«Самостоятельное культурное явление, которое никому повторить не удалось!» - так отзывался Стивен Спилберг о фильмах-сказках Александра Роу. Замечательно, что в этом своём восторге маститый американский кинодеятель разошёлся с американской аудиторией, которая назвала лучшую сказку Роу «Морозко» - худшим фильмом. Русская сказка шла в американском прокате в качестве триллера, с возрастными ограничениями. Во всей ленте заокеанская публика увидела лишь одного понятного себе, положительного в своём понимании персонажа – Марфушеньку-душеньку. Такой сочли американцы и должно быть нормальной женщине: желать мужа хорошего и приданного богатого. Что ещё нужно для счастья?
А, вот, Венецианский кинофестиваль отнёсся к русской сказке со спилберговским восхищением, и Роу был удостоен его главного приза.
Парадокс, мастер русских сказок, благодаря которому наши дети поколение за поколением сызмальства напитываются красотой и добротой русского фольклора, не имел в себе ни капли русской крови. Его отец, ирландский инженер Артур Роу, приехал в Россию в начале ХХ века и работал на мукомольном производстве. В городе Юрьевце Костромской губернии случилась его большая любовь с гречанкой Юлией Карагеоргий. Плодом этой любви стал явившийся на свет в 1906 году младенец Александр. Через восемь лет грянула Первая мировая война, и отец, не сокрушившись сердцем, уехал домой в Ирландию, бросив семью.
Много лет спустя в газете «Известия» появится объявление: «Разыскиваются наследники Роу». Александр Артурович пришёл в Министерство иностранных дел и получил наследство: фотоаппарат и пальто. Правда великий сказочник пустил по Москве слух, будто бы унаследовал два парохода и ума не приложит, что с ними делать.
А в годы Первой мировой Саша Роу переживал тяжёлое время. Мать всё время болела, и мальчик должен был зарабатывать на пропитание себе и ей. Он торговал на улице спичками, гребнями и прочими мелкими товарами. При это закончил семилетку и занимался в кружке художественной самодеятельности, мечтая о театре. В 15-летнем возрасте Роу попал в агиттеатр «Синяя блуза»: молодые люди выступали на улицах, разыгрывая сценки, в основном сатирического содержания. Тем не менее по настоянию матери Саша сперва поступил в промышленно-экономический техникум, но проучился там недолго и вскоре перевелся в киношколу Б. Чайковского, а затем продолжил обучение в Драматическом техникуме им. Ермоловой. Последнему поспособствовал известный режиссёр Яков Протазанов, оценивший задатки юноши и взявший его к себе в ассистенты.
С этого начался путь Роу в кино. Его первой самостоятельной работой стала сказка «По щучьему веленью». Для неё изобретательные мастера изготовили самоходную печь, внутри которой сидел «шофёр», а также самоходные вёдра. Чиновники приняли сказку настороженно, ничего подобного в стране ещё не снимали. был признан чересчур легковесным, и режиссеру рекомендовали делать более патетичное кино. Зато дети были в восторге. Следом увидели свет «Василиса Прекрасная» и «Кощей бессмертный», имевшие особенное звучание в годы уже шедшей в ту пору Великой Отечественной… Для «спецэффектов» в славное безкомпьютерное время снова старались мастера. В Сергиевом Посаде было сконструировано огромное чудище 11 м. в длину и 5 м. в высоту. Змеем Горынычем управляло целых 20 человек, спрятанных внутри этой отечественной «годзиллы». Тогда же настал звездный час любимого актёра Роу – Георгия Милляра. На роль Бабы Яги пробовались многие знаменитые актрисы, включая Раневскую, но Милляр убедил режиссёра отдать роль ему: «Какая нормальная женщина согласится так себя изуродовать? Только гример отвернется – тут же ресницы подкрасят!». Позже Георгий Францевич вспоминал: «Я сыграл с прицелом на страшноту. Этот образ я целиком списал со старой гречанки, которая жила в доме напротив. У нее были сальные, седые патлы и нос крючком. Но, увидев меня в гриме во дворе Ялтинской студии, дети с плачем разбежались. Когда я понял, что, видя меня на экране, дети плачут, то подумал: зачем же я их так пугаю? Чтобы они зла боялись и в слезы от него ударялись? И уже следующие мои бабы-яги были смешными до безобразия». Созданный же Милляром образ Кощея по сей день остаётся эталонным. Бессмертный вышел настолько жутким, что на съёмках от него шарахались лошади.
Роу любил своих актёров и стремился задействовать свою «команду» во всех своих лентах. Милляр иногда играл в сказках своего друга сразу по 2-3 роли. При этом Александр Артурович обладал даром находить и открывать новые лица. Изотов, Катышев, Седых, девочка-фигуристка, которую режиссёр случайно увидел по телевизору – все они останутся для нас персонажами любимых сказок нашего детства.
Михаил Пуговкин рассказывал: «Роу любил людей, любил артистов. У него была реквизитор, заведовала чаем. На съемках всегда имелся большой термос с чаем. Это у Роу было вознаграждением. Если мы хорошо сыграем, он говорил: “Луиза, отметьте Михаила Ивановича хорошим чаем”! Есть режиссеры, которые сидят, отмечают кадры. Все выстраивают… А он — нет, он, скажем так, эмоционально все делал, и чуть ли не стихийно. Он сказку прекрасно чувствовал».
В сказку, кажется, обращалось всё, к чему прикасался Роу. «До конца жизни в нем сохранялась доброта и наивность маленького ребенка, - вспоминал Борис Грачевский. - Когда он получил новую квартиру — пригласил художника, чтобы ему в прихожей нарисовали лес, солнышко, грибочки. Кому еще придет в голову такое придумать?».
Схоже свидетельствует о режиссёра и Инна Чурикова, сыгравшая у него свою первую роль: «Мне нравился Александр Артурович — он был такой огромный, большой, строгий и в то же время очень похожий на ребенка. “Морозко” была моя первая картина, и я с удовольствием делала все, что он просил. Я даже в болоте у него тонула с восторгом и на снегу сидела, и с азартом ела лук вместо яблок — потому что он так требовал. У Роу была душа ребенка, и на его съемках все было волшебно: люди, придумывавшие необыкновенные фокусы, умные хрюшки, пни, которые расцветали. Но этот сказочный мир сам режиссер очень тщательно выстраивал».
Может показаться удивительным, но после триумфального «Кощея», символизировавшего для советских детей того беспощадного врага, с которым сражались на фронте их отцы, режиссёр целых десять лет был лишён возможности снимать сказки… Этот жанр, начисто лишённый политики, идеологии, был сочтён слишком легковесным, не отражающим жизнь советского народа. Александру Артуровичу пришлось покинуть столицу. Он работал на Ереванской киностудии, снял несколько документальных фильмов и лишь в 1955 году смог вернуться в Москву и вновь заняться любимым делом.
Казалось бы, что может быть безобиднее детской сказки? Но советские цензоры умудрялись найти крамолу и в них. Например, за «Королевство кривых зеркал» режиссер получил строгий выговор: чиновникам не понравилось, что отрицательных персонажей сыграли самые яркие актеры, и в результате силы зла выглядели привлекательнее, чем силы добра. В сущности, немалая доля истины в этом вердикте была…
Самое же смехотворное обвинение было предъявлено Александру Артуровичу по поводу фильма «Марья-искусница». Некий бдительный цензор заметил, что число подводных разбойников равно количеству… членов тогдашнего Политбюро. Сцену с пиратской песней потребовали вырезать. Но режиссёр отказался удовлетворить нелепое требование.
Всего Роу было снято 16 киносказок. Среди них и блестящие экранизации русской классики – гоголевских «Майской ночи…» и «Ночи перед Рождеством». Последняя, из цензурных соображений переименованная в «Вечера на хуторе близ Диканьки», стала истинным шедевром мастера. Александр Артурович считал себя русским человеком. И был таковым. Русское сердце ирландца удивительно чувствовало мелодию, напевность, сказительность русской речи, дух русского фольклора – с его неиссякаемой добротой и тонким юмором, красоту Руси – её природы, людей, быта, традиций. Фильмы Роу по мотивам русских народных сказок – это заповедник, в который не проникал дух советской действительности, заповедник русскости. При этом в фильмах этого нет никакой аляповатости, лубка, сусала. Всё легко, звонко, нарядно, волшебно.
«В сказке никакие истины нельзя давать в виде нравоучений – этого дети не любят, – утверждал великий киносказочник. – Мораль в фильме глубоко спрятана в обилии приключений, неожиданностей, а иногда и просто в смешных ситуациях. Кино – искусство чрезвычайно эмоциональное, и наша задача – взволновать юного зрителя судьбой героев, заставить его кого-то полюбить, а кого-то возненавидеть…»
Задача «возненавидеть», справедливости ради, редко решалась в фильмах Роу. В них было слишком много добра, настолько много, что даже зло делалось в лучах его или жалким, или смешным и нелепым, но – не страшным.
Своих детей у Александра Артуровича не было. Он творил чудеса для маленьких зрителей, но сам не смог вымолить у судьбы чуда для себя. Одинокий сказочник ушёл в 69-м году жизни был похоронен на окраине Москвы, на неприметном Бабушкинском кладбище. Скромный в жизни, он остался таким же и по смерти.
Е. Фёдорова
Русская Стратегия |
