 Однажды рано утром в воскресенье я ехал на дачу, – начал свою беседу Иван Савельевич. – Город только что просыпался, но многие москвичи с тяжёлыми рюкзаками на плечах и увесистыми сумками на колёсах, несмотря на столь ранний час, небольшими семейными группами стекались к метро «Шоссе энтузиастов», чтобы пораньше приехать на дачу и сразу же приступить к работе на садовом участке. Приближаясь к этой станции, я увидел и молодых людей, стоявших в сторонке у входа и не торопившихся войти в метро.
– И с какими же флагами они стояли? Красными, трёхцветными либо ещё какими-нибудь? – прервал своего собеседника его коллега Сергей Корнеевич.
– Никаких разноцветных флагов, ни свёрнутых, ни развёрнутых в их руках я не увидел!
– Может быть, они стояли со скатанными в рулон плакатами, чтобы поехать в центр города и раскрыть их для общего обозрения на площади Пушкина либо у стен древнего Кремля? И тем самым выразить свою активную позицию – поддержать, например, партию «Единая Россия», организованную совсем недавно вёрткими политиками, сообразившими, что следуя заветам их партийных предшественников, закалённых в огне и буре революционного дурмана, вполне возможно прибрать власть в свои руки на все времена, до скончания веков. Или присоединится к коммунистам, перекрасившимся и оставшимся верными марксизму-ленинизму, и продолжающим жить вчерашним днём, не утратив надежду повернуть время вспять и оказаться в вожделенном «светлом прошлом», чтобы, нераздельно властвуя, строить «рай на земле» чужими руками и жить припеваючи, и ни в чём себе не отказывать? Возможно, это были совсем молодые активисты «Наши», полностью не определившиеся со своими взглядами на происходящие события после падения коммунистического режима, но всё же решившие поехать в Подмосковье, чтобы там, на природе, на берегу какого-либо озера с кристально чистой водой, вдали от родителей погулять вволю и развлечься? Ведь кому только не хочется повеселиться в юные годы, особенно на деньги, незаработанные своим трудом, или за чужой счёт?!
– Явных намерений молодых людей, чем-то взволнованных и встревоженных, совершать что-то непристойное с точки зрения здравого смысла, я не заметил. Не было видно, что они были куда-то устремлёны подобно пламенным борцам, готовым сжечь всё, всех и себя в том числе, чтобы ярким пламенем осветить тьму жизни. Небольшая группа человек из пятнадцати состояла, в основном, из девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет и нескольких молодых пар, увлечённых своей беседой. Все они были весьма скромно одеты. На их спокойных лицах без признаков суеты и какой-либо тревоги не было и явного выражения торжества или какого-то чрезмерного веселия, которому очень часто и без всяких причин предаётся молодёжь, которой и море по колено. Многие годы преподававший в университете, я хорошо знал свою молодёжь, своих студентов, совершенно по-разному относившихся к событиям прошедшего и настоящего времени. Однако со временем стало очевидно: с каждым годом всё больше и больше студентов, познав истинную историю нашего отечества, свободную от партийной демагогии, до и после ракового переворота семнадцатого года, стали трезво оценивать трагические масштабы большевицкой чумы с многомиллионными жертвами. Меня, конечно же, заинтересовали следующие вопросы: «Кого же могли ждать эти молодые люди у метро в такое раннее воскресное утро, когда многие ещё спят? Что же их так рано, на заре разбудило? Что же потревожило их сладкий, утренний сон?»…
Иван Савельевич и Сергей Корнеевич познакомились друг с другом, будучи студентами МГУ, во время вечерних занятий на курсах по вождению автомобилем. Учились на разных факультетах, но подружились на многие годы – объединяли их общие взгляды на жизнь и стремление покорить Воробьёвы горы, с высоты которых всё дальше и дальше просматривались необъятные просторы земли русской, где они, как их предки не одного поколения, родились, воспитывались, учились и вышли в люди. До поступления в университет, пройдя суровую трудовую закалку, не на словах и не по книгам постигали суровую правду жизни и знали истинную цену хлебу насущному, добываемому своими руками. Встречались не очень часто, но их увлекательные беседы продолжались долго, не один час, иногда до позднего вечера. Неторопливо и обстоятельно обсуждали разные житейские вопросы из истории нашего отечества, оказавшегося в плену чудовищных потрясений и бесконечных, разрушительных реформаций. Обмениваясь своими мнениями обо всём происходящем, коллеги пытались познать историческую истину, основанную на нравственных принципах, а не на предрассудках и не на безумном восхвалении торжества власти в прошедшие десятилетия.
На этот раз они встретились дома у Сергея Корнеевича. Любимым местом беседы для них была крохотная кухня, где с трудом вмещались стол, треногие табуретки, газовая плита и другая нехитрая, бытовая утварь. Совсем небольшую, но отдельную двухкомнатную квартиру в пятиэтажном панельном доме его семья получила в шестидесятые годы (подобные дома позднее стали называть хрущёвками) спустя два года после зачисления на должность доцента в Московском институте народного хозяйства. Потом он стал профессором и читал лекции студентам…
– Помнишь, Иван Савельевич, в наши студенческие годы, а это было более полувека назад, по воскресным дням мы не собирались ни у метро, ни в других многолюдных местах, а отдыхали, кто дома, кто в общежитии, чтобы со свежими силами приступить к учебным занятиям в университете на следующей неделе. Конечно же, в воскресенье и по праздникам мы сидели в читальном зале, и это случалось не так уж часто. Занимались усердно, допоздна и без отдыха во время сессии при подготовке к экзаменам. При этом не путали дни и ночи, чтобы не мешать своим соседям в спокойной обстановке, без всяких помех заниматься тем же благородным делом. В остальное, более свободное время, иногда по вечерам ходили посмотреть кино либо в наш Дом культуры, что на Воробьёвых горах, где никогда не было скучно. Мы всегда были заняты делом, пытались прилежно учиться, чтобы постичь премудрости разных наук, весьма непростых для понимания и досконального изучения, и чтобы успешно сдать по ним экзамены. Нас полностью поглощала учёба, и у нас не было ни времени, ни желания, чтобы приобщаться к праздным, уличным шатаниям, размахивая флагами, либо с плакатами в руках, призывающими рушить всё до основания, чтобы новый мир построить на обломках самовластия.
– Это всё верно! Но сейчас другое время, другая молодёжь! Другие запросы! Всё чаще можно увидеть на улицах не только небольшие группы, но и целые толпы разных людей, включая совсем молодых в белоснежных рубашках с надписью «Россия, вперёд!» либо с изображением какого-либо уродца с отвратительной, пугающей физиономией.
– Зачем же эти неуёмные и неугомонные люди собираются толпами на улице? Почему же они готовы уйти пораньше с работы либо под разными предлогами сбежать с занятий, чтобы не утруждать себя учёбой? Разве им нечем заняться? Почему же им дома не сидится? – спросил Сергей Корнеевич?
– Подобные вопросы однажды после лекции на тему «Народное волеизъявление и государство» я задал своим студентам второго курса. Выяснилось, что многие из них не принимают участия в уличных шествиях, так как не хотят напрасно тратить время, посещая подобные сборища, и считают их совсем ненужными с точки зрения достижения любой, даже самой благородной цели. И лишь один студент, побывавший однажды на так называемом массовом мероприятии, высказав своё мнение, ответил, что на улицу чаще всего выходят люди, потому что они не уверены в своём завтрашнем дне. И дальше он сказал, что многие нынешние студенты твёрдо знают и уверены в том, что после окончания института и даже нашего Московского университета не найдут себе работу по специальности и не по своей воле окажутся в многочисленных рядах безработных, которых с каждым годом становится всё больше и больше. Поэтому они вынуждены выходить на улицу, чтобы выразить свой внутренний протест бездарным, большим и малым чиновникам, не способным выполнять свою главную задачу профессионального управления со знанием своего дела на всех ступенях огромной властной пирамиды. И подавляющее большинство молодых людей, вышедших на улицу, пытаются таким негласным образом отстоять своё конституционное право на труд. И они вовсе не ставят своей целью поддержать какую-либо новоявленную партию на очередном шествии, организованном вёрткими активистами, которые, вылавливая золотую рыбку в мутной среде взбудораженной толпы, всеми средствами стремятся прорваться к власти и заполучить бразды управления на все времена.
– Пожалуй, Иван Савельевич, с таким ответом студента, вполне убедительным и логически обоснованным, трудно не согласиться. Но в то раннее воскресное утро, я полагаю, у метро «Шоссе энтузиастов» собралась молодёжь, очевидно, не для того, чтобы приобщится к какому-либо митингу или демонстрации у стен древнего Кремля, а для чего-то другого, более важного и более значимого для них.
– Мне так тоже показалось. Но всё же я не воздержался: во мне проснулось детское любопытство, и я задал им свой, может быть, не совсем корректный вопрос: «Кого вы, молодые люди, ждёте в такое раннее утро?». И сразу же последовал прозвучавший почти хором дружный ответ: «Мы ждём автобус! Он скоро отправится в Муром!». И одна из девушек, весьма скромная и с одухотворённым лицом тихо пояснила мне, тёмному и непросвещённому, что отсюда каждое воскресенье едут молодые люди, чтобы приложится к мощам Петра и Февронии. Пожелав молодым людям счастливого пути, я незаметно влился в многолюдный поток, стремительно приближающийся к станции метро…
– Мне кажется, что эта случайная встреча у метро с молодёжью была для вас неожиданной и весьма приятной?
– Вне всяких сомнений, Сергей Корнеевич, можно только радоваться, что некоторые молодые люди по собственной воле, без какого-либо принуждения пытаются познать историю Святой Руси, прикоснувшись к её православным истокам.
– Я хорошо помню, как нас, студентов, во что бы то ни стало, принуждали учить не историю, а так называемую единственно «верную» теорию, ведущей к победе коммунизма. До изучения подлинной истории государства Российского не доходили руки – её не было в учебных программах многих факультетов университета, включая наш физический. А «упрямцев-студентов», которые пытались каким-либо образом уклониться от «единственно верной» партийной демагогии и не хотели признавать роль диктатуры пролетариата в мировой революции и руководящую роль партии, могли запросто исключить из университета. И такая беда, хотя и редко, но всё же случалась, и даже вполне обеспеченные и влиятельные родители, которым всё было доступно без всяких затруднений, не всегда смогли спасти своих упрямцев от исключения без права восстановления.
– Все благомыслящие студенты в то время прекрасно понимали, что в «стране рабочих и крестьян» под лукавым лозунгом диктатуры пролетариата власть оказалась отнюдь не у пролетариев и не у крестьян, составляющих подавляющее большинство населения России. Вследствие рокового переворота семнадцатого года власть захватили полуобразованные и нечестивые самозванцы, скудного ума и способностей которых хватило лишь на то, чтобы научиться читать по слогам, и главное, чтобы усвоить и применить на практике незамысловатое и разрушительное правило разделять и властвовать. В то смутное время многие интереснейшие страницы истории нашего отечества до и после чудовищного большевицкого переворота, в безбожном государстве для всех нас не были открыты. Более того, была предпринята дерзкая попытка стереть в памяти народной славные имена многих достойных и благочестивых людей, которые своими ратными трудами и духовными подвигами прославляли великий русский народ. И не наша вина в том, что мы, как и наши соотечественники не знали, что в далёкие времена на русской земле жили муромские благоверные Пётр и Феврония. К великой радости, о них знают многие наши современники, стремящиеся познать сокровенные тайны мира не только материального, но и духовного, и некоторые из них ездят в Муром, чтобы поклониться их святым мощам.
– Я тоже прекрасно помню студенческое время, время золотое. Помню, как сдавал зачёты и экзамены по «архиважным» предметам: истории партии, диалектическому материализму, историческому материализму и научному коммунизму. Преподаватели этих всех предметов не отличались ни эрудицией, ни глубокими знаниями отечественной и мировой история. Многие из них, в отличие от преподавателей по естественным предметам, не имели ни учёных степеней, ни званий. В частности, в нашей студенческой группе вела занятия по истории партии преподавательница из бывших чекистов, защищавших партийных диктаторов, размахивая револьвером, купленным за рубежом на награбленные деньги. Она твёрдо заучила лишь две фразы: «диктатура пролетариата и «руководящая роль партии». И на каждом семинарском занятии повторяла их по многу раз. На большее у неё не хватало ни знаний, ни прилежания, ни способностей познавать истинную историю. Она не выделялась женской красотой и не обладала даром спокойно и с увлечением рассказывать красивые сказки о «светлом будущем». И очень часто без всяких поводов выходила из себя и пыталась на повышенных тонах и даже криком привести в чувства неугомонных студентов, особенно тех, на лицах которых появлялась улыбка, казавшаяся её язвительной насмешкой. Правда, до нецензурной лексики дело не доходило… По своему интеллекту, учёности и педагогическому мастерству не многим отличались и лекторы, читавшие лекции по «архиважным» предметам, посвящённые партийному единовластию и весьма убогие по своему содержанию, и, неслучайно, убаюканные монотонной и однообразной речью лектора некоторые студенты засыпали от скуки…
– Многие из нас хорошо понимали, что все изучаемые предметы, ориентированные в загадочное «светлое будущее», были далеко не научными. И их лукавая научность и демагогическая сущность у нас, благомыслящих студентов, стремившихся познать русскую историю, не вызывала сомнений. Истинные знания о нашем обществе, о «выдающихся заслугах» партийных диктаторов, через кровавые репрессии пролезших на вершину самозваной власти, для нас, студентов, как говорят, были за семью печатями. Зато сейчас, спустя многие десятилетия, когда подавляющему большинству русских людей стала понятна пагубность прежней партийной диктатуры, распахнулись широкие врата свободы познания – открылись некоторые архивы и ценнейшие источники истории стали доступными любому человеку, стремящемуся постичь историческую истину о русском народе. И вы, Иван Савельевич, как историк, наверняка, находите много нового и интересного в закрытых когда-то источниках, что даёт возможность представить реальную историю государства Российского до и после рокового октябрьского переворота семнадцатого года?
– Да, действительно, лишь с начала последнего десятилетия прошлого века я смог погрузится в подлинную историю нашего отечества. Хотя уже не первый год под разными предлогами стали вводиться некоторые ограничения в доступе к архивным материалам даже для нас, историков, обязанных и призванных изучать истинную, а не вымышленную историю. И только совсем недавно я прочитал в подлиннике «Повесть о Петре и Февронии». Она была написана Ермолаем Прегрешным (Ермолаем-Еразмом) сразу же после канонизации этих святых, много столетий назад, в 1547 году.
После непродолжительной паузы Сергей Корнеевич сказал:
– Эту повесть, стыдно признаться, я не читал, и мне интересно знать о земной жизни и деяниях Петра и Февронии.
– Я попытаюсь кратко рассказать об этих прославленных святых…
Исторические события, изложенные в повести о Петре и Февронии, почти тысячелетней давности – они относятся к началу двенадцатого века, ко времени Юрия Долгорукого, князя суздальского и великого князя киевского, сына Владимира Мономаха. В летописи в 1147 году впервые упомянута Москва, основанная Юрием Долгоруким. Младший сын Юрия Владимировича, Пётр, по установленным в те времена канонам, обязан был наследовать Муромский престол власти. Однако ещё в молодости он заболел тяжёлой болезнью – проказой. Ни один лекарь, даже самый опытный, не мог его вылечить. Не помогли ни лекарственные травы, ни другие народные средства лечения того времени. Оказались бессильными и знахари-целители. …
Однажды юному Петру приснился сон, в котором было явлено, что спасти его от неизлечимой болезни может одна благочестивая девушка, владевшая Божьим даром исцеления. Увиденная во сне девушка в действительности оказалась не призрачной, а реальной, жившей на Рязанской земле. Она происходила из простой семьи, и звали её Феврония. Узнав об этом, юный князь Пётр, окрылённый надеждой на выздоровление, недолго думая, сразу же поехал к своей спасительнице. Они встретились, и Феврония исцелила больного. Скромная, простая девушка отличалась необыкновенной женской красотой и обладала некой неземной, притягательной силой. И юный Пётр сразу же влюбился в неё и пообещал жениться на ней после своего выздоровления. Больной князь исцелился, и его здоровье полностью восстановилось.
Полный сил, радостный и счастливый, он вернулся домой, но слова своего не сдержал. Вскоре страшная болезнь снова поразила Петра. И он опять приехал к Февронии и, бросившись к ней в ноги, со слезами на глазах просил у неё прощения. И она, простив, второй раз исцелила прокажённого князя. Исцелённый благодарный Пётр взял свою спасительницу в жёны. Они приехали вместе и поселились в роскошных, пышных, княжеских палатах, которых простая девушка не могла видеть даже в самом сладком сне и, тем более, мечтать о них. Однако такой смелый и свободный выбор Петра не понравился боярам. Они не хотели, чтобы Муромской землёй правил князь с княгиней из простолюдинов.
Увлечённый рассказом своего собеседника Сергей Корнеевич дополнил:
– Нетрудно представить, в каком непростом положении оказался Пётр со своей избранницей. Казалось бы, обладая большими полномочиями и высокой княжеской властью, он мог бы не считаться с мнением своих подвластных бояр?
– Игнорировать мнение бояр он не мог – они предъявили ему жёсткие требования с двумя условиями. «Или отпусти жену, которая своим низким происхождением оскорбляет нас, знатных бояр, или оставь Муром!» – заявили они. Опечаленные Пётр и Феврония, подавленные горем, выбрали второе условие бояр, совсем не подходящее для княжеской жизни – они уплыли по реке Оке из города, чтобы жить неразлучно, вместе и быть счастливыми супругами, сплочёнными любовью земной и небесной.
Оба собеседника задумались. Продолжил Сергей Корнеевич:
– Нелёгкий путь выбрали верные друг другу супруги. Одно дело жить в величественных княжеских палатах, и совсем другое – отказаться от княжения и уйти в неизвестность. Как же сложилась дальнейшая судьба этих благочестивых и благородных людей?
– Как они жили, оставив Муром, в повести не описывается. Однако достоверно известно из истории княжеской Руси, что вскоре случилось непредвиденное событие – с уходом Петра и Февронии в Муроме началась кровопролитная смута, и остановить её никто не смог. Тогда бояре собрались и, посоветовавшись между собой, решили звать Петра со своей супругой и предложили ему занять княжеский престол. Он согласился с предложением бояр, и под его началом смута была одолена, и восстановился порядок. Так Петру и Февронии по Божией воле суждено было вернуться на княжество. Благодаря своей доброте, мудрости и уважительному отношению к людям они снискали всенародную любовь. После долгой, совместной и счастливой жизни любящие друг друга супруги совершили ещё один подвиг, на этот раз не мирской, а духовный – приняли монашеский постриг и поселились в разных монастырях. Они усердно молили Бога, чтобы умереть в один и тот же день, и завещали похоронить их вместе в одной могиле, для чего заранее была приготовлена общая гробница. Их мольба была услышана: умерли Пётр и Феврония в один день – 8 июля 1228 года. Но вопреки их завещанию они были похоронены в разных могилах. Однако на следующий день по воле Божией они оказались в одной могиле, как и было ими завещано… Рака со святыми мощами благоверных Петра и Февронии бережно хранится в Свято-Троицком женском монастыре в Муроме.
Дошедшее до нас из глубины веков проникновенное повествование о Петре и Февронии – это подлинная история всесильной любви, которая исцелила страшный недуг и преодолела сословные предрассудки. Показав своей праведной жизнью ярчайший пример счастливого брака и благополучной семьи, они совершили великий подвиг вечной любви. Поэтому об этих земных святых людях, одухотворённых небесной благодатью, в течение многих веков до наших дней сохраняется память народная. В их честь был учреждён народно-православный праздник семьи, любви и верности. Этот праздник ежегодно отмечался 8 июля на Руси и в России до октябрьского переворота и возвращён в церковный календарь спустя почти столетие, совсем недавно – в 2008 году.
Этими словами Иван Савельевич закончил свой рассказ. Наступило молчание. Оба собеседника погрузились в свои мысли. Они понимали, что возрождение в наше время праздника семьи, любви и верности при поддержке высоких властителей – весьма важное и значимое событие с точки зрения духовного оздоровления общества. Однако официальное признание этого праздника не означает возвращение любви и верности в каждую семью на обширной русской земле. В последние десятилетия, как и раньше, в нашей многострадальной стране далеко не все семьи благополучны и скрепляются любовью. Образование подавляющего большинства семей начинается с радостного бракосочетания, сопровождающегося весёлой, пышной свадьбой, но многие из них распадаются при печальном разводе, когда все семейные планы рушатся, а рождённые дети не всегда могут получить достойное воспитание, которое возможно только в полноценной семье, сплочённой взаимной любовью и любовью к своим детям.
Число разводов к началу нынешнего века сравнялось с числом браков, что свидетельствует о деградации русского народа, о вымирании русской нации. И об этой безрадостной статистике знают наши современники, многие просвещённые люди. Знают, конечно, и те молодые люди, которые собираются в каждое воскресенье утром у метро «Шоссе энтузиастов», чтобы поехать в Муром и, приложившись к мощам благоверных Петра и Февронии и укрепившись в православной вере, спасти свои души ради обретения счастливой, семейной жизни на многие годы в любви и согласии.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. К истории одного преступления // Уничтоженные как класс. М.: ООО «Традиция», 2020. С. 3 – 65.
Карпенков С.Х. Русский богатырь на троне. М.: ООО «Традиция», 2019. – 144 с.
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология: учебник в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.
Степан Харланович Карпенков
|
