В последние предвоенные дни 1914 г. на Балтийском флоте ожидали приказа из столицы об установке минных заграждений, но его всё не было. Адмирал Н.О. Эссен волновался, опасаясь, что немцы прорвутся в Финский залив. Пригласив к себе своего ближайшего соратника флаг-капитана А.В. Колчака, он поделился с ним своими опасениями, сообщив что разрыв с Австрией уже произошёл, и разрыва с Германией теперь следует ждать со дня на день. Александр Васильевич заявил, что нужно ставить минное поле на свой страх и риск, невзирая на возможные последствия. Эссен согласился. Когда подняли сигнал «начать постановку заграждений», и флот вышел в море, дабы прикрывать эту работу, из морского штаба пришла телеграмма-«молния»: «Ставьте минные заграждения». Через несколько часов была получена телеграмма с объявлением войны. Позже командование Балтийского флота сумело расширить первоначальный план: защитить Рижский залив, развить деятельность в Ботническом и продвинуться ещё дальше на запад. Эти операции были крайне рискованными, поскольку русские тихоходные крейсеры легко могли быть уничтожены превосходящими силами противника. Здесь, как пишет близкий друг Александра Васильевича контр-адмирал М.И. Смирнов, «проявились свойства Колчака как вождя, его активность, умение брать на себя ответственность, умение учитывать риск, непреклонность решений». Однажды крейсер «Россия», на котором находился Колчак, должен был в новогоднюю ночь установить новые мины. Когда до назначенного места оставалось около
50 миль, радиотелеграфисты засекли переговоры между вражескими судами, находившимися совсем рядом. Адмирал счёл дальнейшее продвижение слишком рискованным, и крейсер повернул обратно. Один из офицеров доложил об этом Колчаку, спавшему в своей каюте. Александр Васильевич тотчас взбежал на командный мостик и убедил адмирала, что выполнение операции нужно продолжать хотя бы ценой собственной жизни. Мины были установлены, и крейсер благополучно вернулся в Финский залив.

Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 г. Его отец, Василий Иванович Колчак, юношей стал участником Крымской войны, был одним из тех, кто держал героическую оборону на Малаховом кургане, получил ранение и попал в плен к французам. Вернувшись на Родину, он окончил институт горных инженеров, работал на Златоустовском заводе на Урале, изучая металлургическое и оружейное дело, после чего, став приемщиком от военного ведомства, служил на Обуховском сталелитейном заводе, а выйдя в отставку в чине генерал-майора, продолжал работать на том же заводе инженером. Василий Иванович был крупным специалистом в области артиллерии, опубликовал несколько научных трудов, а также очерк «На Малаховом кургане» и книгу «Война и плен» о Крымской войне. Братья В.И. Колчака также были артиллеристами: один в чине капитана 1-го ранга, другой – генерал-майора, третий – контр-адмирала.

Василий Колчак был женат на Ольге Ильиничне Посоховой, чьи деды были близки к военно-морскому делу. Один из них был контр-адмиралом, другой – пехотным генерал-майором. Отец же Ольги Ильиничны, переживший свою дочь, позднее стал последним губернатором Одессы и был расстрелян советскими органами в 1920 г.

С ранних лет Колчак был погружён в военно-морскую стихию, поэтому проблемы выбора пути не стояла перед ним остро. Проучившись 3 года в гимназии, он по собственному желанию и по желанию отца перевёлся в морской корпус. «Я был фельдфебелем, шёл всё время первым или вторым в своём выпуске, меняясь со своим товарищем, с которым поступил в корпус», - рассказывал Колчак. М.И. Смирнов, учившийся в том же корпусе, писал: «Колчак, молодой человек, невысокого роста, с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьёзностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нём моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак.  В нём был виден будущий вождь».

Фактически выросший на Обуховском заводе, где работал отец, Колчак имел массу технических знаний, а потому в корпусе мог вовсе не заниматься этими предметами. Освободившееся таким образом время в старших классах Александр Васильевич тратил на работу всё на том же заводе. Приезжавший в ту пору английский заводчик, известный по пушечному делу, Армстронг, хорошо знавший Василия Ивановича, предлагал Колчаку поехать в Англию, дабы пройти школу на его заводах и стать инженером. Однако, как вспоминал сам Колчак, «желание плавать и служить в море превозмогли идею сделаться инженером и техником». В свободное время Александр Васильевич проходил курс заводской техники, изучал слесарное дело, которому его обучали рабочие, с коими в ту пору он сошёлся довольно близко.

Морской корпус Колчак окончил вторым, отказавшись от первенства в пользу своего товарища, которого счёл способнее себя, и комиссия вынуждена была посчитаться с его мнением. Вскоре по окончании корпуса молодой офицер уже бороздил воды Тихого океана на клипере «Крейсер». Командир клипера Г.В. Цывинский вспоминал: «Одним из вахтенных учителей был мичман А.В. Колчак. Это был необычайно способный и талантливый офицер, обладал редкой памятью, владел прекрасно тремя европейскими языками, знал хорошо лоции всех морей, знал историю всех почти европейских флотов и морских сражений». Во время плаваний Александр Васильевич постоянно занимался самообразованием. Он изучал древние индийские и китайские философии, а, прежде всего, расширял знания специальные, вёл работы по океанографии и гидрологии. Плодом этих работ стала вышедшая в 1899-м году статья «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведённые на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» с мая 1897 г. по март 1898 г.».

В 1900 г. Александр Васильевич принял участие в полярной экспедиции барона Э.В. Толля. Колчак вёл гидрографические и океанографические работы, измерял глубины, наблюдал за стоянием льдов и земным магнетизмом, вместе с Толлем путешествовал по Таймыру, ведя маршрутную съёмку. Барон считал Колчака лучшим офицером, вдобавок любовно преданным своей гидрологии. Именем своего молодого соратника он назвал открытый экспедицией остров у Северо-Западного побережья Таймыра и мыс в том же районе. В 30-е годы он был переименован в остров С.И. Расторгуева.

На третий год экспедиции барон Толль в сопровождении нескольких человек отправился на север Сибирских островов, рассчитывая найти некий новый материк, и пропал без вести. Несмотря на высокую степень риска, Колчак снарядил новую экспедицию для поиска Толля и его соратников. Позже академик Ф.Б. Шмидт назовёт эту беспримерную, небывалую экспедицию, совершённую на шлюпке при минимальных материальных затратах, «необыкновенным и важным географическим подвигом, совершение которого было сопряжено с трудом и опасностью». Найти пропавших людей так и не удалось. В ходе поисковой экспедиции Колчак открыл и описал новые географические объекты, одному из которых дал имя барона Э.А. Толля.  Материалы, собранные в ходе 2-х экспедиций, длившихся около 4-х лет, стали основой нескольких научных работ Колчака. Среди них наиболее известна работа «Льды Карского и Сибирского морей», ставшая классическим в своей области. В 1928-ом году этот труд был переведён на английский и издан Американским Географическим обществом в числе работ 30 наиболее выдающихся полярных исследователей.

Научную деятельность Александра Васильевича прервала Русско-японская война, о начале которой он узнал, возвратившись из экспедиции. Уже из Якутска Колчак обратился к президенту Академии наук Великому Князю Константину Константиновичу с просьбой отчислить его от академии и передать в военно-морское ведомство.

Не давая себе отдыха, прямо из Сибири измотанный долгой и тяжёлой экспедицией молодой лейтенант отправился в Порт-Артур. По прибытии туда Колчак немедленно явился к вице-адмиралу С.О. Макарову, которого считал своим учителем, и просил назначения на наиболее боевую должность, на миноносец, но Макаров, принимая во внимание состояние его здоровья, подорванного двумя экспедициями, определил молодого офицера на крейсер «Аскольд».

Вскоре Колчак был назначен на минный заградитель «Амур». На этом небольшом судне, по воспоминаниям современников, он, выйдя однажды ночью из порта, потопил 4 японских транспорта с грузом и войсками. Зарекомендовав себя храбрейшим и распорядительным офицером, Александр Васильевич, спустя всего несколько дней, получил новое назначение – на эскадренный миноносец «Сердитый». Он начал командовать уже будучи больным тяжёлым воспалением лёгких, едва держась на ногах, и вскоре слёг в госпиталь, откуда, едва оправившись, вновь вернулся на миноносец и приступил к установлению мин и заграждений около Порт-Артура. Именно на этой минной банке подорвался японский крейсер «Такосадо», что было единственным случаем за всю войну.

Между тем, начали сказываться последствия полярных экспедиций. У Колчака разыгрался сильнейший суставной ревматизм, и он был вынужден просить назначения на сухопутный фронт, который нёс теперь основную тяжесть борьбы. За недолгий срок пребывания в должности командира морских орудий на северо-восточном участке обороны крепости, Колчак неоднократно отражал атаки японской пехоты, участвовал в боях, был легко ранен, но не ранение, а всё усиливавшийся ревматизм заставил его в дни падения Порт-Артура лечь в госпиталь, где он вместе с другими больными и тяжело ранеными, которых не смогли эвакуировать отступающие войска, был взят в плен японцами.

По возвращении из плена Александр Васильевич вернулся к научной работе, поступив в распоряжение Академии и занявшись обработкой результатов экспедиций. Материалы её были столь велики, что над ними работали русские и иностранные учёные, объединённые в специальную комиссию, просуществовавшую до 1919 г. Тома публикаций выходили в свет постепенно, но из-за революции работа так и не была завершена, и монография Колчака о картографических работах Российской полярной экспедиции так и не была издана. За все открытия и научные достижения Александр Васильевич был избран членом Императорского географического общества и стал одним из немногих, кто получил высшую награду в этой области – Большую Константиновскую золотую медаль. Академик Ф.Н. Чернышёв отмечал, что даже «норвежцы не решаются делать такие сложные путешествия, как А.В. Колчак».

Долгое время Колчак был председателем Петербургского военно-морского кружка, организованного его единомышленниками. Этот кружок впоследствии был переведён в Морской Генштаб, и там Александр Васильевич выступил со своим ключевым докладом «Какой нужен Русский флот». В качестве эксперта Колчак неоднократно выступал на заседаниях комиссии по обороне в Государственной думе.

Программа возрождения флота включала в себя строительство новых мощных кораблей, реорганизацию управления военно-морскими силами, освоение новых методов ведения боевых действий. В претворении этого плана в жизнь Колчаку принадлежит исключительная роль, так как именно он был вдохновителем, двигателем этой гигантской работы, неутомимым и бесконечно преданным ей. Колчак со своими соратниками составили прогноз, в котором ещё задолго до войны с Германией, предсказали её и даже почти точно определили срок её начала. 

Эта ожидаемая война застала Александра Васильевича на Балтийском флоте. Непревзойдённый мастер ведения минной войны, Колчак сумел заставить немцев в корне изменить собственные планы относительно Российского флота, который они вначале недооценивали. Система минных заграждений, разработанная им, будет использоваться спустя почти 30 лет уже во Вторую Мировую войну, но авторство Александра Васильевича, разумеется, утаят.

Н.В. Савич, побывавший на Балтийском флоте незадолго до войны, писал о Колчаке: «Он работал больше всех, был душою и мозгом оперативного отдела штаба. И в дружеских интимных беседах в каюте адмирала, где разговаривали и спорили после еды офицеры его штаба, обращаясь к хозяину как к любимому отцу или старшему уважаемому брату, опять голос Колчака звучал наиболее веско, с его мнением больше всего считались, он опять пользовался всеобщим уважением и авторитетом. Видно было, что им гордятся, им восхищаются. Эта репутация была вполне заслужена. Тут он был в своей сфере, он знал, чего он хочет, знал прекрасно людей, своих товарищей, начальников и подчинённых, отлично понимал, что от каждого из них можно ожидать. Он ставил себе всегда продуманные цели, правильно оценивал обстановку и умел настоять на выполнении раз поставленных заданий. Он был правою рукою адмирала, его ближайшим и деятельнейшим помощником. Его роль в период подготовки Балтийского флота к войне была громадна».

Александр Васильевич руководил всеми операциями флота и лично участвовал в выполнении их, считая, что для того, чтобы составлять оперативные планы, необходимо лично участвовать в их выполнении иначе планы могут не соответствовать обстановке.

В начале 1915-го года Александр Васильевич, вступивший в командование четырьмя эскадренными миноносцами, проводил операцию по установке мин в районе Данцига. Для прикрытия миноносцев в море вышла бригада крейсеров, но ночью флагманский крейсер получил пробоину, и продолжать поход стало невозможно. Тогда Колчак, несмотря на высокий риск, испросил разрешения продолжить операцию без прикрытия. Он выполнил её блестяще, на установленных минах подорвались несколько крейсеров, миноносцев и транспортных судов Германии, командующий флотом которой, в итоге, запретил своим кораблям выходить в Балтийское море, пока не будут разработаны средства борьбы с русскими минами.

Летом того же года во время наступления на Ригу немцы попытались завладеть Рижским заливом. Балтийский флот имел мало судов, способных противостоять неприятельским, но, по плану Колчака, было организовано минное заграждение входа в залив из Балтийского моря. Потеряв несколько миноносцев и крейсеров, немцы сочли за лучшее уйти из залива, и, таким образом, их сухопутные войска не получили поддержки с моря, и Рига была спасена. Капитан С.Н. Тимирёв писал о Колчаке: «Его молниеносные налёты на неприятельские транспорты в шведских водах, атаки на неприятельские миноносцы, самые смелые постановки мин под носом немцев можно было сравнить с лихими кавалерийскими наскоками или атаками». После смерти адмирала Эссена Александр Васильевич получил в командование вожделенную минную дивизию и стал начальником над силами, защищавшими Рижский залив. Под его руководством проводились совместные с армией операции, было произведено несколько высадок десанта на побережье залива, занятое немцами, произведено ряд нападений на германские суда. Один из сослуживцев вспоминал: «Три дня мотался с нами в море и не сходил с мостика. Бессменную вахту держал. Щуплый такой, а в деле железобетон какой-то! Спокоен, весел, и бодр. Только глаза горят ярче. Увидит в море дымок – сразу насторожится и рад, как охотник. И прямо на дым. О нём говорят много, говорят все, а он, сосредоточенный, никогда не устающий, делает своё дело вдали от шумихи. Почти никогда не бывает на берегу, зато берег спокоен». Военные потери Германии на Балтике превосходили русские в 3,4 раза по боевым кораблям и в 5,2 – по торговым. Такая пропорция напоминала самые славные страницы истории русского флота, победительную эпоху Ф.Ф. Ушакова… За успешные действия в Рижском заливе Колчак получил орден Св. Георгия 4-й ст. и другие награды.

Вне сомнений, балтийский период был самым счастливым в жизни Колчака. Это был пик его профессионального успеха, он занимался излюбленным делом, в котором разбирался, как никто, все самые смелые замыслы удавались ему в это время, сама судьба благоволила к нему.

На Пасху 1916 г. Александр Васильевич был произведён в чин контр-адмирала. Той же весной он со своими миноносцами совершил нападение на караван немецких судов с грузом руды, рассеял пароходы и потопил одно из конвоирующих судов. А уже в конце июня Колчак получил чин вице-адмирала и назначение командующим Черноморским флотом.

Прежде чем отправится на новое место службы, Колчак прибыл в Могилёв, где была расположена Ставка Верховного Главнокомандующего. Александр Васильевич был представлен Государю Императору, напутствовавшему его иконой, и получил подробные инструкции от начштаба генерала М.В. Алексеева и начальника Морского штаба адмирала Русина. Главной задачей Черноморского флота считалось занятие проливов Босфора и Дарданеллы в 1917 г. Также требовалось вести более активную боевую деятельность, для чего на Чёрное море и решено было отправить наиболее энергичного адмирала.

По воспоминаниям М.И. Смирнова, «в первый же день прибытия в Севастополь, тотчас по вступлении Колчака в командование флотом, было получено известие секретарей разведки о том, что крейсер «Бреслау» вышел из Босфора в Чёрное море в неизвестном направлении». Уже наутро Колчак вывел флот в море и настиг врага, флагманский корабль «Императрица Мария» дал по «Бреслау» залп, который накрыл его. Хотя крейсер, благодаря своей быстроходности, ушёл от погони, в будущем он уже не отваживался выходить в море и нападать на российское побережье.

«Колчак был молодой и энергичный вождь, сделавший себе имя на Балтийском море. С его назначением деятельность русских миноносцев ещё усилилась», - писал немецкий хроникёр. Вступив в должность, адмирал сразу занялся разработкой системы минных заграждений Босфора и Варны. На Чёрном море миноносцы не были обучены установке мин, самих мин было в пять раз меньше необходимого количества, а начальник минной бригады вовсе заявил, что считает идею минных заграждений бессмысленной, вредной и рискованной. Тем не менее, Колчак заказал 9000 мин на южно-русских заводах и пригласил лучшего специалиста по проектированию заграждений. За три месяца было установлено более 2000 мин, на которых немцы потеряли 6 подводных лодок и крейсер «Гебен». Один из немецких хроникёров писал: «Летом 1916 года русские поставили приблизительно 1800-2000 мин. Для этого они пользовались ночами, так как только ночью можно было подойти к берегу, и новые мины ложились так близко к старым, что можно было только удивляться ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин». Всё время командования Колчака ни одно немецкое судно не выходило в море, благодаря чему Турция перестала получать уголь, а плавание российских пароходов совершалась в полной безопасности, как в мирное время. Русский флот, как и прежде, господствовал на Чёрном море. «Таким образом, в Чёрном море наступило спокойное положение, которое дало возможность употребить все силы на подготовку Босфорской операции», - констатировал Колчак.

Потери Черноморского флота за то же время уступали немецким, но среди них была одна огромная. 7 октября 1916 г. загорелся, взорвался и затонул флагманский корабль «Императрица Мария», заложенный в 1913 г. по программе Колчака и являвшимся самым сильным кораблём эскадры. Погибло 300 человек. Адмирал, знающий на родном корабле каждый винтик, находясь в самом пекле, лично руководил его затоплением, чтобы спасти от огня рейд и город. Гибель «Императрицы Марии» была искусной диверсией немецкой разведки, но это выяснится достоверно лишь в 1933 г., а в 16-м следствие так и не дало окончательного ответа. Впрочем, этот ответ дал сам Колчак:

- Как командующему, мне выгоднее предпочесть версию о самовозгорании пороха. Как честный человек, я убеждён: здесь диверсия.

В отличие от Русско-японской войны в Германскую Россия имела флот, отзывы о котором были самые лучшие. Английские адмиралы восхищались им. Было прекрасно поставлено артиллерийское и минное дело. Последнему приезжали учиться у русских даже союзники, в первую очередь, американцы. Под руководством Колчака была детально разработана Босфорская операция. Но ей не суждено было осуществиться. Наступил 1917 год…

Смутные сведения о начавшемся в Петрограде восстании настигли Колчака в Батуме, где он находился с докладом у командующего Кавказским фронтом Великого Князя Николая Николаевича. Получив их, Александр Васильевич срочно вернулся в Севастополь. По пути на судне адмирала было принято немецкое радио, вещавшее из Константинополя на ломаном русском языке. Тогдашние «вражеские голоса» с упоением описывали страшные и кровопролитные бои в российской столице, извращая и утрируя реальные факты. Беда была в том, что немецкое провокаторское радио принималось на всех черноморских судах и способствовало возникновению волнений среди командного состава. Колчак вспоминал: «Тогда я издал приказ, в котором упомянул, что такие радио даются нашим врагом, очевидно, не для того, чтобы сделать для нас что-нибудь полезное, и поэтому я обращаюсь ко всем командирам с требованием верить только мне, моим сообщениям, и что, со своей стороны, обещаю немедленно оповещать их о том, что будет мне известно, и прошу их не придавать никакого значения слухам, и что если команды будут обращаться в случае каких-либо сомнений ко мне, то я буду давать соответствующие разъяснения». Адмирал сдержал слово и доводил до сведения команд все поступавшие ему сведения, чем нейтрализовал вражескую пропаганду и распускаемые слухи.

Вскоре пришла телеграмма от генерала Алексеева, в которой запрашивалась поддержка командующих фронтами отречения Императора. Это предложение Государю подписали почти все они, что сыграло важную роль в принятии им рокового решения. Александр Васильевич оповестил флот об этой телеграмме, но своего голоса к ней не присоединил. До 17-го года вопрос политических убеждений в армейской среде не стоял остро, и, как большинство офицеров, Колчак прежде не задавался им. До 17-го года он считал себя монархистом, поскольку иного политического строя не было, поскольку монарху он давал присягу. При этом Александр Васильевич не склонен был думать, что Россия может существовать только при монархии. «Я служу Родине, а не какому-либо политическому строю», - говорил он. Россия была больше, выше и важнее политического строя, важнее династии, и ей следовало служить при любом исходе. Но нарушить присягу требованием отречения у своего Императора Колчак не мог.

После февральской революции Александр Васильевич прилагал все усилия, чтобы ослабить враждебную агитацию. Он рассчитывал занять возбуждённые массы делом, направив их кипящую энергию в нужное русло. Таким делом мог стать поход на Босфор.

- Надо муссировать в массах вопрос о походе на Босфор, - говорил он своему начальнику штаба Верховскому. – Важен, конечно, не сам Босфор, но это часть общего развёрнутого плана борьбы с большевиками во флоте. Война даёт нам возможность взять массы в руки. Для этого надо во что бы то ни стало добиться перехода флота к наступательным действиям… А там, что бы ни случилось, всё будет хорошо. Если будет успех, авторитет командования возрастёт, власть укрепится. Если наступление кончится неудачей, мы обвиним в этом большевиков! Возникнет угроза нападения неприятеля на наши берега, и страх перед этим даст возможность командованию собрать силы, которые сумеют подавить всё, что теперь разлагает армию. Но во всех вопросах инициатива должна быть у нас! Мои офицеры должны быть впереди и вести за собой массы. Первым шагом нашим должна быть пропаганда похода на Босфор.

Необходимость заниматься политикой и дипломатией, диктуемая сложившимися обстоятельствами, тяготила Колчака. «Я не создан быть демагогом, - писал он, - хотя легко бы мог им сделаться, - я солдат, привыкший получать и отдавать приказания без тени политики, а это возможно лишь в отношении организованной и приведённой в механическое состояние силы. Десять дней я занимался политикой и чувствую глубокое к ней отвращение, ибо моя политика – повеление власти, которая может повелевать мною. Но её не было в эти дни, и мне пришлось заниматься политикой и руководить дезорганизованной истеричной толпой, чтобы привести её в нормальное состояние и подавить инстинкты и стремление к первобытной анархии». Отдыхал Александр Василевич лишь в ходе боевых операций, вдали от политики, погрузившись в понятное и привычное дело.

В апреле Колчак был вызван в Петроград, где военный министр А.И. Гучков, с которым он был знаком ещё со времён пробивания в Думе судостроительной программы, предложил ему возглавить Балтийский флот, прибывавший в полном развале.

- До сих пор для того, чтобы справляться с этим, у меня оставалось только одно средство – моё личное влияние, уважение ко мне, мои личные отношения к командам и рабочим, которые, я знаю, доверяют мне и верят. Но это средство является таким, которое сегодня есть, а завтра рухнет, - и тогда у меня уже не будет никаких средств, так как я постановлением правительства в сущности лишён возможности влиять и бороться с этим, если бы я считал необходимым вступить в борьбу. Вот на чём держится пока Черноморский флот, но я считаю почву настолько шаткой, что завтра я, может быть, точки опоры и не буду иметь, и тогда я уже не в состоянии буду что-либо сделать, - ответил Колчак.

После всех встреч и совещаний в столице он вернулся в Севастополь. Здесь адмирал выступил перед пленумом совета флота, армии и рабочих, проходившем в цирке Труцци, самом большом здании города. Александр Васильевич начал с того, что обрисовал печальное положение армии и флота:

- Армия и флот гибнут, Балтийский флот, как вооружённая единица, перестал существовать, в армии в любом месте противник может прорвать фронт и начать наступление на Петроград и Москву. Россия стоит перед торжествующим врагом, открытая для его вторжения. Фронт разваливается, и шкурнические интересы торжествуют. Наш Черноморский флот – одна из немногих частей, сохранивших боеспособность; на него обращены взоры всей России. Если мы не оставим партийные споры, Россия погибнет! Черноморский флот должен спасти Родину!  Разрыв между солдатом и офицером ведёт к вторжению неприятеля на русскую землю; враг пройдёт огнём и мечом по нашим родным полям и лесам! Если мы сейчас бросим своё участие в войне, то вооружим против себя ещё и союзников, счёт которых будет чрезвычайно тяжёлым. Наша зависимость будет уже не от одной Германии, а, может быть, от целого ряда государств. Чем же расплачиваться придётся нам? Ни для кого не секрет, что мы находимся в самом бедственном положении, и придётся расплачиваться натурой, - территорией и нашими природными богатствами. И вот, наступает, в конце концов, призрак раздела нашего; мы потеряем свою политическую самостоятельность, потеряем свои окраины, в конце концов, обратимся в так называемую «Московию» - центральное государство, которое заставляют делать то, что им угодно, но то, что обуславливало нашу политическую самостоятельность, - всё будет у нас отнято.   Какой же выход из этого положения, в котором мы находимся, которое определяется словами «Отечество в опасности»… Первая забота – это восстановление духа и боевой мощи тех частей армии и флота, которые её утратили, - это путь дисциплины и организации, а для этого надо прекратить немедленно доморощенные реформы, основанные на самоуверенности невежества. Сейчас нет времени и возможности что-либо создавать, надо принять формы дисциплины и организации внутренней жизни, уже существующие у наших союзников: я не вижу другого пути для приведения нашей вооружённой силы из «мнимого состояния в подлинное состояние бытия». Это есть единственно правильное разрешение вопроса.

Речь Колчака была встречена бурными овациями, после неё его вынесли на руках. В те же дни ЦВИК провёл голосование о желательности или нежелательности приезда в Крым Ленина. Из 409 делегатов лишь 20 высказалось в поддержку этого приезда, после чего ЦВИК разослал по всем приморским городам телеграмму с распоряжением ни в коем случае не допускать приезда Ленина.

Выступление Колчака имело столь сильное влияние, что ЦВИК решил послать делегации Черноморского флота с целью агитации за сохранение боеспособности войск и продолжение войны. Делегация включала в себе 460 человек. Они разъехались по фронтам, выступали в действующих частях, а часто, пытаясь воодушевить солдат, сами шли в бой и погибали. Многие, таким образом, в Севастополь уже не вернулись. В те дни газеты как никогда много писали о Колчаке, одну из его речей растиражировали и распространили по стране, его слава росла с каждым днём, его имя приобретало всё большую известность, а, между тем, утрата наиболее дееспособных и патриотично настроенных моряков, оказавшихся в черноморской делегации, не замедлила сказаться на положении флота…

Ещё ранее Колчак заявил, что считает возможным руководить флотом до тех пор, пока не произойдёт одно из трёх обстоятельств: 1. отказ какого-либо корабля выйти в море или исполнить боевое приказание; 2. смещение подчинёнными с должности кого-либо из начальников без санкции командующего; 3. арест подчинёнными своего начальника. В мае эти обстоятельства стали реальностью.

Развал флота необратимо нарастал. Судостроительные заводы почти не работали, адмирала более не приглашали на проводимые собрания, среди матросов явились неизвестно откуда взявшиеся провокаторы, которые стали распускать слухи о мнимом офицерском заговоре. С Балтийского флота прибыла делегация, составленная из большевиков. Целый поток клеветы был обрушен на адмирала. В начале июня заседание совета постановило отстранить Колчака от должности, разоружить всех офицеров и произвести обыски в их квартирах. Так повела себя команда, о которой в течении 11 месяцев командующий не мог сказать ничего дурного, с которой всё это время не было никаких серьёзных стычек, среди которой до сих пор не было ни единого крупного проступка, преступления, ни одной смертной казни или ссылки на каторжные работы. Когда явившаяся делегация потребовала сдать оружие, адмирал взял свою саблю, полученную за оборону Порт-Артура, поцеловал её и бросил за борт:

- Море мне её дало, морю и отдам.

После этого Александр Васильевич покинул Черноморский флот. Как только об этом стало известно, немцы сразу активизировали свою деятельность на Чёрном море. Впервые крейсер «Бреслау» отважился приблизиться к российским берегам, учинил разгром укреплений у устья Дуная, высадил десант, захватил пленных и вернулся на свою базу, пользуясь неуправляемостью русских кораблей. Немецкий хроникёр свидетельствовал: «Колчак ушёл. Россия явно выходила из строя союзников, её флот умирал. Революция и большевистский переворот его добили».

27 июля 1917 г. адмирал вместе с восемью офицерами, составившими его военно-морскую миссию, покинул Россию, будучи приглашён американским правительством для постановки минного дела на флоте США. Не имея возможности сражаться с Германией на Родине, Александр Васильевич считал долгом продолжать войну за границей. Накануне отъезда фронтовая делегация Союза офицеров армии и флота преподнесла Колчаку саблю с надписью: «Рыцарю чести от Союза офицеров армии и флота»…

В дальнейшем имя лучшего русского флотоводца Великой войны, выдающегося русского учёного и первопроходца будет полностью вытеснено созданным большевистской пропагандой мифом о «колчаковщине», и несколько поколений русских людей будут знать адмирала лишь как Верховного Правителя России, лидера Белого Движения и… «врага». Как и многим русским героям ему не найдётся даже последнего пристанища в родной земле. Тело бессудного расстрелянного большевиками адмирала примет стремящая свои воды к Ледовитому океану Ангара…

Русская Стратегия

http://rys-strategia.ru/