"Мы как на войне, - говорят жители французского города Рамбуйе, - но политики отказываются называть это системной, государственной проблемой".
Здесь, в Рамбуйе, в 30 минутах езды от Парижа, летней резиденции французских президентов, знаменитой королевским замком и многовековой историей, в пятницу на своём рабочем месте в комиссариате была зарезана женщина-полицейская. 37-летний выходец из Туниса, прибывший в страну в 2009 году, нанёс 49-летней Стефани два ножевых удара в шею с криками "Аллах Акбар". Женщина, которую коллеги ценили за профессионализм и спокойный, добрый нрав, скончалась, у неё остались двое детей 13 и 18 лет. Она проработала в комиссариате Рамбуйе 28 лет. Как рассказали позже потрясённые увиденным очевидцы, преступник не сразу вошёл в здание, а в течение какого-то времени осматривался и, по-видимому, выбирал жертву. Нападавший застрелен. Арестованы пять человек, связанных с ним. «Не надо всех красить чёрной краской, стигматизировать. Это особый, экстремистский случай», - тут же выступили представители мусульманской общины. Власти пообещали усилить меры безопасности, а прокурор республики Жан-Франсуа Рикар сообщил, что злоумышленник жаловался на проблемы с психическим здоровьем.
"Сотрудники полиции сегодня превратились в живые мишени", - говорят сотрудники правоохранительных органов Франции, которые не далее как в середине недели провели массовую демонстрацию протеста. Полицейские, собравшиеся в Париже перед зданием МВД, были возмущены излишне лояльным, по их мнению, вердиктом суда в отношении молодых людей (в возрасте от 16 до 21 года), пытавшихся в 2016 году сжечь патрульный автомобиль с находившимися в нём людьми в парижском пригороде Вири Шатийон. Апелляционный суд значительно сократил сроки заключения пятерым злоумышленникам, вынесенные ранее судом первой инстанции, а восьмерых оправдал. "Это безнаказанность в действии. Фактически сегодня головорезам посылается сигнал о том, что они могут творить что угодно", - заявил журналистам глава профсоюза Национальной полиции (National Police Alliance) Фабьен Ванемельрик.
В Париже и Лионе в воскресенье прошла манифестация против освобождения от уголовной ответственности юноши, который убил свою соседку, пожилую еврейку Сару Халими. Обоснование: он это сделал не нарочно, а под воздействием наркотиков. «Антисемитизм – вот наркотик!» «Я обвиняю!» «Преступная Республика!» Под такими лозунгами перед Дворцом Правосудия собрались несколько сотен людей, в основном, члены лионской еврейской общины. Будет ли услышан из голос? Собравшиеся в центре Лиона оглядывались, чтобы удостовериться в присутствии по периметру полицейских. В Париже на площади Трокадеро акция протеста собрала несколько тысяч человек.
"Мы не уступим ни пяди в борьбе с исламским терроризмом!" - сразу после нападения в Рамбуйе снова заявил президент республики Эммануэль Макрон, ранее улетевший в Чад на похороны убитого президента Идриса Дери, который, к слову, «демократически» находился у власти тридцать лет. Глава МВД Жеральд Дерманен назвал теракт "варварским актом". Все эти заявления были сделаны на фоне салюта и фейерверков, когда вечером пригороды французских городов отмечали окончание дневного поста в Рамадан, а в соцсетях развернулась очередная словесная баталия о недопустимости "стигматизации" мусульманской общины Франции. "Жаль, что из-за введённых карантинных мер власти не могут устроить очередной акт братания и единства, когда, взявшись за руки, будут ходить по улицам с осуждением ещё одного теракта. И так до следующей резни полицейского, или учителя, или священника", - пишет в "Твиттере" с издевкой один из пользователей. Другой жалуется, что его твиты исчезли: "Сегодня можно писать и осуждать только так, как разрешают, иначе назовут фашистом и забанят. Да и на работе могут быть проблемы".
Теракт в редакции газеты "Шарли Эбдо" из-за карикатур на пророка Мохаммеда, резня в концертном зале "Батаклан", наезд на гуляющих на Английской набережной в Ницце -- это нападения с десятками жертв, которые заставили содрогнуться не только Францию, но и весь мир. В то же время практически ежедневно сообщается об убийстве полицейских, сотрудников служб спасения, об угрозах расправы с учителями, режиссёрами, журналистами, писателями, политиками -- любым, кто, как преподаватель истории Самюэль Пати, позволил себе полемику в духе знаменитой французской свободы слова на тему карикатур или общинного обскурантизма.
Можно продолжать список и возмущаться в кругу близких по духу, плакать по Франции, которой, по мнению многих, больше не существует. Отток небедных горожан из больших мегаполисов, а евреев в Израиль тоже добавляет нерадостные штрихи к общей картине. А можно задать вопрос: что происходит за кулисами громких обещаний властей бороться с терроризмом и осуждения кровавых нападений?
Сложно не отметить по всем телеканалам программы и дискуссии о приверженности страны принципам Французской революции, а именно: «свободе, равенству, братству». «А нападают с ножом отдельные индивидуумы, -- подчёркивается, -- которые каким-то образом радикализовались... Не надо стигматизации...»
Это телевидение. А реальность? Интересное зрелище сегодня представляют даже не иммигрантские анклавы, живущие по своим неписанным законам, даже не школьники, открыто отказывающиеся почтить память убитых журналистов-карикатуристов и жертв Холокоста, а те, кто им позволяет это делать. «Я отказался проводить урок памяти Самюэля Пати, потому что получил письмо с угрозами, - рассказывали учителя из лионских пригородов. – Да и зачем проводить – они его все равно сорвут. Только сам подставлюсь».
Ходить под защитой полицейских по улицам с плакатами «Мы все Шарли» или «Я Пати» на официально организованных и возглавленных мэрией демонстрациях куда безопаснее. Да и чувство локтя помогает испытать эйфорию восторженной солидарности. Так же считал и другой учитель, 55-летний Дидье Лемэр, пока в один прекрасный день не был вынужден согласиться с полицейским эскортом для того, чтобы живым и здоровым дойти из школы до дома в небольшом городке Трапп. Он расположен в 30 км к юго-западу от Парижа.
Лемэр преподавал в лицее философию. По его словам, которые приводит газета Le Journal du Dimanche, он знакомил детей «с республиканскими ценностями, принципами равенства и светскости». Когда президент объявил войну исламизму, то и Лемэр подключился со своей стороны к этой борьбе, пытаясь донести до учеников на философском уровне ценность жизни, личности и свободы слова, недопустимость радикальных идей.
Результат не заставил себя долго ждать: первым делом его обвинили в пропагандировании ультраправой идеологии, назвали исламофобом, потом принудили уволиться, причём исходя из желаний педагогического состава и родительского комитета. «Это все неправда, никаких серьёзных угроз этот учитель не получал, -- отметил мэр городка Али Рабех, -- и не стоит порочить, стигматизировать наших жителей».
«Папа, как тебе не стыдно! – возмущается 38-летний вполне успешный работник киноиндустрии. – Как ты можешь говорить, что в супермаркете одни арабы с замотанными тетками, потому что французы днём работают... Это исламофобия! Кстати, надо сына перевести в частную школу – он в нынешней чувствует себя дискомфортно, изгоем, ты же понимаешь... Большинство даже в пятом классе плохо читает, а сделать замечание нельзя -- это унизит ребенка и многодетные семьи... Лучше мы сами уйдём».
Замалчивание проблемы государственными СМИ; попытка государства откупиться от «неблагополучных пригородов» социальными дотациями; недостаточный контроль за потоками мигрантов, пользующимися программой по воссоединению семьи; многожёнство, которое преследуется по закону, но при желании его можно скрыть; лицемерие или слепота электората левых, предпочитающего считать всех вокруг братьями и называющего любого, кто не согласен с ними, фашистом и исламофобом; многочисленные неправительственные организации, давно запустившие руку в бюджетные закрома, -- всё это делает из Франции сегодня редкого вымирающего страуса, засунувшего голову в песок. Впрочем, сложно представить того, кто откажет себе в удовольствии, проходя мимо, если не съесть этого страуса, то уж от души пнуть ногой по наивно оставленной на виду и откормленной десятилетиями благополучной жизни тушке.
АПН
