- Жеребец Двора Его Величества Вихрь… - задумчиво, по складам прочитал Игорь очередную надпись на двухметровой каменной плите странного кладбища, расположенного на Петроградской стороне. Это было кладбище любимых царских лошадей и собак. Пётр Артамонович Дмитриев, старый кавалерийский офицер, часто приводил сюда на прогулки маленького внука. Он же первым ещё в пять лет посадил мальчика на лошадь.
Сын Петра Артамоновича, Боря, профессиональный яхстмен, недолго ужился со своей избранницей, балериной Еленой Таубер. Молодая красивая женщина вновь вышла замуж, но, по счастью, это не отдалило внука от деда с бабушкой. Бабушка, Александра Адольфовна, происходила из побочной ветви известной в Российской Империи фамилии Шереров. Это её прабабка, Анна Павловна Шерер, была выведены Толстым в «Войне и мире»…
Конско-собачье кладбище недолго ещё удивляло ленинградцев своей помпезностью. Игорь Дмитриев много лет спустя рассказывал:
- Наверное, я думаю, что партийные власти наши, узнав о существовании таких надгробий царским животным, решили, что лучше, чтобы их не было вообще. Иначе возникают ассоциации, что сотни тысяч расстрелянных в лагерях людей не имели могил, а были свалены в общую кучу. А вот Царь думал о животных. Зачем эта нам ассоциация? Уберите!
Должно заметить, что с кладбищами человеческими царского времени государство расстрельных рвов и могил безымянных солдат расправилось с такою же беспощадностью.
О сотнях тысячах расстрелянных в лагерях Игорь Дмитриев знал не понаслышке. Совсем ненадолго мальчику заменил отца геолог Николай Михайлович Баулин, ставший вторым мужем матери. Он работал горным инженером в экспедициях «Алтайредмета». В 1937 году Игорь вместе с матерью сопровождали Николая Михайловича в экспедиции на Алтай. Там группа инженеров и геологов во главе с киевским профессором Кривцовым занимались разработкой ценных металлов для военной промышленности СССР.
Вся эта группа была аттестована, как «враги народа», «вредители». Николая Михайловича, как и многих, поглотила канализация системы ГУЛАГ. Вернуться на свободу ему было уже не суждено, и в каком расстрельном рве обрёл он последнее пристанище осталось неизвестно.
По возвращении в Ленинград чекисты нагрянули и на квартиру Елены Ильиничны и забрали её саму. Маленький Игорь остался на попечении дедушек и бабушек, уже внутренне приготовившихся к новым ударам. Однако, в отношении Елена Таубер судьба оказалась милостива. Она покинула «Большой дом» через несколько месяцев после ареста и вернулась к сыну.
Дед по линии матери, Илья Таубер, до революции держал аптеку и фотоателье. Само собой, в 30-е никакого «бизнеса» у старика не осталось. Но по-прежнему дворник-татарин Ибрагим носил бывшему «барину» дрова в его расположенную на втором этаже квартиру. А «барин» неизменно здоровался с дворником за руку и подолгу расспрашивал его о семье, зная поименно всех его детей. Эту культуру обращения с людьми с ранних лет впитывал будущий «всенародный маркиз» советского кино.
После ареста отчима семья Дмитриева жила в ожидании «стука в дверь» - как и очень многие советские люди. В каждой комнате – у дедушки с бабушкой, у матери, у её сестёр – возле белой, покрытой кафелем печки неизменно стоял собранный чемоданчик. В него было уложено всё перво-наперво необходимое на случай ареста. Такова была норма жизни. Как и время от времени долетавший шёпот:
- Из 16-й квартиры ночью взяли…
- Со второго этажа взяли…
Просто – «взяли». Жаргон «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». «Взяли» и растворили без следа и памяти в канализации ГУЛАГа…
Позже, уже участь в Школе-студии МХАТ, Игорь Дмитриев часто заходил в Лавку Писателей на Кузнецком, директором которой был Геннадий Рахлин. В 1948 году этот человек исчез. «Вина» его заключалась в том, что у арестованного по очередному групповому делу видного фигуранта нашли… книгу с дарственной надписью Рахлина. Когда несколько лет спустя, Рахлин возвратился из лагерей, то показал зашедшему навестить его Дмитриеву свои ступни, страшно изувеченные шрамами. В лагере, зимой, в мороз, этого пожилого человека ставили босыми ногами на железный лист, обливали ноги водой, а, когда они примерзали, толкали его. И при падении кожа отрывалась…
Наделённый природой аристократической внешностью, Игорь Дмитриев был избавлен от того, чтобы играть роли партийцев, председателей и прочую лживую «казёнщину». Русские князья и испанские маркизы, английские лорды и белые офицеры – таким был репертуар аристократа российского кино. Он впитал в себя культуру прошлых веков, он с юности хорошо знал ужасы века своего, но при этом не стремился ни в «учителя», ни в «общественные деятели». Он оставался в своей нише, в своём амплуа, верным своей профессии и традициям, воспринятым от своих дедов, любящим жизнь и знающим цену и горю, и радости. Наверное, об Игоре Дмитриеве можно сказать, что ему удалось прожить свою долгую жизнь не лукавя, а в лукавое время это уже само по себе большой талант.
Русская Стратегия
http://rys-strategia.ru/ |
