Книгу французского историка Марка Блока «Странное поражение» мы будем часто цитировать в ближайших главах нашего повествования. Кто такой Марк Блок? Он не только историк, он активный участник Первой мировой войны, которую начал в чине сержанта, а закончил в звании капитана французской армии. Летом 1939 года, когда в европейском воздухе запахло порохом, историк вторично добровольцем пошёл служить во французскую армию. Летом следующего года из осаждённого немцами Дюнкерка Блок переправился в Англию и немедленно вернулся в Нормандию для продолжения борьбы. Но Франция капитулирует, и ему остаётся только подпольно-партизанская работа. Историк не верит, что Франция сможет самостоятельно освободиться, но когда её освободят другие, говорит он, как бы не умереть со стыда, если кто-то сидел в ней сложа руки. 8 марта 1944 года Марка Блока арестовали. После долгих допросов приговорили к смертной казни. 16 июня его повезли на расстрел. Сидевший рядом с ним 17-летний юноша-партизан заплакал. Марк Блок утешил его: «Не бойся. Они нас расстреляют. Это будет очень быстро». Для того чтобы понять, что случилось во Франции в период «странной войны» и что случилось с Францией после разгрома Польши нет более точной и правдивой книги, чем «Странное поражение» Марка Блока. К готовности Франции к войне мы ещё вернёмся, но в нарушение нашего календарного принципа процитируем очень точные и краткие слова казнённого немцами историка: «Эта война гораздо меньше взволновала умы и сердца людей. Это серьёзная ошибка. Наш народ не хотел этой войны. Ни один француз в 1939 году не желал умирать за Данциг»…

х х х
В первые дни ноября германский Генеральный штаб предпринимал настойчивые попытки убедить Гитлера в том, что Вермахт не готов к победоносной войне на Западном фронте. Фюрер твёрдо стоял на своём, и главным его аргументом было быстротекущее время, которое по (верному) убеждению Гитлера работало против Германии. Часть генералов даже попыталась вступить в оппозицию Гитлеру, но так и не вступила, ограничившись разговорами. «Ни одно высшее командование, ни одна высшая инстанция не рассматривает наступление в качестве обеспечивающего успех», - записал в своём дневнике Франц Гальдер после инспекции армейских штабов на Западном фронте. Гитлер думал совершенно иначе и был по-своему прав. Первой датой назначенного им наступления было 7 ноября. Но приказа атаковать в этот день не последовало. Основанием для отмены наступления стали плохие погодные условия и положение на железнодорожном транспорте. В течение ноября «День Д» – так было зашифровано начало наступления – переносился ещё четыре раза. Рассматривая события этого месяца, приходишь к выводу, что начало германских атак переносилось не только из-за погоды или молчаливой оппозиции генералов, которую Гитлер чувствовал кожей, но особого внимания всё-таки не обращал. Склонный к импровизации, к сотворению собственной истории, Гитлер не был удовлетворён тем, что план сокрушения Франции – атака сходу через Бельгию - полностью повторял план Шлиффена 1914 года. План так и не приведший к решающему успеху в Первую мировую войну. Ныне германский Генеральный штаб решил к захвату Бельгии добавить ещё и Голландию, но в основном это был, конечно, плагиат. Да, решимости атаковать западных союзников Гитлеру всегда хватало. Принципиально от этого он никогда не отказывался, но ему долго не представлялось подходящего момента.
8 ноября Гитлер по традиции появился среди старых партийных товарищей в мюнхенской пивной «Бюргербраукеллер». Он выступил с речью памяти жертв 9 ноября, участников гитлеровского путча 1923 года в Мюнхене. После выступления Гитлер неожиданно для всех покинул зал пивной, а ещё через минут 10-12 после его ухода в мемориальной пивной прогремел мощный взрыв: 7 человек были убиты и 63 ранены, многие из них тяжело. Бомба была заложена в ближайшую к месту Гитлера колонну, около неё он всегда располагался, произнося речь перед старыми соратниками по национал-социалистическому движению.
Об этом взрыве в пивной Мюнхена до сих пор нет ясного единого мнения. Германская пропаганда немедленно возложила вину за покушение на английскую разведку и одновременно на внутренний оппозиционный «Чёрный фронт» бывшего соратника Гитлера Отто Штрассера. Главным и единственным исполнителем покушения был столяр-краснодеревщик Иоганн Эльзер. Был ли он террористом-одиночкой или его вели службы безопасности и гестапо – сказать трудно. Целый букет странных обстоятельств говорит о том, что скорее всего это была провокация. Дело в том, что, во-первых, взрывное устройство, изготовленное Эльзером, было очень сложной конструкции с двумя дублирующими детонаторами. Изготовить такое в одиночку в подполье довольно трудно. Во-вторых, Гитлер неожиданно поспешно покинул зал, хотя любил остаться подольше и поболтать со своими прежними соратниками-нацистами; в-третьих, отсутствовали Геринг и Гиммлер – активные участники «пивного путча» 1923 года; в-четвёртых, Ганс Эльзер был задержан 10 ноября на швейцарской границе и в кармане у него была обнаружена открытка того самого зала «Бюргербраукеллер», а на колонне, в которую он заложил взрывное устройство, был нарисован рукодельный крестик. Что Эльзер был настолько ненормален, что носил у себя в кармане стопроцентную улику? Или эта открытка была дана ему в качестве пропуска в Швейцарию? Интересно и то, что после допросов Эльзера не привлекали к суду, а просто посадили в концентрационный лагерь, и он там сидел (довольно комфортно!) до самого апреля 1945 года. В середине этого апреля все немецкие газеты, как по команде, сообщили о смерти Эльзера будто бы при бомбардировке союзников. На самом деле он был расстрелян по личному тайному приказу Гиммлера. Так что в истории этой «всюду ходят привидения»…
9 ноября в Кобленце по инициативе генерал-полковника, ревностного католика риттера Вильгельма фон Лееба состоялась встреча трёх будущих фельдмаршалов гитлеровской армии. Встретились: фон Лееб, Герд фон Рундштедт и Феодор фон Бок. Религиозно настроенный фон Лееб незадолго до встречи написал меморандум, в котором он доказывал, что германской нации прежде всего необходим мир, «германская нация жаждет мира», - дословно писал фон Лееб. А во время встречи он предложил всем вместе подать в отставку и, может быть, этим актом остановить агрессивные намерения Гитлера. Рундштедт и Бок внимательно выслушали Лееба, но в отставку подавать отказались. Свой отказ они аргументировали тем, что у Гитлера достаточно других генералов, готовых идти за ним в огонь и в воду….
Из международных событий ноября 1939 года.
В самом начале месяца президент Соединённых Штатов Рузвельт принял решение конвоировать переход торговых судов через Атлантический океан американскими военными кораблями.
Япония перешла к принудительной скупке риса у населения. Этакий ленинский вариант грабежа крестьян с помощью продразвёрстки. Правда, закупочные цены в Японии были вполне приемлемыми.
Великобритания и Франция объявили о гарантиях бельгийско-голландского нейтралитета.
В опубликованном совместном заявлении союзники заявили, что переговоры о мире возможны только после того, как Германия вернёт независимость Чехословакии, Польше и Австрии. Поскольку в англо-французском коммюнике упоминалась и Австрия, которая фактически добровольно и с большим воодушевлением вошла в состав Третьего Рейха и бесспорно независимости не просила, Гитлеру стало ясно, что миротворцем ему быть уже не суждено.
В конце ноября Великобритания и Франция приступили к тотальной блокаде германских портов. Спасающим для Германии в этот период стал союз с Советской Россией. Немцы получали всё необходимое для их экономики континентальным путём, причём в столь больших количествах, что смогли создавать и запасы на «чёрный день».
Во второй половине ноября выпавшие ему козырные карты начал использовать и Советский Союз. Под настойчивый сталинский прессинг попала Финляндия. 3 ноября Молотов на переговорах о границах с делегацией Финляндии сказал: «Мы, гражданские лица, не достигли на переговорах никакого прогресса. Сегодня получают слово солдаты». Советская сторона на этих переговорах требовала присоединения части Карельского перешейка в своё время отданного широким жестом княжеству Финляндскому ещё в эпоху Императора Александра Первого Благословенного. Вторым требованием СССР было получение военных баз на территории соседней суверенной страны, которые бы обеспечивали Советскому Союзу вход и выход флота из Финского залива. Конечно, была и программа максимум, которая предполагала советизацию соседнего государства. Сталин никогда не забывал, что Финляндия – это часть Российской империи. В ноябре он заявил финской делегации, что его очень тревожит и беспокоит, что Ленинград расположен в 30 километрах от финской границы. И не без остроумия заметил, что Ленинград мы отодвинуть не можем, поэтому должна отодвинуться граница. Глава делегации Финляндии Паасикиви твёрдо заметил, что со стороны его государства не может быть и речи о территориальных уступках. К этому времени обе стороны уже активно готовились к войне. СССР - к наступательной, Финляндия – к оборонительной. Требовался только весомый предлог для её начала. Или провокация. Финляндия предчувствовала это. Маршал Маннергейм ещё в октябре приказал отвести всю полевую артиллерию за линию укреплений, откуда ни одна батарея не смогла бы произвести выстрелы по советской территории… Но выстрелы всё же последовали…
В войне на море англичане несли большие потери от германских мин и подводных лодок. На минах подрывались и торговые и военные корабли. Тяжёлые повреждения получил крейсер «Белфаст». Подводная лодка Гюнтера Прина У-47 потопила ещё один британский крейсер.
Поздним вечером 22 ноября немецкий самолёт вблизи английского порта Шубринесс сбросил на парашюте какой-то крупный предмет. Предмет упал недалеко от берега во время прилива. Британские наблюдатели поняли, что когда наступит время отлива, они смогут обнаружить искомое. Военный и торговый флот Великобритании уже понёс большие потери от неизвестного типа немецких мин, которые германцы обильно ставили у входов в английские порты. Несмотря на постоянное траление, корабли и суда продолжали подрываться. Гитлер даже намекал, что эти мины являются секретным оружием Германии и спасения от них нет. На следующий день, 23 ноября, в часы отлива англичане обнаружили не одну, а целых две магнитных германских мины. Они были извлечены со дна морского и отправлены в Портсмут для исследования. После опасной разборки английские специалисты познали принцип работы этих мин и придумали противоядие. Теперь суда и корабли проходили процедуру размагничивания с помощью электрического кабеля, которым опоясывали корпус судна. После этого корабли спокойно проходили над спрятанными в глубинах германскими смертоносными минами.
Германский флот продолжал тактику одиночных рейдеров. Немецкие корабли, уклоняясь от встреч с британскими эскадрами, предпочитали свободную охоту на океанских просторах. В Южной Атлантике свирепствовал линкор «Адмирал граф Шпее». Рейдер отправил на дно уже восемь британских судов. Германские линейные корабли «Шарнхорст» и «Гнейзенау» южнее Исландии потопили британский вспомогательный крейсер «Равалпинди». Правительство Великобритании начало задумываться о более эффективной тактике противодействия германскому флоту.
В второй половине ноября Гитлеру стало ясно, что в германских вооружённых силах существует неорганизованная генеральская оппозиция его планам наступления на Западе. В Директиве №8 на ведение боевых действий Гитлер приказывал сохранять готовность, чтобы немедленно воспользоваться благоприятными метеоусловиями, а через три дня, 20 ноября, решил атаковать сомневающихся в конечной победе генералов. На секретном совещании с военными руководителями Гитлер выступил с предельно саморазоблачительной речью. «Цель этого совещания, - заявил фюрер, - довести до вас мои идеи о мире, которыми я руководствуюсь и сообщить вам мои решения. У меня достанет ясности ума, чтобы представить ход исторических событий, и твёрдой воли, чтобы принять жестокие решения. В качестве последнего аргумента я со всей скромностью должен назвать собственную личность. Я – незаменим. Ни одна личность – ни из военных, ни из гражданских кругов не смогла бы меня заменить. Попытки покушений могут повториться. Я убеждён в силе своего разума и в своей решимости. Никто не сделал того, что сделал я для германского народа. Я поднял немецкий народ на большую высоту, хотя сейчас нас и ненавидят во всём мире – судьба Рейха зависит лишь от меня…»
Далее Гитлер перечислил все свои политические и военные успехи, этот список производил в ноябре 1939 года подавляющее неизгладимое магическое впечатление, ибо Гитлер в течение насыщенных шести с половиной лет не знал неудач. И, попеняв генералам за то, что они не прониклись духом его победоносного гения, фюрер продолжал: «Моё решение непоколебимо. В ближайшее время я выберу благоприятнейший момент и нападу на Францию и Англию. Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения. Ни один человек не станет спрашивать об этом, когда мы победим. Пока я жив, я буду думать только о победе моего народа. Я ни перед чем не остановлюсь и уничтожу каждого, кто против меня, но я намерен уничтожить врага».
Германские генералы выслушали эту эффектную эмоциональную речь в полном молчании. Трудно сказать, насколько благоговейным было это молчание, но возражений не последовало. Правда, уже после войны генерал Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками, утверждал, что вечером этого дня, 20 ноября, он подавал в отставку, но Гитлер урезонил его словами, что он обязан выполнять свой долг так же, как и любой другой солдат. И Браухич, и остальные офицеры продолжали исполнять свой долг. К этому времени они уже прекрасно знали о нацистском варварстве в Польше. Юрист и германский интеллектуал Ганс Франк, немецкий наместник Польши, приступил к безжалостному истреблению польской интеллигенции. «Поляки будут рабами германского Рейха», - заявил Ганс Франк. Началась насильственная транспортировка в Германию дешёвой рабочей силы из Польши. Ничего подобного история войн до этого не знала.
Во второй половине ноября в советских газетах начала настойчиво обсуждаться тема безопасности СССР в свете притязаний агрессивной финской военщины. При этом многие верили в эту чушь, хотя население всей Финляндии было меньше количества жителей одного Ленинграда, которому по утверждению советских пропагандистов, так настойчиво угрожали малочисленные финны. При этом советские лжецы переименовали финнов в белофиннов, чтобы в сознании людей возникли ассоциации с гражданской войной: и вот, видите, и четверти века не прошло, а нам снова угрожают белогвардейцы и поход финской Антанты… Что касается финской «военщины», то сегодня мы знаем, что финский военный руководитель, бывший российский императорский генерал барон Маннергейм, которым мы, русские, можем гордиться, когда как следует о нём узнаем, предлагал пойти на определённые уступки Советскому Союзу. Но финское общество было настроено категорически против.
26 ноября нарком иностранных дел Вячеслав Молотов вручил посланнику Финляндии ноту, в которой говорилось: «В 15 часов 45 минут этого дня наши войска, расположенные на Карельском перешейке, у границы с Финляндией, у села Майнила были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов. В результате чего убиты трое рядовых и один младший командир. Ранены семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного обстрела».
Это была очевидная большевицкая провокация. О ней до сих пор идут споры: были ли выстрелы или их не было? Несколько очевидцев этого дня в селе Майнила утверждали, что никаких выстрелов не было вообще. Никогда советской стороной не назывались фамилии убитых, и раненые не предъявлялись в качестве свидетелей. Продовольственная ведомость полка, стоявшего в Майниле 25, 26 и 27 ноября показывала одно и то же количество «едоков». Тем не менее, в ответ на советский ультиматум финская сторона предложила провести расследование. Это было предусмотрено Конвенцией пограничных комиссаров СССР и Финляндии 1928 года, не исключался, по мнению финнов, несчастный случай на советской стороне. Каково же было потрясение финского посла Ирие-Коскинена, который получил вторую ноту от Молотова о том, что финны грубо издеваются над жертвами артиллерийского обстрела, и после этого Советский Союз не считает себя связанным какими-нибудь международными договорами с соседней страной. Интересно, что 29 ноября, за один день до начала боевых действий посол Финляндии в Москве Ирие-Коскинен заявил Молотову, что правительство Финляндии готово удовлетворить все требования Советского Союза, сесть за стол переговоров, вернуться к вопросу о переносе границы, отвести свои пограничные войска на Карельском перешейке на 20-30 километров вглубь, но Молотов заявил, что все отношения между правительствами СССР и Финляндии прекращены последней советской нотой, которая фактически означала скрытое объявление войны.
Мы уже упоминали, что маршал Маннергейм приказал передислоцировать финскую артиллерию глубоко в тыл, откуда она никак не могла вести огонь по деревушке Майнила.
В журнале «Посетителей кремлёвского кабинета Сталина» после объявления войны западными союзниками Германии советский политический деятель, будущий член Политбюро, финн по национальности Отто Куусинен отмечен более 20 раз. Ясно, что Сталин, получив карт-бланш от Гитлера, вплотную занимался судьбой Финляндии. Сегодня не секрет и то, что ещё в сентябре 1939 года нарком обороны маршал Ворошилов приказал командующему Ленинградским военным округом командарму первого ранга Мерецкову заняться созданием плана войны против Финляндии. И план этой операции у советских войск был.
Утром 30 ноября 1939 года Красная армия значительно превосходящими силами начала военные действия на земле, в воздухе и на море. Советские бомбардировщики с аэродромов в Эстонии совершили налёт на Хельсинки, бомбили жилые районы финской столицы, вокзал, морской порт и аэродром. Город окутался густым дымом от пожаров. Таким был первый день советско-финской войны, которую позже назовут «зимней». Как и Варшава, Хельсинки подвергся устрашению, но финский народ от этого варварства только ещё сильнее сплотился. Даже финские коммунисты начали записываться добровольцами в ополчение для защиты своей родины.
На Западном фронте французская армия в окопах и на линии Мажино умирала от скуки. Решением правительства Франции была создана служба развлечений для фронта. Танцевали и пели до упаду. Слишком много нерастраченной энергии накопилось в застоявшейся крови французских солдат и офицеров. Приближалось время торжества их врагов. И только вслед за ним придёт эпоха прозрения и поздних сожалений. Нет, без большой беды настоящих прозрений не бывает. Никогда.
30 ноября германская пропагандистская радиопередача из Штутгарта для французских солдат завершалась такими словами: «Французы! Гитлер отдал своим солдатам приказ не атаковать вас, не стрелять в вас. Мы будем держать оборону и не хотим воевать против французов». Мобилизованный в армию французский писатель и философ Жан-Поль Сартр, слушавший эту радиопередачу, записал в своём дневнике: «А зачем нам эта война?»
Ну, что ещё могли желать германские пропагандисты? Нет, доктор Геббельс всё-таки был большим мастером своего дела…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru