Однако, современная действительность часто контрастирует с благородными идеалами, показывая насколько большевистская отрава продолжает воздействовать на массовое сознание. Призрак коммунизма давно уже не бродит по Европе, но Россию он не спешит покидать. Большевизм – это наша внутренняя угроза, то что подлежит изживанию внутри российского общества, прежде всего, потому что он мешает нашей нации выжить в исторической перспективе на фоне внешней угрозы – глобализма, который пытается уничтожить все национальные государства, привычный социально-экономический уклад как на Западе, так и на Востоке.
Даже капитализм под угрозой уничтожения глобалистскими силами. Карл Поппер писал: «Объединенный с альтруизмом индивидуализм стал основой нашей западной цивилизации». (https://citaty.su/altruizm-i-egoizm-vyskazyvaniya-i-frazy). Разве не видно, что на Западе глобализм и квазилиберализм покушается на сами основы западной цивилизации. Всё-таки капитализм был основан на христианской протестантской этике. И теперь христианские идеалы уходят из искусства и гуманитарной сферы Европы. При этом почин в этой деградации идеалов и искусства положили тоталитарные режимы в Европе и СССР. Для этих тоталитарных режимов было характерно производство визуальной сверхреальности и проекты создания “нового человека”.
Визуальная сверхреальность формируется все возрастающим потоком образов: картин, фотографий, плакатов, но прежде всего — медиумом кинематографа. Эти образы переполняют сознание людей, создавая для них вторую реальность. Власть образов была особенно оценена в СССР: в советской культуре были не только “иконы”, которые в любой диктатуре документируют присутствие вождя во всех сферах жизни, но и требуемое принципами социалистического реализма типическое “отражение реальности”, на самом деле имевшее совершенно другую цель — симуляцию еще не присутствующего в современности идеального положения вещей. Из-за отсталости большевистской России эстетическое здесь должно было в первую очередь позволить явиться образу еще не достигнутого будущего как уже “наличного”. В пространстве “сверхреального” мира особое значение приобретает эстетизация тела, создание образов и текстов, изображающих “нового человека”. (https://magazines.gorky.media/nlo/2010/1/o-krasote-kotoraya-ne-smogla-spasti-soczializm.html).
Вот из этих режимов, прежде всего коммунистического режима СССР, просуществовавшего дольше остальных тоталитарных режимов, растут ноги попыток заменить европейские христианские ценности постмодернистскими симулякрами, реальный мир миром сверхреальным (сейчас это называется виртуальный), божественные истины языческим культом тела и горделивого нового человека.
С большевизмом глобализм сближает их инфернальный, антихристианский характер. Глобализм ещё более опасен по сравнению с большевизмом своими возможностями (финансовыми, информационными, технологическими), что дает ему большие шансы на успех. На этом фоне меняется сам смысл мирового противостояния значимых сил по сравнению с ХХ веком, ознаменовавшимся «Холодной войной» между капитализмом и социализмом. Сейчас противостояние стремительно смещается к оси: глобалисты – антиглобалисты. В цитадели мирового капитализма эта тенденция хорошо видна на примере нешуточной борьбы Демократической и Республиканских партий США, программные цели которых ранее советские обществоведы не могли толком различить. Римский клуб вот уже более 50 лет в своих докладах ставит задачи кратного сокращения численности населения. Естественно, в противостоянии глобалистам единственной значимой силой могут являться национальные суверенные государства, основанные на своей цивилизационной идентичности. Россиян в этом процессе ждет по всем признакам незавидная участь, если они не обратятся к своим национальным истокам.
И большевикам, и глобалистам очень важно оторвать человека от своей земли, от своего роду, племени и многовековых традиций, используя различные симулякры (гражданин мира, новый человек и т.п.). Вот носились коммунисты со своим симулякром нового человека, а он так и остался знаком, не имеющий означаемого объекта в реальности.
Через все творчество писателя Бориса Васильева проходят размышления о том, как советская власть деформировала сознание детей, пытаясь сделать из них нового человека, лишенного христианских «предрассудков».
Писатель Дмитрий Быков так характеризует творчество Бориса Васильева: «всю жизнь был известен прежде всего как военный писатель, а между тем писать он хотел о современности – просто эта самая современность не хотела, чтобы он о ней писал. Его первая повесть вовсе не «А зори здесь тихие», а «Иванов катер». Но «Зори» напечатали почти сразу, по ней сняли фильм, и он принес Васильеву (и пятерым главным героиням) мировую славу. А «Иванов катер» лежал в портфеле «Нового мира», и сам Твардовский смог только через три года напечатать эту горькую и яростную вещь о приходе нового человека, молодого циничного хищника, которому до людей вообще дела не было. И Марк Осепьян снял отличный фильм по этой повести. И фильм этот лежал на полке двадцать лет. «Не стреляйте в белых лебедей» – первый роман Васильева о современности. О тех самых новых людях, шагающих по головам. О несчастном и беспомощном представителе коренного населения – егере, романтике и пропойце. И о том, как все его попытки сделать мир и людей хоть чуть человечнее заканчиваются полным поражением, грубым и грязным. «Черное озеро так и осталось черным» – все запомнили эту фразу, одну из последних. Но я еще помню, как ругали эту вещь – за сусальность, за стилистическую избыточность… Но Васильев не останавливался – он продолжал писать о страшном новом человеке. Прогремел его «Экспонат №...» – история о том, как у старухи отняли последнее письмо, оставшееся от погибшего сына: надо было школьный музей открывать, требовались подлинные экспонаты. Точно так же прогремел и был многократно обруган рассказ «Вы чьё, старичьё?» – снова о беззащитности, о старости, никому не нужной. Задолго до «Ворошиловского стрелка» написал он повесть «Суд да дело» – о мести ветерана; эту повесть вообще рискнула напечатать тогда только ленинградская «Аврора», где иногда удавалось пробить что-то заведомо непроходимое. Там у него ветеран застрелил подонка, который над ним откровенно глумился. Вещь была спорная, и многие, кстати, ветерана горячо осудили: нельзя же убивать-то! А Васильев и не оправдывал никого. Он просто говорил: на нас сегодня пришли не внешние захватчики, а внутренние, вот такие».
Тема борьбы с подобными культурными захватчиками очень важна для понимания моральных ценностей, своего места в этом мире. Но жизнь состоит не только из черных тонов. Нельзя не видеть в жизни буйство красок, утонченности, вкуса. Когда мы говорим о дореволюционной России, то мы должны видеть достойных людей, которые могли не только воевать, служить верой и правдой Родине, но и наслаждаться жизнью. Советская пропаганда исказила образ российского дворянства, сделав из них прожигателей жизни. Это было совершенно не так. Но в то же время у русского дворянства, конечно, был отменный вкус, что позволяло им стать законодателями мод в различных сферах. Здесь стоит упомянуть о цветущей и искрометной русской материальной культуре, традиций, её кухни. В дореволюционной России, которая является для наших современников притягательной звездой, люди умели защищать свою страну, жертвовать собой, ставили духовное выше материального. Но при этом сильно любили жизнь умели красиво и со вкусом жить, влюбляться, знать цену благородству, чести и настоящей дружбе. При этом стоицизм и чувство долга, многообразное богатство чувственных и эстетических оттенков не мешали, а наоборот помогали совершенствоваться и сиять материальным, приземленным факторам таким как умение красиво и со вкусом одеваться, строить прекрасные дома, развивать кулинарное искусство, познавать мир в путешествиях.
Заняв положение социальной и государственной элиты, дворянство стало играть ведущую роль в развитии светской национальной культуры. По заказу дворян строились дворцы и особняки в столицах, архитектурные ансамбли в поместьях, работали художники и скульпторы. Дворяне содержали театры, оркестры, собирали библиотеки. Большинство известных писателей, поэтов и философов принадлежало к дворянству. Бытовая культура дворянства, особенно столичного, оказывала влияние на культуру других слоев общества, на развитие декоративно-прикладного искусства, а также на стиль продукции некоторых отраслей промышленности (стекольной, текстильной, мебельной и пр.). Но российское дворянство и аристократия думали о нормальной жизни и других сословий. Но зарплаты квалифицированных рабочих и профессоров, врачей были достойными, чтобы позволить себе многое для поддержания нормального уровня жизни.
Как отмечает Мария Светлакова «Как жили богачи Царской России», «Посмотрите вокруг на все эти дворцы, сады и памятники, которые остались от богачей прошлых лет. Что мы оставим будущим поколениям: жилые комплексы в спальных районах, похожие один на другой? Или передадим по наследству флешку с фотографиями ежегодного отдыха в Таиланде? Вот как жили богатые люди в России раньше. Кто эти люди.
Самые богатые люди тех лет:
Николай Второв — владелец торговых и промышленных предприятий и банков. Его состояние составляло 60 миллионов рублей — по сегодняшнему курсу это почти 700 млн долларов.
Эммануил Нобель в плане материальной обеспеченности не уступал Николаю Второву, но сколотил свои десятки миллионов на производстве: он возглавлял механический завод и нефтяную организацию.
Семейство Морозовых заработало целое состояние на текстильной промышленности и торговле. Глава семьи Савва Морозов владел 45 млн рублей — около 500 млн долларов.
Все эти люди были меценатами, они служили России, обеспечивали своих рабочих. Но, и естественно, не забывали наслаждаться жизнью. А.С. Пушкин, знавший толк в удовольствиях жизни, сделал Евгения Онегина поклонником страсбургского пирога, ростбифов, устриц французских трюфелей и прочих швейцарских сыров.
Герой-миллионер книги Гиляровского «Москва и москвичи» тоже был не дурак поесть:
«Меню его было таково: порция холодной белуги или осетрины с хреном, икра, две тарелки ракового супа, селянки рыбной или селянки из почек с двумя расстегаями, а потом жареный поросенок, телятина или рыбное, смотря по сезону. Летом обязательно ботвинья с осетриной, белорыбицей и сухим тертым балыком. Затем на третье блюдо неизменно сковорода гурьевской каши. Иногда позволял себе отступление, заменяя расстегаи байдаковским пирогом — огромной кулебякой с начинкой в двенадцать ярусов, где было все, начиная от слоя налимьей печенки и кончая слоем костяных мозгов в черном масле».
Жители царской России предпочитали отдыхать в Минводах. Туда приезжали поправлять здоровье горным воздухом, прогулками и ужинами, за которыми выпивалась не только целебная вода. После таких отпусков богачи восстанавливались уже в столице, а после — и в Европе, ежедневно разъезжая по салонам.
Хоть какой-то принцип мы переняли у предков!
Три главные статьи расходов тех лет: ювелирные изделия, живопись, собственная ложа в театре. К примеру, картину «Смерть Ивана Грозного» можно было купить за 40 тысяч рублей, что-нибудь из Репина — за 10–15 тысяч.
Заграничное путешествие не по казенной надобности, а как частная инициатива получает заметное распространение в России после Манифеста о вольности дворянства 1762 г. Традиция частного путешествия за границу возникает и в тесной связи с наиболее интенсивно протекающими в дворянской среде процессами индивидуализации сознания, становления личности. Сам дневниково-мемуарный жанр, одним из сюжетов которого становится путешествие, получает в России распространение с конца XVIII в. как результат признания ценности индивидуального жизненного опыта. В соответствии с получившими отклик первоначально в верхних слоях русского общества идеями Дж. Локка и Ж.-Ж. Руссо путешествие должно было увенчивать процесс образования юношества, развития его умственных способностей и нравственных качеств. Именно от просветителей идет традиция путешествия как интеллектуального действия, предполагающего активную рефлексию на тему собственной идентичности путешественников, оказавшихся в инокультурной среде.
О.Н.Туманов СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ФЕНОМЕНА ЗАГРАНИЧНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ И ПУБЛИЦИСТОВ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ
Первоначально тон для остальной, в основном привилегированной части общества во многом задавали члены царской семьи, отправлявшиеся за границу с широким кругом задач, связанных не только с выполнением дипломатических миссий и поддержанием династических связей, но и светскими развлечениями, отдыхом и т.п. Следует сказать особо, что заграничное путешествие в XIX в. вообще стало составлять часть программы воспитания российских престолонаследников, позволяя одновременно решать и важный матримониальный вопрос - находить царским отпрыскам достойных невест. Интерес в русском обществе к заграничным поездкам «августейших особ» сохранялся и на рубеже XIX - XX вв.122
После 1905 г. в Западную Европу зачастили и российские парламентарии-думцы. Политический туризм в России рассматриваемого времени весьма активно практиковали русские либералы.
Помимо представителей политической элиты в Западную Европу традиционно приезжали на отдых, для поправления здоровья и развлечения выходцы из наиболее состоятельной и образованной части общества: вольные дворяне-помещики, состоятельные купцы-торговцы, промышленники и финансисты, а также бравшие порой весьма длительный отпуск или же выходившие в отставку гражданские чиновники и военные. Были среди них и представители литературной среды.
На фоне широкого увлечения русской публики вплоть до начала Первой мировой войны заграничным отдыхом Россия представлялась «страной забытых и разоренных курортов». Имея в виду довоенную ситуацию, специализированная русская пресса сокрушалась, что «один немецкий Висбаден ежегодно привлекает не менее посетителей, чем все русские курорты, вместе взятые».
В путешествие по Западной Европе отправлялись и выпускники российских университетов для повышения своего профессионального уровня, изучения зарубежного опыта, например, в области государственного права, классической филологии, просве-щения или медицины и здравоохранения. С той же целью или же непосредственно для решения коммерческих и хозяйственных дел ехали и русские предприниматели.
Ехали люди искусства, - чтобы сначала учиться, а потом и работать где-нибудь в Италии или в Париже. Ведь, по отзыву одной из таких русских художественных натур, «нигде нельзя так хорошо сосредоточиться и работать, как в Париже. Он дает все для работы: обстановку, художественную культурную среду, прекрасных мастеров - учителей, интересные выставки и богатейшую историю искусств в своих бесчисленных сокровищницах - музеях и памятниках старины». Многие художники получали финансовую поддержку от Российской Академии художеств могли подолгу жить вне России.
Ехали не только в поисках новых впечатлений, творческого вдохновения, но и заработков. В конце XIX - начале XX вв. из России в Западную Европу выезжает все большее число видных деятелей культуры. «Их первый поток сформировался из маятниковой миграции: вначале музыканты Н. Н. Черепнин и И. Ф. Стравинский, художники А. Н. Бенуа, Л. С. Бакст, Н. С. Гончарова, М. Ф. Ларионов, балетмейстеры М. М. Фокин, В. Ф. Нижинский, балерины А. П. Павлова, Т. П. Карсавина и многие другие лишь подолгу жили за рубежом, но возвращались с гастролей на родину. Однако пребывание их за пределами России становилось все продолжительнее, заключаемые контракты все выгоднее».
Но недаром говорят, что большое видится на расстоянии. Зарубежные путешествия способствовали тому, что русские писатели и поэты, проведшие годы за рубежом, возвращались в своем творчестве к красотам родной природы. Федор Тютчев, великий поэт России писал:
Смотри, как роща зеленеет,
Палящим солнцем облита —
А в ней какою негой веет
От каждой ветки и листа!
Войдем и сядем над корнями
Дерев, поимых родником, —
Там, где, обвеянный их мглами,
Он шепчет в сумраке немом.
Над нами бредят их вершины,
В полдневный зной погружены —
И лишь порою крик орлиный
До нас доходит с вышины…
Имение дворянина, где располагался окруженный парком господский дом, было хозяйственным организмом, куда входили пашни, сенокосы, леса, пустоши, где создавались кирпичные заводы, организовывалось сыроваренное, полотняное, суконное производства, строились мельницы и торговые пристани, лесопильни и плотины. Отставные чиновники и военные, став помещиками, заводили образцовые хозяйства. Владельцы крупных вотчин могли себе позволить применение агротехнических новшеств, уникальные оранжереи и теплицы, конные заводы, насчитывающие по нескольку десятков чистокровных лошадей. («БИЗНЕС Online»: https://www.business-gazeta.ru/article/203416).

Олег Гривков
Алексей Шичанин
Русская Стратегия