В Нижнем Новгороде подготовлена к печати книга «Башкировы. Триумф и трагедия», повествующая о предпринимательской, общественной и благотворительной деятельности династии крупнейших российских мукомолов Башкировых. Выход книги из печати ожидается в первой половине августа. Предлагаем вниманию читателей «Русской Стратегии» фрагмент книги, где рассказывается о состоянии продовольственного дела в России в годы Великой войны 1914-1918 гг. Содержащиеся в нем факты во многом поучительны, ибо позволяют сравнить ситуацию с тем, что происходило в стране в годы Второй мировой войны.

Из публикуемой ниже и других глав книги видно, что при Царе даже в условиях напряжения всех сил и кризисных явлений, вызванных тяжелейшей войной, в стране не было никакого голода. Снабжение, в том числе рабочих, не сопоставимо с нормами, которые потом в чрезвычайных обстоятельствах введут Ленин и Сталин – они действительно были равнозначны голоду. Если в 1916 г. каждому жителю Нижнего Новгорода по установленным городской управой нормам полагалось в месяц 40 фунтов муки (ржаной и пшеничной), а кроме того, – широкий набор разнообразных продуктов высокой калорийности (мясо, рыба, сахар, масло и т.д.), то через год «диктатуры пролетариата» классовый паек для непролетарских слоев (а они составляли большинство населения) сократился до 10 фунтов муки и такого же количества картофеля. Ни в какое сравнение не идут и нормы периодов Первой и Второй мировых войн.

Книга объемом свыше 400 страниц написана на строго документальной основе, снабжена ссылками на архивные и др. источники, содержит свыше 100 уникальных фото из государственных и частных коллекций.

Начавшаяся летом 1914 года большая европейская война вторглась в размеренную жизнь, потребовав от государства и общества напряжения сил и мобилизации ресурсов. С этой целью были образованы четыре Особых совещания: по обороне, перевозкам, топливу и продовольствию. Возглавили эти органы профильные министры. Снабжение продовольствием фронта и тыла стало одной из насущных задач. Сбор хлебов в предвоенные годы составил в среднем 4,5 млрд пудов. Несмотря на сокращение числа рабочих рук, поголовья лошадей и посевных площадей, вызванное мобилизациями и оккупацией врагом значительных территорий, со снабжением не было перебоев на протяжении всей войны. Но неуклонный рост численности армии вел к росту заготовок продуктов питания. Потребление армией муки составило в 1914 году 23 млн пудов,  в 1916-м – 212 млн пудов [1]. Такое напряжение сил могло обернуться сбоями в производстве и кризисом снабжения.

Следствием войны стал призыв в действующую армию множества работников в городе и на селе. С одной стороны, это вело к убыли квалифицированных кадров и сокращению посевов, с другой, – снижало безработицу. Последнее происходило и потому, что в связи с войной многие заводы и фабрики получали крупные казенные заказы, требовавшие набора дополнительной рабочей силы. В 1914 году численность персонала на Слободской мельнице Матвея Башкирова выросла от уровня предыдущего года с 548 до 640 человек, на Макарьевской мельнице наследников Якова Башкирова – с 454 до 502 человек. В следующем 1915 году количество работающих на этих предприятия почти не изменилось, зато на крупнейшей мельнице Товарищества Н.А. Бугрова, Передельновской в Балахнинском уезде, увеличилась с 91 работника до 120. То же произошло на мельнице М.А. Дегтярева, где в 1915 году занятость возросла с 92 до 150 человек [2].

Война затронула и судовые экипажи. После объявления мобилизации многие пароходы отправлялись в рейс с половинным составом. Уходила главным образом нижняя команда – матросы, кочегары [3].

Продукция мукомольных заводов приобрела стратегическое значение, от ее бесперебойных и ритмичных поставок зависело обеспечение продуктами питания фронта и тыла. Регулярно мельницы и пароходства получали казенные заказы. В Нижнем Новгороде вопросами заготовок и распределения хлебных продуктов ведали местные аппараты чрезвычайных органов. Уполномоченным Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу был назначен депутат Государственной думы и бывший председатель Нижегородского ярмарочного  комитета Аркадий Сергеевич Салазкин, а его помощником – председатель губернской земской управы Павел Аркадьевич Демидов.

Наряду с ними действовал уполномоченный министерства земледелия  по закупкам хлеба для армии в лице председателя Нижегородского биржевого  комитета и городского головы Нижнего Новгорода Дмитрия Васильевича Сироткина. В то же время в Самарской губернии, одной из самых хлебородных, аналогичной структурой руководил также председатель Самарского биржевого комитета, коммерции советник Владимир Башкиров [4].

По нарядам этих учреждений предприятиями Матвея Башкирова и наследников Якова Башкирова производилась отгрузка готовой продукции, а их пароходствами  – перевозки крупных партий зерна. Так, в сентябре 1914 года правление Мукомольного товарищества Я.Е. Башкирова в лице его директора Д.Ф. Березина уведомило уполномоченного по снабжению армии о том, что для казны за период по 7 сентября на низовых пристанях закуплено 58 576 пудов пшеницы и 287 181 пудов ржи для последующей доставки их в Нижний Новгород [5].

Значительная часть распоряжений уполномоченных относилась к поставкам муки в другие города и на отдельные промышленные предприятия. Потребителями башкировской муки были Владимирская губерния, Москва, Санкт-Петербург, Ревель и другие местности. Особое внимание уделялось снабжению крупных заводов, выполняющих военные заказы. В ноябре 1916 года правление акционерного общества «Сормово» ходатайствовало об отпуске с мельницы Мукомольного товарищества Якова Башкирова в Нижнем Новгороде по три вагона ржаной муки ежедневно с тем, чтобы довести общий объем поставок по данному наряду до 60 000 пудов [6].

Помимо Башкировых заказы уполномоченных по продовольствию, относящиеся к перевозкам хлебных грузов и размолу зерна, осуществлял ряд других пароходных и мукомольных предприятий, в частности, Торгово-промышленное и пароходное товарищество Я.С. Чернонебова, Товарищество паровых механических мельниц Н.А. Бугрова, фирмы А.А. Ахапкина, П.А. Сметанкина, И.И. Шерстнева [7].

Строгому правительственному контролю подвергались как функционирование мукомольных предприятий, так и условия труда на них. На запрос уполномоченного Заводского совещания Нижегородского района в составе Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства правление Товарищества Якова Башкирова доносило 15 октября 1916 года, что численность занятых на Канавинской мельнице составляет 560 человек, в том числе 525 человек из числа местных жителей и 35 беженцев. В реляции указывалось, что правление принимает меры для обеспечения тружеников жильем и продуктами первой необходимости.

Во второй половине 1916 года начались сбои в снабжении населения хлебом. Ответом правительства были дальнейшее регламентирование заготовок и введение предельных цен на зерно, муку и печеный хлеб. Мера казалась спорной, ибо всякое вмешательство в рыночный механизм, отлаженный за многие десятилетия, могла не помочь, а навредить. Критики такого подхода заявили, что твердые цены, продиктованные властью, занижены, и это неизбежно ведет к отказу производителей зерна добровольно отдавать его покупателям. Вследствие этого у нижегородцев возникли серьезные проблемы с закупками зерна в традиционных районах его производства и продаж.

Несмотря на трудности, к осени в Нижегородской губернии имелись значительные хлебные запасы, и по инерции, заданной еще в докризисный период, поставки из районов Нижней и Средней Волги, Уфимской и Оренбургской губерний по ранее заключенным контрактам продолжались. На 1 октября губерния располагала запасом пшеницы в 3 673 404 пуда и ржи в 415 771 пуд. Муки пшеничной на складах имелось 89 501 пуд, ржаной – 70 301 пуд.

В октябре на все нижегородские мельницы поступило 2 240 412 пудов пшеницы. За месяц было выработано муки первого сорта 1 146 345 пудов, второго – 410 609 пудов, третьего – 118 690 пудов, всех сортов – 1 675 644 пуда.

К концу октября запасы зерна были еще значительны и превышали 2,5 миллиона пудов. Только на Канавинской мельнице наследников Якова Башкирова имелся резерв пшеницы в количестве 781 376 пудов [8]. В то же время запас готовой продукции был невелик: крупчатки 1 сорта (голубое клеймо) – 9185 пудов, 2 сорта (красное клеймо) – 1450 пудов, 3 сорта (черное клеймо) – 430 пудов, крупы манной – 3010 пудов.

Вскоре появились первые признаки кризиса. Подвоз зерновых хлебов сократился. К 20 ноября запасы на товарных мельницах уменьшились до 1 365 868 пудов, то есть почти вдвое [9].

В октябре 1916 года в Петрограде прошло совещание с представителями мукомольных предприятий по вопросу снабжения их зерном и устранения возникшей к тому времени неопределенности в том, где доверенным мукомольных фирм можно производить закупки, а где нельзя. В состав нижегородской депутации вошли: от Товарищества М.Е. Башкирова – директор Н.М. Башкиров, от Товарищества Я.Е. Башкирова – директор  В.И. Ромашев, от Товарищества Н.А. Бугрова – управляющий И.П. Маслов и от М.А. Дегтярева – глава этой фирмы. Нижегородцы удостоились приема у министра земледелия и землеустройства графа А.А. Бобринского и его заместителя А.Н. Неверова. Последним было заявлено, что отныне для Нижегородской губернии определены две губернии, в которых могут производиться закупки зерна. В Харьковской разрешено купить 1 млн пудов пшеницы, в Таврической – 2 млн пудов. В заготовках в пределах Самарской и Оренбургской губерний было отказано. По получении этой информации коммерческим агентам мукомольных фирм в Харькове и Симферополе были даны указания немедленно приступить к закупочным операциям [10].

Однако слова правительственных чиновников расходились с делом. В обеих назначенных для закупок губерниях нижегородцы встретили жесткое противодействие со стороны местных  уполномоченных [11]. Хлеб в назначенных для закупок губерниях был. В 1916 году в одной лишь Харьковской губернии был собран богатый урожай зерновых: ржи – 24 млн пудов, пшеницы – 25 млн пудов, овса – 11 млн пудов, ячменя – 17 млн пудов [12]. Но получить его оказалось невозможно из-за административных барьеров. Столкнувшись с этим, руководители мукомольных заводов забили в набат. В адрес премьер-министра Б.В. Штюрмера, министра внутренних дел А.Д. Протопопова и министра земледелия графа Бобринского была послана телеграмма следующего содержания: «С начала войны, сознавая всю важность полного удовлетворения мукою населения районов, тяготеющих к нижегородскому мукомольному центру, прилагали всю энергию для обеспечения своих мельниц зерном и, несмотря на тяжелые условия и расстройство транспорта, мельницы работали полным ходом.

Нынешнюю осень мукомолы также принимали все возможные меры для закупки зерна и, стремясь использовать водный путь, оборудовали более двадцати хлебных пристаней на Волге с большим штатом специальных служащих и караваном. Но до закрытия навигации им удалось купить по твердым ценам только сто тысяч пудов зерна вместо необходимых десяти миллионов.

Нижегородские мукомолы не раз возбуждали ходатайства о необходимости снабжения их зерном, указывая на критическое положение мельниц и на возможность их остановки. Им давались обещания, но таковые не исполнялись.

В итоге на октябрьском Особом совещании были указаны два района для закупок зерна – Харьковская и Таврическая губернии. Нижегородские мукомолы приняли немедленные меры и отправили штаты служащих для закупок. По Харьковской губернии желающих продать с твердыми ценами не оказалось, уполномоченный же Таврической губернии отказал произвести закупку в районе железнодорожных станций, предложив покупать в деревнях и экономиях, удаленных от станций, что не осуществимо вследствие невозможности подвоза.

Ныне нижегородские мельницы работают с остатками заготовленного зерна, принужденные класть на перевал вместо установленной нормы значительно меньше твердых сортов, однако и при такой работе мельницы должны остановиться к началу декабря…». Телеграмму подписали  руководители Товариществ Я.Е. и М.Е. Башкировых и Н.А. Бугрова и М.А. Дегтярев [13].

В первый год войны произошел заметный рост числа занятых в мукомольном производстве. В течение 1914 года численность работников на Слободской мельнице Товарищества торговли и пароходства Матвея Башкирова увеличилась от довоенного уровня на 92 человека, на Канавинской мельнице – на 48 человек. На мельницах наследников Н.А. Бугрова число рабочих не изменилось за исключением мукомольного завода при деревне Новишки близ станции Сейма Балахнинского уезда, который до войны простаивал. На мельнице Маркела Дегтярева в Благовещенской слободе численность рабочего коллектива в начале войны даже несколько снизилась, зато в 1915 году значительно возросла, существенно превысив показатель мирного времени. В конце 1916 года ввиду недостатка зерна мельницы начали работать с перебоями, и это отразилось на количестве занятых в производстве работников, правда, в неодинаковой для разных предприятий мере. Более всего сократился персонал на Слободской мельнице, упав много ниже довоенного уровня. Вместе с тем на Бугровских мельницах (за исключением Средней) численность рабочих в кризисные годы даже возросла, что можно объяснить только более крепкими связями с поставщиками сырья, которые удалось сохранить даже в условиях коллапса зимы 1916/1917 годов.

Тем временем кризис продолжал углубляться. В конце октября правительство объявило новые закупочные цены на основные виды зерновых хлебов: пуд ржи – 1,7 руб., пшеницы – 2,27 руб., овса – 1,77 руб., ячменя – 1,68 руб. Твердые цены предписывалось сохранить до урожая 1917 года [14]. Мера имела двоякий результат: с одной стороны, она препятствовала спекуляции на хлебном рынке, с другой, – побуждала производителей зерна придерживать его. В итоге подвоз хлеба на заготовительные пункты сократился. За зерном последовал хлебопродукт. В начале ноября правительство назначило твердые цены на муку фабричного размола: ржаную – 2,1 руб. за пуд, пшеничную 3 сорта – 10,5 руб., 2 сорта – 15,35 руб., 1 сорта – 19,35 руб. [15].

 Мукомольные предприятия и местные продовольственные органы попали в крайне трудное положение. В то время как ввоз в губернию зерна и выработка муки сокращались, в адрес местных мукомолов по-прежнему шли требования о поставках хлеба по нарядам военных интендантств и гражданских ведомств, в частности, для снабжения Петрограда, Москвы и ряда ближних губерний. Так, уполномоченный по приему муки в Костромской губернии кинешемский мещанин Н.Е. Филиппов уведомил власти Нижегородской губернии, что в ноябре ожидает от нижегородцев поставок 75 000 ржаной и 245 000 пудов пшеничной муки согласно ранее выданным нарядам [16].

Нижегородский городской продовольственный комитет, возглавляемый гласным Думы А.А. Вяхиревым, постоянно обсуждал вопросы о хлебе, розничных ценах, нормировании продуктов. Тема не сходила с газетных полос. Осенью 1916 года в Нижнем Новгороде была введена карточная система. Губернские власти установили цены на печеный хлеб: 1 фунт ржаного хлеба – 5,5 коп., пшеничного 2 сорта – 8 коп., пшеничного 1 сорта – 10 коп. Для губернии предельный расход пшеничной муки был установлен в 600 000 пудов в месяц, для города – 100 000 пудов. В Нижнем Новгороде суточный отпуск всем 136 городским пекарням и кондитерским  не должен был превышать 2200 пудов. Душевая норма потребления ржаной муки – 1 пуд в месяц, пшеничной – 20 фунтов [17].

Несмотря на трудности, питание населения мало отличалось от довоенного. Вот назначенные городской управой минимальные месячные  нормы снабжения нижегородцев продовольственными товарами, по состоянию на октябрь 1916 года (в фунтах): муки ржаной – 20,5, муки пшеничной – 21,4,  пшена – 2, крупы гречневой – 2,8, других круп – 2,3, гороха – 0,4, картофеля – 18, капусты – 4,5, грибов – 0,4, масла постного – 0,8, сливочного – 0,14, молока – 2,4, творога – 1, яиц – 9 (штук), мяса – 14,4, сала – 0,5, рыбы свежей – 1,2, рыбы соленой – 0,7, сахара – 5, чая – 0,17, кофе и какао – 0,13.

Для наглядности сравним их с нормами, которые были установлены большевиками в октябре 1918 года – через год прихода к власти. Это был классовый паек, состоящий из хлеба и картошки, а его размер означал для большинства населения истощение и зачастую голодную смерть: 1/3 фунта муки  и примерно столько же картофеля в день.

Власти тяготели к хлебной монополии. Так, канцелярия уполномоченного по продовольствию Нижегородской губернии (в лице товарища уполномоченного П.А. Демидова) выпустила приказ о воспрещении Товариществам М.Е. Башкирова, Я.Е. Башкирова, Н.А. Бугрова и фирме М.А. Дегтярева с 1 ноября отпускать муку из принадлежащих им складов и лавок иначе, как по предъявлению карточек городского продовольственного комитета или требований губернского уполномоченного по продовольствию. Отдельные лица и пекари, проживающие в уездах, могли покупать муку только через потребительские общества, кредитные товарищества или земские лавки и лавки сельских обществ, по удостоверениям, выдаваемым земскими и городскими управами с указанием числа едоков.

Между тем ситуация со снабжением Нижнего Новгорода хлебом обострялась. В ноябре мельницы продолжали работать, но запасы зерна на них таяли. Кое-где у мучных лавок и булочных появились очереди. Для обсуждения хлебного вопроса 20 ноября губернатором  А.Ф. Гирсом было созвано совещание представителей продовольственных организаций при участии ведущих мукомолов. Начальник губернии обрисовал положение: сырья на мельницах все меньше, подвоз его из производящих губерний сократился, наличных запасов муки хватит самое большее на два месяца. Совершенно очевидно, что вывоз муки по нарядам уполномоченных правительства ведет только к истощению хлебных резервов, необходимых для прокормления собственного населения. В сложившейся ситуации, заявил Алексей Гирс, отдано распоряжение о приостановке вывоза пшеничной муки из пределов губернии [18].

Подобные меры могли отсрочить истощение запасов продовольствия, но не решали главного вопроса – снабжения мельниц зерном.

Возможно, подобные меры вынуждали столичную власть повернуться лицом к проблеме. В начале декабря на имя губернатора А.Ф. Гирса поступила телеграмма от министра земледелия А.А. Риттиха [19], недавно сменившего на этом посту графа Бобринского. В ней сообщалось, что на состоявшемся на днях совещании с участием высших чинов министерств земледелия, военного и путей сообщения решено обеспечить нижегородские мельницы зерном в количестве не менее 40 вагонов в день. Указывалось, что отгрузка будет производиться со станций Джанкой, Евпатория и Рыково.

Вслед за этим 9 декабря уполномоченный по продовольствию Таврической губернии телеграфировал, что 4-6 декабря с разных станций южных железных дорог в Нижний Новгород отправлено 117 вагонов с пшеницей. В последующие дни в канцелярию уполномоченного по продовольствия стали поступать донесения о первых партиях зерна. Так, правление Товарищества Я.Е. Башкирова доложило о прибытии на Канавинскую мельницу 16 вагонов зерна, фирма М.А. Дегтярева – 4 вагонов [20].

Впрочем, для крупнейших мукомольных заводов губернии таких поставок было явно не достаточно, в полном же объеме обещания столичных чиновников не выполнялись. Производство оказалось на грани коллапса. С 1 декабря встала Слободская мельница. Правление Товарищества Матвея Башкирова уведомило власти, что на всех его складах остается 17 446 мешков (87 230 пудов) пшеничной муки разных сортов, предназначенной для выполнения ноябрьских нарядов [21]. Вскоре производство остановилось и на других мукомольных предприятиях.

Новый 1917 год начинался для мукомолов тревожно. В преддверии праздника газета «Волгарь» писала: «Рождество и Новый год нижегородские мукомольные мельницы встречают без работы. По наведенным нами справкам, одна мельница – товарищества Матвея Башкирова, может быть, будет пущена в действие в половине января, но не ранее. Другие мельницы едва ли и в это время будут пущены, так как подвозов зерна очень мало. Министерское распоряжение о погрузке ежедневно 40 вагонов зерна для нижегородских мельниц не выполняется, и вместо этого количества грузится по 9-10 вагонов в сутки только. Товарищество Матвея Башкирова имеет получить запас пшеницы 325 000 пудов, купленной в Евпатории еще летом, и благодаря этому, может быть, пустит мельницу в половине января. Запасы муки на мельницах истощаются и к Новому году могут исчезнуть совсем». Прогноз газеты был не утешителен: «В январе нижегородские пекари могут остаться без пшеничной муки».

Вместе с тем следует подчеркнуть, что расстройства, порожденные войной, носили обратимый характер. С 1914 года чрезвычайные меры, принимаемые сначала царским, а затем временным правительствами, диктовались особыми условиями войны (в которую Россия была втянута вопреки ее желанию), невероятным напряжением всех сил государства и общества. Однако все вооруженные конфликты имеют одно общее – рано или поздно они заканчиваются. Нет сомнений, что с завершением и этой небывалой до той поры по масштабам и тяготам войны жизнь снова вошла бы в прежнее русло, всякого рода ограничения и запреты сошли бы на нет, и в народном хозяйстве вновь установились бы привычные социально-экономические отношения, регулирующие производство и торговлю в интересах людей. Но судьба приготовила России иной сценарий.

В октябре 1917 года в Петрограде произошел еще один государственный переворот. Теперь Ленин, страстно мечтавший и всеми силами стремившийся ускорить ход истории, получил всю полноту власти. Не в силах осуществить свои замыслы в адекватной, цивилизованной форме, большевики с первых дней своей диктатуры  широко использовали насилие и крайний популизм. Партийное доктринерство и политика грубо вторглись в экономику, в ней воцарились произвол и насилие.

По декрету от 14 декабря 1917 года были осуществлены захват и национализация банков, что лишь усугубило вызванное войной расстройство финансов. Введение рабочего контроля на заводах и фабриках, а затем и их национализация обернулись дезорганизацией управления и небывалыми в истории разрухой и голодом.

Станислав Смирнов

для «Русской Стратегии»