Цензура и самоцензура, как условие «гегемонии»
“Развитие этих соображений ставит множество проблем, важнейшие из которых сконцентрированы вокруг способа и качества отношений между слоями различного интеллектуального уровня, иначе говоря, сводятся к вопросу о том, какое значение и функции должен и может иметь творческий вклад высших групп в связи с органической способностью к обсуждению и развитию новых критических концепций со стороны интеллектуально зависимых слоев. Речь идет, следовательно, о том, чтобы установить границы свободы дискуссии и пропаганды, свободы, которую нужно понимать не в административном и полицейском смысле, а в смысле самоограничения, накладываемого руководителями на собственную деятельность, или, попросту говоря, о том, чтобы установить определенное направление в политике по вопросам культуры.
Другими словами: кто установит «права науки» и границы научного исследования и могут ли вообще быть установлены эти права и эти границы? Необходимо, видимо, чтобы поиски новых истин и лучших, более стройных и более ясных формулировок уже открытых истин были предоставлены свободной инициативе отдельных ученых, даже если они беспрерывно возвращаются к дискутированию тех принципов, которые нам представляются самыми основными. Нетрудно к тому же будет выяснить, когда инициатива такой дискуссии вызвана корыстными причинами, а не причинами научного характера.
Впрочем, не так уж трудно представить, что индивидуальная инициатива будет дисциплинирована и упорядочена тем, что каждое начинание, прежде чем быть обнародованным, будет проходить через сито академий и разного рода культурных институтов, подвергаясь отбору и т. д.”
В данной концепции, «наука» уже не воспринимается, как инструмент познания окружающей реальности (способ осмысления реальной действительности) «сама по себе», а ставиться в полную подчинённость и зависимость непосредственно от тех, кто ей занимается, в зависимость от их «правильного» восприятии/осмыслении реальной действительности.
Одной из важнейшей обязанностей, возводимой в качество принципа, при данном подходе к методу познания, является практика самоцензуры – выполняющая роль первого сита или смыслового фильтра. Благодаря ему, научное познание (в самых различных сферах) – ставятся в подчиненное положение по отношению к главенствующей идеологии – той самой «гегемонии», о которой говорит А. Грамши. Смысл научного открытия, как такового, должен отвечать основным принципам такой идеологии, быть органично встроенным общую, главенствующую систему ценностей, в той мере, в которой данное открытие соприкасается с ней, или во всяком случае не входить в диссонанс. При этом каждый сам должен определять степень «включенности», сам вносить необходимые корректировки.
Вторым ситом, или смысловым фильтром, является вся совокупность профильных общественных институтов, отвечающие за то, или иное направление деятельности в сфере «познания». Профильные академии и институты должны отсеивать по заданным критериям материал, оценивая его пригодность по отношению к главенствующей идеологии.
Наука и культура, история, да, и вообще информация в чистом виде, перестает существовать безотрывно от политики, вне «гегемонии». Система «фильтров», в данном случае, напрямую служит реализации заявленной цели по приведению масс к единому и последовательному способу осмысления реальной действительности.
В наше время принцип «двойной фильтрации» уже во всю используется многими, так называемыми демократическими государствами, международными институтами и корпорациями для продвижении своей «правильной» информационной повестки. Все это мы наблюдаем на вопиющих примерах цензуры СМИ в западных странах, в информационных платформах, принадлежащих международным IT-гигантам и даже в крупных институтах и научно-исследовательских центрах, которые, казалось бы, должны были заниматься исключительно наукой. Подавление свободы мысли и печати, запрет на распространение информации не отвечающей заданной глобальной повестке, запрет научных исследований, выходящих за установленные рамки, или наоборот возведение ненаучных теорий в ранг официальной науки, все это давно стало реальностью. Механизм запущен и работает.
Речь, языки и обыденное сознание. Их значение при формировании «нового мировоззрения»
“В чем же именно заключается ценность того, что принято называть «обыденным сознанием» или «здравым смыслом»?
Если мы определяем философию, как мировоззрение и рассматриваем философскую деятельность, как борьбу в области культуры за переделку народного «склада ума» и за распространение философских нововведений, которые докажут собственную «историческую правильность» в той мере, в какой станут конкретно, то есть исторически и социально, всеобщими, то проблема речи и языков «технически» должна быть выдвинута на первый план.
Можно, пожалуй, сказать, что «язык» – это, в сущности, имя собирательное, которое вовсе не предполагает существование чего-то «единого» ни во времени, ни в пространстве. Язык означает также культуру и философию (пусть даже на ступени обыденного сознания), и потому явление «язык» в действительности оказывается множеством явлений, более или менее органично взаимосвязанных и взаимозависимых;
Культура на ее различных ступенях объединяет большее или меньшее число индивидов в многочисленные слои, между которыми существует более или менее тесный контакт и которые в той или иной степени понимают друг друга и т. д. Именно эти историко-социальные различия отражаются в обыденном языке и порождают те «препятствия» и «причины ошибок».
Отсюда вытекает важность «культурного момента» и в практической (коллективной) деятельности: любой исторический акт может быть совершен лишь «коллективным человеком». Это предусматривает достижение такого «культурно-социального» единства, при котором множество разрозненных желаний, преследующих разнородные цели, сплавляются воедино для одной и той же цели на основе одинакового и единого мировоззрения. Оттого, что все это происходит именно так, становится ясной важность общего вопроса о языке, то есть о коллективном создании одинакового культурного «климата».”
А. Грамши определяет следующую задачу – работать над унификацией языка. Речь идет о преодолении «препятствий» и «исправлении ошибок» местного или национального языка – то есть нивелировании «разночтений» при интерпретации терминов в самых широких массах, создание единого «культурного климата». Приневолить всех мыслить в одинаковых категориях, используя единый для всех понятийный аппарат. Все отвечает изначально поставленной цели – приведенная к единому и последовательному способу осмысления реальной действительности.
Сегодня этим инструментом, уже вовсю пользуются для осуществления «культурной гегемонии». Не только использование определенного языка, в качестве средства международного общения, а унификация самих национальных языков при помощи и на основе такого «международного языка», является средством культурной экспансии. Речь идет о построении «новояза», с помощью заимствований из имеющего наибольшее распространение языка, обладающего статусом – языка международного общения, каким, например, сегодня является английский. Таким образом создается международный «сленг», когда человек, вроде бы изъясняется в рамках национального языка, но в действительности его родной язык становится максимального перегружен заимствованием иностранных слов, понятий и терминов, при чем, самого низкого примитивного уровня, что естественным образом влияет на сам способ мышления человека, делая его более примитивным и поверхностным.
Тем самым сразу выполняется несколько задач одновременно, приведение к единообразию и примитивизация системы мышления масс в глобальном масштабе, деструкция национальных языков – а соответственно и национального способа мышления. Сюда же входит и внедрения латиницы в тех странах, в которых изначально существовала иная форма буквенной письменности.
В качестве эпилога
«Только «безумцы» в клиническом смысле действуют, не думая о том, что они правы»
В заключении, в «Тюремных Тетрадях», А. Грамши приводит сравнительный анализ между старым и новым порядком. Представляя сторонников Традиции – обреченными реакционерами, безуспешно сопротивляющимися новой силе, нарождающейся мировой гегемонии. Новый порядок в его представление – это максимально унифицированный, структурированный мир с развитой системой контроля за способом мышления человека, его сознанием. В котором «самодисциплина – это свобода». Нечто подобное, через непродолжительное время будет, написано одним автором в своем известном романе-антиутопии. А спустя 80 лет, эту формулировку возьмут за основу свой информационной политики мировые IT-гиганты и международные «либеральные» СМИ.
“Старые руководители общества, возглавлявшие его в интеллектуальном и нравственном отношении, чувствуют, что почва уходит у них из-под ног, понимают, что их «проповеди» становятся именно «проповедями» – вещью, чуждой действительности, голой формой, лишенной содержания, безжизненным призраком; отсюда их отчаяние и консервативные и реакционные тенденции. Из-за того, что разлагается та особая форма цивилизации, культуры и нравственности, которую они представляют, они кричат о гибели всякой цивилизации, всякой культуры, всякой нравственности и требуют от государства принятия репрессивных мер. Эти руководители образуют сопротивляющуюся группу, стоящую вне реального исторического процесса; тем самым они увеличивают продолжительность кризиса, ибо закат определенного образа жизни и образа мышления не может происходить без кризиса. С другой стороны, люди, представляющие новый порядок, которому предстоит появиться на свет, из-за «рационалистической» ненависти к старому распространяют утопии и надуманные планы.
Что служит исходным пунктом этого нового порядка, которым чревата действительность? Мир производства, труд. В основу всякого анализа нравственных и идеологических установлений, которые предстоит создать, и принципов, которые предстоит распространить, должен быть положен критерий максимального утилитаризма; коллективная и индивидуальная жизнь должна быть организована на базе максимального использования производственного аппарата. Развитие экономических сил на новых основах и прогрессивное развитие новой экономической структуры излечат противоречия, которые не могут отсутствовать, и откроют новые возможности для самодисциплины, то есть и для индивидуальной свободы.”
Актуальность идей А. Грамши сегодня сложно переоценить. Вот уже без малого, как сто лет, к его наследию обращаются представители, как левого, так и правого лагеря. Многое из описанного им давно используется на практике, являясь эффективным инструментом по осуществлению социальных преобразований. Выдвинутая им концепция культурной «гегемонии», описанный способ осуществления глобальной трансформации общества, посредством изменения сознания каждого отдельного взятого человека, действительно можно назвать основополагающей – фундаментом на котором, впоследствии выросли другие, уже более узконаправленные теории. О некоторых из них и пойдет речь далее…
Александр Дудчак
Русская Стратегия |
