Волжская группа В.О. Каппеля отступала к Уфе. Горные рабочие Южного Урала, не в пример северным Ижевцам и Воткинцам, организовавшим восстание против красных и за это после краха белых заплативших кровавую цену (пришедшие большевики немедленно расстреляли порядка 800 человек на каждом заводе), были в достаточной степени распропагандированы и относились к Волжанам враждебно. На заводе Аша-Балашовском штаб Каппеля остановился, пропуская части группы. Разведка донесла Каппелю, что накануне на шахте N 2 был митинг, на котором было постановлено чинить белым частям всяческие препятствия, а определенной группе рабочих было поручено провести покушение на самого Каппеля. Митинги продолжались весь день. Положение становилось тяжелым и сложным.
В шахте N2 царил полумрак, и никто не обратил внимания на вошедшего человека в шведской куртке. Выступали ораторы, призывавшие к мести, уничтожению, борьбе, кричали обычные митинговые лозунги, полные звонких слов, лжи и злобы, которые встречали аплодисментами и криками:
- Верно! Правильно!
- Товарищи! - крикнул председатель, обращаясь к двум или трем красноармейцам, стоявшим около трибуны: - Вы были захвачены белогвардейцами, но удачно спаслись. Расскажите товарищам, что вы видели у Каппеля, о его зверствах, расстрелах и порках!
Красноармейцы смущенно переглянулись.
- Не стесняйтесь, товарищи! – подбодрил их председатель: - Говорите прямо обо всем, что у них делается, как вы спаслись из кровавых рук царского генерала!
- Да как спаслись? - пожал плечами один из солдат. - Взяли у нас винтовки, а нас отпустили. Каппель, говорят, никого из нас не расстреливает, а отпускает, кто куда хочет...
Смущенное молчание повисло в шахте.
- Это, товарищи, только ловкий трюк! - объявил председатель: - Мозги нам запудривает. А вам, товарищи красноармейцы, даже довольно таки стыдно говорить так на митинге!
На трибуну вскочил какой-то молодой человек и срывающимся голосом, перекрикивая шум, стал читать популярные тогда стихи какого-то красного поэта:
- Мы смелы и дерзки, мы юностью пьяны,
Мы местью, мы верой горим.
Мы Волги сыны, мы ее партизаны,
Мы новую эру творим.
Пощады от вас мы не просим, тираны -
Ведь сами мы вас не щадим!
- Не щадим... Нет пощады... Смерть белобандитам! Смерть Каппелю! – раздался гром голосов.
В этот момент к трибуне подошёл незнакомец в шведской кожаной куртке и попросил слова.
- Товарищи! - закричал председатель, - Слово принадлежит очередному оратору!
«Очередной оратор» быстро и легко вспрыгнул на трибуну. Никто ещё ничего не понял, и лишь у красноармейцев вдруг побледнели и вытянулись лица. Человек спокойно стоял на трибуне и ждал тишины. Наконец, она настала. Тогда громким и уверенным голосом он начал свою речь:
- Я - генерал Каппель, я один и без всякой охраны и оружия. Вы решили убить меня. Я вас слушал, теперь выслушайте меня вы.
Присутствующие замерли, а некоторые стали осторожно пробираться к дверям.
- Останьтесь все! - резко и повелительно бросил Каппель. - Ведь я здесь один, а одного бояться нечего!
Мертвая тишина повисла в шахте. Белый вождь говорил просто и ясно. Он рассказал, что несет с собой большевизм, обрисовал ярко и правдиво ту пропасть, в которую катится Россия, он сказал, за что он борется.
- Я хочу, чтобы Россия процветала наравне с другими передовыми странами. Я хочу, чтобы все фабрики и заводы работали и рабочие имели вполне приличное существование, - закончил он.
Ещё мгновение длилось молчание, и вдруг толпа, ещё считанные минуты назад алкавшая его крови, стала рукоплескать ему. И те, что перед этим кричали «Смерть!» теперь сталь же громко грянули «Ура!» После этого шахтёры подхватили Каппеля на руки и понесли к штабу, где уже царила тревога из-за внезапного исчезновения командующего, ушедшего «на прогулку» перед ужином в сопровождении одного из офицеров.
- Бедные русские люди, - тихо проговорил Владимир Оскарович тем поздним вечером, глядя на оплывающий огарок свечи. - Обманутые, темные, такие часто жестокие, но русские…
На утро делегация шахтеров явилась в штаб и передала, что они не только не будут чинить препятствий, но всем, чем могут, будут помогать…

Триумфу «волжского Наполеона» у уральских частей предшествовал долгий путь по Волго-Бугульминской железной дороги. До Уфы, где уже стояли белые силы было около 400 вёрст. Красные части, двигались параллельно линии железной дороги и в любой момент могли обогнать волжан и пересечь им путь. Чтобы этого не случилось, нужно было спешить. Но от казанских формирований, оставивших свой город, постоянно поступали донесения с просьбой дождаться их подхода. Спасая казанцев, Каппель вынужден был дать под Мелекесом большой бой. Красные комиссары слали на его позиции волну за волной, напряжение обеих сторон достигло до предела, и тогда Владимир Оскарович, личным примером увлекая своих добровольцев, бешеным рывком вперед отбросил, смял красные части, внес в их ряды дезорганизацию, вынудил их задержаться и выиграл необходимое ему время. После этой победы казанцы присоединились к силам Каппеля, увеличив и численность и силу Волжской группы. Из Омска Каппель получил производство в генералы. Приехавшему поздравить его полковнику Вырыпаеву он серьезно и искренне ответил:
- Я был бы более рад, если бы мне вместо производства прислали батальон пехоты.
Этот ответ характерен. Много позже в одном из писем полковник Вырыпаев на вопрос автора, какие награды имел генерал Каппель, гордо ответит: "Мы в то время об орденах не думали". На всех фотографиях на френче Каппеля видны только значки академии и Николаевского кавалерийского училища и скромная георгиевская ленточка - ее не надеть было нельзя - остальные он не надевал никогда - он боролся не для орденов.
С наступлением зимы рельсы дороги начали леденеть. Вокруг было красное море. Распропагандированное население встречных станций и сел со злобой смотрело на полузамерзших добровольцев. Каждая деревня могла встретить пулеметным огнем, справа и слева были враги, сзади наседали красные части. Едва ли не каждый день был ознаменован боем, и в этих условиях молодой генерал вёл своих людей, свято верящих в него. Полковник Вырыпаев вспоминал: "На этом пути Каппель дал ряд боев, кровопролитных и изумительных, разбивая наседающих красных. Эта его боевая работа до сих пор не понята, не исследована и исторически не оценена".
Между тем, Омск не отвечал на все прошения о помощи замёршим и уставшим частям. В Омске Каппель был «чужим». Многие боялись его силы, влияния, а потому заранее старались ослабить, как когда-то пыталось сделать это канувшее теперь в Лету Самарское правительство. Добившийся в Омске приема у главного интенданта, полковник Вырыпаев, командированный Каппелем, услышал, что хотя теплые вещи и есть, но выдать их ему нельзя, так как Волжская группа не числится на учете. Впрочем, интендант обещал выяснить этот вопрос у Верховного Правителя, для чего потребуется две-три недели.
- Тыловые интриги делали свое каиново дело, - констатировал Вырыпаев и поспешил возвратиться к своим.
«Каппелевцы» в то время как раз остановились у замёрзшей реки Ин. Здесь был взорван пролёт моста, что создавало угрозу эшелонам волжан быть захваченными красными. Чины штаба Каппеля и его инженеры доложили ему, что на починку моста нужно не меньше двух недель. Это означало неминуемую гибель, поскольку Каппель располагал одним-двумя днями. Но кроме ученых инженеров у генерала были его добровольцы, для которых его слово было законом. Прапорщик Неретник, поставленный заведовать починкой моста, грязный, обмороженный, в дырявом полушубке, подошёл к Владимиру Оскаровичу и смущённо доложил:
- Ваше превосходительство, поезда вряд ли смогут пойти раньше двенадцати часов следующего дня…
- Идите, работайте. Спасибо вам! – откликнулся Каппель, пожимая прапорщику руку.
 «Муравьями суетились на льду Ина добровольцы, а на обоих берегах реки стояли два паровоза, к которым были прикреплены какие-то блоки и тросы. Другие концы тросов были прикреплены к упавшему пролету. По свисткам и знакам прапорщика, паровозы со скоростью часовой стрелки ползли в разные стороны, подымая пролет, а под него тотчас же добровольцы подкладывали клетки из шпал. На другой день поезда прошли через Ин. Приказ Каппеля был выполнен…» - описывал А.А. Федорович.
В то время, как Волжская группа отходила по Волго-Бугульминской железной дороге, из-под Самары по Самаро-Златоустовской дороге отходили чехи и оставшиеся в Самаре части Народной армии. Недалеко от Уфы, на станции Чишма, обе дороги соединялись. Когда обе части армии находились уже недалеко от Чишмы, разведка доложила Каппелю, что в Сергиевском посаде, находившемся в вилке обеих дорог, накапливаются большие силы красных. Владимир Оскарович разгадал их маневр: ударив из Сергиевского Посада на Чишму, противник отрезал бы обе белые группы от Уфы. Оставив на линии железной дороги только один броневик, Каппель всеми своими силами обрушился на Сергиевский Посад, и, как бывало прежде, не ожидавший его противник бежал, отдав в его руки всю свою артиллерию. Эта операция лишний раз показала неизменное искусство генерала в ведении гражданской войны.

В то утро адмирал Колчак, сидя в своём кабинете и привычно изукрашивая перочинным ножиком многострадальную ручку кресла, с волнением ожидал визита прославленного волжского героя. В Омске к Каппелю относились насторожённо и недоброжелательно. Одни увязывали его имя с самарскими эсерами, другие откровенно опасались, что Владимир Оскарович, останься он в столице, будет иметь слишком большое влияние на Верховного правителя и тогда многим отсиживающимся в тылу на вымышленных должностях деятелям придётся несладко, играла свою роль и всегдашняя зависть. Все ходившие слухи исправно доводили до сведения Колчака. И, вот, теперь, когда измученные добровольцы, наконец, преодолели нелёгкий путь и были отправлены в Курган для отдыха и переформирования, Александр Васильевич вызвал к себе их вождя…
Вошедший адъютант доложил о прибытии генерала Каппеля.
- Просите, - кивнул Колчак, приняв официальный вид.
Дверь отворилась, адмирал опустил глаза и поднялся. Звякнули шпоры и спокойный, звучный голос отрапортовал:
- Ваше Высокопревосходительство, генерал Каппель по Вашему повелению прибыл!
Верховный правитель поднял глаза, и взгляды двух белых рыцарей, отдававших все силы служению горячо любимой Родине, встретились. Напускная строгость адмирала исчезла и, быстро выйдя из-за стола, он протянул Каппелю обе руки:
- Владимир Оскарович, наконец, вы здесь - я рад, я очень рад!
- Ваше Высокопревосходительство…
- Меня зовут Александр Васильевич.
Так состоялось их знакомство. После этого в течение двух часов Каппель рассказывал адмиралу о делах, бывших на Волге. Он рассказывал взволнованно, подробно, превознося мужество и доблесть своих подчинённых, и ни разу не обмолвился лишь об одном – о себе. Колчак заметил это и спросил:
- Но вы-то, вы сами, Владимир Оскарович?..
- Я? Я ничего, - смущенно пожал плечами Каппель.
- Сколько вам лет? - неожиданно спросил адмирал.
- Тридцать семь, то есть тридцать седьмой…
- Тридцать седьмой, - задумчиво повторил Колчак. - Ну, а как вы смотрите на то, что происходит? Как, вы думаете, нужно бороться со всем этим?
Забыв скромность, Владимир Оскарович заговорил горячо, подкрепляя каждую мысль свою случаями их собственного совсем недавнего опыта:
- Большинство из нас, будучи незнакомы с политической жизнью государства, попали впросак. И многим очень трудно в этом разобраться. Революция - это мощный, неудержимый поток и пытаться остановить его - сплошное безумие. Нужно знать, что этот поток снесет все преграды на своем пути. Но дать этому потоку желательное направление было бы не так трудно. Мы этого не хотели понять. Наши военачальники ведут войну, применяя старинные методы, как будто бы теперь не гражданская война, а старое доброе время со штабами и интендантствами! Правда, многие из них посвятили когда-то свою жизнь служению Родине и даже в свое время были на месте, принося много пользы. Но теперь гражданская война и кто ее не понимает, того учить некогда. Нужно дать возможность работать в деле освобождения родины не тем, кто по каким-то привилегиям или за выслугу лет имеет право занимать тот или иной пост, а тем, кто может, понимает и знает, что нужно делать! Мы имеем дело с тяжело больной. И вместо того, чтобы ее лечить, мы заботимся о цвете ее наряда…
Адмирал слушал внимательно, затем сказал:
- Владимир Оскарович, спасибо Вам. Мне бывает часто очень тяжело. Спасибо вам.
- Ваше Высокопревосходительство, перед нами Россия - остальное неважно, - ответил Каппель.
Верховный правитель и волжский герой вышли в приёмную под руку. Ожидавшие там люди вскочи с мест.
- Владимир Оскарович, еще раз спасибо вам за все - напишите, что вам будет нужно для вашего корпуса - все будет исполнено, - сказал Колчак.

Елена Семёнова