14 октября 1964 г. с поста Первого секретаря ЦК КПСС смещен Никита Хрущев. Бывший глава государства был обвинен в «субъективизме» и «волюнтаризме» (единоличном принятии решений государственной важности – без учета мнений других членов Президиума ЦК КПСС и специалистов), лишен всех постов и отправлен на пенсию. В жизни страны начался новый период. Чаще его называют «застоем», реже – «золотым веком» СССР. В основном это время связывают с именем Леонида Ильича Брежнева, который оставался у власти с 1964 по 1982 г. Все это время политика нового руководства страны балансировала между продолжением реформ, начатых в годы «оттепели» и возвращением к сталинской модели социализма.

Высшая власть в государстве отныне стала принадлежать группе наиболее влиятельных членов Президиума ЦК КПСС, при этом важнейшие решения принимались коллегиально. Номенклатура опасалась возможности появления нового диктатора, поэтому при избрании Первого секретаря ЦК партии выбор на Брежнева пал не случайно.

Он не обладал начальственными замашками, не отличался ни интеллектом, ни инициативой, поэтому устраивал почти всех. В то же время Брежнев показал себя хорошим организатором. В короткие сроки он расставил на ключевые посты в государстве и партии «своих» людей. Группировка друзей и однокашников Леонида Ильича, так называемая «днепропетровская мафия», в течение многих лет определяла основные векторы внутренней и внешней советской политики. В своем большинстве эти люди были прагматиками.

Фигура Брежнева становится символом новой эпохи – старости коммунизма, когда почти все: от члена ЦК до простого рабочего думали преимущественно о собственном благополучии. Большинство населения заботила отнюдь не борьба с мировым капиталом, а вполне прозаические и даже мещанские вещи: где бы хорошо одеться, постричься, поесть, приобрести качественную мебель и получить квартиру. Именно эти императивы становятся подлинной национальной идеей, владеющей умами миллионов людей. Как ни пытались коммунисты отучить своих подданных от человеческой жизни – в этом они не преуспели. Стоило отказаться от экстремальных практик террора, как выяснилось, что люди отнюдь не стремятся в угоду идеологии отказывать себе в элементарном достатке.

Для Крыма время правления Брежнева и его преемников (до Михаила Горбачева) не было ни «застойным», ни мрачным. Регион находился на особом счету у Москвы, которая вкладывала в его развитие колоссальные средства. Экономика полуострова развивалась активно и многопланово.

В 1965 г. во всех 119 колхозах области стала применяться гарантированная денежная оплата, что создало благоприятные предпосылки для роста производительности труда. Уровень оплаты труда колхозников в Крыму стал таким же, как и у рабочих совхозов. Доходы колхозов области только за 1965 г. достигли 558,4 млн. рублей[i].

Итоги развития народного хозяйства Крыма подвела Xсессия Крымского областного совета, состоявшаяся в марте 1971 г. В отчетном докладе отмечалось, что объем промышленного производства в 1965-1970 гг. в Крыму возрос на 85%. В 1970 г. объем валовой продукции промышленности вырос по сравнению с довоенным периодом в 10 раз, в 29 раз увеличилось количество выпускаемой продукции химической промышленности. Активно развивалась пищевая отрасль, особенно виноделие. Развивались и эксклюзивные виды производства. Например, в 1970 г. полуостров давал 70-80% общесоюзного производства ароматических масел[ii].

Доходы населения в 1965-1970 гг. увеличились на 700 млн. рублей (на 66%), средняя оплата рабочих и служащих выросла на 23%, достигнув 115,5 рубля, а оплата труда колхозников – на 26%[iii].

За высокие производственные показатели Крымская область была награждена орденом Трудового Красного Знамени.

Временем наивысших успехов в социально-экономическом развитии региона считаются 1971-1975 гг. В этот период бурно развиваются все виды промышленности, в короткие сроки были построены Симферопольский телевизионный завод и Севастопольский завод «Парус». В Керчи, Севастополе, Ялте, Евпатории и Бахчисарае стали работать собственные хлебо- и мясокомбинаты, активно строятся новые больницы, школы, дома культуры и магазины.

Развивается электронная и приборостроительная промышленность, которая являлась частью общесоюзного оборонного комплекса. Вместе с тем, производились и товары гражданского назначения. Так, выпускаемые в Крыму магнитолы и радиоприемники под торговыми марками «Ореанда» и «Ласпи» считались одними из лучших в стране и пользовались широким спросом у населения[iv].

Ежегодно регион посещали миллионы туристов – как граждан СССР, так и иностранцев. Красоты полуострова сделали его излюбленным местом для кинематографистов. Перечень фильмов всех жанров, которые были сняты на полуострове в поздний советский период – отдельная обширная тема.

Несмотря на то, что вектор, заданный преобразованиями «оттепели», в первые годы после смещения Хрущева в целом продолжал сохраняться, смену политического курса советский обыватель почувствовал уже в конце 1964 г. Наглядная иллюстрация – изменившийся тон публикаций и освещаемых тем в центральных и местных газетах. Вместо конструктивного обсуждения реальных проблем (пускай и преподносимых как «отдельные недостатки») читателю предлагался нескончаемый набор победных реляций. Одной из ключевых тем, отражаемых в СМИ, становится героика производственного труда. Подача материала при этом носила формалистский характер. Даже положительные примеры из жизни преподносились в стилистике лозунгов. Как и прежде, советских граждан знакомили с новостями из жизни за рубежом. Мир за «железным занавесом» изображался царством «черной реакции», где правит бал полицейский произвол, ведутся захватнические войны, поднимают голову неонацисты. Им противостоят прогрессивные силы в лице иностранных компартий и дружественных СССР общественных и политических деятелей и возглавляемых ими движений. На этом фоне Советский Союз изображался сосредоточием гуманизма и справедливости; государством, где все основные социальные проблемы успешно разрешены.

Процесс реабилитации жертв репрессий, начатый в годы «оттепели», при новом руководстве быстро сошел на нет. Напротив, все чаще стали говорить о положительной роли Сталина, его заслугах в победе над гитлеровской Германией. Расследование преступле­ний времен культа личности сочтено было «неактуальным», упоминание о них в печати прекратилось. В общественное сознание начали внедрять образ Сталина как мудрого, взвешенного государственного деятеля. Это нашло свое отражение в литерату­ре, художественных фильмах. Как вполне реальная обсуждалась возможность восстановления названия города Сталинград[v].

Согласимся с мнением авторов коллективного труда «История России с древнейших времен до наших дней»: «социальный заказ» правящего класса в 1965-1985 гг. состоял в том, чтобы любой ценой сохранить существующее положение, статус-кво[vi]. Формально компартия оставалась стержнем советской политической системы. Ряды КПСС стремительно росли, достигнув к середине 1980-х гг. 19 млн. человек[vii]. При этом все значимые решения принимались в узком кругу. Партийные съезды носили парадный характер, выступления делегатов сводились к восхвалениям Политбюро во главе с Брежневым.

В массовое сознание внедрялась мысль о незаменимости партийного руководства, прославление КПСС и достижений советской системы с годами все больше напоминало ритуальное действо. Большое внимание в этой связи уделялось наглядной агитации. Лозунги, транспаранты, плакаты висели повсюду – на крышах и фасадах зданий, в общественных учреждениях. Часто повторялось: «Слава КПСС», «Партия – наш рулевой», «Народ и партия едины», «Слава труду», «Слава советскому народу», «Высшая цель партии – благо народа». К каждому партийному съезду вывешивались призывы досрочно выполнять его решения. Портреты членов Политбюро красовались на городских площадях во время праздничных демонстраций, или их несли участники последних.

Отмечая грандиозность и помпезность этих мероприятий, русский советский писатель Федор Абрамов определял их как «грандиозный спектакль, заранее организованный и продуманный до мельчайших деталей. Все правофланговые – коммунисты, все знаменосцы утверждены в райкомах и оплачены, носители портретов тоже не задаром стараются: 5 рублей и более получай, в зависимости от размеров портрета. И так далее и тому подобное»[viii].

Однако за внешним благополучием скрывались многочисленные социальные проблемы. Порожденные советской системой, они были общими для всей страны. В то же время, нельзя не отметить и местной специфики.

Начнем с рассказа о туристическом сервисе. Сфера обслуживания для руководства СССР не являлась приоритетной. Как следствие, качество индустрии гостеприимства оставляло желать лучшего. И сегодня прилагательное «советский» (либо еще более негативные вариации – «совковый», «совдеповский») устойчиво ассоциируется с очень низким качеством сервиса.

Руководителям крымских турбаз приходилось прикладывать колоссальные усилия для того, чтобы обеспечить их надлежащее материально-техническое состояние и оснащение. На одном из хозяйственных совещаний директор Ялтинской турбазы сетовал, что меблировка комнат весьма разнородная, имеются «стулья всех видов и типов»,но их не хватает, а «бельевое хозяйство не обновлялось уже четыре года».

Вплоть до 1990-х гг. чрезвычайно остро стояла проблема обеспечения турбаз полотенцами, салфетками, туалетной бумагой. Главной причиной этого была несовершенная централизованная система снабжения турбаз Крыма всем необходимым, начиная от продуктов питания и заканчивая строительными материалами для проведения ремонта. Нередки были случаи, когда запланированные на текущий год ремонтные работы срывались из-за «неритмичных» поставок стройматериалов, когда «фанера поступала в августе, бачки сливные в сентябре–октябре, а чугунные трубы в декабре»[ix].

При этом в летний период турбазы хронически ни могли справиться с тем, что количество отдыхающих было во много раз больше, чем они были способны вместить. Это приводило к чрезмерной перегрузке турбаз и практике «уплотнения»гостей, для чего использовались раскладушки и топчаны, размещенные на балконах и верандах, в различных помещениях общего пользования. Например, на одном из хозяйственных совещаний 1968 г. директор севастопольской турбазы им. А.В. Мокроусова откровенно говорил о том, что«когда на базе перегрузка, то туристов приходится укладывать в туристском кабинете, в биллиардной, а ведь разные люди попадаются, некоторых такое размещение не устраивает и отсюда жалобы».

Весьма актуальной была и проблема организации питания отдыхающих, которые постоянно жаловались на низкое качество пищи, однообразие меню, долгое ожидание подачи блюд. Обычным явлением даже в летнее время было отсутствие в рационе гостей свежих фруктов[x].

Немногим лучше обстояли дела и в учреждениях системы «Интурист». Документы проверок, проводившихся в рассматриваемый период, свидетельствуют о том, что на должностях грузчиков, носильщиков, официантов, горничных в крымской системе «Интуриста» зачастую работали лица, не имевшие даже завершенного среднего образования, моральный облик которых зачастую также был не самым привлекательным. Постоянно возникали ситуации, связанные с ненадлежащим исполнением работниками «Интуриста» своих служебных обязанностей, мелкими кражами, со скупкой импортных вещей для последующей перепродажи на «черном рынке» и участием в незаконных валютных операциях.

Иностранцам, которые заплатили за путевку значительные средства, приходилось ночевать в холлах крымских гостиниц, в то время как отдельные высокопоставленные советские граждане с комфортом отдыхали в лучших гостиничных номерах.

При проверке ресторанов, кафе и баров системы «Интуриста» в Крыму контролирующие органы также констатировали, что «столы накрываются мятыми скатертями, … кресла в [ресторанном]зале с рваной обивкой, официанты одеты в разную форму (зимнюю и летнюю)».

Кроме того, ассортимент предлагаемых иностранцам блюд в советский период напрямую зависел от поставок продуктов питания из централизованных фондов снабжения, которые часто были скудны и нерегулярны, особенно по товарам так называемой «деликатесной группы». Например,в 1983 г. руководство Крымского объединения Госкоминтуриста СССР обратилось в Крымский облисполком с просьбой оказать содействие в незамедлительном выделении органами снабжения соленой рыбы лососевых пород, мясных копченостей, кофе в зернах, высококачественных кондитерских изделий, рыбных консервов улучшенного ассортимента, а также «свежих овощей и фруктов стандартных размеров». Однако в ответном письме сообщалось, что все перечисленные продовольственные товары «пользуются большим спросом у населения и выделяются области в крайне ограниченных количествах», из-за чего просьба не может быть удовлетворена даже частично.

Те продукты питания, которые все-таки доходили до предприятий «Интуриста», становились предметом хищений[xi].

В 1970 г. ряд южных регионов страны охватила эпидемия холеры биотипа Эль-Тор. В 1970 г. Случаи заражения начали выявляться с середины июля 1970 г. в Батуми, Астрахани, Одессе и ряде других городов. Тогда же появились первые жертвы среди заболевших. 7 августа 1970 г. первый случай заболевания холерой с летальным исходом был зафиксирован в Керчи (умер 73-летний сторож морского причала). В последующие дни в городе было выявлено еще свыше 150 заболевших, а число погибших составило не менее 6 человек. После этого Керчь и ее окрестности в экстренном порядке были объявлены карантинной зоной, куда могли въехать только те лица, которые участвовали в специальных противоэпидемических мероприятиях, а выезд из города стал возможен только после так называемой «обсервации» — не менее чем пятидневного пребывания в специально созданных медицинских учреждениях («обсерваторах») под строгим контролем со стороны врачей. Такие обсерваторы, которые в народе окрестили «резервациями», обычно создавались в зданиях школ, техникумов, пансионатов, пионерских лагерей и даже в поставленных на стоянку железнодорожных составах. Обсерваторы не заменяли стационарные медицинские учреждения, а дополняли их – служили для временной изоляции тех, кто не имел явных признаков заболевания, но гипотетически мог являться носителем холерного вибриона вследствие нахождения на зараженной территории. Во время эпидемии 1970 г. в масштабах всего СССР через обсервацию прошло около 180 тысяч человек.

Таким образом, в городе были заблокированы около 130 тыс. местных жителей и 30 тыс. приезжих, по разным причинам оказавшихся здесь на момент начала эпидемии. Охрана границ карантинной зоны осуществлялась не только правоохранительными органами, но и армейскими подразделениями. По некоторым данным, для обеспечения карантинных мероприятий на территории Крымского полуострова было привлечено более 9,4 тыс.военнослужащих, 26 вертолетов и 22 сторожевых катера[xii].

Эпидемия произошла в разгар курортного сезона, поэтому в регионе было много туристов-«дикарей», которые самостоятельно приезжали в Крым, где либо снимали жилье в частном секторе, либо размещались на стихийных стоянках автотуристов, в туристских лагерях. Было решено стимулировать их добровольный выезд, для чего проводилась разъяснительная работа. На обратный путь согласившихся уехать из Крыма обеспечивали горючим и питьевой водой.

Специальным решением были отменены заходы в крымские порты всех круизных судов, в том числе с интуристами на борту, а также аннулированы новые заезды по путевкам в крымские здравницы, турбазы и пионерские лагеря. Для отсечения новых потоков неорганизованных отдыхающих на всех въездах в Крым были созданы специальные посты ГАИ, разворачивавшие пытавшихся въехать на полуостров автотуристов, а железнодорожные и авиационные билеты в крымском направлении на всей территории страны стали продавать только при наличии крымской прописки.

Но далеко не все отдыхающие относились к действиям местных властей с пониманием. Напротив, введение ограничительных мер вызвало социальную напряженность. В секретных сводках, описывающих ситуацию в Керчи в первые недели карантина, сообщалось следующее: «Среди иногородних есть случаи проявления нервозности, недовольства в связи с вопросами их обсервации и выезда из зоны карантина, в связи с чем у райисполкомов и горкома партии собираются группы иногородних».

На этом фоне было зафиксировано около 200 попыток прорыва керченской карантинной линии, пресеченных силовиками.

Известно, в частности, что 19 августа 1970 г. был задержан шофер местной птицефабрики Т., который на служебном автотранспорте пытался тайно вывезти из карантинной зоны 9 человек, причем исключительно иногородних. Впоследствии суд приговорил его к 6 месяцам исправительных работ. Для бегства из карантинной зоны также пробовали использовать рыбацкие лодки и другие маломерные плавсредства.

Ситуация с иногородними несколько успокоилась только после того, как стало известно о принятии 23 августа 1970 г. распоряжения Совета Министров СССР, по которому всем вынужденно находящимся в зоне карантина были продлены командировки или отпуска с сохранением заработной платы. Планомерная эвакуация успешно прошедших обсервацию гостей Керчи началась в сентябре, когда из города стали ежедневно выпускать до 1500 иногородних. К концу сентября карантин в Керчи, также как в Астрахани и Одессе, был снят.

Благодаря усилиям властей, ученых и медицинских работников, число жертв холеры осталось минимальным, а распространение эпидемии удалось успешно локализовать. Количество смертельных случаев составило менее 1 % от общего количества заболевших[xiii].

Вместе с тем, в ходе сдерживания инфекции проявились типичные пороки системы. В стремлении скрыть известие о вспышке холеры, власти не говорили всей правды. Газеты замалчивали факт эпидемии, но при этом призывали граждан к санитарному порядку. Это вызывало панику и порождало различные слухи.

В описываемое время в Крыму проявились и экологические проблемы. Так, на состоявшейся в марте 1972 г. сессии Крымского облсовета выражалась озабоченность в связи с угрозой засоления земель в зоне Северо-Крымского канала, где из 60 тыс. га земли дренаж был построен только на 16 тыс. Также обращалось внимание на увеличение масштабов загрязнения окружающей среды бытовыми и промышленными отходами, прежде всего, ядохимикатами[xiv].

Экономические успехи после смещения Хрущева также были весьма относительны. В 1970-е гг. отставание СССР от развитых стран стало особенно очевидно. В то время как США и западноевропейские страны практически осуществили переход к информационному обществу, в Советском Союзе по-прежнему осуществлялось расширенное воспроизводство индустриальной структуры с упором на традиционные отрасли. При этом часто использовалась устаревшая техника и оборудование. Конкурентоспособность советской продукции, за исключением военной техники и оружия, на мировом рынке оставалась крайне низкой.

Так, 13 августа 1982 г. при Крымском обкоме Коммунистической партии Украины состоялось совещание по вопросу содействия научно-техническому прогрессу. В ходе его работы был сделан неутешительный вывод:

«В народном хозяйстве области длительное время не выполняются государственные планы развития науки и техники…Только в X пятилетке сорвано 48 заседаний научно-технического прогресса»[xv]. В 1983 г. 15 заводов и фабрик Симферополя выпускали низкокачественную продукцию, что привело к потерям от брака почти на 3,5 млн. рублей только на 3 предприятиях. На 13 предприятиях снизилась производительность труда[xvi]. За 1980-1985 гг. потери от брака в промышленности области составили более 37 млн. рублей[xvii].

Уровень жизни граждан в стране также оставлял желать лучшего. Социальная сфера по-прежнему финансировалась по остаточному принципу – на нее отпускалось лишь то, что не «съедали» ВПК, капитальное строительство и тяжелая промышленность. Так, в легкой и пищевой промышленности было сосредоточено всего 10% производственных фондов. Если за 1970-1985 гг. денежная масса увеличилась в 3 раза, то производство товаров народного потребления – только в 2 раза[xviii]. Как следствие, советская экономика не могла удовлетворить потребности и запросы большинства населения. Очереди за продуктами и промтоварами были обычным явлением. Бросалось в глаза различие в снабжении столичных городов и провинции. Приметой позднего советского времени стали так называемые «колбасные поезда», когда миллионы людей со всей страны устремлялись в Москву и Ленинград, а также столицы союзных республик, где приобретали различные дефицитные товары: сладости, деликатесы, игрушки, одежду и даже туалетную бумагу.

В 1971 г. Крымская область не выполнила планы заготовок молока, винограда, плодов косточковых, эфиромасличных культур и табака, хлеба, 21 хозяйство не справилось с заданиями по заготовке мяса, 81-молока, 26-яиц[xix].Кризисные явления в экономике региона в дальнейшем продолжали только усиливаться. Так, в аграрном секторе Крыма в 1980 г. падеж крупного рогатого скота составил 6407, в 1981- 6285 голов; свиней – вырос за год на 1046 голов. Только в тресте «Крымптицепром» ущерб от падежа скота и птицы составил в 1981 г. 4 млн. 893 тыс. рублей[xx].

Бюрократизация всех сфер жизнедеятельности стала темой многочисленных анекдотов и фельетонов. Решение некоторых насущных вопросов затягивалось на многие месяцы и даже годы. Так, чтобы получить необходимые стройматериалы, предприятие было вынуждено направлять своего представителя в Москву, притом, что испрашиваемое производилось в том же самом городе.

Несоответствие реальности тем данным, которые приводились в официальных отчетах, было поистине вопиющим. Расходы министерств и ведомств не контролировались – Верховный Совет СССР утверждал лишь общие цифры по главным направлениям. Такое положение дел способствовало разного рода махинациям и коррупционным явлениям, а также развитию теневой экономики.

Диссидент Лев Тимофеев писал: «Советская экономика – чудовищного размера «черный рынок». Здесь ничто не продается свободно, все – дефицит, но все, что угодно, можно приобрести, если знать, кому дать»[xxi].

В Крыму, как и в других курортных регионах, наиболее распространенными видами нелегальных доходов были: сдача в аренду жилья отдыхающим, уличная торговля и кустарные промыслы. Едва ли не в каждом городе действовали подпольные мастерские, которые изготавливали сувениры и ширпотреб. Посещаемость региона иностранцами делала его привлекательным для фарцовщиков, которые покупали или выменивали у туристов труднодоступные импортные товары. Например, только в первой половине 1976 г. за скупку вещей у иностранцев на Южном берегу Крыма к ответственности были привлечены 14 советских граждан.

Кроме фарцовщиков популярностью курортных городов СССР у иностранцев пользовались и представители других «теневых» профессий. Например, в отчете «Интуриста» за 1980 г. сообщалось, что на протяжении года службой режима крупнейшей ялтинской гостиницы были задержаны не только 54 фарцовщика, но и 30 валютчиков, а также 25 валютных проституток.

Инициаторами фарцовки и незаконного обмена валюты выступали не только советские граждане, но и иностранцы. Особенно характерно это было для гостей из некоторых социалистических стран, в первую очередь из Польши и Румынии.

Гости из-за рубежа охотно приобретали черную икру, фотоаппараты, наручные часы, а также портативные транзисторы, реализуя взаимен привезенный из-за границы ширпотреб.

Характерный случай произошел в Ялте весной 1980 г., когда две польские туристки, путешествовавшие по Крыму, были задержаны работниками милиции при попытке нелегальной продажи видеокассеты с порнографическим фильмом. При разборе этого инцидента выяснилось также, что ранее они уже успели продать советским гражданам колоду порнографических карт за 65 рублей. Также, по воспоминаниям старожилов, в этот период в женских общественных туалетах города постоянно можнобыло встретить польских туристок, интимно предлагающих приобрести «платье, как на мне», «маечку, как на мне», «нижнее белье, как на мне»[xxii].

В целом криминальная ситуация в области по меркам позднего советского времени оставляла желать лучшего. Так, только в 1965 г. в области было совершено 44 умышленных убийства, 42 покушения на убийство, 31 изнасилование, 48 покушений на изнасилование, 145 разбойных нападений и грабежей, 739 краж личной собственности граждан, 1075 хулиганских проявлений.Наибольшее число тяжких уголовных преступлений дали Симферополь – 641, Ялта – 373, Керчь – 206, Феодосия – 216, Евпатория – 204, Сакский район – 201, Джанкойский район - 170.

Одним из ведущих факторов нарушений общественного порядка и преступлений являлось пьянство. В 1965 г. на этой почве было совершено 84% убийств, 60% грабежей и разбоев, 96% хулиганских проявлений, 75% изнасилований и большинство других преступлений[xxiii].

С течением времени преступность на территории области продолжала расти. Так, в Симферополе в 1969 г., по сравнению с предыдущим годом, число умышленных убийств выросло на 50%, изнасилований – на 33%, удвоилось количество разбоев[xxiv]. Ситуация не изменилась в лучшую сторону и в 1970-е гг. Так, в 1973 г. на 21,6% возросло число краж государственного имущества, на 14,4% увеличилось хулиганство. В 1974 г. практически каждое третье преступление совершалось на почве бытового пьянства[xxv]. Этому пороку оказались подвержены и стражи правопорядка. Так, в 1979-1980 гг. в Ялте работниками милиции в нетрезвом состоянии было совершено 136 нарушений служебной дисциплины, в том числе 8 уголовных преступлений[xxvi].

Серьезной проблемой стало значительное число проживающих в регионе ранее судимых лиц. К середине 1974 г. в Крыму насчитывалось 20 624 человек, отбывших различные сроки наказания[xxvii]. Из года в год в области росла рецидивная преступность. По итогам 1979 г. она составляла 7%, а количество лиц, привлеченных к уголовной ответственности из числа ранее судимых – 21,3%[xxviii].

Крупной проблемой эпохи «застоя» стала коррупция. За 1979 г. в области было зарегистрировано 57 случае дачи и получения взяток против 30 в 1978 г. Как правило, фигурантами уголовных дел становились работники торговли и общепита[xxix].

В конце 1979 г. советское руководство приняло решение о вводе войск в Афганистан. На десять лет страна оказалась втянута в военный конфликт, последствия которого ощущались и после краха СССР.В ходе боевых действий погибли 15 тыс. военнослужащих, около 2 млн. были ранены, контужены и стали инвалидами[xxx]. В этой бесславной войне участвовали свыше 5 тыс. крымчан, 169 из них погибли[xxxi]. На граждан СССР конфликт в далекой странеоказывал деморализующее воздействие: с каждой приходящей похоронкой и цинковым гробом, с каждой свежей могилой, с каждым возвратившимся домой искалеченным, наркозависимым, психически больным человеком, росло недоверие к государству, падал престиж воинской службы, усиливались антивоенные настроения.

Нынешние поклонники советской системы любят говорить о том, как хорошо и сытно жили до «перестройки», как бурно развивались экономика,сколь сильным было влияние СССР на международной арене, и «вдруг» – пришли «нац-предатели» во главе с Михаилом Горбачевым, и «все развалили». В действительности относительнаястабильность конца 1960-начала 1980-х гг. была иллюзорной.

[i]История Крыма. Т.2. – М.: Кучково поле, 2018.– С.658

[ii] Там же. – С.659

[iii] Там же. – С.660

[iv] Там же. – С.660-661

[v]Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: книга третья. -  Симферополь: АнтиквА, 2007. – С.22

[vi]История России с древнейших времен до наших дней / под ред. А.Н.Сахарова – М.:АСТ, 2016. – С.1617

[vii] Там же.

[viii]Цит. По: Шаврукова М.В. От Сталина до перестройки: модернизация и кризис советской политической системы. 1953-1986 гг.: Учебное пособие. Изд. 2-е, испр. и доп. – СПб.: Нестор-История, 2016. – С.186

[ix]Попов А. Д. Туристский сервис в Крыму советского периода: проблемы и решения // Современные проблемы сервиса и туризма, №1, 2015, Т.9 - С.36

[x]Там же. - С.37

[xi]Там же. - С.38

[xii] Попов А. «Не конец ли Крыму?»:интерпретации катастроф ХХ в.в фольклоре и медиа //Антропологический форум. 2016. № 31.  – С.163; Его же. Холерное лето 1970 года // https://www.sovsekretno.ru/articles/kholernoe-leto-1970-goda/

[xiii] Попов А. Холерное лето 1970 года

[xiv]ПащеняВ.Н., Пащеня Е.В. Крым в 1965-1991 гг.: взлет и падение – Симферополь, ДИАЙПИ, 2015.– С.45-46

[xv]Там же. – С.267

[xvi] Там же. С.268-269

[xvii] Там же. – С.64

[xviii]Шаврукова М.В. Указ. соч. – С.197

[xix]Пащеня В.Н., Пащеня Е.В. Указ. соч.– С.46

[xx] Там же. – С.59-60

[xxi] Шаврукова М.В. Указ. соч. – С.199

[xxii] Попов А. В тени магнолий // https://www.sovsekretno.ru/articles/v-teni-magnoliy/

[xxiii]Пащеня В.Н., Пащеня Е.В. Указ. соч. – С.130-131

[xxiv] Там же. – С.133

[xxv] Там же. – С.135

[xxvi] Там же. – С.148

[xxvii] Там же.

[xxviii] Там же. – С.141

[xxix] Там же. – С.142

[xxx] Олефиренко С.П. Генезис правовой идеологии в постсоциалистическом уголовном законодательстве Российской Федерации //Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 35(250).

Право. Вып. 30. – С.88

[xxxi]Павлиев С. Крымская боль Афганистана // https://crimea.ria.ru/society/20160213/1103209241.html