Кто-то сказал, что убийство одного человека – это трагедия, а уничтожение многих тысяч – статистика. И в самом деле, когда оперируют цифрами со многими нулями, происходит обвальное обесценивание человеческой жизни, поскольку людские страдания подменяются абстрактными, умозрительными понятиями. Тем не менее мы обратимся к сухим цифрам, чтобы оценить масштабы катастрофы, постигшей наше Отечество в XX веке.

Точных сведений о масштабах репрессий в СССР нет. Их поиск затруднён из-за недоступности или отсутствия архивных документов (часть их была уничтожена). Выведение итоговой цифры усложняется разнобоем в определениях термина «политические репрессии». Одни считают таковыми только приговоры судов и внесудебных органов по 58-й статье, другие расширяют это понятие до применения любых репрессивных мер, включая, к примеру, заключение под стражу в период следствия (пусть и с последующим освобождением по реабилитирующим основаниям) или раскулачивание и выселение крестьянских семей из родного села. Мы придерживаемся второй точки зрения и относим к жертвам репрессий как осуждённых, так и подвергнутых административным санкциям вроде лишения прав или насильственной депортации.

К сказанному следует добавить и чрезвычайную запутанность вопроса о политическом терроре, намеренное смешение политических и уголовных преступлений, производимое советским режимом опять-таки затушевать и скрыть истинный масштаб геноцида, творившегося компартией в 20-40-е годы.

Исследователи приводят разные цифры репрессий. Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков в 1918-1919 гг., созданная по приказу главнокомандующего ВСЮР А.И. Деникина, насчитала 1,7 млн жертв красного террора .  Современный историк В.Н. Земсков пишет о 4 млн раскулаченных. Он же, со ссылкой на архивы КПСС и органов ГБ, указывает, что в стране за контрреволюционные преступления было осуждено: в 1926-1929 гг. – 133817 чел., в 1930-1933 – 770348 чел., в 1937-1938 гг. – 1344923 чел., в 1941-1946 гг. – 599909 чел.

Обобщённые данные приводятся в справке за подписями Генерального прокурора Руденко, министра МВД Круглова и министра юстиции Горшенина, направленной первому секретарю ЦК КПСС Хрущову: за период с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. было осуждено Коллегией ОГПУ, Особым совещанием, Военной коллегией ВС СССР, «тройками» НКВД и военными трибуналами 3777380 человек, в том числе к высшей мере наказания – 642980 чел., к содержанию в тюрьмах и лагерях – 2369980 чел., к ссылке и высылке – 765180 чел.

Это огромные цифры и, казалось бы, для того, чтобы показать масштаб народных потерь и страданий, нет нужды не только прибегать к их сознательному завышению, но и прибегать к каким-либо дальнейшим поискам, чтобы добиться их увеличения.

И все же неудовлетворенность остается. Практика работы автора этих строк в Комиссии по делам репрессированных при губернаторе Нижегородской области, работа в архивах высветили множество лиц, подвергшимся в 1917-1953 гг. репрессиям по политическим мотивам, но тем не менее не вошедшим ни в какие базы данных или Книги памяти, составленные с наступлением в стране  гласности и относительной свободы исследований в этой области. Вывоз из этого только один: официальные органы сознательно утаивали и утаивают часть правды. А следовательно, всякая официально обнародованная статистика репрессий сознательно усечена, не полна, и о размере такой неполноты можно только гать.

 Не все ясно и с официальными справками, о которых зашла речь выше и которые апологеты советской власти обычно подают, как истину в последней инстанции. Вот, мол, данные, вчера еще секретные, составленные самими органами, а уж кому, как не им знать всю подноготную о том, когда, кого и в каком количестве убила коммунистическая партия во имя нашего светлого будущего.

Заметим, что в середине 1950-х годов КГБ составлял для высшего руководства не одну докладную записку с цифрами, а минимум две. О такой неизвестной историкам справке рассказала в своё время старая коммунистка Ольга Шатуновская, отсидевшая срок в ГУЛАГе, а при Хрущове избранная членом Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС. Шатуновская утверждала, что председатель КГБ Шелепин представил в так называемую комиссию Шверника данные о том, что в период с января 1935 г. по июнь 1941 г. в стране по политическим мотивам было репрессировано 19 млн 840 тыс. чел. и расстреляно 7 млн чел. Мы не можем ни проверить эти данные, ни опровергнуть. Уже этот факт свидетельствует о том, что не надо спешить полагаться на любую справку, подготовленную, а вернее сказать, подсунутую компетентными органами общественности. Ибо мы не знаем, с какой целью это было сделано: для информирования или, наоборот, дезинформации.  

Все это в полной мере относится и к статистике и публикации документов такими историками, как В. Земсков и О. Мозохин. Кто может поручиться, что документы, используемые ими, не сфальсифицированы, а их публикация не носит заказного характера?

А теперь рассмотрим этот вопрос на примере статистики репрессий, осуществлявшихся в период 1917-1953 годов на территории Нижегородской области.

Сразу оговоримся. Как и всюду, точные цифры на этот счет отсутствуют. Есть лишь очень приблизительные оценки и весьма заниженная итоговая цифра, суммирующее количество граждан, осужденных судебными и внесудебными органами в названный промежуток времени – около 40 000 человек. Именно столько (округленно) содержится в базе данных, составленной государственной архивной службой области. В изданной в 1997-2006 гг. областной Книге памяти, в подготовке которой принимала участие общественность, говорится о «десятках и сотнях тысяч» репрессированных и 15-18 тысячах расстрелянных, а кроме того, о 300 000 лишенцах.

И база данных, и основанные на ней девять томов Книги памяти составлялись архивными работниками совместно с общественной комиссией при губернаторе под руководством бывшего политзаключенного В. Жильцова на основе массива архивно-следственных дел, передававшихся с конца 80-х годов из архива местного управления КГБ в областной гражданский архив. Точно известно, что далеко не все такие дела были переданы, неизвестная их часть  осталась пылиться в архивных узилищах ведомства.

Важен и такой момент, как критерий отбора, то есть определение тех, кто считается жертвами политических репрессий. Совершенно очевидно, что расширяя или сужая соответствующие параметры, можно манипулировать конечным результатом. И здесь авторы такого рода книг в разных регионах использовали самые разные мерки. Составители книги памяти в Нижегородской области, как указано в предисловии к одному из томов, брали срок содержания под стражей не менее месяца. А вот кто работал над Книгой памяти Ульяновской области, признавали жертвами репрессий даже тех, кто по обвинению в контрреволюции томился в застенках ЧК всего три дня.

Но главное состоит в том, что архивно-следственные дела производства органов ВЧК-ОГПУ-НКВД не являются единственным и исчерпывающим материалом для определения круга репрессированных советской властью. Если ограничиться толь этой категорией, то из массы жертв партийно-коммунистического террора выпадают целые пласты, а именно:

Подвергшиеся расправам со стороны других карательных органов, как то: революционные трибуналы, военно-революционные комитеты, карательные отряды, боевые дружины РКП(б).

Подвергшиеся репрессиям по приговорам военно-полевых судов периода Гражданской войны, Горьковского областного суда за период с 1936 года, специальной коллегии того же суда.

Осужденные по особым репрессивным законам и указам, судебные дела по которым отсутствуют в госархивах области, в частности: Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года  «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», более известному, как «Закон о трех колосках»;

Теперь мы видим, насколько усеченной и заниженной является цифра 40 000 репрессированных. Вот ее отсутствующие сегменты.

• Неучтенные жертвы органов ВЧК, военно-революционных комитетов, карательных отрядов за время Гражданской войны, 1918-1922 г. Дела по таким жертвам или вообще отсутствуют в архивах, или не передавались из ведомственных хранилищ в гражданские, то есть остаются вне досягаемости исследователей. Наша оценка: 8-10 тысяч репрессированных, 1,5-2 тысячи расстрелянных.
• Губревтрибунал за этот отрезок времени рассмотрел свыше 5000 дел (данные А.В. Белякова), большинство из которых были делами по обвинению в контрреволюционных преступлениях. Часть таких дел коллективные, с многими десятками фигурантов. Условная оценка – 10 000 жертв репрессий.
• В 1920-е годы происходило массовое лишение граждан избирательных прав, что, безусловно, было разновидностью репрессий. Составители Книги памяти оценивают общее их максимальное число в 300 000 человек. Часть этого количества впоследствии была репрессирована по 58-й статье, уцелевших же следует прибавить к итоговой цифре жертв репрессий. Условно, 50 000 лишенцев, избежавших расстрела или заключения в ИТЛ.
• Насильственная коллективизация сопровождалась масштабными репрессиями – в виде раскулачивания, выселения, ссылки, заключения в концлагерь, расстрелов. По данным историка Н.А. Ивницкого, в 1930-1931 гг. в Нижегородском крае было раскулачено 9169 семей численностью 42762 человека. Большинство их осталось за рамками Книги памяти.
• Неизвестное нам число осужденных по контрреволюционным статьям и за мнимое вредительство Горьковским областным судом и его специальной коллегией (дела с 1937 г. отсутствуют в доступных описях фондов областного архива).
• С 1935 г. активно работали так называемые «милицейские тройки». Их жертвами стали не только уголовники-рецидивисты, но и переведенные в разряд уголовников беспаспортные крестьяне, караемые за нарушение режима. Оценка количества без должных документах не представляется возможной.
• Криминализацию нарушений трудовой дисциплины в 1940-1953 гг. следует также рассматривать как разновидность политических репрессий. Отсутствие в архивах документов, в том числе судебных дел по «трудовым» указам 1940, 1942 и др. годов не позволяет даже приблизительно оценить общее количество соответствующих жертв. Известно лишь, что только за период 1942-1944 гг. по указам о самовольном уходе с работы и другим чрезвычайным законам было репрессировано не менее 6 тысяч человек, из них свыше 1,3 тыс. чел. – по статье 58 УК РСФСР.

По данным А.В. Белякова, в годы войны в местах лишения свободы на территории области находилось 21-23 тыс. чел. и еще 30 тыс. были приговорены к исправительным работам за нарушение закона от 26 декабря 1941 г. о соблюдении дисциплины труда на предприятиях военной промышленности. В конце и после войны в местах лишения свободы содержалось более 4 тысяч репатриантов.  

Итоговая цифра более чем проблематична из-за зияющих пустот и провалов в статистике разных видом политических репрессий.

По оценке А.В. Белякова, только в период 1929-1939 годов в Нижегородской области подверглось расстрелу, заключению в ИТЛ и насильственной депортации «свыше 200 000 человек – десятая часть взрослого населения Горьковской области». И это, отмечает историк, без учета осужденных по закону о трех колосках и милицейскими тройками.

Если прибавить к этой цифре расстрелянных и прошедших через ад концлагерей в период Гражданской войны, сосланных и высланных в двадцатые годы, попавших в жернова НКВД-МГБ в войну и после войны, то цифра значительно возрастет. До какой величины: 250 тысяч? 300 тысяч?

Сколько расстреляно в Нижегородской области по политическим мотивам? В областной Книге памяти содержатся справки о примерно 6000 расстрелянных за период 1918-1953 гг. и, как показано выше, эти данные далеко не полные. Как говорилось выше, председатель Комиссии по делам репрессий В.И. Жильцов в предисловии к 1 тому Книги памяти сообщает о «предварительных данных» в 15-18 тыс. расстрелянных.

Итак, свыше 200 тысяч репрессировано, свыше 15 тысяч расстреляно. По самым скромным подсчётам и не за весь период советской власти.

Чтобы оценить масштаб психический травмы, пережитой народами страны, прибавьте к ним членов семей, родных, близких. Для полной оценки демографического, генетического ущерба дополните цифру за счет не родившихся, несостоявшихся или погубленных в расцвете сил великих учёных, изобретателей, художников, писателей, музыкантов, полководцев.  Кто ответит за этот невосполнимый урон? Дмитрий Менделеев пророчил России к середине XX века население в 500 млн. чел. и мировое лидерство. Этим прогнозам было  не суждено сбыться.

Октябрьская революция совершалась будто бы из гуманных побуждений её организаторов, но с учётом выше сказанного в это не верится. Факты свидетельствуют о том, что вождям коммунистической партии не было никакого дела ни до народного счастья, ни до светлого будущего, и бесчеловечный эксперимент осуществлялся ими исключительно ради ненасытного властолюбия и дьявольских амбиций. Цена этого эксперимента – миллионы жизней наших соотечественников.

Литература

Книга памяти жертв политических репрессий в Нижегородской области. В 9 тт. Н. Новгород, 1997-2007 гг.

Политические репрессии в Нижегородской области 1917-1953. Сост. С.А. Смирнов. Н. Новгород, 2017.

Беляков А.В. Урок, забыть который мы не вправе. // Горьковская правда, 2-3 сентября 1989.

Станислав Смирнов

для Русской Стратегии