Сегодня на планете трудно найти абсолютно «чистые» национальности, в которых нет вообще никакого иноэтнического компонента, усвоенного в разные периоды истории.
Испокон веков народы смешивались между собой, от некоторых из них, ранее могущественных и влиятельных, сегодня не осталась и следа. Происходило это по разным причинам: насильственные завоевания, смешанные браки, добровольная ассимиляция из-за слабого национального самосознания или низкого развития культуры и общества.
Но, как правило, сильные державы для укрепления своего государства практически всегда брали курс на присоединение всех живущих народов к одной доминирующей политически и численно этнической общности — титульной национальности.
Такая стратегия сильных стран увеличивала численность главного народа внутри государства, уменьшала сепаратизм на окраинах, давала людям ощущение принадлежности к стране, в которой те живут, предотвращала возможные межнациональные конфликты. Слабые же общества вынужденно предоставляли «равные» права всем народам, часто в ущерб основному населению, и в результате гибли или неузнаваемо видоизменялись.
Посмотрим, как русские ассимилировали другие этнические группы. Нужна ли русификация? Возможна ли русификация в XXI веке
Почти все серьёзные специалисты по ранней русской истории соглашаются, что в ходе массовой славянской колонизации современной Центральной России были ассимилированы или вытеснены на восток некоторые местные малочисленные финно-угорские и балтские племена.
Нормальный для мировой истории и других европейских наций эпизод — и тем не менее он даёт врагам России повод объявлять русских чуть ли не азиатами, никакого отношения не имеющими к Европе.
Это псевдоисторическое заблуждение в идеологических целях используют и сегодня. Не только пристрастные публицисты и историки, но даже европейские официальные лица повторяют этот миф, не обращая внимания на исторические факты прошлого и последние современные научные исследования генофонда европейских народов.
А они показывают, что точка зрения о каком-то большом влиянии финно-угорских народов на формирование русского народа была сильно преувеличена даже у славянских жителей Севера
.На деле финно-угорские народы большему усвоению (часто добровольному) русскими начали подвергаться только с начала XX века — из-за быстрого переселения в города, где сложнее сохранить самобытную сельскую культуру. Этот процесс медленно продолжается и сегодня.
Не стоит отрицать, что с принятием христианства русским было легче ассимилировать иноплеменников и иноверцев — религия тогда имела большую объединяющую силу, чем нация, этим активно пользовались. Сам факт крещения в «русскую веру» воспринимался как шаг «вхождения» в русский народ, добровольную ассимиляцию, символический акт восприятия его национальных и культурных устремлений. На Балканах такое положение сохраняется до сих пор — если серб, например, принимает католичество, то окружающие начинают воспринимать его как хорвата, и наоборот.
Удачные попытки усвоения инородцев и иноверцев
Есть в русской истории и факты полной ассимиляции далёких от славян мусульманских и азиатских народов, как стихийной, так и проводимой государством.
Иван Грозный после завоевания Казанского ханства христианизировал и русифицировал большое количество татар, главным образом через миссионерскую деятельность. Потомки этой группы, сохранившие тюркский язык общения, существуют и сегодня в очень малочисленном виде под названием татары-кряшены.
Остальные, усвоившие славянский язык и воспринявшие русскую культуру, имевшую тогда сильный православный характер, вошли в русский народ. Остатки кряшенов продолжают ассимилироваться и на современном историческом этапе, в том числе из-за неприязни к ним татар-мусульман, которые пытаются отступников всеми средствами исламизировать и заставить «вернуться к корням».
Особым видом усвоения инородцев без государственной помощи является российское казачество. Первоначально беглые на Дон и реку Яик мужчины просто не брали с собой женщин, и на новом месте им не с кем было заводить семьи.
Из-за того, что мужского населения было намного больше, а беглые русские крестьяне всё прибывали, совершались специальные походы на территорию Кавказа и Османской империи… за женщинами, которые после женитьбы, как правило, полностью принимали местные русские признаки идентификации: язык, религию и культуру.
Таких примеров в истории России можно найти очень много, но стоит отметить, что усвоение представителей азиатских народов не было массовым, и на генотип значительно более многочисленных русских повлиять не могло.
Переходивший в русское самосознание инородец как бы вливался в этническую общину, более не вспоминая о своём происхождении, а дети такого человека уже считали себя только этническими русскими. Подобные процессы наблюдались и при колонизации Сибири. Но там из-за малочисленности русских поселенцев местные сибирские аборигены со временем образовывали свой особый этнос метисов, имеющий смешанный расовый тип (например, камчадалы на Камчатке и чуванцы на Чукотке).
Ассимиляция славянских народов
Славянские народы быстрее усваивались в русской этнической среде, что легко объясняется близостью языка и культуры. Например, переселенные с Балканского полуострова сербы, расселившиеся в Новоросии (область Славяносербия), полностью ассимилировались уже в следующем поколении.
Сложнее было с поляками, влияние которых на землях современной Белоруссии было очень велико. Империя сделала всё, чтобы отчистить эти исконно русские земли от польского доминирования и русифицировать собственно польские территории.
И хотя меры по введению русского языка и православия не достигли желаемых результатов, русификация Польши проходила намного успешнее таковой политики в Финляндии. России всё-таки удалось ассимилировать часть поляков, в том числе и посредством высылки их вглубь страны.
Как известно, в Российской Империи не разделяли русский народ на украинцев, белорусов и великороссов, всячески сопротивлялись распространению пагубных для государства идеологических концепций, призванных оторвать от общерусского древа какую-нибудь этнографическую группу.
Для этого правящая элита справедливо стремилась унифицировать образовательную систему и внедрить единый русский язык, очистив его от польских вкраплений в малороссийском наречии.
Украинские идеологи, поддерживаемые из-за границы, наоборот стремились оторвать его от русского корня, часто придумывая совершенно новые слова — как можно более непохожие на русские.
Кроме того, российские власти сумели удачно воспользоваться аграрной реформой: переселение малороссийских крестьян на пустующие земли Сибири и Дальнего Востока удалило их от пропаганды украинства. Оказавшись на новом месте, малороссы немедленно оказались обыкновенными русскими людьми.
Были и народы, которые сами желали стать русскими из любви к России. Например, подкарпатские русины — коренное население Карпатских гор, жившее тогда в Австро-Венгрии под сильным венгерским давлением. Русинские национальные лидеры выстроили национальную идеологию вокруг сближения с русским народом. Так, их будитель Александр Духнович предлагал введение русского языка в качестве литературного для всех русинов.
Структурное сходство «великого и могучего» с карпатскими говорами, его церковнославянские корни и изобилие церковнославянской лексики — всё это многим русинам давало повод воспринимать русский язык как наиболее чистую литературную форму своей собственной речи, которую они тоже называли «русской»
. Кроме того, тогда русины воспринимали Российскую Империю как свою покровительницу и защитницу. Большинство из русинских русофилов быстро ассимилировалось, со временем полностью получив русское самосознание — за что Австро-Вегрия во времена Первой мировой войны подвергла русинскую интеллигенцию почти тотальному геноциду.
Советская дерусификация
После революции советские власти сразу же занялись вытеснением всего русского с окраин, стремясь любыми способами свести на нет незавершённую Империей русификацию — началась политика так называемой коренизации. К тому же русские этнолингвистические группы (малороссов и белорусов) объявили отдельными от великороссов национальностями. Из русских Малороссии и Новороссии большевики целенаправленно делали «украинцев». Украинизация достигала таких масштабов, что устроиться на работу без знания украинского было невозможно, а за пропуск, например, заводских языковых курсов, где его изучали, увольняли с работы; руководителей предприятий арестовывали, если курсы посещали недостаточно охотно.
Главный многонационалист всея Руси Владимир Ильич в своих работах отдаёт приоритет классовой многонациональной солидарности, где в будущем все нации должны эпически «слиться в высшем единстве». Он отмечал, что пролетарские интернационалисты должны «сами бороться с националистами», прежде всего с русскими, но и других не забывать. Хотя по факту национализм инородцев на окраинах страны даже поощрялся и объяснялся «ошибками царской политики колониализма». Радикализм населения окраин провоцировал этнически чистую кадровую политику на местах.
Как бы ни стремились большевики пропагандировать межнациональные браки среди разных национальностей страны, особенно восточных, с радостью вступали в них только славянские женщины
. Вместо «объедения всех в один советский народ» это вызвало кризис русской демографии. Русские женщины входили в другие народы, дети от этих браков имели в большинстве своём нерусскую идентификацию. При этом сами меньшинства не хотели принимать многонациональные принципы, навязанные им из Москвы, и продолжали выбирать супругов своей национальности. Русский интернационализм в СССР превращался таким образом в питательный субстрат для национализма других народов, которые со временем создали свои русофобские идеологические концепции.
На протяжении всей истории в русский народ вливались представители разных этнических групп. Было это вызвано как целенаправленной государственной политикой русификации, так и естественным процессом смешанных браков. Всё это время русский центр последовательно ассимилировал периферию, стремясь сплотить её вокруг русской идентичности и европейской русской культуры.
Затем пришли большевики и целенаправленно попытались повернуть этот процесс вспять, разъединив русское культурное пространство. На периферии были заново, «под ключ» отстроены культуры-лимитрофы, в качестве фундамента вполне официально имевшие борьбу с русским колониализмом, а в центре большой русский народ оказался раздроблен натрое.
Национальную политику большевиков во много продолжают современные правящие круги РФ — пропал, пожалуй, только классовый уклон, всё остальное сохранилось в неизменном виде. Российская Федерация не показывает ни малейшего желания присоединять к единой русской общности другие народы. Наоборот, делается всё, чтобы как можно сильнее раздробить население на новые малочисленные национальности.
Телевидение, пропагандирующее смешанные браки, искусственные идентичности вроде «сибиряков» и «ингерманландцев», произвол агрессивных диаспор, разобщение и отсутствие у многих русских чёткой национальной самоидентификации — всё это в каком-то смысле наследие советского режима и звенья одной цепи.
Чем это плохо? Прежде всего тем, что многонациональность ослабляет. Многоукладные империи слабее национальных государств. Множество мелких провинциальных культур слабее и бесплоднее одной большой (к тому же такой европейской культуры первого ряда, как старая русская). В Ингерманландии, возможно, будут велодорожки и рестораны локальной кухни, но не своя космическая программа.
Русскому национальному государству потребуется стратегия ассимиляции и интеграции меньшинств. К счастью, Российская Империя 300 лет с успехом занималась именно этим — по крайней мере, нам есть чем вдохновляться.
