«Во имя доблести, добра и красоты», - таков был девиз «Измайловских досугов», организованных Великим Князем Константином Константиновичем в Измайловском полку, где командовал ротой. Его же можно отнести ко всей жизни Августейшего поэта и «отца всех кадет», ибо вся она была посвящена служению – красоте, добру, Отечеству.

Он был вторым сыном генерал-адмирала российского флота Великого Князя Константина Николаевича. Отец желал, чтобы сын пошёл по его стопам, посвятил себя морскому делу. Но отношения с водной стихией у некрепкого здоровьем юноши не задались, и флот он оставил. Константина Константиновича влекло служение музам, он сочинял стихи и музыку, прекрасно разбирался в литературе. Однако, генерал-адмирал, несмотря на свою репутацию либерала, любовь к музыке (он и сам неплохо играл на виолончели) и воспитание Жуковского, был категоричен:

- Мой сын – лучше мёртвый, чем поэт!

Представитель Императорской семьи был обязан служить, поэтому публика сперва узнали автора с непроницаемыми инициалами «К.Р.»…

Его стихи восхищали Фета, увидевшего в юном князе своего литературного наследника, их высоко оценивал Достоевский – писатель, глубоко почитаемый Константином Константиновичем. Великий князь не раз встречался с Фёдором Михайловичем и был глубоко проникнут его идеями. А ещё творчество Августейшего поэта полюбилось солдатам. Особенно ставшее песней стихотворение «Умер бедняга в больнице военной».

«Теплые, сердечные строки гармоничного стиха, в которые вылилось так много правды, глубоко запали в мою душу. Будучи сам солдат, я в течение трех лет моей службы мог убедиться, что человек, выражающий такую любовь, такое участие, такое соболезнование к жизни солдата, есть честной и благородной души человек. Чтобы передать такие чувства к нему, надо жить его радостью, страдать его горем, плакать его слезами. Я собрал тех, кто заслужил любовь благородного певца и прочел им его стихотворение. О, если бы он видел, какое чудесное действие имели на них вдохновенные строки, он бы сказал: вот моя лучшая награда!» - это строки из письма простого солдата-измайловца. Расскажите-ка после этого о безграмотной России!

Константин Константинович немало потрудился на ниве просвещения. На уже упомянутых «Досугах» проходили литературные чтения и лекции, а также музыкальные вечера и спектакли, в которых играл и сам Великий Князь. Здесь выступали именитые литераторы, кипела живая творческая работа. «Измайловские досуги» были одним из русских интеллектуальных центров столицы.

Став президентом Академии Наук, Константин Константинович всемерно помогал искусствам и наукам, живо откликаясь на обращения к нему, способствуя развитию новых технологий, организации исследований и т.д. Именно благодаря Великому Князю был осуществлён проект адмирала С.О. Макарова – постройка ледокола «Ермак». Морское ведомство оказало славному флотоводцу в поддержке, и тогда на помощь пришёл Константин Константинович.

«При столь высоком покровительстве, - пишет А.Б. Муратов, - в Академии наук осуществился ряд крупных научных и культурных проектов: был открыт Зоологический музей в Петербурге, новые лаборатории и обсерватории, организованы научные экспедиции, в том числе шпицбергеновская экспедиция для градусного измерения (под руководством академика Ф. Н. Чернышева), полярная экспедиция для исследования архипелага, лежащего к северу от Ново-Сибирских островов (под руководством барона Э. В. Толля). Важным начинанием Константина Константиновича были организация празднования 100-летия со дня рождения Пушкина, учреждение фонда имени великого поэта для издания сочинений русских писателей, словаря русского языка и других трудов 2-го отделения Академии наук. По инициативе президента в Академии наук был учрежден разряд изящной словесности и в 1900 г. избраны первые 9 почетных академиков разряда: Константин Константинович, Л. Н. Толстой, А. А. Потехин, А. Ф. Кони, А. М. Жемчужников, А. А. Голенищев-Кутузов, В. С. Соловьев, А. П. Чехов и В. Г. Короленко».

В 1903 году по его почину в столице был основан Императорский Женский Педагогический Институт, с четырехгодичной программой университета, с физико-математическим и историко-филологическим факультетами. При Институте была заведена Константиновская женская гимназия, в которой окончившие Педагогический Институт, на пятый год пребывания в нем, давали уроки по избранной научной дисциплине.

Руководство Академией Константин Константинович совмещал с должностью генерал-инспектора военно-учебных заведений. И тут размах его деятельности также впечатляет. Биограф Великого князя Н. Чириков писал: «Великий Князь не только «надзирал» и «инспектировал», но поистине руководил военно-воспитательной деятельностью, изучая новые способы обучения и настойчиво проводя их в жизнь.

Кадеты называли Великого Князя своим Отцом и, действительно, сколько ласки и теплоты было в этой высокой, статной, родовитой фигуре, часто без всякого предупреждения показывавшейся в учебных классах!

Еще в большей степени Великому Князю Константину Константиновичу обязаны военные училища, в них он неизменно вводил новую систему обучения, признанную одной из самых лучших в мире».

Кадеты боготворили своего начальника, о чём свидетельствую многие воспоминания, а также то благоговение, которой окружена была его память много позже его кончины – в кадетских корпусах русского рассеяния…

Интересны воспоминания кадета Михайловского Воронежского Кадетского Корпуса А. Грейца:

«Три кадета 4-го класса, желая подшутить над воспитателями и преподавателями, отдыхающими во время перемены в воспитательской комнате, пустили с большой силой тяжелый деревянный шар от кеглей по паркету бокового коридора, упирающегося в деревянную, застекленную в верхней своей половине, стенку дежурной комнаты.

Озорники сразу же были пойманы, т. к. им был отрезан путь к бегству и посажены в карцер, а с ними посадили и меня, как соучастника, хотя я в этом деле никакого участия не принимал, что добросовестно подтвердили и трое виновных. Педагогическим комитетом постановлено было всем нам четырем снять погоны.

Когда портной срезавший трем моим товарищам погоны со своими большими ножницами приблизился ко мне, я вне себя закричал:

- я погоны не дам срезать, выгоняйте меня, но этот позор я не в состоянии перенести.

Ротный командир не придал значения моим словам и коротко портному отдал приказание:

«Срезай».

Портной снова приблизился ко мне. Ротный снова коротко и громко повторил свое приказание, на которое я с силой закричал:

- я изобью его, но погон не дам срезать.

Вероятно по моему угрожающему виду полковник понял, что я был вне себя и способен на все и желая избежать неприятный и нежелательный скандал перед всей ротой, закричал мне:

«ах так! Марш в карцер».

Я быстро, почти бегом, выскочил из зала, спеша удалиться от места страшного позора, унося на плечах своих честь дорогих для меня погон.

В тот же день, вечером был созван педагогический комитет, который постановил перевести меня в Вольскую исправительную школу. Я сидел, в карцере ожидая выполнения всех формальностей с переводом. На второй день моего заключения часов в 10 утра, я услыхал в ротах громкое и радостное ура. Сразу догадался, что приехал Великий Князь Константин Константинович. Так кричали ура только обожаемому Великому Князю.

Я сразу почувствовал, что сейчас я найду правду и защиту в лице Великого Князя. Мысли мои были прерваны прибежавшим в карцер товарищем, зовущим меня в оркестр для встречи. Я выскочил с ним и побежал за своим инструментом геликоном, на котором я играл в нашем кадетском оркестре. После встречи в карцер меня не отправили, и я остался в роте. Позавтракав с нами, Его Высочество отправился отдохнуть после дороги в отведенные для него покои. Когда он встал и после сна приводил себя в порядок, наш оркестр расположился невдалеке от его покоев, исполняя попурри из Евгения Онегина.

К нам вышел Великий Князь и поблагодарил за доставленное удовольствие. Увидев меня он обратился ко мне. Надо сказать, что памятью Великий Князь обладал изумительной и очень многих кадет разных корпусов он знал в лицо и по фамилии.

Мне он сказал:

«а и ты дудишь, ну сыграй мне что-нибудь на своей дудке».

Я растерялся и говорю, что бас-геликон соло не играет Ваше Высочество.

«Ну значит не умеешь играть».

Обидно мне стало и я быстро на басу вывел чижика. Он добродушно рассмеялся и говорит:

«Ну вот видишь играешь, значит умеешь».

После чего обнял меня рукой за шею, приблизив к себе, он тихо сказал на ухо мне:

«Не унывай, поедешь не в Вольск, а в мой Корпус».

Я с силой во все горло крикнул:

покорнейше благодарю Ваше Императорское Высочество!

«Тише сумасшедший, чего орёшь? Это наша с тобой тайна, касается только тебя и меня».

«Слушаюсь Ваше Императорское Высочество». После чего Великий Князь, окруженный густой толпой кадет удалился по коридорам роты. Несомненно, Великому, Князю было доложено о всем случившемся и он руководствуясь своим добрым сердцем понял мою невиновность и оценив мое уважение к чести погон, приказал вместо Вольской исправительной школы, перевести меня в свой корпус.

Отец мой, будучи в то время капитаном и узнавши о всем случившемся со мной, послал Его Императорскому Высочеству благодарность за проявленную высокую милость, спасшую всю мою будущность и получил короткий ответ: «Кадет поставивший честь своих погон выше своей будущности, заслуживает не только право сохранить их за собой, но и похвалы»».

Схожий случай приводит в своих воспоминаниях дочь Великого Князя, Вера Константиновна:

«Маленькой иллюстрацией их любви и доверия может служить следующий рассказ: один кадет, по фамилии Середа, за «тихие успехи и громкое поведение» был выставлен из двух Корпусов — Полтавского и Воронежского.

Тогда он решил обратиться за помощью к моему отцу. Он отправился в Павловск. Швейцар его не допустил. Тогда, не долго думая, Середа обошел парк, влез на дерево чтобы произвести разведку. Увидев, что отец мой находится в своем кабинете, он туда вошел. Услышав шорох, отец поднял голову и, сразу узнав мальчика, спросил

«Середа, ты здесь что делаешь?»

Середа, сильно заикаясь, ответил:

«Ввв-аше Иии-мператорское Вввысочество — вввыперли!»

— «Так», сказал отец. — «Что же ты теперь думаешь делать?» На это Середа, не задумываясь, воскликнул:

«Ввв-аше Иии-мператорское Ввв-ысочество — д-д- думайте В-в-ы!»

Мой отец «подумал» и шалун был назначен в Одесский Кадетский Корпус, который кончил. Он вышел в кавалерию. В I Великую войну отличился, заслужил Георгиевский крест и пал смертью храбрых ...»

Дети Великого Князя унаследовали высокое благородство отца. Судьба их сложилась трагически. Сын Олег, начинающий поэт, погиб на фронте Первой Мировой. Иоанн, Константин и Игорь, также фронтовики, были убиты большевиками в Алапаевске. Младший сын, Георгий, по малолетству не участвовавший в войне, умер в 35 лет от неудачной операции в эмиграции. В живых остались лишь сын Гавриил, коего судьба сберегла и на войне, и во время террора, и дочери, Татьяна и Вера. Вера никогда не была замужем, хотя дожила почти до ста лет, а Татьяна, чей муж погиб в Первую Мировую, приняла монашество…

Сам Константин Константинович не увидел катастрофы своей родины и семьи. Его больное сердец остановилось 15 июня 1915 года.

«Всевышний был милостив к Великому Князю, избавив его от необходимости переживать тяжкие душевные муки, видя разруху в горячо любимом им Отечестве, потерю трех сыновей в самых ужасных обстоятельствах и бедствия, постигшие всех членов его благочестивой, великокняжеской семьи, - пишет Н. Чириков. - Люди, как Великий Князь Константин Константинович, самоотверженно, верно и нелицемерно служили нашей Родине и способствовали её величию, и мы верим, что яркий, светлый образ обаятельного и талантливого Великого Князя не изгладится из памяти Вечной России...»

Е. Фёдорова

Русская Стратегия