Это был самый массовый подвиг наших самоотверженных людей. Тысячи, десятки тысяч граждан были творцами его. Я имею ввиду эвакуацию промышленных предприятий из европейской части Советского Союза на Урал, в Сибирь и в Среднюю Азию. Без всякого промедления при наступлении гитлеровцев демонтировалось ценное оборудование, грузилось в вагоны и на платформы, иногда всё делалось голыми руками, вручную и отправлялось на Восток. Всего было эвакуировано более 1400 крупных промышленных предприятий, не считая мелких. Только с одного киевского завода «Арсенал» на восток ушло более 1100 вагонов с ценным промышленным оборудованием. Эшелоны часто уходили под непрерывными бомбёжками вражеской авиации. Но заводы не только спасали. По прибытии на место их в кратчайший срок, иногда под открытым небом запускали в работу. Обогревались кострами, часто эвакуированный завод уже работал, а заводские корпуса ещё только возводились. Через два с половиной месяца после эвакуации харьковского танкового завода он уже выпустил с конвейера 25 танков Т-34. В этой самоотверженной работе, в этом напряжённом ритме чувствовалась вера народа в неизбежную конечную победу. Русские засучили рукава и начали запрягать победную тройку. А на календаре было всего лишь начало первой военной зимы на советско-германском фронте.
Понятно, что при подлой большевицкой власти, подлой прежде всего по отношению к своему народу, по мысли Ивана Ильина, во Второй мировой войне русский народ оказался между наковальней Сталина и молотом Гитлера и далеко не сразу из двух зол выбрал меньшую, но после выбора русскими своего пути у Германии исчезли даже те минимальные шансы, с которыми она начинала войну. В Берлине наконец-то осознали, что воевать придётся зимой. 3 декабря в столице Рейха открылась выставка противоморозных германских фантазий. Выставку посетил Гитлер, и берлинцы поняли, что блицкриг в России провалился. Все эти идеи борьбы с морозом нужны были, конечно, не в Берлине, а на фронте. Войска группы армий «Центр» замерзали и лишь по инерции продолжали наступать на Москву. Она манила немцев своими тёплыми квартирами, и мысль об этом была последним всплеском наступательной энергии Вермахта. 1 и 2 декабря группа армий «Центр» перешла в своё последнее наступление. В эти дни по метеоданным температура опустилась до 35-40 градусов мороза. Моторы грузовиков и танков не заводились, пурга останавливала шедших в атаку солдат. 2 декабря начальник Генерального штаба сухопутных войск в дневниковой записи показал уровень своей неинформированности и некомпетентности, Гальдер пишет: «Противник достиг своего пика возможности держать оборону. У него больше нет подкреплений». Гальдер крупно ошибался. Генерал Жуков накопил уже значительные резервы. Последний германский батальон дошёл до пригорода Москвы – Химок, его вышвырнули с большими потерями для немцев, и это была последняя судорожная попытка Вермахта захватить Москву. Жуков знал об истощении немецких войск и требовал от своих командующих армиями продержаться хотя бы несколько дней. Стратегический резерв уже был создан командующим Западным фронтом, не все резервные войска были хорошо обучены, не хватало танков, но эти дивизии были свежими и привыкшими к снегам и морозам.
5 декабря ранним утром, в пятницу, началась артиллерийская подготовка к наступлению армий Западного фронта. Немецкие части не были готовы к обороне. У них нарушились связи между штабами, они начали бросать тяжёлую технику. Гитлер, уже испытавший кризис доверия к своим генералам на юге после оставления Ростова-на-Дону, категорически настаивал на продолжении наступления, но уже никакая сила не могла двинуть поредевшие немецкие полки вперёд. 5-6 декабря Красная армия перешла к контратакующим действиям на всём протяжении почти 900-километрового фронта, протянувшегося от Калинина на севере до Ельца на юге. Эти контратаки очень скоро переросли в общее контрнаступление, которое позволило отодвинуть части Вермахта на довольно значительное расстояние от Москвы. Имело ли советское командование заранее разработанный план наступления на центральном участке фронта под Москвой? Ответ очевиден: плана такого не было. Но когда советское командование убедилось в том, что Вермахт теряет свой атакующий потенциал, что немцы выдохлись и последний батальон уже вышел на поле боя – то в этот момент и был разработан стратегический план широкомасштабного контрнаступления, который должен был привести к окружению и уничтожению немецких армий между Смоленском и Москвой. Плану этому не суждено было осуществиться на практике, на то были свои веские причины.
В первые два дня контрнаступления советских войск под Москвой непобедимая ранее германская армия обнаружила заметные слабости, прежде всего на флангах, где танкисты Гепнера и Гудериана не смогла удержать фронт под натиском свежих русских дивизий. Сказалось перенапряжение танковых соединений. Гитлеровское командование бросало их в наступление на большую глубину от самой границы. Танковый меч Вермахта был сломлен под Москвой.
16-я армия в обороне Москвы была той самой наковальней, в которую ударял бронированный кулак Вермахта. Армией командовал генерал-лейтенант Константин Рокоссовский. Его военный талант полностью раскрылся именно в тяжёлые месяцы 41-го года. Родился 21 декабря 1896 года. Участник Первой мировой войны. В 1938 году был арестован, весной 40-го года освобождён и восстановлен в армии. В дни битвы за Москву Константин Рокоссовский руководил войсками на направлении главного удара противника. В критических ситуациях командарм 16-й показал себя думающим, талантливым полководцем. 16-я армия отступала от рубежа к рубежу, истощая наступавших гитлеровцев, нанося им большие потери. Невозмутимый, интеллигентный Рокоссовский умел и научить, и объяснить, и заставить. Его любили в армии.
1 декабря на заседании совета министров Японии в присутствии императора Хирохито было утверждено решение премьер-министра Тодзио о начале войны против США, Великобритании и Голландии. Император молчал, сожалел об этом решении, но считал войну меньшим злом, чем острый экономический кризис, на пороге которого уже стояла Япония.
4 декабря транспортные суда 25-й японской армии с генералом Ямашитой на борту взяли курс к побережью Малайского полуострова. Конечной целью армии был Сингапур, главная британская военно-морская база в Юго-Восточной Азии.
6 декабря президент Соединённых Штатов Рузвельт обратился с личным посланием к императору Хирохито, призывая его отозвать сухопутные войска и флот из южной части французского Индокитая. Император на послание президента не ответил. На Тихом океане шли последние мирные часы.
Ещё в 1925 году будущий фюрер германского народа писал в своей книге «Майн Кампф»: «Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе мы, конечно, должны иметь в виду в первую очередь только Россию. Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К тому созрели все предпосылки. Конец еврейского господства в России будет концом России как государства». До нападения Германии на Советский Союз ещё существовали планы создания буферных государств – Украины, Белоруссии, Латвии, зависимых, разумеется, от Рейха. Но после 22 июня 41-го года ситуация кардинально изменилась. Аппетиты нацистов выросли. 17 июля 1941 года рейхсминистром оккупированных территорий стал Альфред Розенберг, один из главных идеологов Третьего Рейха. Розенберг предложил план создания четырёх имперских рейхскомиссариатов на территории бывшего Советского Союза. Остланд, Украина, Московия и Кавказ. Кроме этого, в течение 30 последующих лет планировалось онемечить 14 миллионов славян и 31 миллион славян переселить… Когда мы сегодня говорим об оккупационной политике, мы должны помнить, что она везде была разной. Разной в Галиции, в Белоруссии, на Брянщине, на Смоленщине, на территории Дона, Кубани и в Крыму. Оккупационная политика перемежалась с совершенно невероятными преступлениями. Расстрелы евреев и цыган, уничтожение душевнобольных, взятие и расстрелы заложников, издевательства над мирным населением и военнопленными. И в то же самое время – поощрение частной инициативы, расцвет частной торговли, массовое открытие храмов, церквей, часовен, закрытых советской властью в 20-е и 30-е годы – всё это сплеталось в совершенно невероятный клубок противоречий.
Ранняя зима и большие морозы способствовали массовой трагедии советских солдат, попавших в плен. Начальник германского Генерального штаба Гальдер бесстрастно занёс в дневник свои впечатления от одного из лагерей русских военнопленных: «Молодечно. Русский пехотный лагерь военнопленных. 20 тысяч человек обречены на смерть. В других лагерях, расположенных в окрестностях, хотя там сыпного тифа и нет, большое число пленных ежедневно умирает от голода. Лагеря производят жуткое впечатление. Однако какие-либо меры помощи в настоящее время невозможны». Трагедия солдата, попавшего в плен, усугублялась тем, что СССР не подписал ни Гаагских, ни Женевских конвенций и соглашений об отношении к военнопленным. Для советского военно-политического руководства плен был равен предательству, и проблемы военнопленных в начальный период войны для Сталина, Молотова и других просто не существовало. Судьба пленных позднее стала лишь подходящим поводом для антигерманской пропаганды. Немецкие солдаты и офицеры, попадавшие в советский плен в 1941 году тоже имели мало возможностей выжить. Вот рекомендация Сталина генералу Жукову в телефонном разговоре 4 сентября 41-го года: «Вы в военнопленных не очень верьте, опросите его с пристрастием, а потом расстреляйте». Когда подобный совет даёт Верховный Главнокомандующий, понятно, что расстрелы и пытки немецких военнопленных не были у нас явлением исключительным. Плен по обеим сторонам всеобщего ожесточения не оставлял никаких надежд и являлся беззаконием и попранием всех правил человеческих отношений. Так что многие пленные – немецкие и советские, попадая в плен, доживали только до ближайшего оврага, куда их велел отвести воинский начальник. Вот для доказательства этой мысли приказ №0048 по Приморской армии, оборонявшей Севастополь: «Пленных часто расстреливают без допроса и не направляя в соответствующие штабы. Впредь расстреливать их только при оказании сопротивления или попытке бегства. Расстрел пленных на месте пленения вызывает страх у солдат, готовых перебежать на нашу сторону». Всё прозрачно и ясно в этом приказе. Куда же в осаждённом Севастополе девать пленных? Отведите их только подальше от места пленения. Истребительная война. И Гитлер её планировал, и Сталин хотел. Такой она и была.
6 декабря Великобритания объявила войну союзникам Германии – Венгрии, Румынии и Финляндии. Но войну в этот период англичане вели главным образом в Средиземноморье и в Северной Африке. Гитлер перебросил из России 2-й воздушный флот во главе с фельдмаршалом Кессельрингом. И назначил его главнокомандующим на южном участке военных действий. Министр иностранных дел Италии граф Чиано записал в дневнике: «Муссолини молча проглотил горькую пилюлю. Он осознал истинный смысл назначения Кессельринга, как для страны, так и для ситуации в целом. Подобно хорошему боксёру, он, получив удар, не показывает, что чувствует его». Это назначение было одним из лучших решений Гитлера. Мы ещё не раз убедимся, что фельдмаршал Альберт Кессельринг окажется в Италии на своём месте и будет умело вести войну – и как авиационный командир, и как общевойсковой главнокомандующий. После прибытия 2-го воздушного флота на Сицилию остров Мальта снова начинает подвергаться постоянным воздушным бомбардировкам, а английский флот утрачивает свою прежнюю свободу. 1 декабря войска Роммеля в Северной Африке внезапным броском окружили новозеландскую 6-ю бригаду и снова перерезали коридор, ведущий к гарнизону города Тобрука. У Роммеля было почти в семь раз меньше танков, но во встречном сражении с английскими войсками за счёт быстрого реагирования и маневрирования немцы одержали победу. Но и удачные импровизации Роммеля не могли скрыть слабости германского Африканского корпуса. И в ночь на 4 декабря немцы отказались от блокады Тобрука и начали отступать на запад. Роммель ещё успел разгромить часть индийской 4-й дивизии, но у него в строю осталось всего 44 танка, и немцы начали отход на заранее подготовленные оборонительные позиции. Война в Северной Африке в форме качелей продолжалась.
6 декабря начальник германского Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер готовился к вечернему докладу Гитлеру. Накануне в штабе были получены донесения: об отступлении армии Гудериана на юго-запад от Тулы; о прорыве немецкого фронта восточнее Калинина; о неуправляемости многих дивизий группы армий «Центр»; 6-я армия потребовала подкрепления моторизованными частями, в резерве у Вермахта их не было. Большое количество обмороженных немецких солдат отмечено в группе армий «Север». В Африке в корпусе Роммеля зафиксированы большие потери в танках, которые невозможно возместить своевременно из-за господства британского флота на море. С такими тревожными данными начальник Генерального штаба прибыл в Ставку Гитлера в Растенбург. Фюрер не обратил особого внимания на доклад и разъяснил Гальдеру, что Вермахт по-прежнему имеет превосходство над Красной армией. На Московском направлении нельзя отступать ни на шаг. Потери русских, сказал Гитлер, тяжелее наших, они потеряли 78 тысяч орудий, и у них артиллерия достигла нулевого уровня. Это было глубоким заблуждением Гитлера. Советская артиллерия в начале декабря 41-го года являлась самым боеспособным родом оружия». У нас нет недостатка в солдатах, не хватает только рабочих, - продолжал Гитлер, - русские военнопленные должны использоваться на заводах, рудниках и металлургических предприятиях с целью освобождения для фронта молодых немецких рабочих. Призывники 1922 года рождения не подлежат использованию в промышленности». Оптимизм Гитлера, видимо, не слишком вдохновил его начальника штаба, который вечером этого же дня отметил бедственное положение немецких войск в районе Тихвина: «Наши войска физически переутомлены. Это состояние усугубляют морозы, достигающие 30-35 градусов. Из пяти наших танков только один может вести огонь. Но если ещё выпадет снег, танки действовать не смогут».
С начала декабря советский танк Т-34 стал явной грозой для противника. Прославленные немецкие танковые командующие Гейнц Гудериан и Эвальд фон Клейст потребовали, чтобы Германия начала производить аналогичный танк. Официальная берлинская комиссия изучала параметры трофейных Т-34 и пришла к выводу, что на данный момент Германия подобной машины произвести не сможет. Но в декабре не только русские танки доказали своё превосходство. В нашей армии выросли и возмужали и выдающиеся танковые командиры.
Генерал-майор танковых войск Михаил Ефимович Катуков родился 17 октября 1900 года. В битве под Москвой командовал 4-й танковой бригадой, ставшей 1-й гвардейской. Боевое крещение принял на Юго-Западном фронте. Уже на дальних подступах к Москве бригада Катукова дважды останавливала дивизии Гудериана и в тяжёлых боях наносила им поражение. Катуков закапывал танки в землю и с закрытых позиций расстреливал наступавших немецких танкистов, выигрывая драгоценное время для обороны Москвы. В районе Тулы 1-я гвардейская танковая бригада активным маневром вышла во фланг наступавшего противника и разгромила его, уничтожив в одном бою более 25 немецких танков. Михаил Катуков и его танковая армия далеко пойдут – до самого Берлина.
Если верить дошедшим до нас мемуарным свидетельствам, с наступлением зимы, которая в 1941 года оказалась и более ранней и холодней, чем обычно, немецкий генералитет всё чаще стал обращаться к истории неудачного похода Наполеона Бонапарта в Россию в 1812 году. Генерал Блюментритт вспоминал, что многие немецкие офицеры и генералы всё чаще начали перечитывать мемуары маркиза Луи де Коленкура, посвящённые 1812 году. Вот что писал по этому поводу Блюментритт: «У меня до сих пор перед глазами командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Клюге, который идёт к себе на командный пункт и долго стоит перед картой с книгой Коленкура в руках. И так изо дня в день». И далее, ещё одно свидетельство Блюментритта: «Когда Москва стала недосягаемой и насупила суровая русская зима, страх охватил немецкие войска, и вместе с ним усилилась угроза столь же страшной катастрофы, которая постигла армию Наполеона».
В осаждённый Ленинград в начале декабря прибыли последние защитники полуострова Ханко во главе с генерал-майором Сергеем Кабановым. То, что увидели офицеры и солдаты, участники упорной обороны Ханко, превосходило все их тревожные ожидания. «Страдания, подобные ленинградским, - вспоминал Сергей Иванович Кабанов, - я не видел никогда. И мне, человеку военному, легче писать о смерти на поле боя, чем о гибели многих и многих моих земляков в ледяной постели холодного дома и на улицах, либо от дистрофии, либо от нацистских снарядов и бомб».
В декабрьские дни 1941 года на берегах Невы разворачивалась драма, подобную которой человечество ещё ни разу не переживало в своей истории. Осаждённый врагами город попросту умирал. По официальным сведениям в декабре в Ленинграде умерли 53 тысячи человек. По официальным… Но на самом деле у нас же всегда больше… Характерной чертой в эти дни стали обыкновенные детские саночки, на которых родственники везли своих умерших близких к моргам больниц, к Александро-Невской лавре, к кладбищам, на остров Голодай, где в своё время были тайно похоронены пять казнённых бунтовщиков-декабристов. В пищу употребляли практически всё, даже то, что вообразить себе в качестве продуктов питания невозможно. Столярный клей – из него варили, как вспоминали блокадники, вполне сносный студень; олифу, её, правда, было очень трудно достать, но, если доставали, на олифе можно было что-то жарить; глицерин – с ним пили чай, вернее сказать, кипяток, потому что настоящего чая тоже не было; варили кожаные вещи – ремни, портфели и многое, многое другое. 76-летняя блокадница, а в то истребительное время 12-летняя ленинградская девочка Валя Ильина, которая только что окончила пятый класс школы Приморского района, вспоминает, что однажды холодным декабрьским вечером она сидела и при едва мерцающей коптилке разбирала свой школьный гербарий. И о чудо! Среди разного рода растений - лютиков, сурепки, тысячелистника – вдруг были обнаружены два колоска ржи и пшеницы. Колоски были немедленно сварены и съедены.
Один из загадочных и спорных вопросов Второй мировой войны связан с тем, что могли знать и о чём могли догадываться политические и военные руководители Соединённых Штатов Америки накануне вступления в войну. Американские криптографы исправно читали все японские секретные коды и были хорошо информированы о планах страны Восходящего солнца. В американских секретных досье лежало столь большое число расшифровок перехвата тайных японских переговоров, что трудно поверить в то, что американцы могли что-либо не знать…
К исходу 5 декабря оперативное соединение вице-адмирала Нагумо находилось в 250 километрах севернее Гавайских островов. Ранним утром следующего дня японская эскадра торжественно подняла флаги. На кораблях царило праздничное настроение.
Следующий день был воскресеньем, 7 декабря…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru