К началу XX в. русское общество накопило большой запас прочности для своего дальнейшего развития уже не в качестве периферийной, а определяющей силы всего греко-христианского мира. Гениальные писатели и композиторы значительно расширили онтологический объем бытия русского общества. Восток универсального мира возрождался после многовекового забытья и благодаря блестящей плеяде мистиков-богословов, философов, публицистов, стремившихся дать свою интерпретацию высотам и глубинам человеческой жизни. Появились довольно мощные группы ученых, конструкторов, изобретателей. Имена выдающихся биологов, создателей оригинальных летательных аппаратов, сложных металлических конструкций ныне сияют недосягаемыми вершинами для современных отечественных исследователей тайн материи.
Сложились и предпринимательские корпорации, которые быстро осваивали правила и законы прибыльного товарно-денежного обращения. Стремительно развивалась соответствующая рыночная инфраструктура (банки, профильные биржи, коммерческие училища), благодаря которой деловые люди осваивали финансовые инструменты привлечения и последующего перетока капитала. Сформировался пласт зажиточных крестьян, который обеспечивал продовольствием не только империю, но и успешно реализовывал свою продукцию в других странах.
Бурные изменения происходили практически во всех сферах жизнедеятельности русского общества, и, естественно, не могли не порождать определенных напряжений и противоречий между сословиями. Многие деятельные, инициативные люди переживали ломку представлений о характере власти и ее роли в дальнейших судьбах огромной страны. Предпринимательский слой (от зажиточных крестьян до крупных заводчиков и промысловиков), обретая экономическую мощь, активно претендовал на участие в политике и настаивал на легализации выборных процедур в органы власти. Купцы и подрядчики не жалели средств на благотворительные цели, благодаря чему благоустраивались городские территории, появлялись сиротские и вдовьи дома, возникали новые театры и галереи произведений изящных искусств. Однако лишь единицы из этого слоя попадали в правящий класс, а остальные традиционно продолжали числиться в «низах». Именно эти люди, достигшие определенных успехов на избранном поприще деятельности, наиболее всего страдали в монархической России от давно сложившейся системы сословных отношений. Они хотели быть уважаемыми людьми, влиять на судьбы своей страны, но духовенство и аристократия по-прежнему смотрели на них как на «посадских холопов», отличающихся от всех прочих торговцев и мещан лишь суммами нажитого капитала.
Если обратиться к опыту европейских революций в Нидерландах (XVI в.), в Англии (XVII в.), Франции (XVIII в.) то везде обнаруживается схожая коллизия. Из толщи социальных низов, благодаря развитию товарно-денежных отношений, выдвигаются оборотистые дельцы, которые стремятся сломать наследственный принцип властвования выборными процедурами наиболее достойных людей с точки зрения всего общества. В Нидерландах в роли «низов» пребывали все голландцы, находившиеся в вассальной зависимости от испанской короны. В Англии и во Франции социальный взрыв происходил вследствие конфликта «среднего класса» с правящим слоем. В ходе революций немаловажную роль играла религиозная ориентация противоборствующих сторон. Сражаясь с католической Испанией, голландцы не могли не стать убежденными протестантами. Английские анти роялисты, стоило им только заполучить возжажданную власть, немедленно осквернили могилы всех королей, некогда вовлекших племена, населявшие Британские острова, в поток истории. Французские революционеры вообще пытались переоборудовать католические соборы и аббатства в храмы Красоты и Разума. Практика подобных реорганизаций не исключала оргий, пьянства и глумлений над христианскими святынями.
К чему приводят национальные революции? Объем святоотеческой культуры существенно сжимается, но, тем не менее, религиозная жизнь не замирает: повсеместно сохраняются традиционные обряды (крещение, венчание, отпевание). Функционируют с обновленным преподавательским составом школы и университеты. Аристократическая культура перестает доминировать в стране, но, тем не менее, продолжает оказывать могущественное влияние на искусство, науку, архитектуру: быстро восстанавливаются закрытые дворянские общества или клубы. Зато экономическая жизнь вырывается на «оперативный простор», где вместо колокольного звона или боевого клича звенит призыв: «Обогащайтесь!» Разного рода предприимчивые люди стремятся быть на виду, пытаются всеми правдами и неправдами пробраться в первые ряды общества и кое-кому такие попытки вполне удаются. Подобные везунчики начинают выступать примером для подражания миллионов молодых людей, которые только-только входят во взрослую жизнь. Дух Справедливости витает над обществом незримым арбитром, поощряет новые возмущения и протесты униженных и оскорбленных и последующие уступки со стороны власть предержащих.
Русская революция, начавшись на исходе зимы 1917 г. развивалась по такому же сценарию, но вскоре этот сценарий был брошен в «корзину» вследствие октябрьского вооруженного переворота, который ныне охотно называют «насильственным прерыванием течения жизни русского общества». Не будем вдаваться в подробности переворота, но зададимся вопросом: почему европейский сценарий революции не получил в России развития, а был заменен неким иным сценарием, опиравшимся на сочинения «классиков» марксизма? Ответ очевиден. В ход русской революции сумела вмешаться международная террористическая организация, которая и осуществила захват власти в стране.
XX в. породил немало международных, экстремистских организаций. Несмотря на существенные различия в политической, идеологической, религиозной и прочих ориентаций, экстремисты имеют одну схожую черту: они совсем не ценят человеческую жизнь, как свою, так и чужую – всегда готовы умереть ради некоей картины, запечатленной в их сознании, но для которой, увы, пока нет места в окружающей действительности. Разумеется, всегда готовы положить миллионы чужих жизней, лишь бы эта картина воплотилась в реальность. В мирное стабильное время действия этих организаций (похищения людей, казни заложников, террористические акты) выглядят особенно возмутительно. Но в условиях когда страны, привыкшие причислять себя к «цивилизованному сообществу», находятся в состоянии тяжелейшей, истребительной войны, направленной на полное истощение сил противоборствующей стороны, почерк экстремистских организаций не столь бросается в глаза, как политикам, так и обывателям: просто люди претерпеваются к массовым убийствам на полях сражений и к казням предателей, шпионов, диверсантов и прочих подозрительных личностей. Легитимные правительства, посылающие в бой армии, и новоявленные вожди, нацеливающие своих боевиков на самые решительные действия, одинаково обильно проливают человеческую кровь, и в этом отношении вполне сопоставимы между собой. Однако вернемся к революционной ситуации, сложившейся в стране в начале 1917 г., и постараемся дать расширенное истолкование историческим потрясениям, кратко изложенным на первых страницах данной главы.
Революции зреют годами и даже десятилетиями. Нетрудно представить себе широкую глубоководную реку, скованную на долгие зимние месяцы крепким, толстым льдом. Но весной, когда начинается таяние снега, тысячи ручейков устремляются к той реке и подпор воды неудержимо возрастает. Ледовый панцирь истончается, трескается, возникают полыньи, а затем льдины приходят в движение, и с шумом, ломаясь и дробясь на более мелкие части, плывут вниз по течению, чтобы раствориться в небытии. Полноводная река зачастую выходит из своих берегов, выворачивает с корнями деревья, рушит дамбы и сминает дома, несет гибель людям. Все эти периодически возникающие ущербы привычны. Революции случаются гораздо реже и проистекают из человеческих страданий. Впрочем, эти страдания носят своеобразный характер.
Революционные ситуации возникают вследствие болезней роста. Страна вступает в период быстрого, а порой и бурного подъема экономики, развития науки, расцвета искусств, стремительного повышения самооценки у отдельных групп населения, традиционно причисляемых к социальным низам. Именно эти группы населения из «низов», успешные в новых для общества сферах деятельности (торговля, мануфактурное производство, паровой транспорт, полиграфия, театральная деятельность и т.д.) наиболее остро испытывают возрастающий груз страданий. Чем они успешнее, тем мучительнее их страдания. Будучи известными или состоятельными людьми, они по-прежнему относятся к низшим кастам (или сословиям). Вследствие своей деловой, общественной, творческой активности эти люди добивались богатства, известности, уважения и даже почитания в своей среде, но в глазах власть имущих, титулованной аристократии, высшего духовенства продолжали оставаться людьми «второго сорта». В связи с этим русское общество страдало и страдало давно, а самые жестокие страдания претерпевали люди, чьи возможности значительно расширились, но возросло и число точек соприкосновения с различными, трудно преодолимыми препонами, предубеждениями, предрассудками, имевшими место в православной империи.
Продолжая развивать пример с замершей рекой в начале весны, мы понимаем, что когда подпор воды возрастает, то наибольшее давление испытывают как раз верхние слои, упирающиеся в низкий свод льда. Если вода в этом процессе предстает динамичной силой, направленной на преобразование внешнего вида реки, то ледовый панцирь, наоборот, выглядит неподвижным, инертным, косным – пережитком уже минувшей зимы.
Несмотря на то, что многие староверы сколотили себе немалые состояния, они упорно продолжали ходить в мужицкой одежде, предпочитать мужицкую пищу и строго придерживались своих древле православных обрядов. Они жертвовали большие суммы на благоустройство городских территорий, спонсировали деятельность театров, не имеющих статуса «имперский», строили железные дороги, верфи, владели банками и прекрасно знали о том, что в глазах прелатов РПЦ являются «раскольниками», а Двор их воспринимает всего лишь как разбогатевших мужиков.
Актрис драматических театров, различных певуний и танцовщиц, киноактрис и циркачек Церковь, вкупе с высшим светом, привычно считали «дамами полусвета», т.е. публичными (или доступными) женщинами, принципиально ничем не отличающимися от хорошо оплачиваемых куртизанок. Их подозревали в склонности к развратному образу жизни, в связях с революционерами-террористами: даже многие близкие родственники не поддерживали никаких отношений с «лицедейками» и «акробатками».
Многие модернисты стремились воздвигать новые алтари в храмах искусства, для чего не жалели ни своей молодости, ни своего здоровья, но официальные круги отказывались воспринимать их поэтами, художниками, режиссерами, композиторами, скульпторами, а считали хулиганами, мазилами, шарлатанами, какофонистами и бракоделами. Многие, действительно талантливые литераторы, мыслители, журналисты постоянно сталкивались с цензурой, а порой и с кулаками активистов организаций, стоящих на традиционалистских консервативных позициях, и страстно мечтали о гражданских свободах, какими уже широко пользовались граждане многих европейских стран.
Элиты национальных окраин, особенно иноверческих окраин, грезили о наступлении таких времен, когда не будут подчиняться приказам царских генерал-губернаторов и других наместников, а станут прислушиваться только к волеизъявлениям своих народов, и отделятся от России государственными границами. У евреев своих иконных земель, входящих в ареал Российской империи, никогда не было, и потому евреи мечтали о том, чтобы им разрешили жить в городах Великороссии, куда их не допускали. Так как империя стояла незыблемо и свои устоявшиеся правила и порядки, меняла крайне неохотно, то представители национальных меньшинств чувствовали себя как бы в заточении, а империю воспринимали как тюрьму. Страдали дворяне и священники, сталкиваясь с участившимися случаями неуважения к себе «низов» общества. Страдали революционеры, отбывающие после свершения тяжких преступлений длительные сроки на каторге. Императорская семья страдала из-за тяжелой наследственной болезни наследника престола. Страдал Двор от экстравагантных выходок «божьего человека» Распутина.
Великая война погнала по просторам империи новые волны страданий. Миллионы убитых и покалеченных оставили своих детей без кормильцев. Особенно острые моральные страдания та война причиняла марксистам, которые, являясь гражданами стран своего проживания, оказались мобилизованными на фронты и были вынуждены убивать друг друга вместо того, чтобы объединиться и сокрушить своего исконного врага – правящий класс Европы.
Без всякого преувеличения, можно утверждать, что наиболее активная часть тогдашнего общества жаждала социальных перемен в России. И вот, эти перемены начались – в конце февраля 1917 г. Гучков был отнюдь не случайным человеком, который прибыл в царский поезд с текстом отречения Николая II. Он был делегирован для этой миссии Государственной думой, как последовательный оппозиционер правления Романовых. Не следует забывать, что Гучков относился к «федосеевцам» - к радикальному старообрядческому толку «беспоповцев». А сопровождавший его Шульгин представлял собой молодую Россию, которая видела свое будущее без Николая II в качестве своего правителя.
Революции происходят не потому, что страдания населения достигают в определенные исторические моменты «точки кипения» и в чертоги власти входят здравомыслящие филантропы, готовые облегчить эти страдания, изменяя порядок вещей в соответствии с сокровенными чаяниями обездоленных, обобранных и униженных предыдущей властью. «Точки кипения» возникают довольно часто и обычно порождают разные формы возмущения, порой доходящего до откровенных бунтов. Подобных бунтов в истории каждой крупной страны происходило немало. Однако мы знаем немало периодов массовых, жесточайших страданий, когда не происходит каких-либо крупных конфронтационных конфликтов. В начале 20-х годов, или в начале 30-х годов все того же ХХ в., все на той же Русской земле миллионы людей гибли от голода: ели своих детей и трупы своих близких родственников. Доходили до полного расчеловечивания, до безумия, но почему-то не предпринимали серьезных попыток свергнуть власть, доведшую огромные людские массы до столь унизительного, жалкого состояния.
Революции вершатся, когда в обществе оформляются новые социальные группы, которые способны сменить правящий слой и взять на себя ответственность за судьбы народа, которому принадлежат душой и телом. Толчком к смене власти, конечно, может послужить некое протестное движение или спонтанное возмущение, но не они являются определяющими, а выступают всего лишь поводом для того, чтобы новые люди, претендующие на властвование, заявили о своем моральном праве править обществом. Состоятельные старообрядцы, в подчинении которых находились тысячи рабочих; студенчество и другая образованная молодежь, лица творческих профессий, сосредоточение коих наблюдалось только в обеих русских столицах, в качестве самых активных групп русского общества наиболее остро желали перемен в империи. Парламент, прелаты РПЦ, многие генералы, пресса сочувственно относились к этим умонастроениям и, оказывая возрастающее давление на государя императора, принудили его отказаться от продления своей исторической миссии в роли помазанника Божьего и стать частным лицом. Николай II, не желая быть причиной кровопролития и ненужных жертв, подписал «бумагу» о своем отречении. Революция стала действительностью.
Ю.Н. Покровский
Русская Стратегия |
