В середине апреля 1942 года военным комиссариатом наркома обороны один за другим были изданы три приказа о мобилизации женщин в войска связи, в войска обслуживания военно-воздушных сил и в тыловые военные части и учреждения. В войска связи мобилизовывались 30.000 женщин, в войска ВВС 40.000. В тыловые части без счёта. К весне 42-го года основные тяготы военной экономики СССР несли на себе женщины. Среди всех работающих на заводах и фабриках более 3/5 составляли женщины. И это число непрерывно увеличивалось. Женщины использовались на самых тяжёлых работах: машинистов, кузнецов, на дорожных работах, на лесоповалах, не говоря уже о таких профессиях, как грузчик, слесарь, токарь или электросварщик. Нечеловеческие усилия, запредельные, и когда мы вспоминаем о нашей победе, то на каких весах измерить самоотверженный труд женщин, их громадный вклад в победу и генетическое истощение русского народа, которым этот вклад сопровождался? 15 апреля Совнарком издал постановление о принудительном привлечении женщин к работам даже при наличии нескольких детей. Советские наркомы определили, что 4-летний ребёнок вполне может оставаться на попечении 10-летнего, а их мама выдержит 12-14-часовой рабочий день на заводе. Всё для победы… Но ощущение привычной горечи приходит, когда думаешь о непосильном труде и о жизненных соках, выпитых войной из наших бабушек и матерей…

Эскадра японского флота, вошедшая в Индийский         океан в последний день марта, имела своей целью атаку острова Цейлон, где находились британские военные базы, и уничтожение английского флота в восточной части океана. Командовал ударным соединением герой Перл-Харбора вице-адмирал Тиити Нагумо. 5 апреля японские палубные бомбардировщики атаковали город и порт Коломбо. В этот же день самолёты с японских авианосцев потопили два тяжёлых английских крейсера. Основные силы Восточного флота Великобритании вынуждены были уйти в порты Восточной Африки. 9 апреля японские лётчики потопили авианосец «Гермес», два танкера и два сторожевых корабля; в Бенгальском заливе в эти же дни англичане потеряли 22 транспортных судна.

Судоходство вокруг полуострова Индостан было прервано. Но японцы не воспользовались своими успехами у берегов Цейлона и ударное соединение адмирала Нагумо вернулось в Японию для подготовки атаки в центральной части Тихого океана. Сегодня этот уход из Индийского океана, где у японской эскадры не было соперников, можно считать стратегической ошибкой японского верховного командования: согласно стратегии непрямых действий.

На полуострове Батаан, Филиппины, заканчивалось сопротивление американских войск. 9 апреля полуостров был полностью захвачен японской пехотой. Уцелевшие американские части продолжали обороняться на острове-крепости Коррехидор. Это была героическая самоотверженная оборона, в которой при безнадёжности общего положения американский солдат показал свою стойкость и мужество.

Главнокомандующий германскими войсками в Средиземноморье фельдмаршал Альберт Кессельринг организовал челночные бомбардировки острова Мальта. В апреле эта британская база-крепость была практически парализована. Если бы не нерешительность итальянского командования, Мальта в апреле могла бы быть захвачена странами Оси.

Весенняя распутица почти на всём советско-германском фронте приостановила активные действия. Под Вязьмой закончилось сопротивление окружённого авангарда 33-й армии. Командующий армией генерал Михаил Ефремов, будучи тяжело ранен, покончил с собой. Это был один из талантливых перспективных советских генералов. Немцы похоронили Ефремова с воинскими почестями.

Вина за гибель значительной части 33-й армии и её командарма целиком лежит на командующем Западным фронтом генерале армии Жукове.

Вермахту дорогой ценой удалось пробить узкий коридор в районе села Рамушево к окруженной почти стотысячной Демянской группировке. Бои там были упорные, но советский Северо-Западный фронт не имел надлежащих сил и средств, чтобы разгромить окружённые немецкие дивизии. Но успешный для Вермахта опыт спасения Демянской группировки сыграет отрицательную роль в будущей битве под Сталинградом.

После многих попыток наступать в условиях распутицы, неудач, нехватки войск Сталин подписал приказ о переходе войск Западного направления к обороне.

В самом начале апреля из Советского Союза через Иран закончилась эвакуация польской армии генерала Владислава Андерса. Армия ушла в очень напряжённый момент, когда любое войсковое соединение очень бы пригодилось на советско-германском фронте. В дальнейшем армия Андерса прошла надлежащую подготовку в Палестине, а затем очень хорошо показала себя в боях в Италии, особенно в районе Монте-Кассино. Андерс ушёл из Советского Союза, потому что не принимал большевизм и не хотел, чтобы польская армия с востока принесла большевизм на своих штыках на родину. Даже время не примирило непримиримых. Владислав Андерс умер в эмиграции в Лондоне в 1970 году.

6 апреля нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов прислал на Балтийский флот директиву об усилении противовоздушной охраны кораблей. В распоряжение командующего флотом Трибуца передавался ещё один авиационный истребительный полк. Дело было в том, что 4 и 5 апреля Люфтваффе провели массированные налёты на Кронштадтскую гавань. Германское командование стремилось уничтожить Балтийский флот, чьи подводные лодки после вскрытия Финского залива ото льда будут угрожать перевозке шведской железной руды и транспортным рейсам между Финляндией и Германией. В штабе Люфтваффе запланировали операцию «Айсштосс» – «Ледовый удар». Самые крупные налёты состоялись в 20-х числах апреля. Но ПВО флота и лётчики-истребители достойно отразили воздушные атаки, хотя поверхность моря вокруг кораблей буквально закипала. Рядом с крейсером «Киров» упали и взорвались более 80 бомб. Для окружённого Ленинграда операция «Ледовый удар» обернулась гибелью нескольких сотен жителей. Часть кораблей Балтийского флота, особенно подводные лодки, стояли в самом городе, прижимаясь к знаменитым питерским набережным. И вместо палуб кораблей немало вражеских бомб упало на жилые кварталы, сея смерть и разрушения.

На Северном фронте советский лётчик-истребитель Алексей Хлобыстов совершил уникальный подвиг: в одном воздушном бою таранными ударами уничтожил два немецких бомбардировщика, сумев после двух таранов благополучно приземлиться на своём аэродроме.

К концу апреля 42-го года продовольственное положение Ленинграда существенно улучшилось. Это было результатом напряжённой работы Дороги Жизни, ледовой трассы, проложенной через Ладожское озеро. Но наступала весна, лёд стал таять, появились многочисленные промоины, полыньи, и движение автотранспорта через Ладогу стало опасным. Шофёры автомашин, которые шли по трассе, большую часть маршрута держали открытыми дверцы кабин, чтобы в случае, если машина начнёт уходить под лёд, успеть выпрыгнуть. К концу апреля движение по Дороге Жизни практически прекратилось. Теперь все надежды были связаны с летней навигацией и с Ладожской военной флотилией… Это ещё раз заставляет поставить вопрос: почему в течение сентября 41-го года продовольствие не ввозилось в Ленинград водным путём, хотя это было вполне возможно? Ответ может быть только один: потому что в Кремле не верили, что Ленинград можно будет удержать, а в этом случае оккупированных жителей будет кормить враг…

В апреле 42-го года обыденной привычной чертой блокадного ленинградского бытия по-прежнему оставались артиллерийские обстрелы, которые не прекращались ни на один день.

Наибольшим вниманием Ставки в апреле пользовался Крымский фронт. Ему было адресовано большое число директив, указаний и приказов. В качестве представителя Ставки в Керчи безумствовал начальник Главного политического управления Красной армии Лев Мехлис. Но несмотря на все предпосылки, усиление танками, артиллерией и авиацией прорвать оборону 11-й немецкой армии на Керченском полуострове не удавалось. Мехлис, походя, расстреливал нерадивых, по его мнению, офицеров, вносил нервозность в работу командования Крымского фронта, возомнил себя полководцем, едва не отдал под трибунал будущего маршала Толбухина, который будучи начальником штаба фронта, заикнулся об оборонительных позициях Крымского фронта. Мехлис по ночам писал доносы, и эта его бурная деятельность приветствовалась Верховным Главнокомандующим. Слава Богу, что генерал-майора Фёдора Толбухина всего лишь сняли с должности начальника штаба фронта, Мехлис обвинял его в паникёрстве и пораженчестве, а аргумент у главного комиссара был всегда один и тот же, убойный: «Товарищ Сталин приказал Крымскому фронту наступать!» А вот будущий маршал Фёдор Толбухин считал, что Крымский фронт должен быть готов не только к наступлению, но и к обороне и обязан создать эшелонированные оборонительные позиции на случай неудачи в наступательных действиях.

Американский президент Рузвельт направил премьер-министру Великобритании послание, в котором писал о требовании народов открыть Второй фронт в Европе. «Ваши и мои люди требуют, - писал Рузвельт, - открытия фронта, чтобы ослабить давление на русских. Эти люди достаточно благоразумны, чтобы понять, что сегодня русские убивают немцев больше и уничтожают боевой техники больше, чем мы с вами вместе взятые». 14 апреля премьер Великобритании Черчилль ужинал с двумя американскими гостями. Ими были доверенное лицо президента Гарри Гопкинс и председатель объединённого англо-американского Комитета начальников штабов генерал Джордж Маршал. Генерал был убеждённым сторонником высадки союзников в Европе и твёрдо придерживался принципа: сначала разгромить Германию! На ужине с Черчиллем американцы начали разговор о Втором фронте, и Черчилль согласился с ними, что самым действенным способом помощи Советской России была бы высадка союзников в Северной Франции, но, добавил Черчилль, первостепенными проблемами для Великобритании сейчас являются, во-первых, оборона Индии и Австралии от наступления японских войск, во-вторых, сражение в Северной Африке, потому что от него зависит влияние Великобритании на Ближнем Востоке. Выслушав Черчилля, Гарри Гопкинс сказал: «Каждая страна сражается за свои собственные интересы». Так оно и было на самом деле. Англия предпочитала тогда второстепенные фронты, потому что там находились сферы английского влияния и экономические зоны, управляемые из Лондона. Не русских же солдат жалеть, их и на всю войну хватит.

4 апреля Гитлер подписал директиву №41 о наступлении Вермахта на южном направлении в сторону Воронежа и на Северный Кавказ.

Глава неоккупированной Франции маршал Петен назначил премьер-министром прогермански настроенного Пьера Лаваля.

Рейхстаг наделил Гитлера по его требованию чрезвычайными полномочиями.

Альберт Шпеер создал в Германии Совет вооружений и центральное управление по выполнению военных заказов. Кроме гитлеровских министров, в Совет вошли крупнейшие промышленники, учёные и финансисты.

На крайнем севере, в Мурманске в очень трудных условиях разгружались транспортные суда конвоев, доставлявших в Советский Союз военную технику и материалы. Конвои приходили редко. Экипажи советских, английских и американских судов прилагали героические усилия, чтобы запланированные по программе лендлиза поставки доходили до фронтов в России. Мурманский порт находился под постоянными ударами вражеской авиации. Например, за первые дни апреля на американском судне «Ваха», стоявшем в порту, 156 раз объявлялась воздушная тревога, состоялись 48 налётов Люфтваффе. Как при этом жил и работал Мурманский порт и представить себе невозможно!

Одним из самых неудачных решений Ставки 42-го года был приказ о расформировании Волховского фронта и передачи его армий в подчинение командующего Ленинградским фронтом. В Ленинград был тогда назначен генерал Леонид Говоров, хорошо показавший себя в дни битвы за Москву. Но руководить бывшими армиями Волховского фронта, находясь в полностью окружённом городе, было затеей явно неудачной. Приказ о расформировании Волховского фронта связывался с секретным тогда постановлением Политбюро, написанным лично Сталиным, «О работе товарища Ворошилова». В тексте постановления говорилось, что товарищу Ворошилову было предложено взять на себя командование Волховским фронтом, но он отказался, заявив, что этот фронт является трудным, и он не хочет проваливаться на этом деле. В резюме постановления говорилось: «1. Признать, что товарищ Ворошилов не оправдал себя в порученной ему на фронте работе; 2. Направить товарища Ворошилова на тыловую военную работу». Это не помешало Ворошилову после войны стать дважды Героем Советского Союза, а некоторым историкам зачислить его в выдающиеся полководцы.

Королевская бомбардировочная авиация массированным налётом на германский город Росток полностью разрушила его. Около трёх тысяч жителей погибли под развалинами.

Германия, которая весной 42-го года вела войну против самых мощных мировых держав, как ни странно, всё ещё не перевела свою экономику на военные рельсы. Доля военной продукции в общем вале германской промышленности составляла всего лишь 26%. Никакого тотального управления немецкой экономикой не существовало. По-прежнему выпускались детские коляски и чугунные решётки для загородных домов. Начиная войну, руководство Третьего Рейха полагало, что победа будет достигнута за счёт умения планировать и вести войну новыми методами, но после больших потерь на полях сражений в России, в Германии поняли, что без реорганизации экономики невозможно достичь каких-либо целей в мировой войне. Реформированием военного производства занялся наделённый властью рейхсминистр вооружений.

Альберт Шпеер стал рейхсминистром в 37 лет. По образованию и профессии – архитектор, автор проекта новой рейхсканцелярии. Создатель плана по строительству Нового Берлина. Близкий друг Гитлера. Шпеер сумел наладить устойчивую систему военного производства в Германии, в основу которой он поставил централизованное управление заводами и фабриками. Несмотря на разрушительные бомбардировки и поражения на фронтах, Шпееру удавалось непрерывно наращивать объёмы производства танков, орудий и самолётов вплоть до конца 1944 года.

В морской войне в Средиземноморье 14 апреля погибла английская подводная лодка «Апхолдер». В 24успешных боевых походах субмарина под командованием капитан-лейтенанта Ванклина потопила итальянские и германские суда общим водоизмещением 97 тысяч тонн, уничтожила один эсминец и три подводных лодки противника. Блестящий результат для Средиземного моря, неудобного для подводной войны! Из 25 боевого похода английская подводная лодка «Апхолдер» не вернулась…

18 апреля над столицей Японии Токио появились самолёты. Вражеским бомбардировщикам вроде бы взяться было неоткуда. Территория островной Японии находилась вне досягаемости авиационных баз союзников. И казалось, что так низко над Токио могли лететь только свои, японские самолёты. Через несколько секунд на город посыпались бомбы и иллюзии о безопасности японской метрополии развеялись. Этот налёт вошёл в историю как «Рейд Дулитла». Подполковник Джеймс Дулитл вёл за собой эскадрилью бомбардировщиков Б-25. Их погрузили на авианосец «Хорнет», и в 600 милях от Токио двухмоторные бомбардировщики поднялись в небо. Вернуться на авианосец они не могли, потому что по своим размерам не годились для посадки на палубу. Все 16 самолётов должны были приземлиться на аэродромах Китая. Но из-за недостатка горючего большинство Б-25 потерпели катастрофу при посадках, а один из них залетел даже в советское Приморье. Рейд Дулитла, как и налёты на Берлин под руководством полковника Преображенского, имел главным образом психологическое и пропагандистское значение, но по чистой случайности американским лётчикам удалось поджечь замаскированное хранилище нефтепродуктов и даже повредить авиационный завод. Нефть и бензин горели несколько дней, чёрный дым и гарь поднимались в небе над Токио, напоминая, что ужас войны может прийти и на японскую землю. Многие лётчики, в том числе и сам Джеймс Дулитл, сумели в дальнейшем пробраться к своим в Китае и в Индии, но восемь американских пилотов попали в японский плен, и четверо из них были показательно казнены. Япония активно использовала рейд Дулитла в пропагандистской кампании. Америка объявлялась ответственной за варварские методы ведения войны. О варварстве собственном в Китае ещё до начала Второй мировой войны в Японии предпочитали молчать.

Более семи месяцев красноармейцы обороняли маленький плацдарм на левом берегу Невы на северо-западной окраине деревни Московская Дубровка. Плацдарм вошёл в военную историю под названием Невский Пятачок. Жизнь солдата там продолжалась буквально несколько часов – от ночной переправы до дневных боёв. На этом малом клочке земли, в прямом смысле слова пропитанным кровью, погибло огромное число наших воинов. По некоторым оценкам, на каждый квадратный метр территории плацдарма приходилось от 12 до 15 погибших. На жертвенный алтарь Невского Пятачка были положены жизни десятков, а может быть, и сотен тысяч бойцов и командиров Красной армии. Отечественные и зарубежные историки приводят разные цифры суммарных потерь на Невском Пятачке, от 65 тысяч до 400 тысяч жизней. 23 апреля 42-го года на Неве начинался ледоход. И защитники Невского пятачка оказались напрочь отрезаны от своих на правом берегу – от снабжения и пополнения ежедневно редеющих рядов. Понятно, что немцам не составило большого труда разгромить остатки 330-го полка, которые ещё оставались на плацдарме. В этих тяжёлых условиях только что назначенный командовать Ленинградским фронтом генерал Леонид Говоров принял трудное волевое решение: прекратить оборону плацдарма, который ничего, кроме потерь не сулил фронту в дальнейшем. Плацдарм был достижением генерала Жукова. К этому времени на плацдарме погибали последние 400 бойцов и командиров 330 полка. Последним, кто спасся от гибели или плена был начальник штаба полка майор Александр Соколов, который, раненый, чудом переплыл Неву в ледоход. Но на этом трагическая история Невского Пятачка не закончилась…

После зимних боёв карта советско-германского фронта приобрела очень нелинейный извилистый характер. Вся она была испещрена выступами и клиньями, это Красная армия, продвигаясь мимо подготовленных Вермахтом к обороне городов и опорных пунктов, создала для себя исключительно невыгодную конфигурацию фронта. Выдвинутые клинья надо было оборонять, они увеличивали длину позиций для обороны, которую нелегко было вести в условиях весенней распутицы; а выступы говорили о будущих наступательных операциях. Один из выступов находился в районе города Изюма, откуда можно было наступать на Харьков и Полтаву. И командующий Юго-Западным фронтом маршал Тимошенко, и член Военного Совета фронта Хрущёв очень хотели отличиться, освободив Северную Украину. Но ведь изюмский выступ был заметен и на немецких картах… После острых дискуссий Сталин поддержал Тимошенко, и наступление на Харьков стало реальностью. Никто тогда в советской Ставке не знал, что именно на Юго-Западном направлении Вермахт готовит своё самое крупное наступление 1942 года. Напрашивался переход к стратегической обороне, но лихой маршал Тимошенко уже имел около 1200 танков и рвался наступать. Удерживать его не стали, потому что и Сталин считал, что в обороне Красная армия в значительно большей степени являет свои слабости, чем в наступлении. Был и ещё один значимый фактор. К сожалению, в апреле 42-го года германская разведка значительно больше знала о советских планах, чем советская разведка о намерениях Вермахта. К тому же маршал Тимошенко не только старательно защищал свои наступательные планы, но и обещал их обязательное исполнение. Его заметная активность импонировала Сталину, и Верховный запретил кому-либо вмешиваться в действия и планы Юго-Западного фронта.

Муссолини после зимних поражений Вермахта в России утратил значительную часть своего природного оптимизма. Немецкий главнокомандующий на юге фельдмаршал Кессельринг и Роммель в Африке действовали, полностью игнорируя своих итальянских союзников, и дуче накопил немало обид. Гитлер почувствовал пораженческие настроения своего друга и 29 апреля инициировал в Зальцбурге встречу с Муссолини. Сначала фюрер убеждал итальянских гостей, что положение Германии прекрасное и даже поделился тайнами предстоящего наступления на Востоке, после которого будет захвачена российская нефть, и державы Оси полетят к победе, как по рельсам. Зять Муссолини и министр иностранных дел граф Чиано с тонкой иронией записал в дневнике: «Гитлер говорит и говорит, а Муссолини страдает. Он привык говорить сам, а тут приходится молчать и слушать. А Гитлер не пропустил ни одного вопроса. Он говорил о войне и мире, религии и философии, искусстве и истории, о ремесле плести корзины и как лучше печь пироги. Немцы – несчастные люди - должны слушать это каждый день». Как бы не докучал Гитлер дуче своими речами, но шесть свежих итальянских дивизий Муссолини согласился отправить на Восточный фронт…

18-летний новгородец Евдоким Русаков воевал всего один день. Бомба с германского штурмовика Ю-87 дважды ранила и контузила его. Этот день 20 апреля сначала уложил Евдокима на госпитальную койку, где он пролежал в полной неподвижности целый год с непереносимой головной болью, а затем молодой 18-летний солдат навсегда стал инвалидом. И Русаков благодарил Бога, что выжил. Жил в деревне Коровкино, неподалёку от Боровичей, учился заново ходить, голодал, бедствовал, был пастухом, сапожником, умел открыть глаза воде – безошибочно указывал место для колодцев, писал стихи, напечатал четыре книги, но больше всего не любил вспоминать тот апрельский день 42-го года.

Даже в малой деревушке,

Где б к окошку не приник,

То видна вдова-старушка,

То калека-фронтовик.

И куда б не кинул взора-

Вся Россия мне родня!

Нет такой избы, где б горя

Не оставила война.

Казалось бы, что чаша страданий Евдокима Евдокимовича наполнилась, но нет… Любимая дочь его работала сельским почтальоном и была убита негодяями, когда несла денежный перевод в несколько тысяч рублей… Инвалид войны и поэт не вынес этого кошмара, его парализовало, и Евдоким Русаков, лежа на диване, обмотал оконной шторой горло и повесился…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru