Не так давно вышел мой многосерийный цикл, рассказывавший о «пролетарском писателе» и «модном литераторе» Горьком (Пешкове). Там была затронута тема его связей с революционерами, которая является довольно интересной, и нуждается в тщательном изучении и освещении. В советское время было наворочено много мифов, которые обеляли революционеров, превращая их в «героев». Реальность же была далека от радужных картинок. Как показала жизнь, сегодня крайне важно обратиться к истории прошлого, чтобы объяснить современные события.
К написанию данного текста было несколько поводов. Повод, который подтолкнул к написанию конкретно этой версии – события в США. Их отправной точкой, как известно, стала гибель криминального элемента Джорджа Флойда (которому устроили пышные похороны с золотым гробом). Моя память историка сразу помогла найти в истории подходящий пример. И он представляется вашему вниманию. К написанию же первой, оригинальной версии послужило то, что я в своё время пересматривал сериал «Раскол» (1993) – про рождение большевизма на II-м съезде РСДРП (снят режиссёром Сергеем Колосовым). Одним из персонажей этого сериала был большевик, верный и преданный сторонник Ленина, весьма важный для партии деятель – Николай Бауман, очень убедительно сыгранный актёром Алексеем Богдановичем (сперва он претендовал на роль Ленина, но высокий рост не позволил этого). Личность это была весьма интересная. О ней и пойдёт рассказ.
***
Итак, кто же это такой. Николай Эрнестович Бауман, по своему происхождению – немец, сын владельца столярной и обойной мастерской, родился в Казани 29 мая 1873 года. В семье у него были также два брата и сестра Эльза. Учился во 2-й Казанской гимназии, но из-за конфликта с преподавателями ушёл из 7-го класса. В мае 1895 года окончил Казанский ветеринарный институт по специальности врача-ветеринара. В годы учёбы увлёкся нелегальной литературой, участвовал в работе подпольных рабочих кружков. Работал ветеринаром в селе Новые Бурасы Саратовской губернии, но после того, как пытался вести там пропаганду, осенью 1896 года уехал в Петербург. Там он входит в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», принимает участие в его деятельности. В 1897 был арестован и заключён в Петропавловскую крепость, где содержался в одиночной камере 22 месяца. 12 декабря 1898 года Баумана приговорили к четырёхгодичной ссылке в Вятскую губернию, в город Орлов, куда он прибыл 22 января 1899 года.
«Своими деньгами Бауман тоже не располагал, ремёсел не знал и потому был вынужден обратиться к властям за денежным содержанием, которое и получал ежемесячно в размере 6 рублей. Ссыльный Бауман вёл обычную обывательскую жизнь. Пару раз с жалобами на плохое самочувствие отпрашивался в Вятку для медосмотров. Ничего, впрочем, серьёзного у него выявлено не было (незначительное расстройство пищеварения). Во время одной из отлучек Баумана в его орловской квартире, которую он, уезжая в Вятку на несколько дней, оставлял незапертой, был произведён обыск, но чего-то предосудительного в имуществе Баумана стражи порядка в ходе этого обыска не обнаружили. Приезжала к Николаю в Орлов сестра, ученица 2 класса земской школы. Бауман даже обращался к властям с просьбой о разрешении проводить сестру до пределов губернии. Однако в этом ему было отказано, ибо по донесению орловского уездного исправника, ссыльный Бауман под предлогом того, что хочет проводить сестру, собирается совершить увеселительную прогулку на пароходе».
15 октября 1899 года Николай Бауман сбежал из ссылки за границу. В 1900 году в Цюрихе он знакомится с Лениным и активно включается в работу по изданию и переправке в Россию «Искры». Получает кличку «Грач» – за лёгкость перехода границы. Вчерашний врач-ветеринар становится профессиональным контрабандистом. В декабре 1901 года отправляется по поручению Ленина в Москву и становится членом Московского комитета РСДРП. 11 февраля 1902 года Бауман был арестован в селе Хлевном Задонского уезда Воронежской губернии. Из Вятки отправили запрос о его возврате в Орлов, добавив к сроку ссылки время самовольной отлучки – 2 года, 3 месяца и 25 дней. Но в этом было отказано, так как готовился процесс над искровцами. Его помещают в Лукьяновскую тюрьму в Киеве. 18 августа 1902 года Бауман принимает участие в побеге 11 заключённых (10 искровцев и эсер Б.М. Плесский) оттуда. Среди бежавших был молодой революционер Макс Валлах – будущий нарком иностранных дел Максим Литвинов, который до этого занимался делами экспроприаций и доставки оружия. Этот побег был организован женой Баумана Капитолиной Поликарповной (в некоторых источниках – Павловной) Медведевой (1877 – 1944), дочерью богатого саратовского купца. Она была его партийной соратницей, сотрудницей редакции «Искры». Как говорят, Николай Эрнестович женился по приказу Ленина, поскольку партия остро нуждалась в деньгах – а за Медведевой давали неплохое приданое. Однако, имея красавицу-жену, к тому же пламенную революционерку, которая была, как и её муж, близка к Ленину и преклонялась перед ним, Бауман не чуждался связей на стороне. Красивый мужчина, имевший светский лоск, он имел успех у женщин, но был не очень разборчив в своих связях с ними.
Один такой случай чуть было не осложнил его дальнейшую партийную биографию. Во время пребывания в орловской ссылке Бауман связался со ссыльной по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Клавдией Николаевной Приходьковой, которая сумела устроиться на работу учительницей. Бауман сблизился с ней, но вскоре они расстались. По одним сведениям, инициатором разрыва была Приходькова, по другим – отношения прервались в результате побега Баумана из ссылки. Вскоре после расставания с Николаем Эрнестовичем, Клавдия вступил в брак с другим ссыльным, Василием Митровым. О дальнейших событиях вспоминали и писали жена меньшевика Фёдора Ильича Дана Лидия Осиповна (урождённая Цедербаум, сестра Юлия Осиповича Мартова), меньшевик Александр Николаевич Потресов и меньшевик (бывший большевик) Борис Иванович Николаевский. Они отмечают, что Бауман присылал в Орлов какие-то письма (или карикатуры), которые компрометировали Приходькову. Лидия Дан писала, что Бауман «преследовал её двусмысленными карикатурами». Карикатуры на Клавдию Николаевну рисовал и другой ссыльный большевик – Вацлав Вацлавович Воровский, также отбывавший ссылку в Орлове. В это время Приходькова уже ждала ребёнка от Митрова. Орловские политические ссыльные считали, что причиной её ухода из жизни были именно письма Баумана и карикатуры Воровского. 24 декабря 1901 года Клавдия Приходькова, отравившись, покончила с собой, по странному стечению обстоятельств, на следующий день после отъезда Воровского из Орлова в Вятку.
Через несколько месяцев о произошедшем в Орлове стало широко известно в среде русских политических эмигрантов в Европе. 10/23 марта 1902 года в «Искре» опубликован некролог о самоубийстве в Орлове Вятской губернии политической ссыльной Клавдии Николаевны Приходьковой. На следующий день Потресов писал Плеханову о Воровском: «Он [Воровский], несомненно, может быть полезен, и хорошо бы его в литературном отношении использовать. Но беда в том, что он сильно запачкал себя в одной чисто личной, колониальной истории (кончившейся смертью его противницы), запачкался настолько, что публика наша — как я получил известие — не желает с ним вступать в организационную связь, раскрывать своё местопребывание и, при всём сознании его возможной полезности, желают держаться от него подальше».
Осенью 1902 года Митров обратился в редакцию «Искры» с письмом орловских политических ссыльных, которые требовали партийного суда над Бауманом и Воровским по обвинению их в доведении Приходьковой до самоубийства. Будущий лидер меньшевиков Юлий Мартов требовал отстранить Баумана от дел, указывая на то, что человек, неразборчивый в личной жизни, ненадёжен и в партийной работе. Однако Ленин покрывал Баумана, объясняя это его «полезностью для дела». Вот что писал Ленин в ответ на письмо ссыльных:
Проект особого мнения по делу Н.Э.Баумана.
Не позднее 4 (17) октября 1902 г.
Проект В.И.Ленина с правкой Г.В.Плеханова
Ознакомившись с важнейшими из документов, представленных товарищем Митровым, и приняв участие в нескольких заседаниях коллегии (состоящей из 5 членов редакции и 2-х членов администрации), мы, нижеподписавшиеся члена редакции, пришли к тому выводу, что мы должны подать особое мнение по данному вопросу.
Мы находим, что дело, поднятое товарищем Митровым, есть чисто личное дело, возникшее при совершенно исключительных обстоятельствах. Оно не может и, по нашему твердому убеждению, не должно быть разбираемо никакой революционной организацией вообще. В частности же мы, со своей стороны, не видим в настоящее время, решительно никаких оснований к возбуждению против члена Русской организации «Искры» Н.Э.Баумана обвинения в каком бы то ни было нравственно предосудительном поступке или поведении.
Настоящее особое мнение мы сообщаем пока только всем членам редакции и администрации Лиги и Н.Э.Бауману.
А вот резолюция Мартова:
Резолюция Л.Мартова
Резолюция Юлия Осиповича, принятая и нами: «Ввиду обнаружившихся в собрании разногласий по вопросу о самом характере предложенного на обсуждение дела, редакция и администрация не сочли возможным его разбирать».
Принята 17.Х.02
До этого письма, в сентябре 1902 года Бауман встречался с Лениным в Швейцарии, откуда прибыл из Берлина. Революционера вождь одобрил и поддержал. Бауман, впоследствии, оправдывал доверие своего покровителя. Митрова решение по делу не удовлетворило, он желал иметь точный текст резолюции по его делу для публикации в прессе. Потресов замечает: «Справедливости ради должен сказать, что Миртов произвёл на меня гораздо лучшее впечатление, чем я ожидал. Гораздо лучшее, чем каким он сказывался в письмах. Но отказаться от своего предприятия он психологически не в силах». Мартов был раздражён этой настойчивостью, поскольку какое-либо разоблачение хотя бы одного партийного деятеля грозило неприятностями для партии в целом. Наконец, в апреле 1903 года он был обрадован тем, что Митров наконец отказался от своей затеи. После второго съезда он примкнул к меньшевикам.
Бауман отличался любовью к хорошим костюмам, дорогим ресторанам и богемному образу жизни. Любил танцы и, помимо прочих, имел партийное прозвище «Балерина». Он активно сотрудничал с известным купцом, фабрикантом и меценатом Саввой Морозовым, работал ветеринаром в одном из его имений, а тот неделю, в декабре 1903 года, прятал революционера у себя в бильярдной в особняке на Спиридоновке. Купец давал деньги на нелегальную «Искру» и легальные «Новую жизнь» и «Борьбу» – по 2 тысячи рублей в месяц. Бауману удавалось уговорить его самому провозить в Россию типографские шрифты, прятать у себя разыскиваемых полицией большевиков и хранить запрещённую литературу на фабрике. Морозов давал деньги и на организацию побегов из ссылки и на подпольные типографии в провинции. Бауман руководил действиями своей любовницы актрисы Марии Андреевой, через которую на партийные цели выкачивались деньги из Морозова, который также был её любовником. Андреева была членом РСДРП и имела клички «Белая ворона» и «Феномен». Станиславский писал ей: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам - исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву». Ради актрисы, недовольной тем, что большинство первых ролей отдается более талантливой Книппер-Чеховой, Морозов даже отказался от директорства во МХАТе и начал вместе с Горьким, который вскоре стал сожительствовать с ней, создавать новый театр. Фактическим режиссёром всего этого был Бауман. Он легко нашёл общий язык со столь же развращённой светской красавицей Андреевой. Жаждущая острых ощущений, она согласилась участвовать в операции по использованию в партийных интересах Морозова. Нужно отметить, что «Товарищество Никольской мануфактуры Савва Морозов, сын и Ко» входило в тройку самых прибыльных производств страны. Зимой 1903 года в окружение Морозова был введён другой большевик и член ЦК инженер-электротехник Леонид Красин.
С 1903 года Бауман возглавлял Московскую организацию большевиков (которых тогда называли «ленинскими баранами») и Северное бюро ЦК партии. Работал в Московском комитете РСДРП. Был арестован, но бежал. На II-м съезде РСДРП в Лондоне по всем вопросам поддержал Ленина и определился как большевик. В том же году, в декабре, с паспортом на имя германского подданного Золтра, с документами представителя ЦК партии, он снова отправляется в Москву, где занимается борьбой против меньшевиков, организацией партийной большевицкой типографии и укреплением московской партийной организации – Ленин стремился укреплять своё влияние в партийной организации второго по величине города страны. Но, по свидетельству его биографов, «работать было фактически не с кем. Московская организация была слаба – ни партийных сил, ни связи с рабочими». В июне 1904 года Бауман был вновь арестован на даче в селе Зыково, где его силами была развёрнута типография, успевшая выпустить две листовки, и 16 месяцев находился в знаменитой Таганской тюрьме (ныне на её месте – детский сад). Вновь готовился процесс. На Баумана снова стала предъявлять права Вятка, а также и Киев – по делу о побеге из Лукьяновской тюрьмы.
Однако жизнь решила судьбу этого революционера совершенно иначе…
Сергей Зеленин
для Русской Стратегии |
