Слова «пожизненно осужденный» для обывателей являются жутким клеймом. Всякий, кто был приговорен к столь суровому наказанию, в общественном сознании априори предстает зверем в человечьем обличье: убийцей, маньяком, террористом, главарем ОПГ. В условиях отсутствия смертной казни подобный вид уголовного наказания кажется справедливым. В некотором смысле пожизненный срок гораздо страшнее. Электрический ток, инъекция, веревка, пуля и газ безоговорочно ставят точку на жизни преступника, убившего десятки и даже сотни людей. Альтернатива — жизнь в строгой изоляции, взаперти, где многочисленные «нельзя» доминируют над редкими «можно», где все подчинено жесткому распорядку, и каждый новый день является похожим на предыдущий.
Так доживают свой век пожизненно осужденные в условиях российской системы. Речь об исправительной колонии особого режима №18 «Полярная сова», расположенной в поселке Харп в Ямало-Ненецком автономном округе. В числе ее узников битцевский маньяк Александр Пичушкин, бесланский террорист Нурпаши Кулаев, белгородский массовый убийца Сергей Помазун, расстрелявший нескольких посетителей московского супермаркета бывший майор милиции Денис Евсюков, криминальный авторитет Сергей Буторин. Вина этих преступников очевидна, и никем не ставится под сомнение. Но есть категории дел, где справедливость приговоров не столь очевидна. К ним нужно отнести дело Ильи Горячева. Политик и общественный активист правого толка, издатель журнала «Русский образ» и лидер одноименного общественного движения, журналист, публицист, в 2015 г. он был осужден по делу «Боевой организации русских националистов» (БОРН)-неонацистской группировки, члены которой совершили ряд резонансных убийств и покушений на убийства.
Судебный процесс, фигурантом которого был Горячев, активно освещался в средствах массовой информации. И официоз, и либеральная оппозиция проявили в данном случае несвойственное единодушие. Даже оценки и выводы звучали похожие. Но если федеральные СМИ были активны в основном на стадии оглашения приговора, то оппозиционеры старались осветить все стадии судебного разбирательства. Сформировался определенный образ личности подсудимого.
Лидер неонацистов, стремящийся к захвату политической власти в стране. Прячущийся в тени идеолог, планирующий и отдающий приказы о новых убийствах. Все, что опровергало подобные утверждения, либо сознательно игнорировалось, либо интерпретировалось в нужном ключе. Обвиняемый заявляет, что не приемлет методов террора и экстремизма? Утверждает, что действовал исключительно в правовом поле? Тем более очевидна его изворотливость!
Опубликованные материалы процесса, где воспроизводятся доводы и речи сторон, все же заставляют усомниться в справедливости столь безапелляционных оценок. Мониторинг сетевых ресурсов также вызывает массу вопросов. Тексты Ильи Горячева на общественно-политические темы (как и ресурсы, на которых они были опубликованы), сегодня преимущественно доступны лишь в веб-архиве. Страницы в Википедии о личности осужденного и издаваемом им журнале на момент написания настоящего текста предложены к удалению.
Складывается впечатление, что происходит «зачистка» информационного поля от материалов, в которых представлена альтернативная точка зрения на деятельность лидера «Русского образа».
Вместе с тем, их изучение опровергает ряд пропагандистских клише. Пожалуй, следует согласиться с мнением адвоката И.Горячева, Марка Фейгина, назвавшего своего подзащитного «политиком кабинетного типа», который совсем не похож на «представителя боевой организации».
Иллюстрацией служит его публичная деятельность. Налицо явное стремление дистанцироваться от радикального национализма и его специфических черт. Вместо конфронтации с государством – сотрудничество и встраивание в действующую политическую систему. Никаких погромных призывов и уличного насилия. По украинскому вопросу Горячев еще до 2014 г. высказывался с юнионистских позиций, в газовом конфликте Киева и Москвы 2008-2009 гг. выражал поддержку Кремлю. После переломных событий на Украине в феврале-марте 2014 г. и начала конфликта в Донбассе бывший лидер «Русского образа» отстаивал идеи ирреденты и призывал помогать ополчению. Даже свой приговор Горячев слушал в футболке с надписью «Крым наш».
Примечательна публикация «Правый Сектор» VS «Донецкая Республика». В ней человек, который, по версии следствия, являлся идеологом и организатором банды неонацистов, не только рассуждал о провале прежней российской политики в отношении Украины, но и отмечал, что победа украинских радикалов в ходе Евромайдана «демонстрирует крушение субкультурного национализма — субкультурщики и России, и Украины годами мечтали в интернете: «Когда мы придем к власти…». Вот, наступило долгожданное КМПВ, и? За пару месяцев «Правый сектор» настроил против себя всех (я имею в виду украинскую политэлиту), не сумев конвертировать ресурс доверия своей целевой аудитории в политическую власть или хотя бы в ее кусок, лишь показав свою откровенную несостоятельность, зависимость от СБУ (их симбиоз — тема отдельных размышлений).
Пример «Правого сектора» показателен для всей правой Европы — успешен может быть лишь политический путь. Кстати, на фоне «ПС» особенно интересен успех французского «Национального Фронта» на муниципальных выборах и симптоматично, что Марин Ле Пен выражает свою поддержку не Дмитрию Ярошу и Ко, а российской аннексии Крыма».
Публицистика И.Горячева предшествующего периода также далека от радикальной повестки. Видимым ориентиром для него была деятельность, которую осуществляют европейские правоконсервативные партии, являясь полноправными участниками местной политической жизни.
Конечно, можно возразить, что в этом и состояло коварство: создать о себе впечатление как о респектабельном общественном деятеле, журналисте и политологе, тем самым мастерски скрыв свою преступную сущность. Но, думается, данное утверждение чрезмерно тяготеет к конспирологии.
В этой связи следует принять во внимание мнение подсудимого и его адвокатов, которые указывали на многочисленные процессуальные нарушения, как они считают, допущенные на стадии досудебного следствияи в ходе суда.Нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что в основе обвинения И.Горячева – показания лиц, уже отбывающих тюремные сроки и имеющих мотив для оговора.
Однако настоящий материал не о состоявшемся судебном процессе и не о взаимоотношениях российских властей с ультраправыми.
В России около 2 тыс. пожизненно заключенных. Но до настоящего времени никто из них не заявил о себе публично как автор литературных произведений.
Книга Ильи Горячева «Тьма кромешная» увидела свет в 2018 г. в московском издательстве «Центрполиграф». Тираж издания составил 2 тыс. экземпляров. Твердый переплет и мрачное оформление. Иллюстрация на обложке: трехколесный велосипед и сидящий на нем плюшевый медвежонок среди погруженных в полумрак руин современного города.
По своему содержанию книга представляет собой сборник художественной прозы. Калейдоскоп сюжетов, разнообразие жанров. Язык богатый, яркий и образный. Все тексты написаны в тюрьме. Причем, одной из самых северных и строгих в России. Но именно здесь, отмечает автор, слова наполнились смыслом и «из мертвого скопища букв превратились в одушевленные истории».
«Я верю, что все тексты — рассказы, письма, статьи и прочее — уже написаны во вневременной вечности и хранятся в ее архиве, автор же может лишь выяснить уже когда-то написанное. Потому я вижу свою задачу в том, чтобы услышать как можно четче послание из вакуума, чтобы изложить услышанную историю возможно ближе к изначальному оригиналу.
Одновременно, эти истории — причудливая смесь обрывков снов, остающихся в памяти после пробуждения, и строк из черновиков писем. Слепок ощущений, психического состояния, фиксируя которые я стараюсь противостоять ментальной деформации, практически неизбежной в изоляции. Воспоминания, ощущения, страхи, чаяния — все это я стараюсь смешать воедино и выместить вовне. Зачем? Просто каждое утро я ощущаю, что превращаюсь в точку и мне приходится снова и снова искать в этом «дне сурка» какой-то смысл, который объяснит мне, а зачем, собственно, дотягивать до вечерней команды «отбой!».
Слово — носитель психической энергии, формирующее окружающее нас пространство. А каждый рассказ под этой обложкой — это кирпичик, слепленный из слов. Из них я надеюсь вымостить мою дорогу из желтого кирпича, приблизиться хотя бы на несколько шагов к желаемому комфортному образу будущего».
Читая произведения, вошедшие в сборник, поражаешься не только и не столько эрудированности автора и его воображению, но, прежде всего, силе духа. Даже оказавшись в не столь экстремальных условиях, не всякий находит в себе мужество не поддаться унынию и апатии. С другой стороны, в истории человечества известно много примеров, когда, находясь в заточении, люди брались за перо и находили отдушину в творчестве.
Мысленно преодолевая стены темницы, автор совершает путешествие не только в пространстве, но и во времени. Одна за другой пред взором читателя предстают различного рода локации: Московская Русь времен Ивана Грозного; средневековая Европа в период разгула охоты на ведьм; современные Сербия, США и Швейцария; послемайданная Украина…
Повесть «Волонтер» - безусловное украшение сборника. Сюжет произведения достоин экранизации. Крепкая военная проза, характеры и образы героев выпуклы и психологически достоверны. История нашего соотечественника, который по велению сердца отправился в Донбасс воевать на стороне ополчения, попал в украинский плен, прошел издевательства, пытки, допросы, и был в итоге обменян. Историй, подобных этой, в реальности было много. Но как же исключительно точно передана та особая атмосфера, которой был отмечен начальный период конфликта. Значительное место в повествовании отведено духовному противоборству главного героя с допрашивающим его сотрудником Службы безопасности Украины. Последний выступает в роли искусителя и вербовщика: так как захваченный в плен прежде активно публиковал репортажи из зоны боевых действий, сделав немало для повышения градуса взаимной агрессии, ему предлагают трибуну, но уже по другую сторону фронта информационной войны.
«Вам, как пропагандисту, то есть человеку заведомо второго уровня, который порождает, а не потребляет смыслы, не пристало слепо, искренне верить в агитпроп собственного производства. Все это фантом, симулякр. Навязываемая массам модель поведения, где Ваш личный интерес вообще не принимается во внимание. И мне странно, что приходится объяснять Вам эти азбучные, прописные истины...
<…>
Вам сейчас нужно проявить гибкость, если вы хотите передать свою фамилию потомкам и сохранить себя в вечности. В этом нет ничего постыдного и зазорного. Просто так сложились обстоятельства. Вас списали свои же. А мы, отдавая должное вашим способностям, предлагаем вам ещё один шанс. Предлагаем вам будущее. Подумайте. Времени <…> остается все меньше».
Находясь в заточении, главный герой повести переживает внутреннее перерождение. Он не отрекается от своих убеждений, но начинает видеть мир не в черно-белых тонах.
«…постепенно украинцы для него из виртуальных врагов превращались в живых людей. Чары рассеялись, монстры, в чью злодейскую суть Олег (так зовут главного героя повести – Д.С.), казалось, и сам поверил, живописуя их зверства, оказались такими же людьми».
Надо сказать, что образы персонажей с украинской стороны весьма разнообразны. Здесь есть откровенные отморозки из добробатов (среди них, по меньшей мере, один является гражданином РФ из числа ультраправых), и просто несущие свою службу офицеры еще советской закалки, а также обычные деревенские парни-охранники в Лукьяновском следственном изоляторе в Киеве, куда ополченца доставили после многочисленных издевательств и пыток.
Финал произведения остается открытым. Отвечая на вопрос журналиста после освобождения, ополченец заявляет о намерении вновь вернуться в Донбасс, но уже в качестве волонтера. Допрашивавший его сотрудник СБУ, напротив, считает это победой. Показателен его диалог с подчиненным (реплики действующих лиц приведены на украинском языке, в подстрочных сносках дан перевод), где говорится, что «еще один мини-Хемингуэй на той стороне будет Украине только полезен. Их оппозиция ― наш главный рычаг давления и даже, если хотите, оружие. Надо его только тщательно отточить...». По мнению украинского спецслужбиста, пережив плен, главный герой, возможно, будет пропагандировать пацифизм.
«Он должен быть нам благодарен. И не за то, что отпустили. А за то, что дали ему новые ощущения, историю, биографию в конце концов. Теперь ему есть о чём сказать на самом деле и он имеет право об этом говорить. Жаль, конечно, выдержать его толком не удалось. Меньше года это несерьёзно. Толком и не перебродил. Ну а становиться Хемингуэем или нет ― это уже его выбор. Теперь все от него зависит».
Завершает книгу цикл рассказов. Их содержание также весьма разнообразно: от зарисовки последних часов жизни Нестора Махно, который умирает в нищете, не дописав книгу (она отправляется в мусорную корзину) либо истории о собравшемся покончить жизнь самоубийством белоэмигранте, которого пытается завербовать вставший на путь сотрудничества с советским режимом журналист, в годы Гражданской войны бывший одним из рупоров антибольшевистской печати - до фантастических зарисовок в жанре антиутопии.
Надо сказать, что и более крупные произведения (повести), вошедшие в сборник, по своей жанровой составляющей также различны: если «Волонтер» - военная проза и реализм, «Тьма кромешная» - историческое произведение, то в цикле о девочке Сунчице («Запах земляники», «Зима в Шварцвальде», «Плюшевый друг») присутствуют элементы фэнтези и литературной сказки.
Без сомнения, дебютный сборник Ильи Горячева заслуживает внимания не только как первая в российской истории книга, написанная пожизненно осужденным, но и как пример яркой художественной прозы.
Дмитрий Соколов
Коллаж Евгении Руденко
Русская Стратегия |
