Из всех современных хулителей дореволюционной России и оправдателей большевицкого переворота никто больше не наговорил столько чепухи и не выдвинул таких глупейших аргументов, ставящих в тупик именно своей запредельной глупостью, как товарищ Широкорад. Процитирую сии откровения. «Спору нет, к началу 1917 года русская армия усилилась и могла, отступая, худо-бедно обороняться. Но она не обладала ни тяжелой артиллерией, ни танками для прорыва укрепленных линий немцев. Вспомним наступление союзников на Западном фронте в 1917-1918 году. Чтобы прорвать германскую оборону на 10-20 км, они сосредотачивали на один километр фронта тысячи орудий и сотни танков. Так что даже если бы все оппозиционеры в России – от большевиков до либералов – уверовали в «святость» Николая II, то военная победа над Германией все равно была бы полностью исключена. В 1918 году в Германии началось массовое серийное производство танков и противотанковых пушек, новейших подводных лодок и самолётов. Германские бомбардировщики начали наносить удары по Лондону. Исход войны решили не операции союзных войск, а революция в Германии, которая в основном была предопределена революцией в России. …. Мало того, союзники заранее договорились о расчленении России в случае успеха в войне. Англия и Франция желали отторгнуть Прибалтику, Привисленский край и Украину, а если повезёт, то и Кавказ» (А.Б. Широкорад «Россия и Украина. Когда заговорят пушки», гл. 21). Всё неправильно! Разберём этот бред по порядку.
1. Русская армия могла, отступая, кое-как оборонятся, но не могла наступать и прорывать оборону немцев. Отступление русской армии закончилось в 1915 году. В 1916 и начале 1917 года русская армия никуда не отступала. Не могла прорывать оборону немцев? Товарищ Широкорад элементарно забыл о Брусиловском прорыве 1916 года. На юго-западном направлении фронт продвинулся на 120 км, были взяты полмиллиона пленных, взяты трофеи: 581 орудие, 1795 пулемётов, 448 бомбомётов и миномётов. (Википедия, «Брусиловский прорыв»). Успех был бы большим, если бы Брусилов правильно использовал кавалерию – послал бы ее по хорошо проходимой местности в направлении на Владимир-Волынский, а не по полесским болотам в направлении на Ковель. И даже Июньское наступление уже при Керенском тоже вначале было успешным на всех фронтах, первые две, иногда три линии обороны германцев и австро-венгров были прорваны, но наступление остановилось, а затем и переросло в катастрофическое бегство из-за революционного разложения войск. Не потому провалилась Июньское наступление, что русской армии не хватило снарядов, патронов, орудий, танков, аэропланов или она упёрлась в какую-то супернепробиваемую оборону немцев, а потому что из-за митинговой анархии, под воздействием разлагающей революционной пропаганды войска не пошли в бой, а вскоре и побежали с криками «штык в землю», «мир без аннексий и контрибуций», «наплявать, надоело воявать» и т.д. Вот причина катастрофы – революция, а не недостаток артиллерии, танков и т.д. На совещании в Ставке 16 (29) июня главком Западного фронта генерал А.И. Деникин докладывал: «Части двинулись в атаку, прошли церемониальным маршем две, три линии окопов противника и … вернулись в свои окопы. Операция была сорвана. Я на 19-верстном участке имел 184 батальона и 900 орудий, у врага было 17 батальонов в первой линии и 12 в резерве при 300 орудиях. В бой было введено 138 батальонов против 17, и 900 орудий против 300».
2. В Германии началось массовое производство орудий, танков, самолётов и всего остального в больших количествах, чем в России. Широкорад забывает, что в Первую Мировую войну воевали не отдельно взятая Россия против отдельно взятой Германии, а блок государств, называемый Антанта, в состав которого входила Россия, с блоком же государств, называемым Центральные Державы, в состав которого входила Германия. И если сравнивать военно-промышленный потенциал воюющих сторон, то сравнивать надо не военно-промышленный потенциал отдельно взятой России с таковым же отдельно взятой Германии, а военно-промышленный потенциал Антанты в целом с военно-промышленным потенциалом Центральных Держав в целом. Ясно, что Широкорад старается оправдать большевиков, мол не они виноваты в поражении России, всё равно Германию было не победить так и так, смотрите какое у немцев военное производство. Но прежде чем пугать нас военным производством Второго Рейха, пусть бы товарищ Широкорад сначала поинтересовался, насколько производство пушек, пулемётов, самолётов, танков, снарядов всей Антанты, т.е. англичан, французов и русских вместе, превосходило производство у немцев с австрийцами и турками. Например, сколько пушек в том же 1917 году произведено в Германии и Австро-Венгрии, а сколько в странах Антанты (включая сюда и Россию). Тогда бы он увидел, что никакого подавляющего превосходства у немцев перед Антантой не было.
3. У России не было танков? Ничего страшного. У Австро-Венгрии их тоже не было. И у Турции. И у Фердинанда Болгарского. Более того - у немцев на Восточном фронте не было танков. Все сходящие с заводского конвейера немецкие танки отправлялись на Западный фронт и помогали там немцам как мертвому припарка – у англичан и французов танков всё равно было в полтора раза больше.
4. Победа над Германией и Австро-Венгрией была абсолютно исключена без революции в Германии? Приведу на этот счет мнение человека, понимавшего в Первой Мировой войне больше нас с вами, а именно Уинстона Черчилля. Эти слова цитировали уже тысячу раз. Процитирую в тысячу первый: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как в России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань уже была видна. Она уже пережила бурю, когда всё обрушилось на неё. Все жертвы были принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления закончились; снарядный голод побеждён; вооружение шло широким потоком; более сильная, более многочисленная, гораздо лучше снабжаемая армия держала огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией, а Колчак – флотом. Кроме того, никаких особенно трудных действий больше не надо было предпринимать; нужно было оставаться на посту; оказывать мощное давление на широко растянувшиеся позиции германских войск; удерживать слабеющие силы противника на своем фронте, не проявляя при этом особой активности; иными словами, надо было удержаться; вот и всё, что стояло между Россией и плодами общей победы». То есть, по мнению Черчилля, если бы русская армия просто сидела в глухой обороне, время от времени постреливая в сторону немецких позиций, то уже одно это имело бы результатом неизбежную победу в Первой Мировой войне. Насколько подтверждается фактами такой взгляд? Подтверждается абсолютно. Именно революционный развал русской армии позволил Германии и Австро-Венгрии перебросить значительную часть войск с Восточного фронта на Западный и устроить погром итальянцев под Капоретто в 1917 году и весеннее наступление во Франции в 1918 году. Но даже это не помогло немцам вывести из войны ни Италию, ни Францию. И вскоре немцы получили смертельный контрудар. А если бы развала русского фронта не было? Тогда, даже если бы русская армия не наступала, а только оборонялась, немцы не могли бы снять с Восточного фронта ни одного батальона. Капоретто никогда бы не имело места. Весеннее наступление немцев во Франции в 1918 году никогда бы не имело места. На Западном фронте немцы потерпели бы поражение еще быстрее, чем они его потерпели в реальности. Второй аспект правоты Черчилля в этом вопросе состоит в том, что в 1918 году в Германии и Австро-Венгрии вследствие неурожая разразился почти голод, в какой-то степени кое-как уменьшенный потоком хлеба, мяса и масла с оккупированной русской территории, и именно из марионеточной «Украинской Державы» гетмана Скоропадского.
Если бы не Брестский мир и оккупация огромных хлебных территорий, Германии и Австро-Венгрии в 1918 году наступал каюк просто от голода. Но ведь, как мы знаем, Россия же ещё и не собиралась просто обороняться, давя на немцев пассивно, а собирались наступать. Наступление было намечено на март 1917 года, из-за революционных событий передвинуто на июнь и сорвалось из-за революционного развала армии. А если бы не революция? Тогда наступление бы состоялось и было бы успешным. Оно и в июне 1917 года вначале было успешным в первые несколько дней. Каков был бы результат этого наступления русских войск, если бы не революция? Все современники, участники войны говорят единогласно: победа и окончание войны весной-летом 1917 года. Наиболее «пессимистичен» только военный историк Антон Керсновский, он в своем труде «История Русской Армии» пишет, что если бы наступление 1917 года состоялось как задумано, то результатом был бы крупный тактический успех, но не стратегический разгром Германии и Австро-Венгрии в 1917 году. Взятие Владимира-Волынского, Ковеля и Львова и всей Волыни и Галиции, а также вытеснение немцев из Валахии (Южная Румыния) можно было считать гарантированным, но на этом пока и всё. Окончательный же разгром противника должен был приходиться всё равно уже на следующий 1918 год. Даже если так, всё равно победа, годом раньше, годом позже.
5. Победа Антанты над Германией произошла не вследствие операций союзных войск, а только вследствие Ноябрьской революции в Германии.
Это совершенно неверно. То, что, революция украла победу и обусловила поражение в войне, это совершенно верно в отношении России, но совершенно неверно в отношении Германии. Товарищу Широкораду прежде чем писать такое, следовало бы сначала поинтересоваться хронологией событий Первой Мировой войны в 1917-1918 годах.
11 марта 1917 года британцы взяли Багдад. Месопотамия (Ирак) была потеряна для турок. 11 декабря 1917 года британцы взяли Иерусалим, овладев Палестиной. 15 сентября 1918 года был прорван Салоникский фронт, а 29 сентября капитулировала Болгария. Если поражения Центральных Держав на арабских задворках Османской Империи ещё не были катастрофой, то прорыв Салоникского фронта и капитуляция Болгарии – это уже стратегическая катастрофа. 30 октября 1918 года капитулировала Турция, зажатая союзниками с востока и запада. 3 ноября 1918 года капитулировала Австро-Венгрия, где начался развал лоскутного государства по национальному признаку. Одновременно с 8 августа по 11 ноября 1918 года на Западном фронте развернулось Стодневное наступление союзников, в ходе которого германская армия была разбита и оттеснена к границам Германии, линия Гинденбурга была союзниками прорвана. Заметим, это было до Ноябрьской революции, в германской армии на Западном фронте революционного развала не было, немцы были честно побеждены союзниками в честной войне. И лишь после этого, т.е. после разгрома и капитуляции всех сателлитов Второго Рейха, после прорыва линии Гинденбурга и поражения на Западном фронте, произошла Ноябрьская революция. То есть причиной поражения Германии стали именно операции союзных войск, а не Ноябрьская революция. Революция, безусловно, ускорила капитуляцию Германии, но не была ее коренной причиной. Если бы все германские оппозиционеры от либерала принца Макса Баденского до спартаковцев Розы Люксембург и Клары Цеткин уверовали в величие кайзера Вильгельма II и отказались от революции, это продлило бы агонию Второго Рейха на месяц-полтора и всё равно кончилось бы поражением. Месяц-полтора времени требовалось союзникам, чтобы, преследуя разбитую немецкую армию, перейти Рейн и дойти до Берлина с запада, одновременно через сдавшуюся Австрию вторгнувшись в Германию с юга. Даже если немцам удалось бы остановить союзников на линии Рейна, то против вторжения с юга они уже были бессильны. Таким образом, поражение Германии было неизбежно независимо от того, была Ноябрьская революция, не было Ноябрьской революции. Всё, что нужно было России, чтобы выиграть Первую Мировую войну, это продержаться до этого времени, наступая или только обороняясь, не важно. Широкорад считает, что без революции в России не было бы Ноябрьской революции в Германии? Ну и прекрасно, Германия потерпела бы военное поражение на западе, востоке и на юге и без революции (она и потерпела поражение на западе и Балканах ещё до Ноябрьской революции). А раз Германия осталась бы монархической страной без красной опасности и без политических катаклизмов, то и Гитлер бы там к власти не пришёл, как выше говорилось.
6. Союзники после победы планировали расчленить Российскую Империю, отрезать Привисленский край, Прибалтику, Украину и Кавказ.
Когда я выше говорил о запредельной глупости и бреде, то имел в виду в основном вот именно это. Неискренность западных союзников по отношению к России, стремление денежно нажиться на поставках нам оружия не вызывают сомнений, но приписывать союзникам какие-то невероятные дьявольские планы неправильно. Как именно Широкорад представляет себе расчленение Российской Империи союзниками после войны? Напали бы они на нас что ли, войну России объявили? Это чушь. Представьте себе, вот кончается война, все англичане и французы, гражданские и солдаты, радуются – всё, конец, домой к семьям, и тут правительства Англии и Франции объявляют: «Мы сегодня решили начать войну с Россией, нашим вчерашним союзником, с целью ее [России] расчленения». Можно себе такое представить? Нет, нельзя, это бред собачий. И если они якобы планировали расчленить Россию после войны, то сразу вопрос: а чего тогда не расчленили? В 1918 году расчленить Россию было легче лёгкого, члени – не хочу, она сама по сути расчленилась, оставалось лишь закрепить это расчленение. Исторических примеров такого расчленения впоследствии была масса: ГДР и ФРГ, Китай и Тайвань, Северная Корея – Южная Корея, Северный Вьетнам – Южный Вьетнам. В 1918 году для расчленения России не надо было на неё нападать, объявлять ей войну, а надо было лишь организовать международную миротворческую военную экспедицию для разъединения сторон с целью зафиксировать сложившееся статус-кво: в Сибири Колчак, в Москве Ленин, на Дону Краснов, на Украине Скоропадский или Петлюра. И подавалось бы это не как агрессия, а как благородная миротворческая миссия: «помочь русскому народу выйти из бедствий гражданской войны, признать все фактически существующие в России правительства и перевести борьбу между ними из плоскости вооруженного противостояния в плоскость мирного экономического соревнования». Но ничего подобного союзники не сделали. После Брестского мира они организовали интервенцию в русские морские порты с чисто утилитарно-военной целью – не допустить попадания в руки немцев (через их ставленников-большевиков) вооружения, лежавшего на складах в этих портах, только незадолго до этого привезённого в Россию ими же (союзниками). Вглубь России они не полезли. Как только Мировая война закончилась, союзники моментально потеряли интерес к России и свалили отовсюду – с Мурманска и Архангельска, с черноморских портов, с Закавказья, с прикаспийской Туркмении. Французы не стали драться даже с паршивой бандой Григорьева, убежали из Одессы. Чуть дольше задержались на Дальнем Востоке для того лишь, чтобы обеспечить эвакуацию Чехословацкого корпуса, и тоже ушли, напоследок совершив подлость – выдав красным Колчака. Не было у союзников цели нападать на Россию и расчленять Россию. Откуда вообще Широкорад это взял? Из посыпанной нафталином советской пропаганды? Из своей головы? Я бы посоветовал товарищу Широкораду прежде чем писать о коварных планах Антанты расчленить Россию по окончании Мировой войны, сначала найти в интернете и почитать книгу Черчилля «Мировой кризис». Товарищ Широкорад откроет там для себя много нового. Про Россию, правда, «развесистой клюквы» много, в частности «гибель Деникина» (Черчилль во время написания книги, очевидно, был не в курсе, что Деникин жив и здоров), но зато про западные дела, более близкие и понятные Черчиллю, много ценной объективной информации. Черчилль в красках описал, как пересобачились союзники мгновенно по окончании войны, как не могли вообще ни о чём сговориться, не только по поводу новых границ и принципов мироустройства, но даже по вопросу о том, где и когда проводить мирную конференцию по выработке мирного договора. Как съезжались дипломатические представители союзных стран, собачились и разъезжались, так и не приступив к мирной конференции, снова съезжались и снова собачились и так несколько раз. Как наконец съехались с грехом пополам на мирную конференцию и долго не могли договорится ни о чём. Как солдаты союзных армий требовали демобилизации и отправки домой, не желая ни на один лишний день задерживаться в армии по окончании войны. Как за счёт этой демобилизации таяла не по дням, а по часам военная мощь Антанты. Как ещё до завершения работы мирной конференции власть победителей над побеждёнными была уже основана исключительно на уверенности немцев в силе Антанты, чем на действительной силе Антанты. Как практически на следующий день после окончания войны победителей-французов объял страх перед побежденными немцами, что через 20 лет они восстановятся и снова нападут на Францию. Не до нападения на союзную Российскую Империю и не до её расчленения им было после Мировой войны, поверьте мне. Это бред сивой кобылы. Единственная капелька правды в этом бреде касается Привисленского края. Никто его насильно отторгать от России не собирался, но по условию с западными союзниками царь в 1916 году сам согласился восстановить независимую единую Польшу путём соединения трёх её раздробленных частей: Привисленского края от Российской Империи, Познани от Германии и Южной Польши от Австро-Венгрии. То есть, конечно, Привисленский край должен был от России отойти и стать центральной частью восстановленной независимой Польши.
И это было правильно. Дело в том, что эта чужеродная польско-католическая земля, плотно заселённая поляками, была для России тяжелейшей обузой и вечным источником антирусских мятежей. Присоединение этой польской территории к России Александром I в 1815 году было ошибкой и глупостью, обусловленной слабым национальным сознанием Александра I. Уже Николай I, подавив польское восстание, думал о том, чтобы оставить России только часть польских земель по линии рек Нарев-Буг-Висла для удобства обороны, а остальное лишнее отдать Австрии и Пруссии, но тогда Австрия и Пруссия просто не захотели взять эти мятежные польские территории. Интересы России, правильно понятые, состояли в том, чтобы как-нибудь без потери лица под благовидным предлогом скачать с рук эту ненужную чужеродную Польшу, которая никогда и ни при каких условиях не могла стать естественной органичной или хотя бы просто лояльной частью Империи, а только уродливым наростом, гнойником и троянским конём. И вот в Первую Мировую войну благовидный предлог без потери лица нашёлся – благородное деяние России по восстановлению единой независимой Польши из трех разорванных частей. Ампутация польского Привисленского края с лихвой компенсировалась воссоединением русинских земель – Галиции, Буковины и Подкарпатской Руси, чем и заканчивалась, наконец, многовековая русская реконкиста и завершалось дело объединения русских земель.
Еще один глупейший тезис Широкорада, уже не помню в какой из его бесчисленных книг изложенный, состоит в том, что победивший Колчак стал бы таким же или ещё большим кровавым тираном, чем Сталин, и расстрелял и посадил бы столько же или ещё больше людей. Не буду сосредотачиваться на доказательствах того, что православный христианин и русский офицер Колчак был совершенно другой личностью, чем кавказский уголовник, грабитель банков по кличке Коба. Для меня это совершенно очевидно, но если человек слеп, то доказывать бесполезно. Вместо этого перейду к голой, «голимой» логике. Одной из причин сталинских репрессий была та, что Сталину просто тупо была нужна бесплатная гулаговская рабсила для «великих коммунистических строек», для того же ДнепроГЭСа, например, чисто как египетским фараонам были нужны рабы для строительства пирамид. Все эти «великие стройки» были либо ненужным безумием, как опять же пресловутый ДнепроГЭС, либо были нужны в рамках красноармейской военной индустриализации для производства оружия на 5-миллионную Красную армию. Если бы победил Колчак, никаких «великих коммунистических строек» не было бы, Россия продолжала бы спокойное поступательное развитие без авралов, «соцсоревнований» и кампанейщины.
Спокойно построили бы Екатеринославскую теплоэлектростанцию на угле Донбасса, спокойно вольнонаемные лесорубы рубили бы сибирский лес в тех количествах, которые необходимы для экономики, а не в гигантских количествах для разорения буржуазной Финляндии советским лесным демпингом (да, был и такой мотив гигантской вырубки леса). Миллионы гулаговских рабов колчаковской России были просто не нужны. То есть вот этой чисто экономической мотивации репрессий – наловить и «посадить» под любыми предлогами побольше рабсилы, - у Колчака не могло быть в принципе. В белой России лесоруба гонит в лес длинный рубль, а не вертухай с винтовкой. Теперь пройдемся по категориям репрессированных. Сталин взрывал церкви, сажал и расстреливал священников, монахов и верных мирян. Мог ли православный христианин Колчак это делать? Нет, не мог. Сталин расстреливал, сажал, ссылал казаков целыми станицами и хуторами. Мог ли Колчак это делать? Нет, не мог. Казачество было важнейшим сословием исторической России и главной массовой опорой Белого движения. Если бы не было казачества, Гражданская война продолжалась бы не 5 лет, а 1 год – 1918-й, в который Добровольческая Армия Корнилова героически бы погибла вся без остатка. Белое движение смогло сражаться 5 лет, потому что через всю Россию от Кубани до Уссури тянулась цепочка казачьих Вандей, на которые Белая армия опиралась. Сталин загонял крестьян в колхозы, сажал и ссылал тех, кто сопротивлялся коллективизации – «кулаков» и «подкулачников». Мог ли Колчак загонять крестьян-единоличников в колхозы? Нет, не мог. Мог ли Колчак сажать людей в концлагерь за три колоска с колхозного поля, за катушку ниток, за анекдот, за восхваление иностранной техники? Нет, не мог. Мог ли Колчак посадить в тюрьму доктора, у которого взорвался автоклав, по статье «диверсия»? Не мог, конечно. А кого реально мог расстрелять или посадить победивший Колчак? Давайте подумаем. Ну, во-первых, иностранных наёмников на службе у большевиков: китайцев, латышских стрелков, мадьяров-интернационалистов, тех из них, кто не убит в бою или не умотал вовремя из России в свои Венгрию, Латвию и Китай. Это было бы справедливой расплатой за всё, что они натворили в России. Ну так это и не наши граждане, не россияне, их в счёт включать нечего.
Ещё всех комиссаров и чекистов, несколько десятков тысяч. Они бы до репрессий не дожили, их бы растерзал народ в финальной фазе Гражданской войны, когда белые освобождали бы города центра России. С деревенскими подонками-комбедовцами примерно то же самое: их бы убили односельчане, а те, кого не убили, мгновенно «переобулись в воздухе» и стали громче всех орать за белых, как всегда бывает с такого рода «активистами». Кого ещё посадил бы Колчак? Ну, допустим всех вообще партийных революционеров - большевиков, меньшевиков, правых эсеров, левых эсеров. Это несколько сотен тысяч (например, партия большевиков 170 тысяч на момент VII съезда). Итого меньше полумиллиона всего. О рядовых беспартийных красноармейцах, разбежавшихся по домам, нечего и говорить: белые хорошо знали, что больше половины красноармейцев мобилизованы насильно, под угрозой расстрела, поэтому пленных красноармейцев просто считали источником пополнения для Белой Армии – их переодевали в белую форму и ставили в строй. Им нечего было опасаться каких-либо репрессий. Впрочем, я даже не думаю, что Колчак пересажал бы всех рядовых членов революционных партий, кроме доказанных злодеев. Скорее всего, от них бы потребовали подписку о раскаянии и отказе от противогосударственной деятельности. Основанием для такого предположения служит политика атамана Семёнова, великого русского воина и философа. «В то время из-за кулис кем-то была брошена записка, в которой оказались перечисленными присутствовавшие в зале большевики. После того, как подполковник Скипетров закончил свою речь, я снова занял кафедру и обратился к присутствующим, разъясняя им своё отношение к большевикам. Всех большевиков я разделил на 3 категории: 1-ая – сознательные изменники и предатели типа Ленина, которых я буду уничтожать беспощадно; 2-ая – не меньшие мерзавцы, примкнувшие к большевикам в силу личного благополучия и выгоды. Эти также подлежат безжалостному уничтожению; 3-я – дураки и ослы, примкнувшие к большевикам по глупости и неспособности разобраться в сущности большевизма. Эти могут быть прощены, если они искренне сознают своё заблуждение. После этого я вызвал по полученной мною записке семь или восемь человек и спросил, к какой категории причисляют они себя. Конечно, все заверили меня, что они являются большевиками 3-й категории и выдали соответствующие расписки о полном своём отказе от большевицкой идеологии». (Г. Семёнов «Атаман Семёнов о себе. Воспоминания, мысли и выводы, 1904-1921 г.», гл. 12).
Таким образом, только либо лжец-манипулятор, либо дурак и осёл может утверждать, что Колчак был бы как Сталин. Есть некая определенная неизменная природа вещей: верх всегда сверху, вода всегда мокрая, Волга всегда впадает в Каспийское море, правые диктатуры всегда гуманнее левых диктатур. Франко, Салазара и Пиночета нельзя поставить на одну доску со Сталиным, Мао Цзедуном и Пол Потом. Колчак – фигура того же типа, что Франко в Испании, то есть правитель твердый, но справедливый и гуманный.

Д. Каменевич

Русская Стратегия