18 (30) августа исполняется 150 лет со дня рождения легендарного Лавра Корнилова - генерала, который превратил в боеспособную армию разрозненные отряды тех, кто не принял Октябрьский переворот и фактически стал основателем Белого движения. Но в день юбилея имеет смысл обратиться к другим эпизодам биографии Лавра Георгиевича - имевшим место быть до рокового 1917 года. Они многое могут поведать об этом весьма незаурядном человеке, отмеченном многими дарованиями.
Потомок толмачей
Многие годы в ходу было несколько версий происхождения легендарного генерала. Одни исследователи утверждали, что Лавр Георгиевич родился в семье казашки из рода керей Гульшары и казака Георгия Корнилова. Другие - что его матерью была казашка Марьям, на русский лад Мария Ивановна. Третьи – придерживались версии, что он родился в семье калмыка – казака и русской казачки и потом, после распада этого брака был усыновлен дядей Георгием Корниловым.
Только в 2017 году окончательно выяснилось, что матерью Лавра Корнилова была дочь казака Прасковья Хлыновская. Хлыновские переселились в Кокпекты с Бийской линии. Там один из предков по материнской линии, сосланный поляк, женился на алтайской калмычке. Именно от нее Лавр Георгиевич унаследовал калмыцкие черты.
Тогда исторический архив Омский области получил запрос о родителях Корнилова.
Архивисты изучили хранящиеся в архиве метрические книги Николаевской церкви города Кокпекты. В метрической книге за 1859 год сотрудник архива Людмила Огородникова нашла актовую запись о бракосочетании 13 февраля толмача Кокпектинского окружного приказа Георгия Николаевича Корнилова, первым браком, и девицы, дочери резервного казака станицы Кокпектинской Параскевы Ильиничны Хлыновской.
Выяснились еще некоторые интересные факты. Оказывается, редкая способность Еорнилова к изучению иностранных языков - Лавр Георгиевич знал немецкий, французский, английский, персидский, казахский, монгольский, калмыцкий и урду - не случайна. Ведь герерал происходил из рода толмачей-переводчиков.
Дед Лавра Георгиевича -Николай Герасимович Корнилов получил воспитание в Омской азиатской школе. Более 43 лет он находился на службе в Каркаралах, Баян-Ауле, Бухтарме. Был толмачем, губернским секретарем. Его сын Георгий Николаевич окончил классы восточных языков при омском батальоне восточных кантонистов и был назначен младшим урядником в 7-й полк Сибирского казачьего войска в Кокпекты. Через год он перешел толмачом в Кокпектинский окружной приказ.
В 1862 году Георгий Николаевич вышел из казачьего сословия и стал чиновником, коллежским регистратором. Похоже что это произошло под влиянием идей ученого-этнографа Григория. Потанина, убежденного сторонника сибирского «областничества». В 1869 году Георгий . Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске и купил небольшой домик на берегу Иртыша. Здесь у него родился четвертый сын, наречённый Лавром. Сестра Анна описывала брата в детстве как «маленького, худенького, с большой головой, поскольку подвержен он был рахиту». Со здоровьем у Лавра проблем не было, но он выглядел очень болезненным. Через три года Корнилов-старший получил давно ожидаемый перевод на свою родину, в Каркаралы, где стал служить в уездном правлении.
Анна Корнилова так вспоминала о главе семейства: «Отец был человек очень неглупый, развитый по своему времени, хороший семьянин; но жить с семьей ему приходилось мало и он неумело принимался в свои редкие наезды за наше воспитание. Отец был с нами ласков, никогда не наказывал, а между тем мы его очень боялись и дисциплина при нем была образцовая; например, он не позволял вмешиваться в разговоры старших, перебивать речь другого; рекомендовалась часто пословица «ешь больше, говори меньше», поэтому мы при отце за столом сидели молча и все выжидали очереди говорить, да так совсем и не вступали в разговоры…»
Воспитанием детей занималась Прасковья Ильинична, женщина «хотя и безграмотная, но с пытливым умом, с жаждой знаний, с колоссальной памятью и большой энергией»
Семья была большая - у Лавра было пять братьев и две сестры. Сестра Анна вспоминала, что на Лавра «с детства смотрели как на особенного ребенка, возлагали на него большие надежды». И эти надежды он полностью оправдал. А у его братьев военная карьера, увы, не сложилась. Александр всю жизнь прослужил поручиком, Андрей и Петр не смогли закончить учебу - их исключили из омского кадетского корпуса. Яков скончался от воспаления лёгких в юном возрасте. Пятый брат Автоном не смог пойти по военной стезе из-за серьезной болезни.
Будущий генерал рано научился читать. Детских книг в доме не было, потому Лавр любил рассматривать лубочные картинки про Суворова, Кутузова и Скобелева и «взрослые» иллюстрированные номера «Нивы» с рассказами о сражениях русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Когда Лавр окончил начальное училище, семья перебралась в пограничный город Зайсан, где отец определился на службу переводчиком. По воспоминаниям сестры, в Зайсане «детские игры были окончательно заброшены и все интересы сосредоточились около военных, эта обстановка усилила у брата любовь к военной службе, походам и маневрам».
Лавр стал готовиться к поступлению в Сибирский кадетский корпус. В основном готовился самостоятельно, только один молодой поручик дал ему несколько уроков математики.
Лучший выпускник Сибирского кадетского корпуса
Летом 1883 года грезивший военной службой мальчик поехал с матерью в Омск - поступать в Сибирский кадетский корпус. Отец вручил мальчику книгу «Собрание писем старого офицера своему сыну». На титульном листе Корнилов-старший сделал такую надпись: «Кому деньги дороже чести – тот оставь службу. Петр Великий». Этой книгой Лавр очень дорожил и часто ее перечитывал.
Все вступительные экзамены Лавр сдал успешно, кроме французского - в киргизской степи негде было взять хороших репетиторов. По итогам он был все же принят в корпус, правда в качестве «приходящего» воспитанника. «Приходящие» кадеты обучались путем экстерната и за свой счет, потому в первый год обучения Лавр Корнилов проявил завидное упорство и трудолюбие и в следующий класс был принят уже на казенный счет. Все последующие годы обучения кадет Корнилов по успеваемости и поведению шел первым и, переходя из класса в класс, награждался похвальными листами с подарками.
Сестра отмечала, что «подростком он был очень застенчив, туго сходился с людьми и выглядел даже угрюмым. Уйдут его товарищи и братишка на детский вечер, а Лавр усаживается за задачи или читает про какое-нибудь путешествие и получает не меньшее удовольствие». Все изменилось только в старшем классе, когда вокруг Лавра и Анны сложился небольшой кружок ровесников, гимназисток и кадет. «Брат перестал дичиться, полюбил общество, танцы, стал таким веселым, остроумным собеседником». Лавр хорошо помнил, как он провалился на экзамене по французскому языку, потому усиленно занимался и даже сделал полный перевод французского романа «Поль и Виргинии». Одновременно юноша начал изучать восточные языки и даже перевел учебник по физике на татарский.
Директор корпуса генерал Пороховщиков указывал в аттестации на кадета Корнилова: « Развит, способности хорошие, в классе внимателен и заботлив, очень прилежен… Скромен, правдив, послушен, очень бережлив, в манерах угловат. К старшим почтителен, товарищами очень любим, с прислугою обходителен».
В заключительной аттестации была такая характеристика: « Скромен ,откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно с охотою помогает товарищам в занятиях. Серьёзен. Послушен и строго исполнителен. К родным относится с любовью и часто пишет им письма. Со старшими почтителен и приветлив. Товарищами очень любим и оказывает на них доброе влияние…»
В аттестате, который был выдан кадету Корнилову, значится, что по многим предметам вице-фельдфебель Корнилов имел наивысший балл – 12. Исключение составляли: письменные работы по русскому языку (10 баллов), естественная история, география и рисование (по каждому из этих предметов – по 11 баллов). Однако несмотря на это, средний балл был весьма высоким и достигал 11,59. Согласно «Списку кадет VII класса Сибирского кадетского корпуса», за военные подготовительные занятия в лагере за 1889 г. Лавр Корнилов набрал наивысший балл среди сверстников (9,5).
Отважный разведчик и исследователь
Любовь к математике привела Лавра Корнилова в престижное Михайловское артиллерийское училище. Потом молодой человек, блестяще сдав вступительные экзамены, поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. Он окончил Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску». Корнилова ожидала прекрасная карьера в Петербурге, но он отказался от службы в Генеральном Штабе и уехал в неспокойный Туркестанский военный округ. На передний край - именно там в полной мере раскрылись его таланты разведчика и исследователя.
В Туркестанском военном округе Корнилов занимал сначала должность помощника старшего адъютанта штаба округа, потом. служил штаб-офицером для поручений.
Построенная англичанами в ущелье на пути в Кабул крепость Дейдади долгое время оставалась головной болью для русского командования. Ведь о том, как она укреплена и какое там вооружение, русским было неизвестно - все попытки разведчиков проникнуть в крепость завершались неудачей. Но Лавру Корнилову удалось наконец разгадать загадку крепости Дейдади.
«В начале ноября 1898 г., – писал потом в своем отчете Корнилов, – я был командирован в урочище Термез для сбора сведений об Афганистане вообще и Афганском Туркестане по преимуществу. В отношении последнего, в ряду прочих вопросов, – вопрос о крепости Дейдади был наиболее интересным и запутанным… почему единственное средство получить о ней сколько‑нибудь верные сведения было одно – самому поехать и осмотреть Дейдади. На этом решении я и остановился»..
Отважный капитан задумал настоящую авантюру. Он решил переодеться туркменом, добраться до крепости, находившейся за добрую сотню вёрст от границы, в глубине сопредельного государства, сделать снимки хорошо охраняемого военного объекта (тогдашней громоздкой фототехникой) и составить его подробное описание. Корнилов не мог не знать, что пойманных шпионов афганцы сажают на кол, но это его не остановило.
Он нашел проводников из местных. «Провести меня, – пишет Корнилов, – взяись два Теркмена: Мулла‑Рузы, богатый торговый человек из кишлака Чушка‑Гузара, и его приятель Худай‑Назар, житель кишлака Шор‑Тепе (на Афганском берегу Амударьи), – по ремеслу – отчаянный, смелый контрабандист».
В ночь на 13 января 1899 года Корнилов и Мулла‑Рузы переправились через Амударью на надутых воздухом бурдюках. На той стороне их ждал Худай‑Назар с приготовленными лошадьми. Они поехали, обходя афганские пограничные разъезды, в сторону города Балх. Был священный для мусульман месяц рамадан, потому путников на дороге почти не встречалось, и капитан мог беспрепятственно заниматься съемкой местности.
До Дейдади добрались глубокой ночью 14 января. Разведчики хотели переждать остаток ночи в кишлаке у приятеля Худай‑Назара, а «утром издали осмотреть крепость и, если окажется возможным, сделать фотографические снимки». Однако вмешался случай. «Ища въезда в кишлак и следуя вдоль дувала, – пишет в отчёте Корнилов, – мы выехали на дорогу из казарм в крепость и близ моста через арык Мазар‑Дарью наткнулись на афганца, который остановил нас вопросом: «Что вам нужно?». Лазутчики не растерялись и объяснили, что они ищут место, где могли бы совершить «сахар» - утреннюю молитву, после которой в мусульманский пост заговляются на весь световой день. Афганец, оказавшийся владельцем небольшой лавочки‑чайханы, расположенной неподалёку предложил «трём туркменам» остановиться у него, обещая за рупию приготовить для них чай и лёгкий завтрак.
Чайхана оказалась идеальным наблюдательным пунктом. С приближением рассвета движение по мосту заметно оживилось - в рамадан мусульмане встают рано, чтобы успеть позавтракать до рассвета. «Через мост, – пишет Корнилов, – из казарм в крепость и обратно беспрестанно проходили солдаты. Некоторые подсаживались к нам пере кинуться несколькими словами и покурить «лим» (род кальяна) Один из проходивших через мост афганских офицеров, оказавшийся джамадаром - офицеров пехотных частей, расквартированных в Дейдади, неожиданно спросил у «туркменов»: «Вы назначены в караул? Отчего не едете на службу?». Находчивый Худай‑Назар ответил: «Сейчас едем». Больше вопросов к новоприбывшим не возникло.. «Очевидно, в этот день, – позже размышлял Корнилов, – ввиду ухода Джумаханцев и неприбытия из Акчи двух Туркменских сотен, которые, по имевшимся у меня сведениям, должны были их сменить, караулов и разъездов не было наряжено. Афганский пехотный офицер и солдаты могли этого не знать, и они, по‑видимому, приняли нас за нукеров, уже прибывших из Акчи». Но солнце было еще невысоко - сделать фотографии при таком освещении нереально, потому отъезд пришлось оттягивать под разными предлогами.
И тут в чайхану зачем-то снова заявился тот же афганский офицер, принявший их за нукеров из Акчи и увидев знакомые уже лица, устроил «подчиненным» взбучку: «Вы ещё не уехали на службу? Убирайтесь отсюда!». «Ослушаться приказания, – пишет Корнилов, – было невозможно. К счастью, в это время выглянуло солнце, я сделал снимок с казарм, и мы поехали к крепости Дейдади». Волей обстоятельств этот забавный эпизод сыграл на руку Корнилову - не в меру рьяный афганский пехотный поручик сам отправил разведчиков к их цели. Подъехав к крепости, Корнилов стал объезжать ее по периметру. Почти не скрываясь он делал в блокноте заметки и зарисовки. Следуя «вдоль восточного, наиболее освещённого фронта» крепости, капитан вытащил из седельной сумки фотоаппарат и сделал пять снимков крепости. По счастью, «туркмена» с фотоаппаратом не заметили ни со стен крепости, ни из кишлака. Более того, уходил Корнилов из Дейдади буквально под носом у подходивших уже к крепости туркменских конных сотен. В своем отчете тон написал об этом кратко: «Осмотреть западного фронта не удалось, так как со стороны кишлака Тохта подъезжали Туркмены».
Причем эту блестящую разведывательную операцию капитан Корнилов предпринял по собственной инициативе и втайне от начальства, взяв трехдневный отпуск.
Возвратившийся «отпускник» представил генералу Ионову пять фотографических снимков с крепости, описание укреплений и ведущей к крепости дороги». Так Российский Генштаб получил долгожданные сведения о крепости Дейдади - серьезном укреплении, построенном с учётом европейского фортификационного опыта. Причем Корнилов, будучи профессиональным артиллеристом, успел отметить и зафиксировал в своём отчёте ряд слабых мест этой крепости.
Прошедший «Степь отчаяния»
Потом Лавр Георгиевич полтора года невзирая на невообразимые лишения, изучает Кашгарию. С поручиком Кирилловым и несколькими казаками он проходит вдоль и поперек выжженную солнцем страну, нанося на карту извилины дорог, русла рек, колодцы. Возвратившись из полной опасностей и лишений экспедиции, Корнилов пишет и издает книгу «Кашгария или Восточный Туркестан», которую потом признают равной по научной ценности трудам знаменитого путешественника генерала Пржевальского.
Но на этом Корнилов не успокаивается! Он отправляется в пустыни Восточной Персии, которые считались непроходимыми. В 1901 году Корнилов с четырьмя казаками семь месяцев странствовал по персидским пустыням. При необходимости переодевался восточным купцом.
Корнилов с товарищами стали первыми европейцами, прошедшими этим путем. «Степь отчаяния» на современных описываемым событиям картах Ирана обозначалась белым пятном с отметкой «неисследованные земли»: «сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающих солнечных лучей, пустыня, где почти невозможно было найти воду, а единственной пищей были мучные лепёшки — все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды, поэтому британские исследователи обходили «Степь отчаяния» стороной». Результатом похода капитана Корнилова стал богатейший географический, этнографический и военный материал, которые позднее Лавр Георгиевич стал широко использовать в своих очерках.
За пять лет - с 1899 по 1904 годы Лавр Корнилов побывал практически во всех граничащих с российским Туркестаном странах. Разумеется, инкогнито, выдавая себя за правоверного мусульманина - купца или учёного. Подготовленные Корниловым для штаба округа и Генерального штаба военно‑статистические отчёты и обзоры отличались академической тщательностью. Материалы, собранные Корниловым за время службы в Туркестане, потом были обобщены в его военно‑научном труде «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестаном»..
Книги Корнилова стали заметным вкладом в географию и этнографию этой мало изученной в те времена территории.
Корнилову довелось побывать и в Индии, которая тогда находилась под английским владычеством. С ноября 1903 по июнь 1904 года Лавр Георгиевич находился там для «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически — для анализа состояния британских колониальных войск. За. В 1905 году его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом
Герой Русско-японской войны
С началом русско-японской войны Корнилов выехал в Петербург - там он был назначен на должность штабного столоначальника. Но штабное «счастье» подполковнику Корнилову было не нужно. Он рвался на фронт. В аттестации подполковника Корнилова на 1904 год Лавру Георгиевичу дается такая характеристика: «здоровье – хорошее, умственные способности – выдающиеся, нравственные качества – очень хорошие... воли твердой, трудолюбив и при большом честолюбии... вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится с всякими делами». Разве мог такой человек отсиживаться в тылу?
Лавр Георгиевич добился перевода в действующую армию, начальником штаба 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса. И окунулся в свою стихию.. Получив приказание отвести от Мукдена стрелковые полки, понесшие в предшествовавшие дни большие потери, подполковник Корнилов со своей бригадой несколько часов удерживал натиск противника у деревни Вазые, обеспечивая организованное отступление. Только после этого, когда деревня была уже окружена японцами, Корнилов, воодушевив подчиненных, штыковой атакой прорвал кольцо окружения и вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду с ранеными и знаменами , сохраняя полный боевой порядок, на соединение с армией. «Около 7 часов вечера, пропустив значительную массу отходивших нижних чинов разных частей и обеспечив таким образом их отход, подполковник Корнилов приступил к очищению своей позиции. Деревня Вазые была в это время почти окружена противником. Усиленный огонь наших стрелков и атака в штыки 5-й роты 3-го стрелкового полка заставила японцев раздвинуться и открыть дорогу отряду подполковника Корнилова, вынесшему знамена, пулеметы и всех своих раненых и в порядке отступившему на север вдоль железной дороги». Наградой за этот подвиг стал орден Святого Георгия IV-й степени.
За боевые отличия в 1905 году Корнилов был произведен в полковники, а через два года. награждён Золотым оружием. После заключения мира - 1 мая 1906 года Лавр Георгиевич Корнилов назначен делопроизводителем Управления генерал-квартирмейстера Генерального Штаба. По служебным делам он выезжает на Кавказ, в Туркестан и в Западную Европу.
Военный атташе в Китае
С 1 апреля 1907 года Корнилов - военный атташе в Китае. Причем неблизкий путь от Иркутска до Пекина русский атташе проделал верхом с тремя ординарцами-казаками.
В Пекине Лавр Георгиевич стал изучать китайский язык, собирал книги, рукописи, эмаль, китайских божков.. Но не только. Об одной блестяще проведенной Корниловым разведывательной операции сохранился рассказ, который больше напоминает легенда. Русскому командованию стало известно, что китайцы в строжайшем секрете готовят в отдаленном городке особый отряд войск, обучаемый европейским приемам боя. Корнилов, переодевшись в пышный наряд китайского мандарина, едет туда. Его принимают как посланника самого «сына неба» - Богдыхана. Лавру Георгиевичу оказываются всяческие почести, ему подробно докладывают об успехах, и весь отряд проходит перед ним церемониальным маршем. По окончании парада Корнилов произносит по-китайски речь, благодарит за оказанный прием и благополучно возвращается в посольство, завершив свою миссию.
В 1910-м году полковник Корнилов был отозван из Пекина, однако в Петербург он возвратился лишь через 5 месяцев. Это время понадобилось ему на путешествие по Западной Монголии и Кашгарии, чтобы составить представление о вооружённых силах Китая на границах с Россией.
Командир «Стальной» дивизии
Звездным часом Лавра Корнилова стала Великая война, которую потом назовут Первой мировой. 9 августа 1914 года Корнилов был назначен командиром 48-й пехотной дивизии ,которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе XXIV армейского корпуса 8-й армии генерала Брусилова.
Брусилов потом писал о Корнилове в своих воспоминаниях: «Он всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили. Они не отдавали себе отчёта в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость. Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову»
48-ю пехотную дивизию, которой командовал Лавр Корнилов, скоро стали называть «Стальной». Она отличилась во многих операциях армии Брусилова, на счету Корнилова много удачных дерзких вылазок и взятых высот Солдаты своего командира буквально боготворили. Лавр Георгиевич относился с большим вниманием к их быту, требовал отеческого отношения к нижним чинам.
Генерал Деникин, чьи части во время наступления Брусилова наступали «рука-об-руку» с частями генерала Корнилова, так впоследствии характеризовал своего будущего сподвижника: «Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова — военачальника: большое умение воспитывать войска: из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, — высокое соблюдение военной этики, в отношении соседних частей и соратников, — свойство, против которого часто грешили и начальники, и войсковые части».
Да, Лавр Георгиевич был человеком разнообразных дарований… Ему удавалось, казалось бы, заведомо невозможное.
«Корнилов — не человек, стихия», — говорил взятый корниловцами в плен австрийский генерал Рафт. В ноябре 1914 г. в ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Корнилова прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая самого Рафта….
Одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым стало взятие Зборо — расположенного на «высоте 650» укрепленного пункта, защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с многочисленными хорошо защищенными огневыми точками. Генерал тщательно подготовил план операции. И штурм прошёл в точности по плану: внезапно обрушившийся на высоту шквальный огонь русской артиллерии и фронтальная атака пехоты позволила главным ударным силам Корнилова незамеченными обойти противника и обратить его в бегство. Так русским была открыта дорога на Венгрию.
Непобежденный
В апреле 1915 года, прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат силами одной своей «Стальной» дивизии, генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование одним из батальонов, был дважды ранен в руку и ногу. С шестью уцелевшими товарищами он в течение четырёх суток пытался прорваться к своим, но попытки эти завершились неудачей. Корнилов попал в австрийский плен.
А 28 апреля 1915 года император Николай II подписал Указ о награждении генерала Корнилова орденом Святого Георгия 3-й степени: «За то, что во время упорного сражения в Карпатах на р. Дукле 24 апр. 1915 г., когда командуемая им дивизия была окружена со всех сторон превосходным в силах противником, отважно пробивался по трупам заграждавшего дорогу неприятеля, чем дал возможность частям дивизии присоединиться к войскам своего корпуса».
Пленный генерал сначала был помещён в замок Нейгенбах в Австрии, затем переведён в Венгрию в замок Эстергази, расположенный в селении Лека. Он мог получить свободу, дав подписку о дальнейшем неучастии в боевых действиях. Но этого Лавр Георгиевич не мог сделать в принципе. Сдаться и остаться в стороне? Это не о нем!
По воспоминаниям товарища, Корнилов «рвался к боевой деятельности... его непрерывно точил червь неудовлетворенного честолюбия. Свой вынужденный досуг он старался заполнить чтением, но читал почти исключительно книги о Наполеоне, что еще больше раздражало его». Корнилов предпринял четыре попытки побега. Четвертая оказалась удачной. 29 июля 1916 года он покинул тюремный госпиталь в венгерском городе Кессег -переодетый в австрийскую форму, под видом солдата, возвращающегося после лечения с фальшивым паспортом на имя Штефана Латковича.
Генерал Корнилов с помогавшим ему чехом Марньяком пришли на вокзал, сели в поезд и на следующий день прибыли на намеченную станцию Караншебеш. В лесу за станцией переоделись в штатское и продолжили свой путь пешком к румынской границе. Чех зашел в деревню за едой и был схвачен, Корнилов продолжил путь в одиночестве. Он дошел до пограничной реки и перебрался на румынский берег. Через 22 дня после побега генерал явился к российскому военному атташе. А 4 сентября Корнилов прибыл в Петроград.
По данным Ставки, на сентябрь 1916 году в плену находилось более 60 русских генералов, а бежал оттуда только один Лавр Корнилов. Поэтому в один день он стал очень знаменит. В Петрограде генерала чествовали юнкера Михайловского артиллерийского училища, которое он когда-то окончил. Журналисты брали у него интервью, его портреты печатались в иллюстрированных журналах, а казаки станицы Каркаролинской прислали Лавру Георгиевичу нательный крест и сто рублей деньгами. Потом на имя Степного генерал-губернатора, Войскового наказного атамана была отправлена телеграмма от «казаков станицы Каркаралинской, стариков и детей, представителей духовного ведомства, военной и гражданской власти » о представлении генералу Корнилову звания почетного казака станицы Каркаралинской и Кокпектинской и присвоении имени Корнилова Каркаралинскому высшему начальному училищу «в ознаменование великих заслуг героя, уроженца Каркаралинской станицы … дабы запечатлеть на веки потомству память о нем родных станичников».
Сам Лавр Корнилов в письме сестре 1 ноября 1916 г. не живописал побега: «Подробности своего бегства не буду описывать; из газет ты кое-что знаешь, хотя врали они невозможным образом... Хочу только сказать, что во время войны, плена и бегства я на практике убедился, что бывают в жизни человека такие минуты, когда только чудо и помощь Божия выводят его из неминуемой гибели». Не знающий страха генерал был искренне верующим человеком
В начале осени 1916 года Корнилов вновь убыл на фронт: ему дали 25-й пехотный корпус в составе Особой армии Юго-Западного фронта...
Сколько этот удивительный человек мог сделать для России, не случись в истории нашей страны известных роковых событий 1917 года, мы никогда не узнаем…
Елена Мачульская
Русское Стратегия
|
