В ночь с 11 на 12 октября неподалеку от Риги на своей даче был убит священномученик Иоанн (Поммер). Больного владыку подвергли жестоким истязанием, а затем застрелили. Дом для сокрытия преступления подожгли… Архиепископ Рижский Иоанн был непримиримым противником коммунистов, и злодейское убийство было совершено, по-видимому, агентами ОГПУ.

Вечером, в канун убийства, мученика посетил знаменитый певец Леонид Собинов, путешествовавший по Европе. Он долго говорил с владыкой и покинул его уже заполночь… На другой день русского Орфея нашли мёртвым в его гостиничном номере. Советское посольство запретило вскрывать тело, и причиной смерти был указан инфаркт. Вероятно, уходя роковой ночью от владыки Иоанн Собинов нечаянно видел убийц, и свидетеля решено было не оставлять.

Тело артиста перевезли в здание советского полпредства, дабы скорее вывезти в СССР. Когда всё было готово к отправке, и поезд должен был отправляться, 14-летняя дочь Собинова, Светлана, бросилась на гроб и заявила, что не даст вывозить отца, пока не приедет и не простится с ним брат Борис. Борис уже летел отдать родителю последнее целование на аэроплане из Германии. Для него, врангелевского офицера, успеть в Ригу до отхода поезда было единственным шансом проститься с отцом, которого лишь недавно обрёл он вновь после долгой разлуки, с которым впервые выступал на одной сцене…

Свою первую гитару Лёня Собинов купил себе в детстве сам, на скопленные карманные деньги. На время постов отец, купец и человек строгих правил, запирал инструмент в чулан. Об артистической карьере мальчик не помышлял. Отслужив положенный год в армии, он получил образование и сделался адвокатом. Практика шла весьма успешно, но Леонида всё больше увлекало царство Мельпомены… Параллельно с судебными процессами он учился в Филармоническом училище и пел… в Большом театре! Дирекция предложила артисту контракт на два года, а через год он пел на главной русской сцене свою главную партию – Ленского. В этом образе Леонид Витальевич разбил не одно женское сердце.

Но ещё ранее покорено им было сердце сокурсницы, Марии Каржавиной. Девушка стала его женой и родила ему двоих сыновей – Юру и Борю. Брак вскоре распался. У Собинова началась новая жизнь: адвокатская карьера была оставлена вместе с семьёй, и артист полностью посвятил себя сцене. Сыновей, однако, Леонид Витальевич никогда не забывал. Он часто навещал их и бесконечно любил. Мальчики отвечали ему взаимностью. В дневниках Юры постоянно упоминалось о том, что приходил папа, что они говорили с ним, что слушали его. Папа был центром детского мира…

Отца и сыновей разлучила революция. Собинов-старший принял её благосклонно, а его мальчики добровольцами вступили в Белую Армию. В 1920 году под Мелитополем от ран скончался младший брат, Юрий. Борис же в том же году эвакуировался из Крыма и оказался сперва на Галлиполи, затем в Германии.

Оба брата унаследовали артистизм отца. Они прекрасно рисовали, писали стихи и прозу и мечтали посвятить себя музыке. Борис ещё в довоенные годы выступал концертмейстером и в эмиграции возвратился к своей детской мечте, прерванной русской катастрофой. Он писал музыку и выступал с концертами, как пианист. Его имя соседствовало на афишах с именем Ольги Чеховой…

Леонид Витальевич долго время ничего не знал о судьбе старшего сына. Утешением в скорби по потерянным мальчикам стала Светлана, родившаяся в том же 1920 году во втором браке артиста – с сестрой известной советской монументалистки Веры Мухиной…

В середине 20-х Собинов получил из Берлина письмо от сына, а в начале 30-х добился разрешения на поездку за границу с семьёй. Исполнилась давняя мечта отца и сына: они вновь были вместе! Более того, они вместе гастролировали по Европе! В Париже им рукоплескал большой зал, до отказа заполненный русскими эмигрантами.

Когда Леониду Витальевичу настало время возвращаться в СССР, Борис хотел было вернуться с ним, но отец отговорил его. Увлечённость революцией у Собинова-старшего давно миновала, и он слишком хорошо понимал, что ждёт сына-врангелевца в случае возвращения «на Родину».

Горько было Борису прощаться с отцом, но мог ли он предположить, что придётся прощаться ещё раз – уже навсегда? Благодаря Светлане, он успел проводить отца в последний путь. Там, на рижском вокзале, видя его скорбь, сотрудники советского полпредства не упустили случая попытаться заманить в пасть к дракону очередную жертву и с притворным сочувствием предложили Борису поехать в СССР, похоронить родителя. Но Собинов-младший помнил предостережение отца и не соблазнился чекистским участием.

…Прошло 11 лет. Советская армия-победительница триумфально шагала по Европе. Многие эмигранты в ту пору прельстились образом Родины, одолевшей врага. Им, тоскующим по родной земле, так отчаянно хотелось верить в невозможное, в то, что антихристианская и антирусская власть сумела переродиться, что война всё изменила, что СССР вновь становится Россией, матерью, которая ждёт своих изгнанных детей…

Когда находившийся в западном Берлине, подконтрольном союзникам, Борис Собинов получил от советского командования приглашение приехать в восточную его часть, дабы выступить перед русскими солдатами. Русский офицер Борис Леонидович Собинов не мог отказать в просьбе дать концерт для русских солдат. В ней не мог он предугадать ни подвоха, ни угрозы. Да и впрямь трудно человеку честному вообразить степень подлости и жестокости, на которую способен был людоедский режим, умело прикрывавший свой оскал русской победой. Борис Собинов прибыл в советскую часть Берлина с радостью, прибыл к русским людям…

Концерт он, действительно, дал. И русские солдаты, действительно, слушали его, также не подозревая, зачем на самом деле приглашён этот уже немолодой композитор… Уехать обратно ему уже не позволили. После концерта последовал арест, этап «на родину», минская тюрьма, приговор «тройки» и десять лет ИТЛ.

Из лагеря Борис Леонидович вышел уже инвалидом, искалеченным, с последней стадией туберкулёза. Весь его архив погиб, и это убивало хуже физических страданий. Погибло то, чем он жил. Его музыка… Сочинять он больше не мог. Идти ему было некуда. Москва, где жила сестра, была для него закрыта, как и другие крупные города… Умирающего композитора тайком приютили в Клину родственники Модеста Чайковского. Там он и умер в 1955 году.

Отдельные ноты Бориса Леонидовича всё же чудом сохранились, и, благодаря созданию в Ярославле музея его отца, музыка Собинова-младшего в наши дни обретает вторую жизнь. Пока только в Ярославской филармонии, но хочется надеяться, что придёт она и в другие залы. В память о безвинно замученном русском офицере и композиторе.

Е. Фёдорова

Русская Стратегия