20 октября неожиданно пришла скорбная и горькая весть:
умер Владимир Николаевич ОСИПОВ (1938 – 2020), публицист, общественный деятель, многолетний политзаключённый советских лагерей, ярчайшая фигура русского национального сопротивления нашего времени.

В 1960 – 1961 годах, совсем молодым, он входил в число тех, кто организовывал молодёжные собрания у памятника Маяковскому в Москве, за что был осуждён на шесть лет («Антисоветская агитация и пропаганда»). Это был первый срок, когда Владимир Николаевич стал, по его собственным словам, «убеждённым православным монархистом и русским националистом».

После освобождения в октябре 1968 года Владимир Николаевич
работал на вагоностроительном заводе, позже был грузчиком на хлопчатобумажном комбинате, затем бойцом пожарной охраны.
В 1971 – 1974 годах недавний политический узник издавал машинописный журнал «Вече», имевший православно–патриотическую направленность и выходивший тиражом 50–100 экземпляров. Указывал на обложке журнала свою фамилию и адрес. Также выпустил один номер журнала «Земля». За издание журналов, признанных «антисоветскими», был арестован 28 ноября 1974 года и приговорён к восьми годам заключения. Виновным себя не признал. В 1975 – 1982 годах был в заключении в лагерях для политзаключённых в Дубравлаге.

После освобождения в ноябре 1982 года работал на экспериментальном заводе художественных промыслов в Тарусе. В 1987 году возобновил издание православно–патриотического журнала «Земля». В 1988 году организовал группу «За духовное и биологическое освобождение народа», на основе которой им был создан 17 декабря 1988 «Христианский патриотический союз», переименованный в январе 1990 года в Союз «Христианское Возрождение». В 1991 году Владимир Николаевич был полностью реабилитирован.

Член Союза писателей России, автор нескольких книг, постоянный участник программ радио "Радонеж".

Это всё краткая канва жизни, лишь схематично отражающая какие–то рубежные моменты. Сейчас много людей громко декларируют себя "православными патриотами" и "монархистами". А вот Владимир Николаевич себя таковым не декларировал, он просто был патриотом и сторонником православной монархии без всяких кавычек.

Свою веру, свои убеждения он выстрадал и не изменял им никогда. Владимир Николаевич и в самые глухие годы советчины не скрывал своих взглядов, выступал всегда в открытую, с кем бы ни общался и на чьи бы вопросы не отвечал. Однажды он давал интервью прохановской газете "Завтра", тоже как бы патриотической, но с советским оттенком. Неосоветчики побаивались Осипова, а он с ними не миндальничал, говорил прямым текстом то, что считал нужным. Пусть сейчас маленький фрагмент из той давней беседы прозвучит, как его прощальное слово:

«Первый год я отсидел в обычном лагере, а потом меня швырнули в особый режим. Я попал туда, где сидят рецидивисты, где ты под замком – в лагере камерный режим, ужесточенный во всех отношениях. Но были в этом лагере и люди, которые сидели «за войну». Как–то у меня состоялась беседа с одним эстонцем, который воевал в советско–финскую войну, это была короткая война на Карельском перешейке. И он рассказывал, о своем участии в боях.

Меня совершенно поразил его рассказ, потряс просто! Он стрелял из пулемёта по нашим русским ребятам, по нашим советским солдатам, которых начальство гнало «на убой», прямо в лоб. Никаких самолетов, артиллерии, чтобы сначала пристрелить, никакого маневра – прямо в лоб! Идет одна цепь – раз! и все полегли, вторую цепь бросают, и снова все полегли, все мёртвые. Эстонец рассказывал, что у него уже кожа слезала с руки от раскаленного пулемёта. «Я сам в ужасе! а они идут и идут, а я стреляю и стреляю».

Этот рассказ страшно поразил меня. Вот эта мысль меня особенно поразила, что никто не жалеет русских людей, никто не жалеет мой русский народ.

До лагерей я был патриотом, но таким аморфным патриотом. Не было во мне какого–то огня. А после рассказа, я помню дату его: в ночь с 21 на 22-е сентября – я ночь почти не спал, переживал на нарах. «Что же это такое? – думал. – Никто не болеет за русский народ! Да я буду болеть за русский народ! Я буду стоять за русский народ!» Это была прямо какая-то клятва, самому себе данная.

В лагерях я стал православным, и как–то так само собой получилось,
что стал и русским националистом – в хорошем смысле этого слова –
и монархистом. Эта идеология сформировалось у меня в 1963 – 64-м годах, и она сохраняется по сей день».

ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ И ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ
РАБУ БОЖЬЕМУ ВЛАДИМИРУ!

Дмитрий Кузнецов