В январе 1918 г. на Южном берегу Крыма впервые установилась советская власть.Утверждая «революционный порядок», большевики и их союзники беспощадно расправлялись со своими политическими противниками. Эпицентром насилия стала Ялта, где ожесточенные бои сопровождались не менее жестокими казнями.

За этими событиями с ужасом наблюдали члены Российского Императорского Дома, которые содержались под стражей в своих бывших имениях - «Ай-Тодор», «Дюльбер» и «Чаир», куда они были сосланы еще по приказу Временного правительства.

«Ложась вечером, мы никогда не были уверены, что утром будем живы», - вспоминал о том страшном времени князь Феликс Юсупов [1, с.289].

Так чувствовали себя члены царской фамилии. Но происходящее за стенами охраняемых резиденций было гораздо страшнее.

Местному населению предстояло прочувствовать на себе все «прелести» радикальных революционных преобразований. Как вспоминал журналист Аполлон Набатов, в Ялте наступила эра «декретного социализма». Город был объявлен «социалистической коммуной, и можно было ожидать, что наступит демократический рай. Но, увы, этот рай оказался хуже ада» [2, с.55].

Отныне, чтобы попасть в Ялту, необходимо было получить специальный пропуск [3, с.121].

Мероприятия по переустройству общественной жизни, которые проводили сторонники «диктатуры пролетариата», были выдержаны в духе казарменного «военного коммунизма». Ликвидируются прежние органы власти, вместо них создаются Советы и военно-революционные комитеты (ВРК). Национализированы дворянские имения Южного берега Крыма  со всем движимым и недвижимым имуществом, живым и мертвым инвентарем [4, с.204-205]. На базе имений образуются кооперативы. Практически сразу движимое имущество, мебель и другие предметы реквизируются для нужд новой власти. Так, в феврале 1918 г. из казарменной усадьбы Массандровского имения на 20-30 подводах в Ялту вывезли мебель для обстановки комендантского управления [5, с.291].

Также Ялтинский Совет национализировал все булочные и пекарни. Они передавались в ве­дение профсоюза хлебопеков и кондитеров. Был создан специальный комитет по организа­ции всего хлебопекарного дела на «новых началах». На предприятиях вводился рабочий контроль над производством.

«Чтобы существовать, - с горькой иронией писал очевидец, член ЦК кадетской партии, общественный деятель и публицист, Даниил Пасманик (после прихода большевиков он вынужден был скрываться), - нужны были деньги, а награбленное шло в частные карманы» [6, с.77].

Поэтому новые власти провели комплекс мер, направленных на пополнение казны. Имущие классы обкладывались денежной контрибуцией. Так, если в Гурзуфе сумму контрибуции определили в 2 млн. [7, с.567], в Алупке и близлежащих поселках (Кекенеизе, Лимеи (Голубой Залив), Кучук-Коя (Бекетово), Симеизе, Мисхоре, Гаспре) – 5 млн.[7, с.556], то в Ялте - 20 млн. рублей [8, с.68].

Не уплативших контрибуцию карали тюрьмой. Одним из мест заключения был подвал гостиницы «Ореанда». Зимой 1918 г. в числе его узников оказалась баронесса Людмила Врангель. В своих воспоминаниях женщина подробно описала свой тюремный опыт. Согласно мемуарам, в подвале находилась единственная скамейка, на которой сидели самые старые и немощные люди. Остальные сидели на грязном цементном полу. Целые сутки заключенные не пили и не ели, а утром их отправили на уборку городских улиц [9, с.95-97].

«Я не берусь описать всех тех мук, - писал Д.Пасманик, - которые пришлось пережить ялтинцам в связи с обложением их»[6, с.77].

Помимо этого, было сделано распоряжение по всем банкам снять с текущих счетов «буржуазии» все суммы, превышающие 10 тыс. рублей,  и перечислить их на текущий счет ревкома,  открытый в Народном банке. Все это сопровождалось расхищением имущества и конфискацией всех денежных средств, находящихся на руках у владельцев либо размещенных на текущих счетах в банке [10, с.185-186].

Еще одним источником обогащения были регулярно проводимые обыски, в ходе которых у населения изымались золотые украшения и ценные вещи.

Проводимые властью социально-экономические преобразования сказались самым отрицательным образом на уровне жизни и продовольственном положении.

Как писал Д. Пасманик, определенные затруднения в данном вопросе существовали и до прихода большевиков, однако «всего было достаточно». Но «после недель хозяйничанья бестолковых и нечистых на руку комиссаров появились первые признаки голода, ибо цены на все продукты первой необходимости возросли в фантастических размерах»[6, с.78].

Несмотря на общее бедственное положение, новые «хозяева жизни» не отказывали себе в роскоши. Так, член Гурзуфского ВРК Рудольф Вагул занял комфортабельные трехкомнатные апартаменты, где ежедневно играл на бильярде по 100 рублей партию, требовал обед из четырех блюд, обязательно со сладким, орал на лакеев, если опаздывали с ванной, пил только коллекционные вина[11, с.356].

Подлинным бичом региона стала растущая безработица, о чем в марте 1918 г. писала даже местная советская пресса [12, с.74].

Все это способствовало росту народного недовольства и создавало благоприятную почву для антибольшевистской агитации. Поэтому борьба с политическими противниками для леворадикалов являлась одной из наиболее приоритетных задач.

Работал суд революционного трибунала. Также усердствовали красногвардейские и матросские отряды, которые производили аресты и расправлялись с «классовыми врагами».Уровень дисциплины среди бойцов при этом был крайне низок.Характеризуя состояние красногвардейских отрядов в деревне, советский историк Лазарь Ремпель признавал, что командиры и бойцы «допускали ряд ошибок, ненормальностей в своей работе». Доходило даже до столкновений между различными отрядами [13, с.83-85]. Высокий уровень криминала среди бойцов Красной гвардии характеризует следующий эпизод:в Ялте без какого-либо разбирательства схвачены двое торговцев из крымских татар — Осман и Мустафа Велиевы. Их увезли на автомобилях в Ливадию и там, на шоссе, обобрали и убили, бросив тела в виноградники. На вопрос сестры убитых, где увезенные братья, один из убийц, красноармеец Меркулов, ответил: «Мы их убили, как собак» [10, с.186].

«И все же, - отмечал Д.Пасманик, - жизнь в Ялте при большевиках была раем по сравнению с тем, во что она превратилась в других городах Крыма» [6, с.78].

С Пасмаником солидарен политик и общественный деятель князь Владимир Оболенский. В описываемое время он вместе со своими близкими жил в деревне Биюк-Ламбат (ныне – Малый Маяк). По его свидетельству, в начале 1918 г. «объективно жизнь была не из легких, но все-таки жили бодро и даже весело, в особенности молодежь. Взрослых эта мирная жизнь, конечно, не могла отвлечь от тревожных мыслей.

Вначале мы ожидали обысков, арестов, расстрелов. <…>

И вокруг нас по дачам рыскали севастопольские матросы, грабили, а кое-где и убивали.

На нас, однако, не было нашествий, и когда мы поняли причину нашего привилегированного положения, то перестали беспокоиться за свою участь. А причина была самая простая: севастопольские матросы, производившие налеты на имения и дома "буржуев", считали ниже своего достоинства ходить пешком. Они иначе не передвигались, как на автомобилях, а в крайнем случае  - на извозчиках. А дорога к нам была совершенно недоступна для автомобилей и малодоступна для рессорных экипажей. В конце концов все дачи, расположенные вдоль шоссе и других удобных дорог, были разгромлены, а лежащие в стороне сохранились»[14, с.584].

Чем дальше от городов и шоссейных дорог располагались дома и усадьбы, тем больше шансов избежать реквизиций, обысков и арестов было у их обитателей.

Подобие светской жизни пытались вести и жители Ялты. По воспоминаниям князя Петра Урусова, который в описываемое время жил в Симеизе, посещая Ялту, он «ходил на званый чай и видел довольно большое количество людей. Существовал риск быть арестованным, но некоторые все же ходили по улицам» [3, с.122]. Сохранившиеся выпуски газеты «Ялтинская коммуна» за март и апрель 1918 г. содержат объявления осостоявшихся и предстоящих концертах, спектаклях и других культурно-массовых мероприятиях. Так, 27 марта 1918 г. читателей проинформировали о будущей лекции по истории русской литературы, которая должна была состояться в Ялтинском Народном Университете (Новом Народном Доме) [15].

Таким образом, несмотря на террор, господство большевиков и их союзников не было безраздельным. Они контролировали крымские города. В сельской местности их влияние, напротив, было достаточно слабым. Крестьяне, преимущественно крымские татары, не принимали многих мероприятий, которые проводились властями. Вызывали отторжение повальные реквизиции, продразверстка, насильственные мобилизации, посягательства на традиционный уклад.

Политика новой власти ужесточилась в марте 1918 г. В связи с начавшимся германским наступлением возникла опасность оккупации Крыма. В этих условиях большевики и их союзники предпринимали лихорадочные попытки организовать оборону.

22 марта 1918 г. на полуострове провозглашается образование Таврической советской социалистической республики (ТССР, Республики Тавриды). Власти продолжили линию на подавление оппозиции и свободной печати. Продолжают издаваться распоряжения о национализации имущества. Так, 13 апреля 1918 г. вышел декрет Ялтинского Совета о национализации типографий, театров, кинотеатров, газетных киосков [8, с.86]. Алупкинским Советом декреты о социализации домов и земли разрабатывались еще до провозглашения ТССР [4, с.228].

При этом местные власти по-прежнему действовали вразнобой и не имели единства даже по самым важным вопросам. Это вызывало неразбериху и хаос. Многие районы Крыма имели о Республике самое смутное представление.

«Я совсем не могу разобраться в событиях, - сетовал в одном из своих писем великий князь Александр Михайлович (в описываемое время он вместе с другими членами Дома Романовых содержался под стражей в имении «Дюльбер»), - что такое Таврическая республика, зачем здесь то начинается мобилизация, то отменяется. <…> Я полагаю, что идет какое-нибудь соглашательство, а для вида начинают мобилизацию и т.п.» [16, с.71]

21 марта 1918 г. вышел декрет Ялтинского штаба Красной армии о привлечении к трудовой повинности «всех бывших купцов, фабрикантов, магазиновладельцев, дачевладельцев и всех арендаторов и владельцев частных пред­приятий от 20 до 45 лет». В случае неявки авторы декрета «снимали всякую с себя ответственность за все могущие произойти последствия» [4, с.227].

29 марта 1918 г. Ялтинский Совет вынес постановление о мобилизации и взятии на учет, в первую очередь, «буржуазии» с 18 до 45 лет и высылке мобилизованных по мере требований Совнаркома. Тем же постановлением Совет объявил о «добровольной революционной мобилизации» саперов, минеров и артиллеристов; изъятии для военных нужд 1 тыс. лошадей [4, с.239].

Практически сразу эти мероприятия вызвали недовольство. Усилилась антибольшевистская агитация, а находившиеся на излечении в санаториях Южного берега Крыма офицеры даже не считали нужным скрывать свое враждебное отношение к советской власти. Когда в марте 1918 г. Ялтинский Совет на созванном митинге захотел выяснить настроение офицеров, последние даже не стали слушать ораторов, а одного из них побили [16, с.107].

В двадцатых числах апреля 1918 г. на Южном берегу Крыма вспыхнуло восстание крымских татар, которое быстро переросло в межнациональный конфликт. Жертвами восставших стали не только советские функционеры, но и христианское население, с которым татары отождествляли советскую власть. По региону прокатилась волна убийств и погромов. Особенно жестоким преследованиям подверглись крымские греки.

Ответное насилие не заставило себя долго ждать. По данным Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, в ходе подавления восстания на Южном берегу было убито более 200 мирных жителей, уничтожено имущества на 2 млн. 928 тыс. руб. Общий же ущерб, причинённый большевиками татарскому населению Алушты, Кизилташа, Дерекоя, Алупки и ряда более мелких поселков, превысил 8 млн. руб. Тысячи жителей оказались нищими [10, с.187-188].

Межнациональный конфликт продолжался и после занятия полуострова немцами. Мстя за убитых сородичей, татары обрушили на греческое население Южного берега Крыма настоящий террор. Греки фактически изгонялись с Южного берега и части горного Крыма, их дома и имущество грабили. Отголоски конфликта проявляли себя всю Гражданскую войну, а его рецидивы были отмечены в начале 1920-х гг.

В мае 1918 г. советская власть в Крыму пала. Но, к сожалению, трагические события, пережитые регионом после Октябрьского переворота, были прологом к будущим потрясениям.

Список использованной литературы

1. Калинин Н., Земляниченко М. Романовы и Крым. «У всех нас осталась тоска по Крыму…». – Симферополь: Бизнес-Информ, 2010.

2. Николай Доненко, протоиерей. Ялта — город веселья и смерти: Священномученики Димитрий Киранов и Тимофей Изотов, преподобномученик Антоний (Корж) и другие священнослужители Большой Ялты (1917−1950-е годы). — Симферополь: Н. Оріанда, 2014.

3.Литаш Р.В. Южный берег Крыма в период 1917-1919 гг. в воспоминаниях князя П.С. Урусова // III Дмитриевские чтения. История Южного берега Крыма. Факты, документы, коллекции, литературоведение, мемуары / Сборник научных трудов. – Симферополь: Таврия-плюс, 1999.

4. Борьба за Советскую власть в Крыму. Документы и материалы. Т. I. (Март 1917 г. – апрель 1918 г.) / Отв. ред. П.Н. Надинский. - Симферополь, Крымиздат, 1957.

 5. Плужник И. В.  Имение «Массандра» в лихолетье (1917 – 1918 гг.) // Сборник научных статей и докладов «Воронцовы и русское дворянство. Между Западом и Востоком». Алупкинскийдворцово – парковый музей – заповедник. - Симферополь, Н. Орiанда, 2012.

6. Пасманик Д.С. Революционные годы в Крыму. – Париж, 1926.

7. История городов и сел Украинской ССР. Крымская область. - Киев, 1974.

8. Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – Симферополь, 1968.

9. Врангель Л. Воспоминания и стародавние времена. - Издательство книжного магазина VictorKamMu, Inc., Вашингтон, 1964.

10. Красный террор в годы Гражданской войны / Сост., вступ. ст. Ю.Фельштинского, Г.Чернявского – 3-е изд., доп. – М.: Книжный Клуб Книговек, 2013.

11. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. 2-е изд., испр. и доп. Симферополь: АнтиквА, 2008.

12. Гарчев П.І., Кононенко Л.П., Максименко М.М. Республіка Тавріда. — Київ, 1990.

13. Ремпель Л.И. Красная гвардия в Крыму. 1917-1918 – Симферополь, Крымгосиздат, 1931.

14. Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Paris: YMCA-PRESS, 1988.

15. Ялтинская коммуна, 27 марта 1918 г., № 202 // МКУК «ЯИЛМ»

SOKOLOV, D.V. OUTSIDE THE WALLS OF DULBER: THE SOUTHERN COAST OF THE CRIMEA IN JANUARY-APRIL 1918.

16. Вертепова Л.Ю. Переписка «крымской группы Романовых» в марте 1918 года. Письма из имения «Дюльбер» // Романовы и Крым. Материалы научных конференций в Ливадийском дворце-музее 2007-2008 годов: Сб. науч. ст. / Под ред. Л.Ю. Вертеповой и Л.И. Прокоповой  - Симферополь: АнтиквА, 2010.

17. Атлас М.Л. Борьба за Советы: очерки по истории Советов в Крыму. 1917—1918 гг. — Симферополь, 1933.