9 ноября 1940 года после продолжительной болезни скончался член кабинета министров и бывший премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен. Автор и активный делатель так называемой «политики умиротворения». Несомненно, что Гитлер обрёл себе военные крылья после того, как Чемберлен позволил Германии в два приёма проглотить хорошо вооружённую Чехословакию. После этого Гитлер уже был неудержим. Конечно, Чемберлен надеялся, что Германия, вооружившись, в том числе и чешским оружием, двинется на Восток, и Великобритании не придётся воевать с Третьим Рейхом. Англия не была готова к войне и теоретически воевать не хотела. В Чемберлена уже было воткнуто немало критических стрел, его миротворчество названо мифотворчеством, но Чемберлен действительно не хотел войны. Но и результатом деятельности такой сильной личности, как Черчилль, оказалось изрядное унижение Великобритании и выбытие её из ряда великих держав. Видимо, война и на самом деле была противопоказана старой Англии. И назовите мне хотя бы одного британского премьер-министра, который бы боролся за мир в ущерб интересам Великобритании? Я таких не знаю… В 1938 году решающим для ответа на вопрос: быть или не быть большой войне была судьба Чехословакии. Английский премьер Чемберлен так говорил о ней: «Это далёкая страна, которую мы мало знаем». Далёкую страну любезно предложили Гитлеру. Но в 20-м веке на нашей планете уже не было далёких стран.
1 ноября британские войска закончили сосредоточение на греческом острове Крит. Гитлеру пришлось задуматься о появлении фронта на Балканах. С другой стороны, войск у Великобритании для двух фронтов – в Греции и в Северной Африке - явно не хватало.
Греческие войска перешли в хорошо подготовленное наступление против напавших на них итальянцев. Особенно умело действовали греческие артиллеристы. После нескольких встречных сражений в горах, проигранных итальянцами, больших потерь, темпы их бегства стали расти в геометрической прогрессии. Начальник германского Генерального штаба генерал Гальдер записывает в дневнике: «Италия не имеет выдающихся генералов».
Середина ноября, запись в дневнике министра пропаганды Геббельса: «Греки уже на албанской земле. Итальянцы всюду бегут, тягостное положение для нас». Именно в эти дни в Берлине был популярен следующий анекдот: «Французы на Лазурном берегу выставили плакаты с надписью: «Греки, стойте! Здесь уже Франция!»
Испания 4 ноября высадила свои войска и взяла на себя управление африканской зоной и портом Танжер. Это насторожило англичан. Танжер – южные ворота в Средиземное море, один из замков в Гибралтарском проливе.
В Соединённых Штатах в начале ноября завершались очередные выборы президента. Гитлер надеялся, что Рузвельт не будет избран на третий срок, а Великобритания страстно желала ему победы, потому что Рузвельт практически определил курс своей внешней проанглийской политики. И эта поддержка английских усилий по низвержению власти национал-социалистов постоянно усиливалась.
5 ноября стало ясно, что Франклин Делано Рузвельт с большим преимуществом в третий раз избран президентом США.
«Я молился за Вашу победу, и она сделала меня счастливым», - писал в поздравительной телеграмме Уинстон Черчилль.
Среди лидеров великих держав было немало обыкновенных выскочек, людей, выпрыгнувших из своих биографий. Достаточно вспомнить сына кузнеца Бенито Муссолини, сына сапожника Иосифа Сталина, вышедшего из семьи мелкого чиновника Адольфа Гитлера; по японским понятиям можно было считать выскочкой и самого сэра Уинстона Черчилля и без всяких сомнений Франклина Рузвельта, потому что Япония управлялась строгой иерархией духа, на вершине которого стоял Сын Бога, Тэнно, японский император, абсолютный монарх, который являлся для своих подданных ещё и религиозным объектом поклонения. Японский император был в том же ранге, что и Император, Помазанник Божий в Императорской России. В прямом смысле слова японский император, в отличие от российского, не был правящим, он был скорее –парящим над злобой дневи и не участвовал в политической жизни, для широкой массы народа он был безгрешен и безошибочен. Его нельзя было видеть. Император имел огромную власть над душами японцев, хотя европейское понятие «власть» не передаёт отношение императора и его подданных.
Японские цели в Азии требовали объединения японского духа и японского меча. Война Японии в Китае, начавшаяся летом 1937 года, принесла японской армии быстрые победы и захват после жесточайших бомбардировок многих приморских городов Китая. Но Китай не та страна, которую можно победить, и Япония получила постоянный фронт. Война то затухала, то разгоралась. В Японию постоянно доставлялся прах солдат и офицеров, погибших в Китае. Небогатая природными ресурсами, но мощная в военном отношении страна должна была искать выход из китайского тупика.
Главные силы итальянского флота базировались в порту Таранто. В ночь на 12 ноября английская авианосная авиация добилась своей самой крупной незабываемой победы. На итальянских кораблях не было радаров, не было их и в порту Таранто. Английский авианосец «Илластриес» поднял в атаку две волны: всего в налёте участвовал 21 самолёт. Среди них были торпедоносцы, пикирующие бомбардировщики и самолёты-осветители. В линкор «Кавур» попала торпеда, и он затонул. Линкор «Витторио» получил тяжёлые повреждения. Линкор «Кайо Дуильо» после попадания в него торпеды выбросился на берег. Кроме того, англичане повредили два крейсера, подожгли нефтехранилище и уничтожили два итальянских самолёта. Чем занималась ПВО в главной базе итальянского флота, до сих пор неизвестно. Итальянские адмиралы были в шоке, зять Муссолини и министр иностранных дел граф Чиано записал в дневнике: «Чёрный день. Англичане без предупреждения (интересно, как, по мнению графа, англичане должны были предупреждать итальянцев?) атаковали итальянский флот, стоящий на якорях в Таранто. Я думал, что дуче разочарован. Вместо этого он спокойно играл в шахматы, ни на мгновение не показав, что полностью осознаёт тяжесть произошедшего».
На дипломатическом фронте главным в ноябре был визит в Берлин Молотова, председателя Совнаркома и министра иностранных дел Советского Союза.
Утром 12 ноября в Берлине шёл мелкий осенний дождь. В рейхсканцелярии Гитлер наградил дубовыми листьями к Рыцарскому кресту командира подводной лодки У-99 Отто Кречмера. На вокзале Молотова встречали Риббентроп и фельдмаршал Кейтель.
Переговоры начались в Берлине в этот же день. Советскую делегацию возглавлял Молотов, делегацию нацистской Германии в первый день представляли Гитлер, Риббентроп, Геринг и Гесс. Широким был спектр вопросов, которые рассматривались. Гитлер особенно был озабочен судьбой Британской империи, фюрер уже видел её на коленях и предлагал Молотову поживиться за счет англичан. Молотов предпочитал подождать, пока спелая груша упадёт. Немцы предлагали Молотову вступление в Тройственный пакт; важным вопросом была и проблема разграничения сфер влияния между Германией и Советским Союзом. Эти берлинские переговоры можно квалифицировать как попытку зондажа, осуществлённого Сталиным в отношении намерений Третьего Рейха. Сразу после возвращение Молотова в Москве было опубликовано коммюнике, в котором говорилось: «Обмен мнений протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию». На самом деле переговоры отчётливо продемонстрировали, что в отношениях между двумя странами существовали очень серьёзные противоречия. Молотов прибыл в Берлин с вполне конкретными вопросами. Советский Союз беспокоило присутствие немецких войск в Румынии, Болгарии и Финляндии, входящих в сферу интересов СССР. Не устраивало советское правительство и соглашение об использовании черноморских проливов, которые в любой момент могли быть закрыты. У Молотова были точные конкретные инструкции от Сталина, и он строго следовал им. Уже предварительная встреча с Риббентропом убедила Молотова, что немцы предпочитают абстракции конкретным проблемам. Риббентроп предложил начать делёж наследия британской империи, а Советскому Союзу направиться в поход к Персидскому заливу и Индийскому океану. Во время берлинского визита случился один примечательный эпизод. Вечером 13 ноября в здании советского посольства был организован банкет. Когда Молотов и Риббентроп поднимали бокалы, в небе над Берлином появились английские бомбардировщики. Прозвучал сигнал тревоги, и участники банкета побежали к лифту, а затем оказались в бомбоубежище министерства иностранных дел Германии на Вильгельмштрассе. Молотов и Риббентроп продолжили там свою беседу и в ответ Молотов спросил: «Если Англия уже побеждена, то чьи это бомбардировщики летают над нами?».
Обе встречи Молотова с Гитлером привели рейхсканцлера в бешенство. Фюрер говорил о перспективах в превосходных тонах, но ни на один из заданных Молотовым вопросов ответить не пожелал. «Похвастаться нечем. Но по крайней мере выяснил личные настроения Гитлера, с которыми придётся считаться», - такими словами Молотов закончил свой телеграфный отчёт Сталину.
В берлинских беседах Молотова с Гитлером и Риббентропом было ещё очень много нюансов. Временные попутчики, союзники-враги прощупывали друг друга, боясь совершить крупный, ответственный ход. У Молотова и Сталина осталось впечатление, что для Советского Союза дорога к вступлению в коалицию с Германией, Японией и Италией по-прежнему открыта. Во всяком, случае 26 ноября Молотов пригласил к себе германского посла фон Шуленбурга и заявил ему, что Советский Союз готов рассмотреть проект о Пакте четырёх держав на следующих условиях: первое - германские войска будут немедленно выведены из Финляндии; второе – для обеспечения безопасности Советского Союза в проливах, ведущих в Чёрное море, должен быть заключён договор с Болгарией и размещены советские военные базы внутри Босфора и Дарданелл; третье -  область к югу от Батуми и Баку, к югу от Персидского залива признаётся зоной территориальных устремлений Советского Союза; четвёртое - Япония отказывается от своих прав на концессию угля и нефти на Северном Сахалине. Эти широкоформатные требования вынуждали Германию к слишком большим уступкам, и Гитлер попросту предпочёл их не заметить. На советские предложения ответа не последовало.
Германские бомбардировщики несколькими налётами на английский город Ковентри, один из британских центров авиапромышленности, превратили большую часть города в руины. После войны усилиями пропаганды победителей Ковентри стал одним из символов воздушного варварства. Безусловно, и один разрушенный дом, и один убитый мирный житель достойны сожаления. Но если говорить о смысле войны, то Ковентри –город военной промышленности стоит явно после Гамбурга, Любека, Нанкина, Дрездена или Хиросимы, где были убиты сотни тысяч мирных жителей. Геббельсовская пропаганда всеми своими рупорами говорила о дошедших до крайности жителях Британских островов. Конечно, англичане несли немалые тяготы войны, но сила духа и вера в конечную победу не покидала их. На пляжах стояли заграждения из колючей проволоки. Эмигрантов-беженцев, в том числе евреев, спасшихся от нацистских преследований, поместили в спец. лагерях на острове Мэн. Женщину, заявившую, что Гитлер лучше руководит немцами, чем Черчилль англичанами, приговорили к пяти годам тюрьмы. Ополченцы ежедневно проводили тренировки по отражению немецкого вторжения. Во время танцев в противогазах убивали сразу двух зайцев: учились дышать в масках и отдыхали. Невиданный энтузиазм был проявлен при сдаче металлолома. Многие лишились домашних сковородок, полагая, что если не самолёты, то уж танки из них сделать можно. Отмечался и всплеск интереса британцев к классической музыке. Никогда, пожалуй, в истории Великобритании Гендель, Гайдн или Моцарт не получали в душах суровых британцев такого глубокого отклика. Умирать, видимо, приличнее под классическую музыку, чем под всякую ерунду.
На очередной сессии английского парламента выступил премьер-министр Уинстон Черчилль: «До настоящего момента война велась между вооружённой до зубов Германией и на четверть, на половину вооружённой британской империей. Мы не так уж плохо справились со своей задачей. С уверенностью и надеждой я жду того часа, когда мы сами будем вооружены также хорошо, как и наши противники, а если понадобится, то и лучше. Я жду того часа, когда арсеналы, учебные центры и наука Нового Света и Британской империи дадут нам то материальное превосходство, которое в сочетании со стойкостью стольких сердец наверняка принесут человечеству победу и освобождение».
В 20-х числах ноября в Тройственный пакт вступили Румыния, Венгрия и Словакия. Болгарский царь Борис Третий во время встречи с Гитлером дал обещание присоединиться к державам Оси в подходящий момент. Болгарский монарх ссылался на общественное мнение и опасность потерять престол.
Во время ноябрьских переговоров в Берлине одной из советских проблем оставалась проблема Финляндии. Эта северная малонаселённая страна избежала превращения в 16-ю союзную республику, финский народ не познал в своей судьбе все особенности сталинского социалистического строительства, а крестьяне избежали мучительной коллективизации. Гитлер при всех оговорках признал право Советского Союза на Финляндию в соответствии со статьями секретного Дополнительного протокола к Пакту Молотов-Риббентроп от 23 августа 1939 года. 25 ноября 1940 года народный комиссар обороны маршал Семён Тимошенко издал особую директиву, адресованную командованию Ленинградского военного округа. В соответствии с этой директивой предполагалось разгромить Финляндию силами двух фронтов – Северного и Северо-Западного, в состав которых включалось более 50 дивизий. Целью войны по директиве Тимошенко должна была быть полная оккупация страны, занятие Хельсинки на 45-е сутки операции. Все подготовительные мероприятия в штабе ЛВО должны были завершиться к 15 февраля 1941 года. В директиве Тимошенко интересно следующее: всего восемь месяцев спустя после окончания Зимней войны в перечне потенциальных союзников Финляндии, которые могли оказать ей вооружённую помощь отсутствовали Великобритания и США, но зато присутствовали Швеция, Норвегия и что важно –Германия. До утверждения плана «Барбаросса» оставался ещё целый месяц…
Гитлер в письме к Муссолини предложил для помощи итальянцам несколько дивизий в Северной Африке и настоятельно рекомендовал захватить британскую базу на острове Мальта. Гитлер также давал дружеские советы по поводу неудач Италии в войне с Грецией. А в заключение предложил Муссолини использовать на Средиземном море один авиакорпус. В немецком Генеральном штабе участие своих войск в боях в Северной Африке считали делом рискованным. Генерал Гальдер записал в дневнике: «В оперативном отношении опасно отправлять немецкие войска за море, в котором мы не имеем господства при наличии такого союзника, который не будет готов бросить свои последние силы, чтобы обеспечить безопасность судоходства по этому морю».
В отличие от генералов, Гитлер понимал, что поражение Италии в Греции и Африке вынуждают Германию к участию, хотя и в ограниченном масштабе, в войне на Балканах и на Средиземном море, потому что оттуда можно было легко угрожать нефтяным вышкам в румынском районе Плоешти.
Чем занимался германский Генштаб в ноябре 1940 года? Конечно, прежде всего проработкой плана нападения на Советский Союз, обеспечением будущей операции на Востоке транспортом, местами расквартирования войск вторжения, организацией разведки приграничных советских районов. Кроме того, параллельно Генеральный штаб работал над операцией «Феликс» по захвату британского Гибралтара, составляли план отправки германских войск в Северную Африку на помощь итальянцам, велась также работа над операцией против Турции, если она в будущем воспротивится проходу германских войск через её территорию для удара по Египту с Востока.
В ноябре дважды в очень ограниченном кругу высших офицеров адмирал Исироку Ямамото, главнокомандующий Объединённым флотом Японии, поделился своим замыслом нанести упреждающий удар по американскому флоту с целью максимального ослабления его в самом начале неизбежной войны с Соединёнными Штатами. Дерзкую операцию начали разрабатывать несколько приближённых к Ямамото штабных офицеров. До нападения на американский флот в Перл-Харборе оставался ещё целый год.
Вторая половина ноября – это было время, когда фюрер немецкого народа мучительно искал ответа на классические русские вопросы: кто виноват и что делать? Экономическое положение Германии ухудшалось. Морская торговля замерла. На пороге стояла проблема реконвертации немецкой марки. В это время гросс-адмирал Эрих Редер практически всецело завладел вниманием Гитлера, предлагая сокрушить туманный Альбион средиземноморской удавкой. Редер предлагал захватить Гибралтар и Мальту, без чего овладение Британскими островами и поражение Великобритании невозможно. Однако Гитлеру серьёзно испортило настроение высказывание американского президента Рузвельта, который 5 ноября в третий раз возглавил США. Финансовые активы Англии иссякали, но Рузвельт неожиданно заявил: «Мы предоставим англичанам всё необходимое либо в аренду, либо взаймы». Конечно, тогда в ноябре 1940 года Гитлер ещё не мог оценить смертельный смысл слова «лендлиз», но слова американского президента вызвали у него серьёзную озабоченность. Да, Редер был прав и только согласившись с его планом, Гитлер наконец-то стал догадываться, в какую гигантскую ловушку загнал его Сталин ещё осенью 1939 года. Абвер докладывал с тревогой о развёртывании сил Красной армии на восточных границах Рейха. В ноябре 1940 года на восточных границах Германии разворачивались 130 советских дивизий, включая более чем 15 танковых. На Гитлера это произвело сильное впечатление. Редер был прав, но Сталин не оставил Гитлеру никакого выбора в конкретно сложившейся для него военно-политической ситуации. Можно сказать, что оба вождя заигрались в желании переиграть друг друга…
В ноябре Сталин, понимая, что времени, отмеренного судьбой Советскому Союзу, уже осталось мало, неоднократно выговаривал руководителям Красной армии за их медлительность в обучении войск современным методам войны. 7 ноября после праздничных торжеств на Красной площади, на званом обеде Сталин поднял бокал и произнёс весьма неожиданный тост: «Мы не готовы для такой войны, которая идёт между Германией и Англией. Оказалось, что наши самолёты могут задерживаться в воздухе меньше, чем немецкие и английские. Причём, никто из военного ведомства не сигнализировал насчёт самолётов, никто из вас не думал об этом. Я вызывал наших конструкторов и спрашивал: можно ли сделать так, чтобы и наши самолёты задерживались в воздухе больше времени? Ответили: можно, но никто нам такое задание не давал. Я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Но я вам покажу, если выйду из терпения. Вы знаете, как я это могу, так ударю потом, что всё затрещит». Вот такая праздничная речь вождя. Симптоматичен и глагол: «задерживались в воздухе». Из тюремного словаря…
В самом конце ноября 1940 года в штабе Вермахта началась оперативно-стратегическая военная игра, которая продолжалась восемь дней. Германские генералы высшего звена проигрывали план кампании против Советского Союза. На картах танки стремительно прорывали оборону и устремлялись на Москву.
Карты сулили успех…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru