Тяжелейшая обстановка на Московском направлении, враг на пороге Ленинграда, успешное продвижение гитлеровцев в Донбассе и в Крыму. Октябрь 1941 года был самым тяжёлым месяцем для Советской России. Анализ октябрьских катастроф и неудач Красной армии приводит к выводу о конкретных ошибках советской Ставки и Генерального штаба. Авантюристичные, нахальные действия гитлеровских войск, часто не обеспеченные достаточным числом военной техники, не встречали отпора из-за недостаточного интеллектуального и военного уровня советских командующих. Преимущества гитлеровцы достигали за счёт своевременных и умелых перегруппировок, перебросок войск на направления главных ударов и, не имея превосходства на всём фронте от Балтики до Чёрного моря, убеждали своего противника в том, что немецкие армии имеют огромные резервы. На самом деле и в успешном для Германии октябре 41-го года им не хватало ни живой силы, ни техники для выполнения своих широкомасштабных планов. Например, в танковых дивизиях 2-й группы генерала Гудериана в октябре было уже менее 50% штатной численности танков. 1-я танковая группа Клейста на Южном фронте постоянно переходила с одного фланга на другой, совершая многокилометровые марши. Как она при этом сохраняла боеспособность?
16 октября в Японии после очередного кризиса сменилось правительство. Премьер-министром вместо принца Коноэ стал генерал Тодзио. Это значило, что страна Восходящего солнца настойчиво с помощью войны стремится выйти из экономического кризиса.
Ранним утром 18 октября немецкие ударные подразделения 18-й армии начали наступление в направлении города Тихвина и реки Свирь.
В Северном Крыму 11-я немецкая армия генерала Манштейна пыталась прорваться на степные просторы полуострова. Но все эти второстепенные октябрьские новости бледнеют перед эпическим масштабом осенней битвы за Москву. 2 октября немецкая группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока начала наступление на советскую столицу. В течение нескольких дней немецкие танкисты взяли Орёл, Ельню, Брянск. Гудериан отмечал отсутствие упорного сопротивления в начале операции «Тайфун». Чуть медленнее продвигалось левое крыло германских бронетанковых частей. У врага были свои проблемы. Растянутые коммуникации, нехватка горючего, партизанская война и война оказавшихся в окружениях подразделений и частей Красной армии, пробивавшихся на восток от самой границы. Русские не признавали безнадёжных ситуаций – это качество нередко отмечалось в дневниках немецких офицеров. Но события первой недели наступления на Москву убеждали германское военно-политическое руководство в фантастическом успехе операции «Тайфун». В самый разгар её Генеральный штаб сухопутных войск решил снять с Восточного фронта несколько дивизионов тяжёлой артиллерии и реактивных миномётов и направить их в Северную Африку. Вермахт ещё не получал тяжёлых уроков на полях сражений в Советской России.
Вязьма. Этот маленький тихий провинциальный русский городок с деревянными домами, палисадниками, за которыми росли высокие георгины и подсолнухи, с обязательным памятником Ленину стал символом одной из величайших трагедий, случившихся в годы Второй мировой войны. Под Вязьмой в немецкое окружение попали пять советских армий: 16, 19, 20, 24 и 32-я и оперативная группа генерала Болдина. В немецком плену оказалось огромное количество бойцов и командиров Красной армии. Цифры называются разные, но в любом варианте эти цифры поражают воображение: по одним сведениям в немецкий плен попало 663 тысячи солдат и офицеров, по другим - 883 тысячи человек. Из окружения удалось вырваться около 85 тысячам наших воинов. На карте Второй мировой появился Вяземский котёл, который по своим масштабам, по своим последствиям сопоставим разве что с котлом Киевским. Здесь сложили головы лучшие представители московской интеллигенции, люди, которые, даже имея возможность прикрыться тыловой бронью и эвакуироваться в тёплый безопасный Ташкент, пошли в народное ополчение и навеки остались на полях под Вязьмой. Начальник германского Генерального штаба Франц Гальдер 4 октября записал в дневнике: «Операция «Тайфун» развивается почти классически. Танковая группа Гудериана, наступая через Орёл, достигла Мценска, не встречая никакого сопротивления. Танковая группа Гепнера стремительно прорвалась через оборону противника и вышла к Можайску. Танковая группа Гота достигла Холма, а на севере продвинулась до Белого. Противник продолжает удерживать всюду неатакованные участки фронта, в результате чего намечается глубокое окружение этих групп противника».
Опять советское верховное командование с большим опозданием среагировало на изменившуюся обстановку на фронте. Приказ на отход на тыловые оборонительные укрепления опоздал на целых три дня. А ведь тыловые укрепления были, на них самоотверженно работали жители Москвы – и стар, и млад, женщины и подростки. Отойти вовремя для обороны Москвы не успели, и пока Вермахт захватывал Калугу и Калинин, в Вяземском котле вынуждены были сдаваться в плен сотни тысяч солдат, чьей главной задачей было не допустить прорыва немцев к Москве. И как потом в мемуарах написал маршал Жуков, одна из правдивых фраз в его книге, «к исходу 7 октября все пути на Москву по существу были открыты…»
Вяземский котёл. Событие страшное, малоизвестное в подробностях. В советские времена вся информация и воспоминания о Вяземском котле старательно изгонялись из мемуаров и заменялись общими словами. В книге генерала Болдина, который был тогда заместителем командующего Западным фронтом, так говорится, вернее, умалчивается, о тех октябрьских днях: «На третий день противник перешёл в наступление крупными силами. Все наши попытки сдержать его натиск ни к чему не привели. И вскоре с частью подчинённых мне войск я снова попал в окружение. Около месяца мы находились во вражеском кольце. Ценой огромных усилий удалось вырваться из окружения». И это всё. Добавлю, что генерал Болдин был ранен, недолго лечился и вошел в строй как раз вовремя, чтобы возглавить оборону Тулы. Не вина Ивана Болдина, что более подробных воспоминаний и анализа произошедшей катастрофы он написать не сумел. В Советском Союзе объяснения таких катастроф всегда было связано со словом «зато». Пять армий попали в окружение, никто в этом не виноват, но зато они своим героическим сопротивлением в котле задержали наступление гитлеровского Вермахта на Москву. Получается какая-то логическая ерунда. Если бы эти армии стояли на нормальной оборонительной позиции, то они задержать противника не смогли бы, для выполнения задачи им обязательно предписывается катастрофа, иначе героизму вроде и взяться неоткуда! Можно продолжить эту «логику», сказав, сотни тысяч солдат попали во вражеский плен, но зато для их охраны врагу потребовалось отрядить несколько дивизий. Но на самом деле. Пять полноценных полноформатных хорошо оснащённых армий да ещё в эти же дни разгром Брянского фронта, где его командующий генерал Андрей Ерёменко обещал разгромить подлеца Гудериана, если бы не случилась с ними эта катастрофа, разве могли бы немцы с такой скоростью двигаться к Москве? А если бы эластичной обороной, как писал об этом маршал Рокоссовский, изматывать противника и обескровливать его – разве возник бы тогда октябрьский кризис, когда судьба Москвы висела на волоске? Не отдали бы бездарно пять армий и никаких «зато» не надо было бы употреблять…
В Европе германское продвижение во глубину России вызвало подъём добровольческой истерии. В Дании и Голландии, в Норвегии и во Франции, в Бельгии и в Испании формировались воинские части для Восточного фронта. Судьба Наполеона в России перестала вспоминаться, перечёркнутая громом фанфар германской информационной службы. Испания из добровольцев сформировала целую дивизию, немцы вооружили её и отправили в группу армий «Север». 14 октября испанская «синяя» дивизия, получившая 250-й номер, прибыла под Новгород.
В октябре в Ленинграде стало не хватать дров для отопления. На лесоповалы были направлены бригады, состоявшие в основном из девушек и подростков. Вряд ли они были способны обеспечить город дровами, хотя работали самоотверженно, из последних сил. В эти же дни, в Ленинграде, конспиративно, на случай захвата города врагом, были внедрены около полутора тысяч подпольщиков, которым было запрещено выходить из подполья. Вот их бы и послать на заготовку дров, толку было бы больше. Для ленинградцев в октябре самой главной проблемой стала проблема добывания еды, поисков какого-то дополнительного питания. С этой целью выезжали на неоккупированные окраины в район Ржевки и Пороховых, на давно уже убранные капустные поля и собирали так называемую «хряпу» - это вдавленные в землю капустные листья, из «хряпы» варили некое подобие щей. В районе Комендантского аэродрома бродили по бывшим картофельным полям, которые к этому времени уже были просеяны через мелкое сито, перекопаны вдоль и поперёк. За два-три часа изнурительной работы можно было - чудом! - найти одну-две картофелинки. Во многих районах города выстраивались длиннющие очереди за дурандой, это название тоже знакомо любому ленинградцу, пережившему осаду. Дуранда - это прессованный жмых от подсолнечника, который прежде никогда не рассматривался в качестве продукта питания. В городе исчезли кошки и бродячие собаки, а когда в результате артиллерийского обстрела убивало лошадь, то она в считанные минуты оказывалась вожделенным трофеем людей, оказавшихся поблизости.
В октябре тяжелейшая нагрузка легла, в отличие от сентября, на моряков Ладожской военной флотилии и Северо-Западного речного пароходства. Только они могли по Ладожскому озеру доставлять в осаждённый Ленинград продовольствие, только они могли помочь в эвакуации его несчастных граждан. Но октябрь на Ладоге – это непрерывные штормы и ветры, крайне неблагоприятная погода для плавания. К тому же на западном ладожском берегу отсутствовали причалы, а немецкая авиация ежедневно охотилась за каждым кораблём, буксиром или баржей. То, что не было сделано в сентябре, когда в Кремле не верили, что Ленинград можно будет удержать, трудно было восполнить в октябре. Доставляемое теперь героическими усилиями продовольствие регулярно опаздывало, необходимое сегодня доставляли послезавтра, и люди продолжали умирать, смертность увеличивалась в геометрической прогрессии изо дня в день…
Военные заслуги Алексея Николаевича Косыгина всегда замалчивались, и он оказывался в тени падких на военную славу генеральных секретарей. А между тем роль Косыгина в обороне Ленинграда значительна. Он активно помогал эвакуации кадровых ленинградских рабочих и специалистов на Урал и в Сибирь. Он появлялся в городе всегда незаметно, но вовремя, добивался выделения и доставки в город продовольствия, следил за состоянием автотранспорта. Особенно велико значение его труда в первую военную зиму, когда Ленинград был на грани полного вымирания. Кажется, в тот год с лица Алексея Николаевича навсегда сошла улыбка…
В октябре ухудшилось положение 51-й армии, оборонявшей Крым. Немецкий плацдарм на севере полуострова стал быстро расширяться. Каждое отступление советских войск делало положение всё более безнадёжным. Командование 51-й армии не имело глубокой разведки, ничего не знало о планах противника, верило слухам о десантах врага и в борьбе с выдуманными десантами заботилось об обороне побережья Крыма, рассредоточивая войска по всему периметру полуострова. Разведка Черноморского флота снабжала армию фантастическими слухами. Разведка флота – это было одно из самых слабых звеньев южного крыла советско-германского флота. В итоге в октябре на направлениях главных ударов 11-й немецкой армии войск не хватало, и оборона в Северном Крыму едва держалась. Одесса уже была в глубоком тылу противника. Исключительно чёткой и успешной была эвакуация войск Приморской армии из Одессы в Крым. В течение десяти дней Черноморский флот скрытно и организованно вывез дивизии и запасы снаряжения в Севастополь. Румыно-немецкие войска не догадывались об эвакуации, пока в ночь на 16 октября арьергардные советские части не покинули Одессу. Конечно, по словам Черчилля, эвакуациями войны не выигрываются, но для обороны Севастополя войска Приморской армии окажутся весьма кстати.
Но Приморскую армию сначала пришлось срочно бросать на встречу прорвавшемуся в Северном Крыму врагу. В этой ситуации испытанные в боях за Одессу дивизии вынуждены были постепенно отступать к Севастополю. Неудачная оборона Крыма имела стратегическое значение, как для давления на союзников Германии – Румынию и Болгарию, так и для постоянных бомбардировок нефтяных источников Плоешти. Крым был символическим аэродромом для авиации, владение им неизбежно оказывало влияние на развитие событий на южном фланге.
Черноморский флот неудачно начал войну. Имея очевидное преимущество в силах и средствах, флот отдал инициативу, начал минировать фарватеры, ограничил свою подвижность и понёс потери. И вместо того, чтобы диктовать противнику свою волю, решил перейти на Чёрном море к обороне. Руководству Черноморского флота даже померещилось, что итальянский флот идёт через Босфор и Дарданеллы. Разведкой флота руководил генерал-майор Дмитрий Намгаладзе. Вот что пишет современный исследователь вице-адмирал В. Фёдоров: «Таким образом, основные силы флота (Черноморского – ВП) решали задачу, возникшую в результате преувеличения данных о силах и возможностях противника на море, а точнее неудовлетворительной оценки противника на театре, сделанной разведкой флота, которая никакими достоверными сведениями и расчётами не подкреплялась. Угрожаемое направление было определено неправильно, время упущено. Развернувшиеся события на юго-западном направлении вскоре ясно показали, что угроза побережью и военно-морским базам на юге Украины и Крыма надвигалась не со стороны моря, а с суши – от наступающих войск группы армий «Юг». Вот цена неправильно сделанной разведкой оценки противника». Вместе с начальником разведки флота Д. Намгаладзе ответственность за дезинформацию должен разделить и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. Октябрьский…
В октябре уже не было никаких сомнений в истинных целях гитлеровской Германии. Несмотря на сосредоточенность геббельсовской пропаганды на борьбе с большевизмом, стало ясно, что нацисты стремятся к захватам территорий и истреблению людей. Вместе с большевизмом Третий Рейх уничтожает и русский народ. Мнение некоторых Дон Кихотов в Вермахте не имели для Гитлера никакого значения. Колониальная война на Востоке, которую вёл Рейх, подразумевала не только истребление евреев и цыган, но и тотальное истребление всех, кто потенциально мог оказать сопротивление новому порядку. С этой целью в тылу действующих групп армий создавались специальные подразделения, так называемые оперативные группы или айнзатцкомандо. Их деятельность – это физическое уничтожение людей на территории СССР, массовый террор и бессудные убийства. Именно айнзатцгруппами стали уже в июле 41-го года проводиться массовые расстрелы в Каунасе, Риге, под Киевом. Всего айнзатцгруппы уничтожили на территории Советского Союза около 750 тысяч граждан. И самое чудовищное состоит в том, что в расстрельных делах айнзатцгрупп часто участвовали представители местной вспомогательной полиции, особенно на территории Латвии, Литвы и Украины.
5 октября Сталин позвонил в Ленинград и потребовал, чтобы генерал Жуков срочно вылетел в Москву. 7 октября Жуков прибыл в Москву. Ленинград был оставлен им умирать в голодной блокаде. Сталин сообщил генералу об очень тяжёлой обстановке на Московском направлении и о том, что никакой информации об истинном положении дел на этом фронте в Ставке нет. Жукову пришлось отправиться на фронт, чтобы в поездке по дорогам Подмосковья лично убедиться, что в обороне столицы царят паника и хаос. 10 октября Жуков был назначен командующим Западным фронтом. Самым важным в первую неделю своего назначения Жуков считал выигрыш времени. Сталин заверил генерала, что резервные войска, в том числе и с Дальнего Востока, вот-вот начнут прибывать, а в эти октябрьские дни и недели нужно держаться с помощью любых подручных средств: курсантов офицерских училищ, которые «никогда не выйдут в офицеры», формирований НКВД, московских ополченцев, выходящих из окружения войск. Генерал Жуков энергично взялся за дело и в почти безнадёжной ситуации его природный оптимизм, жёсткость, переходящая в жестокость, требовательность на всех уровнях сыграли очень важную роль. Не до жиру – быть бы живу. Так, конечно, воевать нельзя, но в данном случае можно… Но Вермахт упорно продвигался к Москве с севера-запада и юго-запада. Немцы ощущали страшную усталость, нехватку снабжения, но до последнего батальона стремились захватить столицу. В середине октября в Москве началась эвакуация дипломатического корпуса, правительства, банковских депозитов и других ценностей. Слухи о том, что враг подходит к Можайску, вызвали в городе вполне естественное волнение, переросшее в панику. Часть жителей стремилась немедленно выехать из Москвы, другая часть панически бросала свои дела, забывая о своём гражданском долге. Кто-то не прочь был пограбить и нажиться за счёт брошенного имущества. Вступили в силу законы социума, в котором всегда есть герои и подлецы, умные и глупцы, стойкие и паникёры, добрые и злые.
Что же конкретно происходило в столице Советского Союза в трагический день 16 октября 1941 года? Железнодорожные вокзалы были переполнены людьми, штурмовавшими вагоны поездов. По городу распространялся сильный запах гари от сжигаемых бумаг в различных учреждениях и конторах. Этот запах гари, по воспоминаниям москвичей, усиливал паническое состояние московских обывателей. Кое-где появились мародёры, имели место откровенные грабежи. Были разгромлены и разграблены несколько магазинов и хлебных киосков. По данным военного коменданта Москвы из 438 учреждений, предприятий и организаций сбежало в этот день 779 руководящих работников, было угнано более 100 грузовых и легковых автомобилей. В конечном счёте, как мы знаем, Москва устояла. Панику невероятными усилиями удалось преодолеть. Многие паникёры лишились партбилетов и пошли под трибунал. Бесспорным фактом является то, что советское руководство в этот момент всерьёз рассматривало возможность захвата Москвы немцами. Об этом свидетельствует, в частности, то, что ещё в конце сентября в столице СССР были созданы подпольные партийные, комсомольские и иные специальные организации. На нелегальную работу перешли несколько сот человек, которым изменили имена и фамилии, которые были встроены на небольшие фабрики, в артели и кооперативы.
Сталин в эти дни оставался в Москве и работал. В своё время были выдвинуты версии о поездах и самолётах, ожидавших советского лидера для эвакуации его из столицы. В нескольких книгах Сталин прогуливается по перрону железнодорожной платформы, размышляя – уезжать или остаться в Москве. Вымыслов много. Но представить себе, что Сталин покинул Москву – невозможно, как бы мы не относились к Иосифу Сталину. В те дни без него нельзя было бы удержать Москву. Без его воли, памяти, работоспособности. В определенной степени враг у ворот Москвы – это вина Сталина. А что враг не вошёл в Москву, тоже не заслуга Сталина, это доблесть русского народа, сотен тысяч безвестных русских солдат, но подвига этого нельзя было бы совершить без Сталина в Кремле. Такова закономерность и необходимость исторического сплетения обстоятельств в октябре 1941 года. Безусловно, что медаль «За оборону Москвы» Верховный Главнокомандующий получил заслуженно.
Согласно тактики «выжженной земли» в середине октября Москва была заминирована. Взрывчатку заложили на заводах, в гостиницах, заминировали мосты, Кремль, здания ЦК партии, Большой театр. Мины заложены были даже на обеих дачах Сталина. Приехав на одну из них вечером 16 октября, он приказал мины убрать. Сегодня некоторые историки в минировании Москвы видят варварство и панику. А как тогда с пожаром Москвы в 1812 году? В истории бывают такие иррациональные моменты, которые не требуют школьных оценок, к которым непреложны идеологические мотивы. Люди в такие дни прорастают сквозь идеологию, как трава пробивается к свету через асфальт. Эта война ещё многих убьёт и искалечит, ещё будут трагические ситуации, месяцы, недели и дни неудач и большой крови. Чаша страданий ещё не наполнилась, чтобы весом своим и размерами внести окончательный перелом. Но никогда в истории нашего Отечества не было и не будет дней более страшных и трагических, чем октябрьские дни года 1941-го…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru