Приобрести книгу Ю.Н. Покровского "РУССКОЕ" в нашем магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15566/
Издали наблюдая за родной страной, изгнанник Бердяев писал: «Если допустить, что антирелигиозная пропаганда окончательно истребит черты христианства в душах русских людей, если она уничтожит всякое религиозное чувство, то существование коммунизма сделается невозможным, ибо никто не пожелает нести жертвы, никто уже не будет понимать жизни, как служение сверхличной идеи, и окончательно победит тип шкурника, думающего только о своих интересах».
Пролетаризация – это не только отчуждение собственности у имущих сословий и выравнивание всех в политических правах (или бесправии). Окончательная пролетаризация наступает тогда, когда у человека ничего нет за душой, но есть неумолчные требования желудка и половых органов, дыхательных путей и опорно-двигательного аппарата.
У Ахматовой отобрали всё, даже сына, но и в нищете, даже не прибегая к бумаге, она создала «Реквием». Таких людей никак не отнесёшь к пролетариям: не потому, что манеры не те – чувства другие.
Конечно, требовался определённый период времени, чтобы этот социальный слой физически вымер или вымерз. Но слишком самолюбивые и непокорные, чтобы слиться с «массой», высоконравственные личности и слишком долго умирали, зачастую переживая своих гонителей. На что же, однако, рассчитывали эти чистые души? Неужели на то, что советские «массы» прозреют, сделают дворянскую культуру главным содержанием своей жизни?
Вряд ли. Скорее искусство было для них единственной прозрачной, но непроницаемой оболочкой, в которой личность могла бы сохраниться, а не была бы раздавленной. Искусство стало сектантством, видом отщепенства, в лучшем случае – сугубо частным делом.
Если историю вершат личности, с наибольшей силой умеющие выразить дух современности и сплотить вокруг себя сподвижников, то тоталитаризм отрицает личность и закладывает основу для глубокого морального скепсиса. И для самих правителей будущее всё очевиднее представляется возможным лишь через ублажение «масс», жаждущих немногого: гарантий сытой и безопасной жизни.
Когда над человеком нет божественных сил, определяющих его нравственное устроение, когда внуки не знают отчеств у своих дедов, не говоря уже о других частностях, когда «свойства» (сословие или социальный статус, национальность, семейное положение) размыты, то, что же может заставить человека признать над собой какие-то приоритеты, а по старинке говоря, подлинные ценности? Для него в пустой звук превращаются Промысел, честь, добродетель, призвание, могущество родины и величие народа. Почему «я» должно поступаться своими интересами, терпеть лишения, рисковать здоровьем, а то и жизнью? Во имя чего? Во имя того, чтобы последующие поколения жили лучше, нежели теперешнее? Малоубедительный довод для современного гражданина. Да и в самом деле, сколько героев погибло в расцвете лет, сколько гениев сгорело, сколько великомучеников подверглось немыслимым страданиям. Пора закончить эту дурную традицию и пожить для себя.
Пролетаризация завершилась торжеством цинизма всего общества. Миллионы людей строили «светлое будущее», в которое уже совершенно не верили. Политбюро лицедействовало на своём уровне, низовые партячейки – на своём уровне. Идеологи создавали пухлые монографии, прекрасно сознавая их никчемность. Подобный маразм не мог длиться вечно.
Крушение коммунистического режима связано с проблемой значимости человека в этой жизни. Обывателю надоело быть босяком, бесполым существом в униформе: его стало угнетать сознание своей никчемности и случайности своего появления на свет. Если есть у человека дом, а может быть и заводик, хотя бы свечной, если есть возможность пользоваться благами (товарами и услугами) цивилизации, повышающими комфортность протекания каждого дня, то значит и рождение этого человека не было всё же случайным, значит, мир ждал и готовился к его появлению и предоставил возможности для самоутверждения (делания самого себя).
Столица полностью контролировала гигантские товаропотоки, всю внешнюю торговлю и, конечно же, банковскую деятельность. Достаточно было изменить организационно-правовую форму хозяйствующих субъектов – и контроль над народным хозяйством превратится в управление собственностью. Плод созрел и сам падал в руки тех, кто принимал «ответственные решения».
Стратегическая инициатива («Долой коммунистов!») в конце 80-х годов приветствовалась практически всеми, включая самих партийцев. Последствия этой инициативы не удовлетворяют многих. Вначале «массам» казалось, что дан старт к личному преуспеянию (приумножению материальных благ), и большинство заранее соглашалось с тем, что кто-то эту дистанцию одолеет быстрее, а кто-то медленнее. Стартовая линия обозначала достигнутый уровень потребления товаров и услуг среднестатистического советского человека. Но уже вскоре выяснилось, что в результате своих усилий многие оказались даже позади стартовой линии, впали в настоящую бедность, а кучка проныр устремилась к обретению возжажданного богатства на ковре-самолёте.
Вроде бы нет войны, и эпидемий тоже нет, и голода тоже – а население убывает. И нет уже заметной роли в мировом сообществе народов, но есть выбор – подпевать или промолчать. Если в начале века большевиков поддерживала враждебная Германия, то ныне горе-реформаторов поддерживает «враг недавний» – США. В своей борьбе с остатками тоталитаризма борцы вправе рассчитывать на награды – повышение уровня своего благосостояния. В гражданскую войну красногвардейцы также искренне радовались наградам: кому перепадали революционные штаны, известно, какого цвета, а кому часы, снятые недавно с руки убитого «экспроприатора». Скоропалительно придумали ордена с соответствующей символикой.
Белая гвардия никого к наградам не представляла. Придерживалась того принципа, что когда страна гибнет, когда брат идёт на брата, а сын на отца – слыть героем нельзя и победителем тоже.
Ныне никто не слышал об объявлении войны или о вторжении вражеской армии, да только тысячами люди гибнут от разгула бандитизма, десятки тысяч беженцев бредут по дорогам в поисках пристанища, сотни тысяч преждевременно сходят в могилу, миллионы не рождаются, а идут под нож хирурга. Зараза коррупции диктует свою волю при выработке управляющих воздействий. Директора предприятий оказываются казнокрадами. Энергичная посредственность увенчивает себя громкими званиями. Первому экс-президенту было совершенно безразлично мнение о нём народа, а волновали только обустройство своей семьи и личная безопасность.
Эгоцентризм – бесстыдный, убедительный, тотальный – явление новое в России, эгоцентризм сокрушает все бастионы морали. Не ново только то, что во времена сокрушения таких бастионов по стране рыщут стаи грызунов и шакалов. Снова смута, снова реальное безвластие. И, похоже, нет альтернативы эгоцентризму, торжеству посредственности.
Со времён первой смуты, Россия, войдя в тесное соприкосновение с другими державами, противостояла им, придерживаясь своих ценностей, своего призвания, своего пути. Формы противопоставления Европы и России трансформировались постоянно, подчас весьма болезненно для правящих слоев русского общества, но само противопоставление имело характер неустранимого явления. Третий Рим и Рим католический, претендующие на правопреемственность апостольских деяний, могли быть только неслиянны во времена признания метафизических начал в каркасе мироздания. В протестантских странах русские учились ремёслам, практической деятельности, но и воевали чаще именно с этими странами. В ХIХ в. Европа, оплетённая товарно-денежными отношениями, и Россия, бредящая о социальном равенстве и справедливом государственном устройстве, так же были несопоставимы. В то время, когда европейские лавочники создавали культ успеха, русские дворяне каялись перед неграмотными мужиками.
Советская Россия – это тоже форма инаковости, только грубая форма, сущее прокрустово ложе, искалечившее миллионы людей.
В прежние эпохи для того, чтобы иметь свой голос, свой облик, свою судьбу, народ должен был сначала обрести своё достоинство, вопреки стихийным бедствиям, вражеским армиям, голоду, эпидемиям и лихим людям. В современном понимании «достойная жизнь» не требует столь суровых условий, а подразумевает набор потребительских товаров и услуг, приходящийся на каждого человека. Культурная революция, начавшись в 1914 году, если не десятилетием раньше, сформировала такого одномерного человека.
Святые, гении, государи, герои необходимы в иерархическом обществе, а в демократическом излишни. Демократизация – болезненный процесс для России. Это и поиск червоточины у людей, обладающих выдающимися качествами, это и попытка покопаться в грязном белье, и стремление показать, что многие исторические личности – гордость нации – жили не без пороков, а многие герои совершали свои подвиги из-за отсутствия воображения или, но причине случайного стечения обстоятельств. Демократизация не унижает. Она всего лишь оказывается неодолимым препятствием к обретению современным человеком своего величия.
Есть времена, когда квинтэссенцией жизни выступают молитва и жертва, или создание произведения искусства, или триумф доблести и храбрости среди современников… или значительный перевес прибылей над убытками. Центры тяжести жизни переносятся на разные грани бытия, старые обязательства становятся пустотелыми, но возникают новые, и время наполняет их весомостью, как сосуд тяжелеет под струйкой ручейка.
Юрий Покровский
Русская Стратегия |
