Главная » 2020»Июнь»24 » Иван Есаулов. Пушкинская речь Ивана Шмелева: новый контекст понимания (к 70-летию памяти писателя)
01:15
Иван Есаулов. Пушкинская речь Ивана Шмелева: новый контекст понимания (к 70-летию памяти писателя)
Обычно в исследованиях, посвященных Шмелеву, комментируют второй тезис Пушкинской речи — о «тайне Пушкина». Словами о «тайне» и о «разгадывании» этой тайны заканчивается знаменитая речь Достоевского. Ответ Шмелева заключается в том, что «эту тайну мы как будто разгадали». Однако, как правило, игнорируется первый тезис этой речи, в котором присутствует полное согласие Шмелева с Достоевским. В статье автор полемизирует со своими предшественниками, изучавшими публицистику Шмелева, и интерпретирует это согласие Шмелева с Достоевским. Речь идет о «Божией Правде», которая не только лишь индивидуальная особенность Пушкина, но есть столбовая дорога русской литературы как таковой. И вообще — русской культуры как таковой. «Правда русского народа», она же «Божия правда », она же правда, «принятая нами от купели» Православия, — именно это главное в Пушкине, что стало ясно русским изгнанникам. Стало ясно, в частности, потому что на оставленной ими родине была насильственно прервана почти тысячелетняя русская история; этого, разумеется, не мог и помыслить Достоевский.
C изменением культурного контекста законченный и многократно обсужденный современниками текст может обрести новые смыслы. В этом-то и состоит одна из существеннейших особенностей человеческой культуры. Пушкинская речь Достоевского стала не только культурным событием, она – несомненно – способствовала переосмыслению глубинных смыслов пушкинского творчества, в том числе, в начале ХХ века. Cогласно Шмелеву, «Достоевский открыл нам Пушкина», однако это открытие было вполне осознано лишь тогда, когда русские изгнанники оказались вне России.
Так и сама пушкинская речь Шмелева в нынешнем культурном контексте совершенно неожиданно приобретает действительно новые – и, можно сказать, даже вызывающие смыслы. Точнее, они, конечно, содержались в скрытом виде в шмелевском тексте, но вполне проступили только сейчас. Надо заметить, сам Шмелев вполне допускал такую возможность, когда писал: «новый смысл раскрываем в давно знакомом».
