Музей славянской культуры имени К.А. Васильева давно стал знаковым местом, куда стекаются люди, заинтересованные в вопросах самоидентификации и традиционной культуры. Маленький музей, созданный руками энтузиастов, стал настоящей достопримечательностью района Лианозово. Гости столицы вносят это место в список обязательного посещения. Причина в уникальном наследии К.А. Васильева и выросшем на этой почве смысловом наполнении музея. Он взял на себя миссию объединения и просвещения людей, не равнодушных к своим корням и месту в современном мире. Однако музей оказался во власти печально известной тенденции, когда востребованные формации патриотического толка оказываются на грани исчезновения. После бесконечной череды злоключений музей понес серьезные потери, реорганизовался, но не отказался от своей миссии. Однако будущее его туманно.
О тернистом пути и текущем состоянии музея «Русскому Вестнику» рассказал его основатель и директор, член Союза писателей России Анатолий Иванович Доронин.
 – С 1978 года мы возили картины по России и зарубежью, но вместе с матушкой художника, Клавдией Парменовной, пришли к идее о постоянной галерее. Только с условием, что она будет рядом, потому что жить без картин сына не может.
Стояла двуединая задача: создать музей и раздобыть квартиру. Могло получиться в Коломне, но местные художники возмутились передачей помещения какому-то «варягу». Семья Васильевых уже переехала в квартиру, и ее оставили, но обещанное помещение не дали, а глава комсомольской организации Игорь Тарасов, помогавший открывать счет для музея, отказался отдать собранные нами деньги. Пришлось начинать с нуля.
Я уволился из армии и сосредоточился на музее. Вступив в ВООПиК, на его базе я создал Клуб любителей живописи Константина Васильева. Клавдия Парменовна подписала договор о передаче клубу картин до 2000 года. Впечатленный выставками глава Тимирязевского района Москвы предложили нам разрушенный особнячок в Лианозово. 6 декабря 1988 года вышло постановление районного, а следом – горисполкома о передаче здания нам на баланс под музей Константина Васильева.
Здание как будто пережило бомбежку – до второго этажа было забито мусором. В 1986 году его передали тресту столовых под ресторан, но из-за антиалкогольной кампании забросили, а местное население растащило черепицу и разобрало кирпичи под свои нужды, дойдя до лестничных проемов.
– Кирпич-то царский! Ведь это дача С.Г. Лианозова – магната, члена белого правительства генерала Н.Н. Юденича...
– Да, тот самый Степан Лианозов построил особняк в 1904 году для своей возлюбленной. После революции здесь размещались уездная ВЧК, военная гостиница; уже в плохом состоянии здание передали тресту столовых, таким образом, до нас оно дошло в руинах.
– И предстояло собственными усилиями превратить руины в музей...
– Совершенно верно. Под знаменами Васильева собралось множество активистов, готовых помогать, но стали приходить и враги. Ведь после убийства гения заказчики хотели оградить народ от влияния его картин. С самого начала в клуб внедрились молодые и инициативные К.С. Сиволапов и М.Ю. Ивановский. Через месяц пребывания они приехали в Коломну, чтобы сместить меня, но Клавдия Парменовна ответила, что знает меня больше 10 лет, а их видит впервые. Сиволапов покинул клуб навсегда, а Ивановский затаился, позже вернулся с извинениями. Нам требовалась помощь, а он архитектор, и опять мы приняли его.
Строительные работы заняли много лет, и в 1998 году состоялось торжественное открытие музея в присутствии вице-мэра Москвы В.П. Шанцева, главы СВАО В.Г. Систера, Михаила Ивановича Ножкина, писателя С.Т. Алексеева, других представителей культуры и искусства. Период с 1998 по 2002 год стал очень плодотворным: приходило много людей, мы проводили великолепные вечера, нам подарили старинный рояль, у нас пел даже Б.Г. Штоколов.
– Но первые трудности возникнут довольно скоро?..
– Еще в 1989 году меня избрали депутатом от Тимирязевского района, что дало мне новые возможности. Пока мы трудились над музеем, префект САО М.Т. Демин предложил сделать Центр славянской культуры. Для получения земли пришлось обивать пороги, и в 1993 году Правительство Москвы выделило клубу 2,5 га прилегающей территории на 49 лет под строительство Центра славянской культуры. Мы сделали замечательный эскизный проект, но требовались значительные финансовые вливания. Однажды Ивановский привел некую Любовь Высоцкую, которая гарантировала за небольшую плату в течение полугода найти инвестора. Только она стала лоббировать строительство жилых домов на этой земле. Я был непреклонен, зато Высоцкая завоевала доверие Валентины Алексеевны – сестры художника, назначенной директором. Как-то поступила информация, что планируется продать за 15 тысяч долларов полотно «Валькирия над сраженным воином». На срочном совете было принято решение спрятать картину, чтобы избежать продажи. Я сдал ее на хранение в юридическую фирму «Частное право».
– Вы доверяли этой фирме?
– Когда мы только собирали картины Васильева в одну коллекцию и отслеживали, чтобы их не вывезли за рубеж, семья одного поэта намеревалась продать в Англию работы «Плач Ярославны» и «Князь Игорь». Требовалось перехватить их, и я нашел покупателя в лице руководителя «Частного права» Д.В. Казакова. Он сохранил для нас картины, обрел доверие, вошел в Попечительский совет клуба. Покупатель не получил картин, произошел конфликт, но я убеждал директора, что нельзя распродавать национальное достояние. Через какое-то время Высоцкая и Ивановский явились с протоколом собрания об избрании Валентины Васильевой вместо меня председателем клуба – только три знакомые фамилии среди сторонних лиц. Затем якобы работник прокуратуры увозит уставные документы на проверку, а вскоре представители частного охранного предприятия «Альфа-гард» по поручению Ивановского и Высоцкой выгнали охрану и не пустили меня на работу. В милиции отказались рассматривать «внутренние проблемы» общественной организации, а в службе собственной безопасности было сказано: «Так вы украли какую-то картину – разберитесь с этим!» То есть вся эта цепочка событий была выстроена заранее! Далее тянулись суды. Мой адвокат О.Н. Хайнак доказал, что указанные в протоколе члены совета клуба в действительности ничего не подписывали и протокол недействителен.
– После этого деятельность музея возобновилась?
– Да, этот рейдерский захват мы пережили в 2002 году и вернулись к работе. Уже в 2005 году, пока я провожу экскурсию, а во дворе праздник и дети водят хоровод, приезжают человек тридцать спортивных ребят неславянской внешности, раскидывают взрывпакеты и разбивают чернильницы о стены музея. Дети в ужасе, мы в растерянности, Когда, наконец, милиция вмешалась, те разбежались. Четверых задержали, но отпустили уже в отделении. По словам знакомого следователя, это активисты известного молодежного движения. Высоцкая наняла их, а после показательной акции приехала правительственная комиссия. Правительство РФ забрасывали письмами от лица В.А. Васильевой о том, что я смещен с должности председателя собранием, но отказываюсь уходить, а в музее – беспорядок. Оппоненты даже успели утвердить решение о переизбрании через суд еще в 2005 году, о чем я узнал только в 2006-м. Снова разбирательства. Повестки и росписи, выписка из ЕРЮЛ, доверенности – все фальсификация, но с этим они оформили право собственности В.А. Васильевой на картины в музее, а через последующие иски истребовали их из чужого владения.
– Вы говорили, что мать Константина Васильева отдавала картины во владение клуба до 2000 года. А как потом?
– Я сам советовал сестре художника через суд оформить на себя право наследования картин – просто так в права не вступают. Но за дело взялась Высоцкая, которая только прикрывалась именем сестры художника, и, пока висело одно уголовное дело с подделкой документов, возник рецидив с фальсификацией. Я мог поднять этот аспект на щит, но не хотел запятнать семью Васильевых, так как именно сестра должна быть наследницей, и я согласился. Правда, постановление суда вышло о передаче всех 82 картин, хотя 15 полотен были подарены мне или приобретены в частных коллекциях на средства клуба.
Судебные приставы обязали меня перед передачей провести художественно-искусствоведческую экспертизу. Я снова обратился в фирму «Частное право». Для экспертизы пришлось привезти полотна, причем уже после разгрузки фирма не предоставила мне надлежащих документов о передаче картин, а на следующий день они исчезли: якобы состоялась их передача фирме «Межрегиональной земельный центр», зарегистрированной в Адыгее. Мне сказали, что судьба картин отныне не мое дело, так как вместо меня председателем клуба избран бывший сотрудник МВД В.А. Шатских и он берет на себя ответственность. Преподносилось, будто делается это ради сохранения коллекции. При этом от меня требовали документы по земле до 22 сентября, а в случае отказа обещали неприятности.
В ночь на 22 сентября 2009 года в музее возник пожар – вся Череповецкая улица осветилась. Десяток пожарных машин не сразу справились с огнем, а наутро был составлен акт о поджоге. Злоумышленники даже оставили лесенку, с помощью которой подожгли чердак. Деревянные перекрытия способствовали быстрому выгоранию. А ведь там хранился архив Васильева: пластинки, эскизы, документы!
– И какова была реакция?
– Против меня было заведено сразу два уголовных дела: о краже картин и о поджоге здания. Параллельно через суды я пытался добиться отмены решения об избрании Шатских. Суд все время откладывал решение в нашу пользу, а в 2010 году вместо Шатских поставили более весомую Светлану Удалову – главного редактора издательства «Белые Альвы». На меня лилась грязь в прессе, суды шли почти каждый день: отбился на одном заседании, и надо идти на следующее.
В это время столкнулись две группы, решившие меня сместить: группа Ивановского с адвокатом В.Г. Стеценко, которые прикрывались именем Валентины Васильевой, и группа, избравшая Шатских и Удалову, с юристом Казаковым. Это вылилось в ожесточенное противостояние Ивановского и Казакова. Меня при этом списали со счетов, видели мое будущее за решеткой. Следствие как будто не занималось поисками картин, хотя те время от времени всплывали в тех или иных местах.
Наверно, я бы пропал, если бы не открытое письмо наших настоящих попечителей: Валентин Распутин, Михаил Ножкин, Владимир Крупин, Михаил Задорнов и Сергей Алексеев призвали Президента РФ разобраться в ситуации. Возник резонанс, вероятно, те силы, что оказывали давление на суды, отступили. Протоколы, на которые опирались мои противники, признаны недействительными. Команда Казакова отпала, но картины возвращали В. Васильевой – по сути, Ивановскому, который выставил ей счет в 340 тысяч за судебные издержки и вынудил предоставить ему в пользование картины на 5 лет. Для вида был создан фонд под председательством Васильевой, но реально владел ими олигарх, стоявший за спиной Высоцкой и Ивановского. Он распоряжался бы судьбой народного достояния на свое усмотрение, но его осудили. Мы скоординировались с музеем К. Васильева в Казани и переправили туда подлинники. В 2011 году наследие великого художника разместилось в отреставрированном здании на центральной улице Баумана и было спасено.
– В Москве остался единственный подлинник – «Валькирия над сраженным Зигфридом» – и обгоревший пустующий музей...
– Я обратился к общественности, и со всей страны, особенно с Дальнего Востока и из Сибири, стали поступать деньги. Мы закупили строительные материалы, а добровольцы возрождали музей бесплатно – справились за год! Из филиала в Каргополе перевезли копии работ К. Васильева и заполнили ими первый этаж. На втором было решено развивать его направление и собирать художников-славянистов. Мы одними из первых сделали выставку А.Б. Угланова, В.Б. Иванова, А.Л. Клименко, В.А. Королькова, Б.М. Ольшанского – вообще около десятка художников прошли через музей. Мы перманентно ищем по России и находим, открываем уже новых живописцев, работающих в древнерусском или славянском направлении.
– Тогда музей открылся заново уже как Музей славянской культуры имени К.А. Васильева?
– Да. Мы начали разветвлять направления, собирать предметы быта. Возобновились лекции и семинары, под руководством исследователя Севера, профессора В.В. Токарева был выстроен лабиринт. Еще в 2000 году на территории музея был создан парк скульптур, отражающих представления скульпторов о дохристианской Руси. Нам не удалось завершить проект Центра славянской культуры, однако мы успели открыть фольклорный театр, где детей ждут представления и секции.
Что касается самого музея, то он давно выполняет не только культурно-образовательную, но и объединительную функцию. В наше время люди все чаще обращаются к вопросам сбережения народа, возрождения державы, сохранения корней. Эти почвеннические течения многогранны, но все эти люди проходят через музей. Русским в людям в Москве зачастую собраться негде. Они хотят здесь, и мы не отказываем.
– Значит, после 2012 года наступил период затишья?
– До тех пор, пока наши враги не осознали, что продолжена духовная работа по сохранению Отечества: начали забрасывать письмами различные инстанции о нарушениях, к нам зачастили проверки из прокуратуры, пожарной службы, комплексные проверки. Кто-то взломал щиток энергопотребления и накрутил показания до чудовищных отметок. Мосэнергосбыт и прокуратура не реагировали на мои письма, а меня заставили выплатить счет в 108 тысяч. Сказалось давление…
И наконец, статус здания, которое отдали нам на баланс 32 года назад. Мы поднимали вопрос о праве на владение, опираясь на соответствующий закон, но нам отказывали, ссылаясь на то, что это собственность города. Но всплывает информация, что дом числится как «бесхозяйное имущество», а такое имущество город может забрать в случае, если в течение года никто не заявляет свои права на него. То есть нам отказывают в передаче в бессрочное пользование, говоря, что здание принадлежит городу, в то время как оно официально считается бесхозяйным! Необходимо срочно утвердить права на дом, пока его не забрали. К сожалению, департамент имущества Москвы подал иск в Бутырский суд о признании права собственности Москвы на бесхозяйное имущество.
– Получается, когда музей восстановился, нашел свою нишу и притягивает людей, город может отнять здание? Возникает параллель с Международным фондом славянской письменности и культуры, который имел свою стабильную аудиторию, но лишился дома на Черниговском переулке.
– Люди из фонда, кстати, часто приходят сюда. Что делать, если у них больше нет дома, а надо проводить мероприятия? Мы предоставляем такую возможность. Больше славянских центров нет! Мы продолжим борьбу за музей. Помощь общественности будет очень полезна нам всем.
– Если рассматривать ситуацию, когда Славянский фонд с богатой историей выселяют на улицу, а теперь эта участь грозит славянскому музею, Вы полагаете, это спонтанная тенденция или результат злонамеренного воздействия каких-то сил?
– А вот пусть на этот вопрос ответит читатель! Я изложил факты, а людям решать. Но на войне как на войне: бывает, что гибнут люди, а бывает – культурные центры.
Беседу вел Филипп ЛЕБЕДЬ
Источник: Русский вестник |
