С Людмилой Георгиевной Киселёвой я виделся и общался два раза в жизни, и несколько раз – по телефону. Последний раз – 20 января, за десять дней до её ухода. Мы обсуждали иллюстрации к статье о ней в готовящемся номере журнала "Калужское наследие", говорили о её художественных работах. Я спрашивал про названия, и Люся (за глаза мы все, знавшие и любившие Люсю, звали её только так) тут же говорила, как называется та или иная работа. На мой вопрос о скульптуре "Девочка с зонтом", созданной по её картине и установленной в Боровске, заметила, что первый вариант этой скульптуры появился в Петербурге, в Музее воды. Голос у неё был слабый, но память ясная, и всё же... меня кольнула горькая мысль: "В последний раз говорим". В 1967 году, когда я только родился на свет, её уже знала вся страна. Картины Людмилы Георгиевны печатались тогда в разных изданиях, начиная с "Огонька". А девушка была прикована к постели... Но я не хочу сейчас вспоминать тяжелейшие обстоятельства её жизни. Об этом говорится в статье её друга – писателя Геннадия Никишина, которая приводится ниже. Со мной же и с множеством людей во всём нашем (не очень–то большом!) мире остался божественный свет её картин – чёрно–белых, но по яркости, свежести чувств превосходящих иные крикливые и броские полотна.

Дмитрий Кузнецов
 

Геннадий НИКИШИН
г. Москва
 

ХОЗЯЙКА СВОЕЙ СУДЬБЫ...
 

Что можно увидеть, сидя у небольшого, с низким подоконником, окна? Куст сирени в палисаднике, соседние одноэтажные дома, проезжую часть дороги, по которой снуют люди и автомобили. А для маленькой девочки, худенькое тельце которой поражено тяжёлой, неизлечимой болезнью, в этом квадратике света весь мир. В храмах с массивными куполами видится многовековая история малой родины. Но почему они молчат, а некоторые уже полуразрушены? Кому помешала эта красота? В маленькой детской душе возрастает протест, желание всё это исправить. Или хотя бы приостановить дальнейшее разрушение. Из парка доносится музыка, мир за окном манит, зовёт к себе, но он недосягаем – и в этом большая несправедливость. А что если попробовать этот мир к себе приблизить!!!

Так Люда впервые взяла в руки краски и карандаши. В летние, тёплые вечера в окно заглядывают звёзды. Далёкие, холодные, они будто подмигивают, и на душе становится легко и спокойно. А потом в жизнь всё чаще стали входить книги. Сначала для развлечения, потом для обучения, а затем уже и для осознания самой себя. Из-за болезни, не имея возможности бывать на улице, девочка радовалась горсти снега, принесённого в стакане, цветку в воде, веточке клёна с осеннего дерева, от которой трудно было оторвать взгляд. Оранжевые ёлочки прожилок, бордовые, фиолетовые, красно-коричневые тона. Маленькие частицы жизни, превращённые в очень важное и большое, открывали великое значение своей принадлежности к бесконечности. Радость от увиденного хотелось сохранить в памяти, мама ставила мольберт, и Люда снова рисовала. Со временем детские впечатления, перенесённые карандашами на чистый лист бумаги, станут картинами «Первый снег», «Девочка – весна и ветер», «Весна», «Зимняя улочка», «Забытая церковь»... Но этому сначала надо было научиться. И Людмила поступает в заочный университет искусств.

Через пять лет состоялась первая выставка работ художницы. Для небольшого городка это было событием, которое станет поворотным и для самой художницы. Впервые за многие годы она почувствует себя вне рамок ограниченного пространства, далеко за пределами своего маленького мира. С картин огромной волной стекала любовь к людям, родному городу, к каждому его уголку, к его богатой истории. Многие это увидели впервые и прониклись любовью к своей малой родине.

Рисунки уехали на выставки в разные города, появились напечатанными в солидных журналах, имя художницы с необычной судьбой замелькало на страницах газет. О Людмиле Киселёвой узнала вся страна. Увидев работы художницы из Боровска, Святослав Рерих воскликнул: "Эта женщина победит!" И ему тут же ответили: "Она уже победила!" В город под Калугой хлынули письма. Письма–исповеди. Письма–призывы к сопереживанию. Душа распахнулась навстречу потоку человеческих чувств и откровений. Распахнулась и задохнулась горем и болью других. Они, эти письма подтверждали: мир наполнен нетерпением друг к другу, скорбью и страданием. Письма шли и взывали к помощи. Под их влиянием на страницах газет всё чаще стали появляться её публикации–раздумья, публикации–призывы к терпению и любви. Люда зажила жизнью города, судьбами и проблемами далёких и близких ей людей. Теперь уже не только она, но и они нуждались в её поддержке.

Храм Покрова виден из окна, его часто рисовала Киселёва. По другую сторону дома храм Бориса и Глеба. Ценные исторические памятники разрушались. Однажды близкий приятель вбежал в дом и сообщил дикую новость, что церковь Бориса и Глеба кем-то зачислена в «ненужные развалины» и теперь её будут сносить. Жестокая рука бескультурья и невежества к тому времени уже обезобразила многие уникальные уголки города: исчезли памятники старины и многовековой истории. Из города уходила красота, а на её месте, как грибы после дождя, появлялись безобразные склады, какие-то магазины, туалеты.

На словах «церковь», «Бог», «храм» ещё лежало табу, но статья Людмилы Георгиевны в «Правде» «Я рисую Боровск» вызвала огромную реакцию. Драконовское решение отменили, а вскоре нашлись средства и специалисты приступили к реставрационным работам. В силе её слова убедились, и к ней пошли люди за помощью. Вот лишь один из примеров нашего недалёкого прошлого, из начала 1990-х годов. Однажды главный врач Дома ребёнка в посёлке Ермолино со слезами на глазах поделилась своей бедой: «До какого же времени мы дожили! Во время войны такого не было! Я не знаю, чем завтра буду кормить детей!» И вскоре в центральной прессе появилась статья «Божьи слёзки» – о посёлке слепых в Русино и о детях – сиротах и инвалидах в Ермолине. Телефон в редакции и на дому у Киселёвой не смолкал много дней подряд. Десятки людей откликнулись на призыв о помощи бедствующим. Так открылась и постигалась ещё одна простая премудрость: когда трудно, ищи не сильного, чтобы прислониться, а того, кому может ещё труднее. И тебе дадутся силы не только поддержать слабого, но и удержаться самому.

Сегодня Людмила Георгиевна помогает обездоленным ребятишкам уже из четырёх детских домов. Болезнь отняла возможность даже просто сидеть. Рядом с кроватью телефон, люди знают, куда можно обратиться за помощью, а Киселёва, – кто такую помощь сможет оказать. Или ещё один пример. Как-то пришли друзья и поделились мыслью: «Хорошо бы открыть в городе свой музей народного творчества. Ведь в Боровске столько самобытных умельцев!» Дело новое, непростое, а тем более при нашем вечном безденежье. Два года не выпускала из рук телефон Киселёва. Всем миром создавали этот центр народного мастерства. И вот теперь такой музей есть, обрёл статус, а его экспозиция постепенно стала более профессиональной.

Прошли годы, болезнь отняла возможность у Людмилы Георгиевны просто бывать на улице даже в инвалидной коляске. Но остались друзья, которых у женщины немало. Художники, поэты, артисты и просто хорошие люди-соседи.

В августе 2017 года в центре Боровска была установлена скульптура «Девочка с зонтом» по рисунку Людмилы Киселёвой «Пусть светит».
«Сама идея рисунка очень глубока, – говорит автор скульптурной композиции петербуржец Игорь Коптев, – слабая девочка может защитить звезду в небе от ветра и дождя. А аллегория такова: в каждом человеке скрыта сила, которую он даже не может оценить. Яркий пример тому – создательница девочки, она всю жизнь прикована к постели, но при этом помогает детям, занимается творчеством, восстанавливает церкви». Жизнь продолжается.
_______________________________
Увы, 30 января Людмилы Георгиевны не стало...

P.S.
Киселёва Людмила Георгиевна (1942 – 1921) художница, журналист, писатель, автор шести книг, директор Дома адаптации детей – сирот и инвалидов, почётный гражданин города Боровска, кавалер Ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, лауреат международной премии «Профессия – Жизнь».

Иллюстрации – графические картины Л.Г. Киселёвой:
"Приготовились...", "Пусть светит!", "Материнство",
"Двое", "Старший брат", "Одиночество".

источник