллигенции в том числе и в рассматриваемый период, свидетельствуют об обратном. Правильнее говорить о борьбе с крайней формой еврейского национализма (сионизмом) с его идеей Израиля как отечества всех евреев. Израиль возник в 1948 году, причём резолюцию ООН о создании еврейского государства на населённых преимущественно арабами землях Палестины активнее других поддерживал СССР, то есть Сталин. Понятно, что советское руководство рассчитывало на просоветскую ориентацию еврейского государства, но вышло всё иначе: Израиль стал союзником США. Рассказывали, что узнав о создании Израиля, жена зампреда СМ СССР К.Е. Ворошилова Екатерина Горбман воскликнула: «Теперь и у нас тоже есть родина!». Ещё сильнее были произраильские симпатии жены В.М. Молотова Полины Жемчужины (Перл Карповской), занимавшей посты наркома рыбной промышленности, а затем начальника главка Минлегпрома СССР. Эти факты не были исключением, и именно они, по мнению историков, вызвали реакцию в виде борьбы с космополитизмом. Как и всем репрессивным кампаниям в СССР, ей были присущи крайности и перегибы, однако, по масштабам она не идёт ни в какое сравнение, скажем, с кампаниями террора против кулаков или даже с более поздним «Ленинградским делом», хотя и получила более широкое освещение в исторической литературе и прессе.
В марте 1946 года происходит переименование союзных наркоматов в министерства. В соответствии с этим НКГБ преобразуют в Министерство государственной безопасности, а управления на местах – в областные и краевые УМГБ. Годом ранее произошла отмена специальных званий с присвоением сотрудникам ГБ обычных армейских чинов.
Генерал М.И. Баскаков, руководивший УНКГБ по Горьковской области с августа 1943 года, покинет город Горький летом 1946-го, получив назначение на должность министра МГБ Узбекистана. Его место займет Лев Влодзимирский, возглавлявший ранее следственную часть по особо важным делам МГБ СССР. В Горьком он пробудет всего три месяца, и в ноябре того же года во главе органов ГБ региона встанет 39-летний генерал-лейтенант Пётр Николаевич Кубаткин. Имея за плечами 4 класса сельской школы, он начал чекистскую карьеру в погранвойсках, в 1937 году закончил школу НКВД и служил в центральном аппарате этого ведомства. В самом начале войны Кубаткина назначили руководителем УНКВД по Ленинградской области, и в этом качестве он наводил ужас не только на вражеских шпионов и диверсантов, наводнявших охваченную жестокой блокадой северную столицу, но и мирное население, видимо, действуя по принципу «лучше арестовать нескольких невиновных, чем пропустить одного врага».
Глубоко укоренившись, эти взгляды проявятся в Кубаткине и в период службы в Горьком, проходившей уже в мирное время и совсем иных условиях. В октябре 1947 года на XXIX пленуме Горьковского обкома ВКП(б) начальник УМГБ выступил с речью «О политической бдительности», в которой указал, что за последние полтора года в регионе разоблачено в три раза больше вражеской агентуры, чем за всю минувшую войну. В период с ноября 1946 по март 1949 года сотрудниками Горьковского УМГБ будет сфабриковано немало дел о шпионаже и пособничестве немцам во время войны. Их жертвами станут лица из числа бывших военнопленных, жителей оккупированных территорий. Приведём примеры таких дел из областной Книги памяти жертв политических репрессий.
Григорова-Скоробогатова Екатерина Андреевна, 1918 г.р., уроженка дер. Вышково Могилёвской обл., жительница с. Урень, лаборантка артели им. XVIII партсъезда. Арестована 13.10.47. Приговорена Военным трибуналом войск МВД Горьковской обл. 6.11.47 к 10 г. ИТЛ, 5 г. п/п. Обвинялась в том, что, проживая на оккупированной немцами территории и работая учительницей, «прививала фашистскую идеологию советским детям», а после войны, скрывшись в Уренском районе, вела антисоветскую агитацию.
Краснов Михаил Григорьевич, 1919 г.р., уроженец дер. Корбаново Могилёвской обл., житель Дзержинска, электросварщик завода им. М.И. Калинина. Арестован 14.08.1947, приговорён Военным трибуналом Горьковского гарнизона 26.07.1948 к 25 г. ИТЛ, 5 г. п/п. Дело прекращено, освобождён 27.05.1956. Обвинялся в том, что находясь в германском плену, из антисоветских побуждений добровольно перешёл на сторону врага, а после войны, оказавшись в зоне англо-американской оккупации, был завербован американской разведкой и переброшен в СССР для подрывной работы.
Фаракшин Хусейн Фаракшевич, 1915 г.р., уроженец дер. Кочко-Пожарки Краснооктябрьского р-на, житель Сергача, врач-терапевт райбольницы. Арестован 6.09.1947. Приговорён Военным трибуналом Горьковского гарнизона 20.11.47 к 10 г. ИТД, 5 г. п/п. Обвинялся в том, что, находясь в германском плену, вступил в татарскую националистическую организацию «Идель-Урал», был её активным членом и участвовал в боях против советских партизан и частей Красной армии. Освобождён в 1954 г., оставлен на спецпоселение в Воркуте.
Борьба с космополитами в Горьковской области нашла слабый отклик и свелась к критическим выступлениям в прессе на тему искривлений партийной линии в произведениях литературы и репертуарах театров. Примером кадровых решений может служить дело заведующего отделом культуры и искусства редакции газеты «Горьковская коммуна» Михаила Полонского. В 1949 году за «грубые политические ошибки» он был снят с работы и исключён из партии.
В деятельности органов госбезопасности по этому направлению каких-то действий не видно. После отъезда в марте 1949 года из Горького генерала Кубаткина пост начальника областного УМГБ занял полковник А.Н. Северухин. В годы войны он возглавлял органы СМЕРШ на Северном Кавказе и в Белоруссии, а в 1946 году был назначен начальником управления госбезопасности Владимирской области.
«Ленинградское дело» было крупнейшей послевоенной репрессивной акцией. Инициативы питерских руководителей люди из окружения Сталина представили как оппозицию руководству СССР. Некоторые историки усматривают в фабрикации того дела апогей борьбы в партийных верхах между двумя течениями: космополитическим во главе с Маленковым, Берией, Хрущовым, Кагановичем и своего рода «русской партией» внутри ВКП(б), возглавляемой начальником ГлавПУР и Информбюро периода войны Щербаковым и секретарём ЦК партии Ждановым, а после их кончины, последовавшей в 1945 и 1948 гг., – председателем Госплана и членом Политбюро Н.А. Вознесенским, секретарём ЦК А.А. Кузнецовым и председателем Совмина РСФСР выходцем из Горького М.И. Родионовым. В феврале 1949 года Политбюро приняло постановление об антипартийных действиях членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) Кузнецова, Родионова, Попкова. Летом того же года последовали многочисленные аресты, затронувшие сначала руководство Ленинграда, а затем и других городов, во главе которых стояли выдвиженцы из северной столицы. Среди арестованных были Вознесенский и Родионов. Все они были яркими руководителями, выдвинувшимися в трудные годы войны.
Михаил Иванович Родионов родился в селе Ратунино Макарьевского уезда Нижегородской губернии. В 1927 году окончил Лысковский политехникум и трудился в органах народного образования, секретарём обкома партии, председателем облисполкома, а с 1940 по 1946 год состоял первым секретарём обкома ВКП(б), возглавляя область все годы войны.
По приговору Военной коллегии Верховного Суда, заседание которой проходило в ленинградском Доме офицеров 29-30 сентября 1950 года, были расстреляны Н. Вознесенский, А. Кузнецов, М. Родионов, П. Попков, Я. Капустин, П. Лазутин. Всего по «Ленинградскому делу» органами МГБ под руководством министра В.С. Абакумова было репрессировано несколько сотен человек, включая 150 членов семей обвиняемых, тысячи партийных и хозяйственных работников исключили из партии и сняли с работы. В числе расстрелянных были и руководители Ленгорисполкома Попков и бубнов, подписавшие в 1944 году постановление о переименовании улиц (см. фото).
Исключения и аресты проводились и в Горьком. В 1950 году секретари обкома С.Я. Киреев и В.В. Тихомиров лишились своих постов, в целом аппарат обкома обновился на треть, кадровой чистке подверглось 709 человек [19]. Тогда же председатель Горьковского горисполкома А.Н. Шульпин был осуждён на 2 года и отправлен в Мурманскую колонию. По «Ленинградскому делу» был арестован и расстрелян и бывший начальник Горьковского УМГБ П.Н. Кубаткин, в годы войны возглавлявший органы безопасности города на Неве.
В 1949 году МГБ возбудило дело о террористическом заговоре против руководства СССР. Теракты, по версии следствия, готовились врачами-вредителями кремлёвской больницы, отчасти еврейской национальности. Частью этой кампании стало дело о сионистском заговоре в МГБ. Его инициатором выступил старший следователь по особо важным делам подполковник Михаил Рюмин, в записке на имя Сталина обвинивший министра госбезопасности Виктора Абакумова в саботаже следствия по делу о врачах-отравителях. После этого были арестованы глава МГБ и ряд крупных функционеров этого ведомства (Е. Анцелович, М. Белкин, В. Блиндерман, Я. Броверман, А. Палкин, Л. Райхман, О. Шварцман. Н. Эйтингон и др.). Среди арестованных по делу о сионистском заговоре оказался Андрей Свердлов, сын уроженца Нижнего Новгорода и первого председателя ВЦИК Я.М. Свердлова.
До весны 1953 года пост начальника Горьковского УМГБ занимали генерал-майор Георгий Иосифович Мартиросов (17.11.1951-15.08.1952) и полковник Николай Игнатьевич Хвастовский (1.10.1952-16.03.1953).
Смерть вождя повлекла за собой изменения в правительстве и органах госбезопасности страны. 5 марта 1953 года на совместном заседании ЦК КПСС, Совмина и Президиума Верховного Совета СССР было принято решение о слиянии МГБ и МВД в единое МВД СССР во главе с Л.П. Берией, ставшим одновременно первым замом председателя СМ СССР. Его первыми заместителями стали генерал-полковники С.Н. Круглов, Б.З. Кобулов и И.А. Серов. Структура МВД включала в себя два главных управления и множество управлений, отделов и спецотделов. Некоторые из них возглавили бывшие горьковские чекисты: В.С. Рясной встал во главе 1-го ГУ(внешняя разведка), а Л. Е. Влодзимирский – Следственной части. По инициативе Лаврентия Берии начался пересмотр ряда репрессивных дел. Были освобождены фигуранты сионистского заговора в МГБ, дела врачей-отравителей, «авиационного», «мингрельского» и других, а тех, кто был признан виновным в их фабрикации, арестовали (Рюмин, Цанава). Однако, бывший министр МГБ Абакумов остался в тюрьме.
В апреле был подписан приказ МВД СССР о запрещении пыток. Эти и другие послабления сопровождались заметным ростом авторитета Л.П. Берии, что не устраивало его противников. 26 июня 1953 года Берия был смещён со всех государственных постов и по заранее разработанному плану арестован на заседании Президиума ЦК КПСС группой высших офицеров во главе с маршалом Г.К. Жуковым. Вслед за этим последовали аресты других высокопоставленных чекистов (Гоглидзе, Влодзимирский, Райхман, Судоплатов, Людвигов и др.). Главой МВД стал С.Н. Круглов, близкий к бывшему душою переворота Н.С. Хрущову. 23 декабря Специальное присутствие Верховного Суда приговорило Л. Берия, В. Меркулова, П. Мешика, С. Гоглидзе, Л. Влодзимирского к расстрелу, приговор привели в исполнение в тот же день.
Год спустя прошёл суд над Абакумовым, Броверманом, Комаровым и другими экс-руководителями МГБ, которым также вынесли смертные приговоры. Эти суды проходили по шаблону, сложившемуся с первых лет советской власти и состоявшему в абсурдных обвинениях против подсудимых (Берии инкриминировался шпионаж, Абакумову – подготовку теракта против Сталина). Повторилось то, что бывало уже не раз: объявление «опричников», то есть органов ГБ, источником всех зол и замена их другими, лояльными новому руководству. И хотя специфика советской спецслужбы производила отбор в её ряды не лучших по моральным качествам людей, главные причины массовых преступлений, совершённых органами ГБ, коренились, конечно же, в порочных идеологии и практике коммунистической партии, основные принципы которых были заложены Лениным и его окружением.
Вместе с тем смерть И.В. Сталина повлекла за собой определённые перемены. В стране начиналась политическая оттепель. В 1954 году была создана новая структура госбезопасности – КГБ при СМ СССР. В нём произошла масштабная чистка, в ходе которой из органов ГБ уволили 18 тысяч сотрудников как «не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, карьеристов, морально неустойчивых, малограмотных и отсталых работников». Хотя статья 58 Уголовного кодекса («контрреволюционные преступления») сохранялась до 1961 года, были приняты действенные меры по укреплению законности. Ещё 1 сентября 1953 года Указом Президиума ВС СССР было упразднено Особое совещание при МВД – последний внесудебный орган, осуществлявший политические репрессии. В итоге был хотя бы формально восстановлен утраченный в 1917 году коренной принцип правового государства: «Никто не может быть признан преступником и подвергнут уголовному наказанию, иначе как по приговору суда».
С образованием КГБ упразднялись трибуналы войск НКВД, транспортные суды и прочие особые судебные органы. Их функции передавались гражданским судам. В прокуратуре СССР возник особый отдел по надзору за органами ГБ. В мае 1954 года начался пересмотр дел осуждённых за контрреволюционные преступления, прежде всего по приговорам «троек», «двоек», Особого совещания. В 1955 году прошла амнистия граждан, осуждённых по обвинению в сотрудничестве с немцами в оккупации или бывших в плену. По этому Указу вернулись на Родину 12000 военнопленных и перемещённых лиц.
Но путь к действительно правовому государству предстоял долгий и тернистый. В сознании советских людей глубоко коренился страх перед репрессиями. Вплоть до 1989 года в УК РСФСР действовали статьи 70 и 190 – соответственно «антисоветская агитация и пропаганда» и «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». По этим статьям было осуждено немалое число не только активных противников советской власти, но и просто инакомыслящих. И все же массовые политические репрессии во имя партийной монополии на власть канули в прошлое. Они стали жестоким уроком для всех.
Фото: газетное сообщение о возвращении русских названий проспектам и площадям Северной Пальмиры. Январь 1944 г.
Станислав Смирнов
для Русской Стратегии
|
