1
Уже давным-давно известна мерзкая поделка жулика-лжемонархиста Мультатули «Почему проиграли белые?» - где он, вслед за «благочестивыми» помоями на могилу Царя-мученика (которые мы уже разбирали), гнусно и подло оскорбляет Белое движение. Однако эти его мерзости не есть точка зрения только его одного – нет, эти взгляды весьма распространены не только среди левых, но и правых – и оттого снова и снова нуждаются в опровержении и обличении.
Начинает господин лжеисторик с того, что вообще отказывает Белому движению в праве называться белым, в качестве единственного «задокументированного» (им самим, конечно) «доказательства» чего приводит разговор с неназванным им иерархом РПЦЗ – весь же остальной текст содержит набор утверждений или прямо лживых, или никак мысль автора не подтверждающих. Естественно, подобные нелепые аргументы находятся в области альтернативной истории. Конечно, Белая армия так не именовалась в официальных документах - но это понятно, учитывая, что она мыслилась ее командованием и идеологами как надпартийные вооруженные силы, ведущие борьбу во имя всей исторической России. Однако это не значит, что участники Белого движения так себя не называли – сам принимавший в нем участие митр. Вениамин (Федченков) прямо и ясно объясняет, отчего этот цвет был избран самими белыми: «Но почему назывались белыми противники их (красных – АГ)? (…) Знак чистоты принципов, невинности, мира, правды, истины. Белый голубь с оливковою ветвью мира, белая одежда кандидатов и чиновников Рима, белковые вещества – питание живущих, белье чистое, белые снега холодные, но они охраняют от морозов прикрытую ими на время жизнь растений, «царь белый», военные белые кители на офицерах, рубахи на солдатах и штаны на матросах: они защитники мирной жизни своей страны и чистоты своего дела и кораблей, белый генерал (Скобелев) не только для выделения среди серой массы солдат и офицеров, но и как символ правого дела русских среди хищников, как носитель культуры среди диких племен, света среди тьмы, свет Божий, свет мира, белая чистая свеча Богу, белая рубашечка на новокрещеных и причастниках, белое подвенечное платье, белая горностаевая мантия, белые нежные ландыши, розы, цветы, Москва-белокаменная, белый саван... Какой милый, чистый, мирный цвет! И его взяли белые... Главное основание: противоположность красным революционерам – разрушителям».
Общеизвестны и чудесные строки Марины Цветаевой:
Белая гвардия, путь твой высок:
Чёрному дулу — грудь и висок.
Божье да белое твоё дело:
Белое тело твоё — в песок.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает…
Старого мира — последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.
2
Но это, так сказать, присказка – далее же автор переходит к своему любимому жанру полуальтернативной истории, мешая в кучу правду и ложь:
«…Во главе переворота стояли заграничные силы стран Антанты, представители правящих кругов стран-союзниц России по Мировой войне, которые опирались на российскую думскую оппозицию, которая, в свою очередь, использовала для переворота большую часть верхушки генералитета. Достаточно сказать, что из пятерых главных организаторов и вождей «белого дела» (Алексеева, Корнилова, Колчака, Деникина и Врангеля), только Врангель не был причастен к свержению Императора Николая II. Остальные, в той или иной степени, либо были в числе непосредственных организаторов переворота, либо были осведомлены о нём и сочувствовали ему». - О том, что страны Антанты не имели никакого отношения к революции – и, более того, пытались ее предотвратить (прекрасно понимая, к чему она приведет и привела на самом деле) и вся эта версия есть просто побочный плод традиционной (по преимуществу советской) англофобии – мы уже имели возможность говорить на основании документов. Что же касается «соучастников» свержения из числа будущих руководителей Белого движения – то, вопреки мнению автора, к ним можно отнести только Алексеева и Корнилова. О том, как «участвовали» в революции Деникин и Колчак, можно узнать из воспоминаний и документов:
«Утром 3-го марта мне подали телеграмму из штаба армии «для личного сведения» о том, что в Петрограде вспыхнуло восстание, что власть перешла к Государственной Думе, и что ожидается опубликование важных государственных актов. Через несколько часов телеграф передал и манифесты императора Николая II и великого князя Михаила Александровича. Сначала было приказано распространить их, потом, к немалому моему смущению (телефоны разнесли уже весть), задержать, потом, наконец, — снова распространить. Эти колебания, по-видимому, были вызваны переговорами Временного комитета Государственной Думы и штаба Северного фронта о задержке опубликования актов, ввиду неожиданного изменения государем основной их идеи: наследование престола не Алексеем Николаевичем, а Михаилом Александровичем. Задержать, однако, уже не удалось». (Деникин, «Очерки русской смуты»)
«В последние дни в Петрограде произошли вооруженные столкновения с полицией и волнения, в которых приняли участие войска Петроградского гарнизона. Государственной Думой образован временный комитет под председательством председателя Государственной Думы Родзянко для восстановления порядка. (…) Пусть каждый помнит, что мы являемся не только защитниками своего побережья, но способствуем боевым подвигам нашей доблестной армии, а наша боевая работа и готовность непосредственно влияет для успеха войны. Приказываю всем чинам Черноморского флота и вверенных мне сухопутных войск продолжать твердо и непоколебимо выполнять свой долг перед Государем Императором и Родиной. Приказ прочесть при собраниях команд на кораблях, в ротах, сотнях и батареях, а также объявить всем работающим в портах и на заводах». (приказ Колчака от 2 марта 1917 года)
Но автор продолжает свое хамство: «…Верность Царю означала для Алексеева, Брусилова, Рузского, Колчака, Корнилова возможность войти в поверженный Берлин в свите генерал-адъютантов истинного Победителя – Императора Николая II. Для Кутузова или Барклая-де-Толли это была бы высшая награда и высшая слава для их потомков. Но для Алексеева, Брусилова, Колчака, Корнилова – этого было недостаточно. Они сами хотели быть победителями. Они сами хотели участвовать в переделе Европы, а потом и в управлении Россией» - Естественно, такими мелочами, как доказательствами этого бреда он себя не утруждает, продолжая уже прямо лгать: «Сразу же после переворота все генералы-заговорщики получают, правда, ненадолго, повышение по службе и перспективы политического влияния. Алексеев становится верховным главнокомандующим, советником Временного правительства» - Вообще-то сразу после переворота Верховным главнокомандующим стал Николай Николаевич, а ген.Алексеев был назначен только после протестов в Петрограде, да еще в результате споров - причем его кандидатуру предложил Гучков, который был сторонником великого князя – следовательно, ни о каких обещаниях Алексееву речи не шло.
Далее жулик от истории приступает к «разоблачению» Деникина: «… Деникин совершает головокружительный скачок в военной карьере: с должности командира 8-го корпуса, он становится начальником штаба верховного главнокомандующего, а затем командующим Западным фронтом. Примечательно, что на должность начальника штаба верховного главнокомандующего Деникин был назначен по личному приказу Гучкова. Причём этот приказ Гучков отдал Алексееву, который был против назначения Деникина, в ультимативной форме. Трогательная забота главного врага Государя о малоизвестном командире 8-го корпуса!» - Мотивы назначения Деникина известны, как и тот факт, что сам Деникин категорически этой должности не желал – об этом пишет и он сам, об этом рассказывал и Гучков – следовательно, это правда. Где же «участие в заговоре», где «честолюбие» и прочие бредни?
3
Естественно, «расправившись» с высшим командным составом, автор переходит к столь же низкой клевете на генералов рангом ниже: «Массовое предательство было проявлено со стороны многих генералов и старших офицеров представителей национальных окраин. Среди них этнический швед генерал барон Карл Маннергейм, будущий диктатор Финляндии, грузин генерал Георгий Квинитадзе, будущий главнокомандующий войсками меньшевистской Грузии, поляк генерал Владислав Клембовский, будущий военачальник Красной Армии, малоросс флигель-адъютант Государя генерал-лейтенант Павел Скоропадский, будущий «гетман Украины» и другие». - Естественно, ложь здесь снова на каждом шагу. О верности Маннергейма Государю после его отречения есть немало свидетельств, и все они общеизвестны. Обратимся хотя бы к его мемуарам, где он ясно пишет о своем отношении к революции и попытках организовать сопротивление ей:
«…В Москве мне стало известно, что 15 марта император отрекся от престола в пользу своего брата — Великого князя Михаила Александровича. Известие о том, что Великий князь Михаил возьмет бразды правления в свои руки, породило некоторые надежды. Однако 17 марта Михаил Александрович также отрекся от прав на престол. (…) Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало».
Конечно, можно возразить, что маршал просто выгораживает себя – но дело в том, что свои мемуары он писал не для русских монархистов – а как раз для тех, кто рад был бы прочесть там совсем иное: «Ах, как я был счастлив, что пало вековое самодержавие, угнетавшее Финляндию!» и тому подобное. Но Маннергейм остался честен и написал так, как было. А о чем говорит история с его уходом из российской армии, поводом к которой послужила его защита офицера, обвиненного в монархической пропаганде? Разве малодушный и трусливый генерал поступил бы подобным образом? Разве не только предатель, но и просто беспринципный человек стал бы держать на своем столе портрет «царя-клятвопреступника» (как его называли после бобриковской русификации) в условиях германского засилья и тем более русофобских настроений межвоенных лет? Конечно, ультрамонархисты ставят ему в вину известный эпизод с уговорами гр. Келлера принести присягу Временному правительству – но разве не очевидно, что после отречения вел. кн. Михаила Александровича это правительство обрело хотя и спорную, но легитимность – и в любом случае считать такую присягу прямой изменой императору, который уже не находился на престоле – нельзя. Кроме того, существуют и еще два (хотя и неподтвержденных) свидетельства его адъютанта штабс-ротмистра С.О. де Витта, который утверждает, что сам Маннергейм уклонился от такой присяги и, более того, обсуждал с Врангелем и Крымовым возможность похода на Петроград еще в апреле 1917 года.
Чем так «провинились» перед автором Скоропадский, командовавший в марте 1917 года 34-м армейским корпусом, и Квинитадзе, встретивший революцию в чине полковника в Тифлисе – вообще непонятно. Генерал Клембовский, конечно, принял активное участие в событиях марта 1917 года – но он выполнял техническую работу и не был близок к Алексееву. Мы уже не говорим о том, что называть занимавшегося военно-историческими вопросами и, в конце концов, все равно замученного большевиками генерала «военачальником Красной армии» - нелепо и недостойно.
4
Но самое главное во всех этих «обличениях» «изменников» даже не искажение фактов и прямая ложь – а заимствованный из советского менталитета подход, который не допускал его носителям возможности предполагать у тех, с чьими взглядами и поступками они не согласны - какие-то иные мотивы, кроме корыстных. Враг (реальный или мнимый) обязательно должен быть продажным, коварным, властолюбивым, подлым, глупым и т.д. и т.п. – признать за своим противником что-то иное можно было только для категории «обманутых». Мы сейчас не станем оценивать поступки всех участников заговора и революции, среди которых, безусловно, преобладали люди с сомнительными и просто преступными идеалами – но неужели автору не приходит в голову (а ему явно не приходит), что многие из них все же руководствовались пусть и ложно понятым, но все же патриотическим долгом? Что для того же Алексеева участие в революции было не каким-то вожделенным триумфом личной власти, а чудовищной нравственной трагедией, когда он разрывался между присягой и благом родины (как оно ему представлялось тогда) – и которое его явно сломало физически и морально в итоге? Но понять (что не значит «согласиться») душу своего противника – это не для советских и постсоветских людей, которые, даже сменив коммунистическую идеологию на антикоммунистическую, все равно не в состоянии смотреть на них иначе, чем через сукно стола следователя НКВД или прорезь прицела расстрельной команды.
К этому же относится и другая отличительная черта советских и постсоветских людей – отклонение от «генеральной линии партии» на доли процента тут же переводит «уклониста» в разряд «презренных агентов всех иностранных разведок». Весь период существования СССР «правоверные» коммунисты яростно обрушивались на социал-демократов и троцкистов – хотя, казалось бы, различия между ними не столь велики и основы идеологии одни и те же. Но это же мы наблюдаем сейчас и со стороны многих лжемонархистов, в том числе в данной статье. Деникин - сторонник конституционной монархии? Предатель! Маннергейм позволил себе мысли, чем-то отличающиеся от статей из «Русского знамени»? Изменник! Но простите: разве монархия – это разновидность сталинского ГУЛАГа? С какой стати вы отказываете людям в праве на их убеждения, даже если они кажутся вам ложными и, более того, таковыми и являются? Разве сам император, которого вы так почитаете, подвергал репрессиям людей за их убеждения – не только умеренные, но и прямо радикальные? Все люди свободны, и монархия (да и все иное) не может быть навязана народу силой. Именно это прекрасно понимали вожди Белого движения, когда говорили об Учредительном собрании - и за что их дико ненавидят лжемонархисты наших дней:
«...Счастье Родины я ставлю на первом плане. Я работаю над освобождением России. Форма правления для меня вопрос второстепенный. И если когда-либо будет борьба за форму правления — я в ней участвовать не буду. Но, нисколько не насилуя совесть, я считаю одинаково возможным честно служить России при монархии и при республике, лишь бы знать уверенно, что народ русский в массе желает той или другой власти. И поверьте, все ваши предрешения праздны. Народ сам скажет, чего он хочет. И скажет с такой силою и с таким единодушием, что всем нам — большим и малым законодателям — придется только преклониться перед его державной волей». (Деникин)
«…Россия сейчас не имеет «хозяина». Им я себя никоим образом не считаю, что признаю долгом засвидетельствовать в самой решительной форме. Но я никак не могу признать «хозяином» земли русской неведомо кем уполномоченный московский совнарком - бурьян, выросший из анархии, в которую погружена Россия. «Хозяин» - это сам русский народ. Как он захочет, так и должна устроиться страна. Если он пожелает иметь монарха, Россия будет монархией. Если он признает полезной для себя республику - будет республика. Но дайте народу возможность выразить свои желания без чрезвычаек и без наведенных на него пулеметов. Большевики разогнали учредительное собрание, рассадили по тюрьмам, убили некоторых его членов. Большевики бояться всякого правильного законного правительства, в котором может вылиться воля народа. А мы стремимся установить минимальный порядок, при котором народ мог бы, если пожелает, свободно собраться и свободно выразить свою волю. Мои личные вкусы не имеют никакого значения. С минуты принятия на себя власти я отрешился в своей официальной деятельности от личных влечений к тому или другому порядку. Я беспрекословно подчиняюсь голосу русской земли». (Врангель)
5
Естественно, автору чужды не только все эти мысли, но и нравственная обязанность отвечать за свои слова – и он увлеченно продолжает излагать свое видение истории России в революционный период - местами походящее на конспирологический бред, однако нагло оскорбляющий генералитет Белого движения целым списком вымышленных «преступлений»:
«…При этом надо помнить, что многие будущие вожди «белого движения» как впрочем, и другие генералы, оказавшиеся в стане большевиков, были тесно связаны с тайными и иностранными структурами. Характер этих связей до сих пор не совсем ясен, но само их наличие не вызывает сомнений. (…) Причиной противостояния этих генералов была той же, по какой они поддержали заговор против Царя и февральский переворот: стремление к участию в политической жизни страны. И если нам, после этих строк, поклонники «белых вождей», в который раз скажут: «что им было делать? они не могли поступить иначе…», мы ответим: неправда, могли!» - пафосно восклицает автор и приводит три примера достойного, на его взгляд, поведения:
«Командир III-го Кавалерийского Корпуса, генерал-от-кавалерии граф Ф. А. Келлер. Он отказался признавать факта «отречения» Государя, присягать преступному Временному правительству и служить ему. 5 апреля 1917 года Келлер был отстранён от командования корпуса «за монархизм». Келлер покинул ряды армии и уехал в Малороссию, где жил частной жизнью. В 1918 году Алексеев и Деникин тщетно упрашивали графа Келлера присоединиться к Добровольческой армии. Келлер ответил категорическим отказом». - При всем искреннем уважении к убеждениям и принципиальности графа невозможно не видеть, что уход с поста командира корпуса во время войны никак не могло привести к повышению уровня боеспособности войск, а раскалывание единого антибольшевицкого фронта по более чем второстепенным мотивам и подавно невозможно признать правильным решением. Мы повторяем – да, граф явно не мог поступить иначе по велению своей совести и долга, но другие генералы и офицеры этот же долг перед родиной понимали иначе, и их нельзя записывать в изменники только на это основании.
Вторым автор называет генерала Ренненкампфа: «…Троцкий, а скорее всего «большевики»-генералы, предложили Ренненкампфу ни мало ни много, как войти в руководящий состав Красной Армии. В противном случае, ему грозили смертью. У генерала Ренненкампфа были веские причины согласиться на большевистские предложения, но он ответил отказом. «Я стар, – ответил Ренненкампф, – мне мало осталось жить, ради спасения своей жизни я изменником не стану и против своих не пойду. Дайте мне армию хорошо вооруженную, и я пойду против немцев, но у вас армии нет; вести эту армию значило бы вести людей на убой, я этой ответственности на себя не возьму». Вдумайтесь, в эти слова! - восклицает автор, - Генерал даже перед лицом смерти отказывается от участия в братоубийственной войне! И сравните эти слова с восторгами Колчака о предстоящей войне «за светлое будущее»! – Вообще-то вопреки мнению кощунствующего над его смертью Мультатули генерал отказывается от перехода на сторону только большевиков - в то время как сам автор цинично и жульнически ставит в этом случае на одну доску и красных, и белых. Но суть его посыла ясна: сидеть дома и ждать, когда придут большевики и поубивают всех поодиночке - это и есть «пример достойного поведения» в те годы, не то что у «проантантовских генералов», ушедших в Ледяной поход по «властолюбивым» мотивам.
Третьим в его списке назван Хан Нахичеванский, хотя в данном случае вообще непонятно даже из авторского текста – что он такого сделал, что позволило бы ставить его поступки во время Гражданской войны в пример Деникину или Колчаку? Вывод же, который делает из изложенного Мультатули, выглядит просто бредом (как, собственно, и все его творение): «…Первыми должны были каяться русские генералы, те, что изменили присяге и пошли на службу революции (не важно, за Керенского ли, или за Ленина). Но вместо этого эти генералы приняли участие в братоубийственной войне.» - Даже оставляя в стороне вопрос о том, что покаяние в форме отказа от борьбы с большевиками, мягко говоря, пахнет палатой №6 – совершенно очевидно, что автор вообще не понимает того, что творилось в России в 1917 году - но, естественно, все это прекрасно понимали вожди Белого движения и действовали, исходя из этого понимания:
«…Я сказал кратко и резко:
— Была сильная русская армия, которая умела умирать и побеждать. Но когда каждый солдат стал решать вопросы стратегии, войны или мира, монархии или республики, тогда армия развалилась. Теперь повторяется, по-видимому, то же. Наша единственная задача — борьба с большевиками и освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены. Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего? Чтобы тотчас же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те круги, которые теперь если и не помогают армии, то ей и не мешают, начали активную борьбу против нас? Чтобы 30-тысячное ставропольское ополчение, с которым теперь идут переговоры и которое вовсе не желает монархии, усилило Красную армию в предстоящем нашем походе? Да, наконец, какое право имеем мы, маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны без ее ведома, без ведома русского народа?
Хорошо — монархический флаг. Но за этим последует естественно требование имени. И теперь уже политические группы называют десяток имен, в том числе кощунственно в отношении великой страны и великого народа произносится даже имя чужеземца — греческого принца. Что же, и этот вопрос будем решать поротно или разделимся на партии и вступим в бой?
Армия не должна вмешиваться в политику. Единственный выход — вера в своих руководителей. Кто верит нам — пойдет с нами, кто не верит — оставит армию.
Что касается лично меня, я бороться за форму правления не буду. Я веду борьбу только за Россию. И будьте покойны: в тот день, когда я почувствую ясно, что биение пульса армии расходится с моим, я немедля оставлю свой пост, чтобы продолжать борьбу другими путями, которые сочту прямыми и честными». (Деникин)
При этом автор словно не подозревает, что столь чаемое им покаяние на самом деле имело место в годы Белой борьбы, причем, по крайней мере дважды – и на Юге, и на Востоке.
«…Вторым важным событием были так называемые дни покаяния. По постановлению нашего Синода на 12–14 сентября (старого стиля) было назначено всеобщее покаяние в грехах. Там среди разных наших грехов поминалось и об убийстве царской семьи с невинными детьми. Эти три дня в городе Севастополе денно и нощно (например, во Владимирском соборе на горе) шли богослужения и исповеди. А на праздник Воздвижения Креста Господня причащались. Настроение было молитвенно покаянным. Но к концу этих дней я получил от какого-то ревнителя благочестия жалобное письмо: «Владыка, где же наше начальство? Почему никого из них не видно в храмах? Неужели лишь рабочим нужно каяться, а не им?»
И дальше в том же роде.
Я потом передал содержание письма Врангелю, да еще кажется и при жене. Он ответил нам: «Владыка! Мы тоже верующие. Но у нас иное было воспитание в семьях и школах, мы не афишировали нашей религиозности, даже стеснялись показывать ее. Нас тоже можно понять, да и дел масса».
Тут есть правда. Сам генерал – я это знаю – исповедовался и причащался. Не могу забыть и тех трех крестов его, какими он молился перед принятием главного командования». (митр. Вениамин)
Не стоит упоминать и Приамурском Земском соборе, где также говорилось о грехе цареубийства и провозглашалась необходимость возвращения к самодержавной монархии – автор сам делает это в конце своего опуса - но отчего-то факт того, что после него победы Белого движения все равно не произошло, никакого воздействия на поток его сознания не оказал. Как, собственно, и то, что генералы и офицеры, в монархизме которых нет оснований сомневаться - Юденич, Дитерихс, Каппель, Дроздовский, Кутепов, Миллер, Марушевский, Чаплин и многие другие - не считали свое участие в Белой борьбе какой-то изменой императору.
6
Далее автор вновь начинает столь излюбленную современными россиянами песню о том, что в Гражданской войне офицерство Русской Императорской армии в своем большинстве сражалось, оказывается, не за белых, а за красных:
«…Если мы сравним количество и ранг генералов и старших офицеров бывшей Императорской армии у «красных» и у «белых», то этот список будет не в пользу последних». - Далее он приводит совершенно жульнический «список» с произвольно выбранными именами – по девять с каждой стороны (при этом путая свитские и воинские звания, «разжаловав» Корнилова и Деникина в генерал-майоры, непонятно по какой причине поставив в один ряд с Алексеевым, Колчаком и Юденичем полк. Лебедева, назвав генерала Миллера Мильнером (!!!) и «назначив» его командовать 28-м армейским корпусом вместо 26-го, именуя полковника Андерса «Андресом» – комментарии излишни, как очевидно).
Глубокомысленный же вывод, который он делает из него, следующий: «…Как мы видим, у «белых» представлены в основном боевые генералы, тогда, как у «красных», почти все штабисты и разведчики, то есть аналитики и стратеги. При этом список «красных», несомненно, более серьезный, чем список «белых».» – Естественно, на самом деле мы видим абсолютно противоположное – у белых высший генералитет (причем со значительным опытом штабной работы в том числе), причем все эти генералы занимают соответствующие их чину посты – в то время как у красных, кроме Брусилова и Маниковского – генералы и полковники третьестепенного эшелона, каких в императорской армии были десятки и сотни и которые (что еще важнее) не занимали никаких важных должностей в РККА. Из перечисленных автором красных «генералов» только Маниковского (и отчасти Самойло) можно считать одновременно реально крупными фигурами и в царской, и Красной армии. Все остальные или занимали в последней какие-то инспекторские и научные должности, или делали резкий рывок в своей карьере, поднимаясь с должности командира полка на пост главкома.
Но у Мультатули иная точка зрения на этот вопрос: «…У «красных» широко представлены ведущие руководители военной разведки, то есть люди, владеющие огромным объёмом информации, способные к аналитическому мышлению. Они были на три головы выше «белых» стратегов. Именно эти штабисты и стратеги сформировали регулярную Красную Армию и именно они разбили Колчака, Деникина и Врангеля.» - Об уровне этих «красных стратегов» мы можем прочесть у одного из них, которого как раз упоминает сам автор – а именно у Снесарева, так характеризующего главкома РККА Вацетиса (тоже, естественно, включенного Мультатули в число гениальных полководцев, разгромивших «неспособных» белых генералов): «… Он ординарен до крайности, мысли его простоваты, разумны, если угодно, но и только. О русском народе он говорит с худо скрываемым презрением и повторяет, что ему нужна палка… Словом, ловкий инородец, взобравшийся наверх среди русского кладбища, ловко потрафивший власть имущим… В области Ген. Штаба в нём виден недоучка, а потому и дилетант, а ещё более фантазер. На мой вопрос, сколько в Красной армии, он отвечает незнанием, но прибавляет, что к весне будет втрое больше, чем теперь… И этот неготовый, полуиспеченный специалист, вдобавок фантазер, стоит во главе всего дела. Какие же шансы?»
Но Мультатули продолжает заниматься нелепой демагогией, то утверждая, что все служившие на третьестепенных должностях в Красной армии генералы каким-то тайным и непонятным образом руководили войсками на фронте, то выдавая вот такие аналитические выкладки: «…Кого, например, Колчак мог противопоставить опытнейшим штабистам Клембовскому, Снесареву, Бонч-Бруевичу или Самойло, воевавшим на стороне «красных»? Как известно, Колчак был адмиралом и опыта ведения сухопутных военных действий не имел. Начальник его штаба генерал Д. А. Лебедев в Императорской армии был всего лишь полковником, штаб-офицером для поручений управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем. Ясно, что его опыт несопоставим с опытом «красных» стратегов, решавших в свое время проведение судьбоносных кампаний Первой мировой войны.» - А с какой стати Колчак должен был кого-то противопоставлять Бонч-Бруевичу, Клембовскому и Снесареву – разве они руководили фронтами и армиями красных на Восточном фронте? А какими такими судьбоносными кампаниями эти красные генералы руководили в Первой Мировой? А ничего, что у Колчака сражался хотя бы ни словом не упомянутый автором в этом контексте генерал-квартирмейстер Ставки Дитерихс (видимо, серьезно уступавший по опытности и штабной подготовке командиру Земгальского полка Вацетису)?
Разумеется, если перейти к серьезным исследованиям вопроса, нельзя не видеть огромного числа бывших офицеров императорской армии (в том числе офицеров Генерального штаба) на командных и штабных должностях у красных – но и у белых на этих постах находились такие же офицеры, и числом они значительно превосходили служивших по тем или иным мотивам у большевиков. Приведем еще раз общеизвестные подсчеты, сделанные д-ром С.В. Волковым в «Трагедии русского офицерства»: из 276 тыс. офицеров Русской Императорской армии около 170 тыс. (62%) участвовали в Белом движении, 55 – 58 тыс. (19 – 20 %) служили в РККА, до 15 тыс. (5 – 6 %) – в армиях национальных государств и 28 – 30 тыс. (свыше 10%) были убиты озверевшей солдатней в 1917 – 1918 годах, погибли в результате красного террора или не приняли участия в гражданской войне по иным причинам. Если же говорить об офицерах Генерального штаба, то, по подсчетам д-ра А.В. Ганина, только 40,7% из них служили у красных (из них часть составляло белое подполье), 45,6 % - у белых и 13,7% - в национальных армиях.
7
Выше мы уже указывали на то, что предложение автора вождям Белого движения каяться за свержение царя вместо борьбы с красными выглядит новостью из палаты №6 – но это не случайная его оговорка, именно эту мысль он повторяет раз за разом, причем в своей обычной шулерской манере передергивает карты – то делает вид, что в словах марша корниловцев «Мы былого не жалеем, Царь не кумир» - слова «не жалеем» относятся именно к царю и на этом основании нагло записывает корниловцев в соучастники цареубийства, то выдавая какие-то частные случаи и никому не известных лиц за типичный облик Белого движения.
Но самое мерзкое не это – а цинично-сладострастное, просто садистское глумление над памятью Белых героев, сражавшихся на святое дело – которым автор нагло отказывает в этой цели точно так же, как это делали и большевики, причем практически по сходным причинам – по мнению красных, они сражались за поместья и капиталы, а по мнению жулика-автора – за собственную власть. И так же, как и большевики, он делит участников Белого движения на категории «сознательных» злодеев и «обманутых» - только в последний разряд он зачисляет тех, кого даже при собственном цинизме не смеет упрекнуть в корысти. «…Эти светлые личности М. Г. Дроздовский, В. О. Каппель, С. Л. Марков, сторонившиеся политики и оставшиеся верными до конца идеалам Царской России, и являются истинными рыцарями Белой Идеи.» - патетически-фальшиво восклицает он - словно позабыв, что сам только что отказывал белым в праве называться белыми, а вместо борьбы под руководством «февралистов» призывал офицеров каяться непонятно в чем и сидеть по домам. На тот факт, что упомянутые им лица прекрасно знали и о роли в революции Алексеева и Корнилова, и об эсеровском составе КОМУЧа – и, тем не менее, вопреки безумному совету автора, пошли сражаться под их знаменами, справедливо откладывая межпартийные дрязги до чаемой победы – он вообще не обращает внимания. Непонятно, кстати, и то, отчего он записывает в ультрамонархисты ген. Маркова, который вовсе не придерживался подобных позиций.
Но под эту смесь мерзости и идиотизма Мультатули, естественно, подводит идейно-теоретическую базу – ведь, по его мнению, народ в России в 1917 году жаждал пришествия царя во главе монархического войска – а в реальности встречался с теми, кто, по его мнению, от них не отличался подчас даже внешне. Да, в рамках любимой современными лжемонархистами теории о том, что Февральская революция – не что иное, как сговор жалкой кучки масонов, генералов и послов западных держав, в то время как вся Святая Русь горой стояла за царя и самодержавие – это выглядит логично, чего не скажешь о фактической стороне дела. В реальности же, при всем том, что значительные массы крестьянства, по крайней мере, не были бы против восстановления монархии – практически все население России на тот момент было недовольно сложившейся на начало 1917 года ситуацией, хотя и видело ее причины и пути выхода из такого положения по-разному. Автор живописует ужасы теории и практики эсеров, меньшевиков и прочих революционеров, отчего-то не замечая, что именно эти партии получили подавляющее большинство на выборах в Учредительное собрание – и, следовательно, приписывать народу какое-то непреодолимое и бескомпромиссное стремление к реставрации монархии невозможно. Это противоречие он обходит весьма нелепо, при этом запутываясь одновременно и в собственной лжи, и в своих политических доктринах:
«…Но народу лгали и «белые». Они лгали, что идут свергать власть большевиков, чтобы восстановить власть Учредительного собрания. Какого собрания? Того самого, которое в январе 1918 года разогнали большевики. Что это было за собрание? Это было собрание эсеров, кадетов, меньшевиков, то есть врагов исторической России, врагов Монархии, участников терактов, переворотов и революций. Так, чем же лучше были эти кровавые радикалы и враги Трона, чем большевики? Ничем. Между тем, именно их власть собирались восстанавливать ценой русской крови Колчак и Деникин. Между тем, и тот, и другой лгали народу, что идут восстанавливать историческую Россию. А историческая Россия могла быть только монархией». - Простите, сударь – вы сами следите за своей речью? Вы пишете, что вожди Белого движения лгали (! – АГ) о том, что сражаются за Учредительное собрание – и тут же сами обличаете их за то, что они собирались восстановить его власть! Но самое главное даже не в этом. Самое главное заключается в том, что логика Мультатули абсолютно ничем не отличается от такой же логики большевиков – и тем, и другим была совершенно безразлична воля народа – они «знали», как «правильно» - и эту свою «правильность» насильно навязывали населению страны. Понятно, что и большевики, и Мультатули отвергают Учредительное собрание – народ проголосовал «неправильно» и «не за тех», а значит, на его волеизъявление можно и нужно не обращать никакого внимания. Автор даже не упоминает, что это собрание есть выборный орган власти – а пишет о нем так, словно оно само себя назначило, как большевицкий Совнарком. А уж элементарную мысль о том, что на следующих свободных выборах победу могли одержать и наверняка одержали бы совсем другие политические партии – он и вовсе не берет в расчет.
При этом, конечно, ложью является и его утверждение, что власть Учредительного собрания означала бы такую же гибель исторической России, что и при большевиках. На самом деле его легитимность хотя и можно было оспорить при желании, однако самое важное заключалось в ином: даже небольшевицкие революционные партии (а мы, повторяем, говорим только о созыве Учредительного собрания – при последующих выборах в парламент их могло и не быть!) не предлагали полный слом старого общества и замену его на нечто прямо противоположное - не собирались устанавливать тотальную диктатуру с насильственным навязыванием единственной «верной» идеологии, рвать с юридическим преемством империи, уничтожать церковь, принудительно отменять частную собственность, создавать новый тип человека, чуждого своей исторической традиции. Автор пишет откровенную неправду, ставя большевиков и других социалистов на одну доску – при всей неразборчивости в средствах, цели их были абсолютно разными, и победа эсеров в самом худшем случае означала бы лишь весьма краткий период социальных экспериментов – а чего стоила России власть коммунистов – мы все знаем.
Андрей Грибакин
|
