В 1954 началась Вьетнамская война и мой друг Кока (Николай Павлович) Иванов, 1930 года рождения был призван в армию. В США новобранцам задают вопрос, на каких языках умеют говорить, кроме английского. Кока назвал русский, чешский и словацкий. Его направили к русскому специалисту, начался разговор и специалист сразу понял с кем имеет дело. Кока проявил не только отличные знания языка, но и умение анализировать советскую пропаганду. Специалист сказал, что Коку пошлют не на фронт, а в главный штаб, который, если не ошибаюсь находился на японском острове Риу-Киу.

В штабе не было ни одного человека говорящего по-русски и, вероятно, не Коке предложили, а он сам предложил дать ему советские газеты с первого дня войны на просмотр, чтобы посмотреть как эта война освещалась в советских газетах. Ему дали на просмотр «Правду» и «Известия», а от меня кока знал, что в Москве в киосках можно купить также и «Труд» и «Вечернюю Москву». Этого, вероятно, в посольстве США в Москве не знали, но вскоре приобрели и прислали.

Просмотрев газеты, Кока отметил всё, что писалось про США и некоторые статьи перевёл для начальства на английский. Кока, конечно, сказал, что нельзя не интересоваться что пишут в этих общедоступных газетах, но самое интересное можно было бы найти в газетах и журналах, издающихся специально для военных. Приобрести газеты для военных было очень даже не просто, но американцам всё же кое-что удалось достать. В этих газетах было и больше статей и более интересных по содержанию. Писалось и об ошибках, сделанных американцами. Кока одну такую перевёл, а другие отложил на потом. Начальство было очень довольно Кокой и Кока остался на этой работе до самого конца войны в 1975 году. После конца войны Коке была предложена та же работа в Пентагоне.

Работа была очень интересной. Коку спрашивали и о советских военных делах, но и ещё о многом другом и Кока всегда знал, что ответить. В Пентагоне его называли «наш русский специалист».

Однажды американская служба перехвата записала одно небольшое не зашифрованное сообщение о том, что советский крейсер, кажется «Красный Октябрь» сел в Маркизовой Луже на мель и просит прислать немедленно на выручку буксир. Могло быть две причины, почему это сообщение гн было зашифровано. Оно могло быть маловажным и не требовало шифрования, а шифровать было не так просто и требовало много времени, или наоборот, было настолько важным и спешным, что было некогда его шифровать.

Когда главный адмирал получил эту запись, он сразу обратил внимание на название, но его не смогли найти ни на одной карте и ни в одном географическом справочнике. Название было от французского слова «маркиз» и советский крейсер мог сесть на мель во французских территориальных водах и это было бы большим политическим событием и скандалом. Решили спросит французского морского атташе. Француз не знал где находится Маркизова Лужа и был готов запросить Париж. Но главный американский адмирал сказал, что до того как запрашивать Париж хорошо бы было сперва спросить нашего специалиста по СССР. Главный адмирал и примерно ещё 4 человека пришли к Коке с этим вопросом. Кока сказал, что насчёт Маркизовой Лужи он ничего сказать не может, но готов спросит Полчанинова, который работает на «Радио Свободе» в Нью-Йорке. Получилось, как у Чуковского.

У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Кока, откуда? Из Пентагона. Что вам надо? Скажи только одно слова, где Маркизова Лужа. Подробности потом.

В СССР, сказал я и общий вздох облегчения был даже мне слышан.

Кока рассказал мне, как был сделан перехват незешифрованного сообщения и всё прочее, и спросил, что мне известно о Маркизовой Луже.

От матери, которая жила в Кронштадте и часто ездила в Петербург мне было известно, что мель на пути у моряков имела неофициальное название Маркизовой Лужи. Это опасное для мореходов место было обозначено резиновыми шарами, прикреплёнными к якорям и его надо было обходить, Штормы и бури могли сорвать эти шары и корабли могли сесть на мель. Такое бывало и пассажиры об этом нередко толковали.

Всё это было сказано Коке, а Кока пересказал по-английски начальству и название было внесено в справочник.

Мало кто сегодня знает, почему плававшие из Петербурга в Кронштадт, знавшие про Маркизову Лужу, говорили про жидкий чай «Кронштадт виден». На кораблях пассажиров угощали чаем. Стоял самовар, а на его трубе ставили небольшой чайничек с «заваркой» (крепким чаем). Пассажиры из Петербурга в Кронштадт наливали себе кипяток из самовара, добавляя к нему чай из чайничка. В начале делали крепкий чай, а потом, порции становились всё меньше и меньше. К концу пути, то есть подплывая к Кронштадту, заварки оставалось мало и чай получался жидким. Кто-нибудь из пьющих чай и объявлял о скором приезде, говоря «Кронштадт виден». Всё это и про Маркизову Лужу и про чай - Кронштадт виден знаю от моей матери, жившей в Кронштадте, и плававшей часто в Петербург.

Ростислав Владимирович ПОЛЧАНИНОВ