 Иван Савельевич и его коллега Сергей Корнеевич встретились через две недели в воскресенье на прежнем месте на аллее Воробьёвых гор вблизи храма Троицы Живоначальной. И они продолжали рассказывать друг другу о том, что им ведомо об этих удивительно красивых горах. В этот раз они нашли свободную скамейку и, сидя на ней, наблюдали панораму города на ближнем плане левее Лужников. Сквозь высокие ветвистые деревья на склонах гор просматривалась вдали лишь некоторые небольшие строения, едва различимые, на другом берегу Москвы-реки...
Свои мысли начал высказывать Сергей Корнеевич:
– Более полувека назад, во время строительства главного здания университета на Воробьёвых горах, вблизи Троицкого храма были хаотично разбросаны многочисленные, деревянные, убогие постройки, больше похожие на хибары, чем на добротные жилые дома с двумя или тремя окнами на улицу. Здесь же, рядом с ними были и небольшие огороды с покосившейся и изрядно поредевшей изгородью. Позади них на дальнем плане возвышался громадный силуэт строящейся университетской высотки, как будто вырастающей чудесным образом прямо из земли чуть дальше от неприглядных построек, внешне похожих на те, которые иногда встречаются в некоторых пригородах и заброшенных деревнях, где хаты остались без хозяев. Эти унылые и жалкие постройки, как будто наскоро сколоченные и не для себя, простояли совсем недолго после завершения строительства университета. И о них рассказывали мои старшие коллеги, видевшие их.
– По-видимому, речь идёт о невзрачных хибарах, которые стоились наспех горожанами вблизи села Воробьёво, чтобы иметь свой клочок земли, дабы не умереть с голоду. Село же с богатой историей, но с совсем небогатыми жителями, как и стоявшие рядом хибары, снесли через несколько месяцев после возведения всего комплекса университета. Во время подобных гигантских «строек социализма», которых было немало на русской земле, ничего и некого не щадили – по воле невежественных властителей беспощадно сносили не только большие и малые сёла и деревни, но и целые города со многими тысячами жителей, оставленных без крова над головой. Не избежало такой печальной участи и село Воробьёво. Однако к большому удивлению в ту жестокую, богоборческую эпоху, когда везде и всюду разоряли и ликвидировали храмы большевицкие вандалы, Троицкую церковь на Воробьёвых горах всё же не тронули. Она по воле Божией, каким-то чудом уцелела и лишь одна сегодня напоминает о старинном селе Воробьёво, официально вошедшем в состав города Москвы лишь в 1922 году. Вплоть до его сноса в нём жили в основном крестьяне со своим небогатым хозяйством, обеспечивающим им скромные средства существования, и их сельская жизнь в приземлённых хатах, крытых тёсом, со своими крохотными огородами была совсем не похожа на городскую жизнь, московскую в коммунальных квартирах многоэтажных домов.
– Почему же это село носило такое слишком уж простое, незатейливое и совсем прозаичное название «Воробьёво», а вовсе не поэтическое, навеянное романтикой этих поистине сказочных мест? – спросил Сергей Корнеевич. – Такое название, да и «Воробьёвы горы» почти ничего не говорят об этих чудесных, живописных местах и о той красивейшей необъятной панораме Москвы, которая открывается только с этих гор и сливается вдали с небосводом, образуя единое целое земного и небесного. «Соловьиные кручи» – вот вполне достойное название для этих возвышенных мест, а отнюдь не «Воробьёвы горы»! Ведь соловьи обыкновенные, преодолевая тысячи километров и встречая на своём нелёгком пути множество препятствий, включая высокие горные хребты, каждую весну прилетают именно сюда. И своим завораживающим, волшебным пением они заполняют эти живописные кручи.
– Можно вполне согласиться, что поэтическое и романтическое название «Соловьиные кручи» наиболее полно отражают неповторимую и удивительную красоту этого живописного уголка живой природы, граничащего с набережной Москвы-реки. И такое ёмкое, образное и поэтическое название вовсе не противоречит нынешнему «Воробьёвы горы» – голосистый соловей в строгой научной классификации относится к отряду воробьиных. Однако почему-то для этого удивительно красивого места сравнительно давно утвердилось совсем уж простое и незатейливое название – «Воробьёвы горы», и однозначного объяснения ему до сих пор нет. Мнения историков о его происхождении расходятся. Одни предполагают, что в былые времена эти места со сложным причудливым рельефом были покрыты густым лесом и тенистыми садами, которые облюбовали многочисленные стаи проворных, суетливых воробьёв, обитающих здесь и в наше время. Другие считают, что название этой живописной местности произошло от боярского рода Воробьёвых, известного со средины четырнадцатого века. Третьи же утверждают, что здесь жил некий священник по прозвищу Воробей, которого так прозвали за его совсем небольшой рост и неказистую внешность. Ему принадлежало небольшое село, и он его продал великой княгине Софье. Сама княгиня, происходившая из знатного рода, была дочерью великого князя Литовского Витовта и женой великого князя Московского Василия I, сына Дмитрия Донского. В малолетстве своего сына Василия II Софья Витовтовна фактически управляла Московским княжеством и спасала Москву от нашествия татар. С приобретением Воробьёва села по её велению здесь был возведён великокняжеский дворец, вблизи которого образовалась слобода и была построена небольшая деревянная церковь. С того времени слободу и прилегающую к ней территорию в юго-западном направлении от Москвы стали называть сначала Воробьёвыми кручами, а позднее – Воробьёвыми горами. В 1924 году по воле безбожных самозванцев их переименовали на большевицкий лад и по 1991год называли Ленинскими горами.
– Наверняка, это красивейшее место нравилось и наследникам княжеского престола Софьи, которые затем вступали на трон власти?
– Вне всякого сомнения, Воробьёвы горы неведомой силой всегда притягивало сначала князей, а потом и царей, и все они стремились построить свои дворцы, которые выглядели бы великолепнее и наряднее прежних. Так, Василий III, отец Ивана Грозного построил здесь деревянный дворец на каменном фундаменте. Роскошный дворец, представлявший собой обширную постройку с возвышающимися ажурными башенками, находился на просторной усадьбе за высоким забором. Особой красотой отличались большие, пёстро расписанные ворота, украшенные резьбой. Приподнятые над землёй дощатые настилы между разными строениями дворца, крытыми тёсом, были обставлены перилами из кленовых, точёных балясин. Многочисленные окна причудливой формы с фигурными рамами и разукрашенными резными наличниками придавали дворцу великолепный, сказочный вид. Отапливался дворец изразцовыми печами. Стены внутри просторных и светлых помещений были обиты дорогим красным сукном. Во всех комнатах находились иконы в резных и золочёных окладах. На стенах висели картины великолепного живописного письма. Рядом с хоромами была построена церковь, обставленная с исключительной роскошью. Вблизи дворца теснились хозяйственные постройки: баня, ледник, погреб, житница, скотный и конюшенный дворы. На территории усадьбы был выкопан небольшой пруд-садок, и в нём разводили осётров, стерлядей и другую рыбу для господского стола. Поблизости была посажена берёзовая роща, в которой на воле разгуливали олени. В княжеском владении были обширные пахотные земли, фруктовые сады, луга для сенокоса и мельница. И в этом огромном барском хозяйстве трудилось множество подневольных крестьян и дворовых людей.
– Сохранился ли этот великокняжеский дворец летом 1547 года при сильном пожаре, охватившем Москву, – спросил Сергей Корнеевич.
– Разразившийся в то время страшный пожар лился огненной рекой, и, мгновенно распространяясь по всей Москве, достиг Кремля. Сначала вспыхнул Успенский собор, и в нём загорелся иконостас. Пожар не обошёл стороной и другие храмы, уничтожил Оружейную палату. Во время того стихийного бедствия, обрушившегося на Москву, великий князь Иван Васильевич (будущий царь Иван Грозный) вместе со своими домочадцами и боярами находился во дворце на Воробьёвых горах. Горящий город опустел, и сюда к дворцу устремились восставшие горожане, которые были встречены не с душевным спокойствием, как подобает великокняжескому роду, а пушками, дабы утихомирить взбунтовавшийся…
– Известно одно любопытное историческое событие, связанное со встречей Ивана Грозного с протопопом Сильвестром. Когда же состоялась эта знаменательная встреча?
– Юный князь Иван Васильевич (ему тогда было 17 лет) и Сильвестр, его духовник и настоятель Благовещенского собора в Кремле, встречались на Воробьёвых горах в то же время, когда Москва была охвачена неукротимым огнём. В исторических документах об этой встрече вкратце сказано, что Сильвестр, вдохновлённый даром провидца, возвестил князю, что суд Божий должен разразиться над главой царя, легкомысленного и злострастного, и что Всевышний уже явил свой гнев к нему, спалив Москву. Раскрыв Священное Писание, Сильвестр указал ему наставления, написанные в назидание царям, и юный Иоанн смирился, и в сердце его свершилась великая перемена.
– По-видимому, Иван Грозный намеревался построить новый дворец на Воробьёвых горах? – задал следующий вопрос Сергей Корнеевич.
– Действительно, так и было. И об этом намерении свидетельствует ещё одна интересная история. Иван Грозный очень долго вынашивал мысль о строительстве нового дворца на Воробьёвых горах, и она не покидала его ни днём, ни ночью и беспокоила даже во время литургии в храме. Однажды Блаженный Василий, стоя незаметно в углу храма, наблюдал со стороны за царём. После литургии он сказал царю: «Я видел, где ты истинно был: не в святом храме, а в ином месте». «Я нигде не был, только в святом храме», – ответил царь. Но блаженный сказал ему: «Твои слова не истинны, царь. Я видел, как ты ходил мыслью по Воробьёвым горам и строил дворец». С тех пор царь ещё больше стал уважать и почитать Василия Блаженного, прославленного провидца сердец и мыслей человеческих.
– Наверняка, на Воробьёвых горах строили дворцы и другие цари, вступившие на трон после Ивана Грозного?! – выразил свое уверенное предположение Сергей Корнеевич.
– Царские дворцы здесь и в дальнейшем строились и перестраивались. На Воробьёвых горах подолгу проживал царь Борис Годунов. Часто приезжал сюда и постоянно жил летом царь Алексей Михайлович со своей семьёй. Однако при его сыне Петре Великом этому дворцу не суждено было стать парадной императорской резиденцией – он передал его своей младшей сестре Наталье, а сам предпочёл не Воробьёвы горы, а совсем другое место – Немецкую слободу, которая ныне называется Лефортово.
– Живописные Воробьёвы горы привлекали внимание не только князей и царей, но и архитекторов, которые, конечно же, мечтали воплотить на этом прекрасном живописном месте лучшие свои творческие замыслы по возведению великолепных сооружений. Именно здесь в 1755 году планировалось построить первое здание университета, но после отказа императрицы Елизаветы Петровны его всё же построили только на другом месте – в центре Москвы вблизи Кремля. Спустя более полувека известному архитектору Витбергу удалось добиться у императора Александра I разрешения на возведение в честь победы в войне 1812 года Храма Христа Спасителя, монументального памятника на Воробьёвых горах, которыми государь восхищался и по достоинству ценил, называя их «короной Москвы». Согласно замыслу архитектора, огромное монументальное сооружение храма должно было спускаться террасами с вершины гор к набережной Москвы-реки. Предполагалось, что построенный величественный храм будет вторым центром столицы после Московского Кремля. Торжественная и пышная церемония закладки храма при стечении множества народа состоялось через пять лет после отступления французов из Москвы. Во время проведения земляных работ склоны гор начали сползать и осыпаться, и в 1817 году строительство было прекращено. Храм Христа Спасителя спустя некоторое время всё же возвели, только на другом месте, в центре города Москвы, недалеко от Кремля.
Оба собеседника, подойдя к самому крутому обрыву гор, остановились на том месте, где деревья не заслоняли вид на Москву. Они, молча, внимательно смотрели вдаль. О Воробьёвых горах они знали многое. Для них, как и для всех, кто сюда приходил, Воробьёвы горы – одно из самых красивейших мест в Москве. Высокий и обрывистый правый берег Москвы-реки с живописными склонами с многовековыми раскидистыми дубами и стройными липами во все времена привлекал внимание не только правителей разных времён, не только талантливых архитекторов, но и выдающихся художников. Именно с Воробьёвых гор Пётр Великий советовал художникам рисовать Москву. Сюда приходили многие художники, чтобы запечатлеть город с высоты птичьего полёта. Широко известна картина Айвазовского «Вид на Москву с Воробьёвых гор», написанная в 1849 году. На ней хорошо виден крутой поворот Москвы-реки. Слева от него внизу широко и далеко простирается огромная территория Лужников, покрытая зелёным ковром с кое-где небольшими деревцами, которые обычно приживаются в болотистых местах. Эта зеленеющая территория у самого горизонта сливается с узкой полосой городских строений, едва различимых на большом расстоянии. Справа от реки – крутой склон, весь заросший густым лесом и сливающийся далеко, у самого горизонта с крохотными белеющими силуэтами разных по форме строений города, примыкающих к городской полосе за Лужниками. На ближнем плане у оврага изображены две сосны, а около них небольшая группа людей, по-видимому, московская семья, приехавшая на Воробьёвы горы отдохнуть и полюбоваться с возвышенного места городской панорамой.
Необыкновенная красота Воробьёвых гор, с которых вся Москва видна как на ладони, всегда привлекала внимание многих известных историков, писателей и поэтов разных времён. Они упоминаются в произведениях Карамзина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, Шмелёва, Горького, Чехова и других авторов. О Воробьёвых горах Чехов, в частности, писал: «Кто хочет познать Россию, должен отсюда посмотреть на Москву».
Сохранились сведения, что чудесные Воробьёвы горы пробуждали возвышенные чувства, настраивали на высокий поэтический лад и вдохновляли композиторов. Ими восхищались Рубинштейн, Чайковский и другие.
В советское время, когда высотное здание университета медленно и уверенно тянулось к небу, о Воробьёвых горах, называвшихся тогда Ленинскими, была написана песня «Ленинские горы» Юрием Милютиным на слова Евгения Долматовского. Эта песня, навеянная романтикой, была очень популярной в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века особенно среди молодёжи. Конечно же, её любили и многие студенты, и не только университетские. Первая строфа этой песни:
Друзья, люблю я Ленинские горы.
Там хорошо рассвет встречать вдвоём.
Видны Москвы чудесные просторы
С крутых высот на много вёрст кругом.
Заканчивается песня словами:
Вы стали выше, Ленинские горы,
Здесь корпуса стоят как на смотру,
Украшен ими наш великий город,
Сюда придут студенты поутру.
Со временем менялся живописный облик Воробьёвых гор. Вокруг университетских корпусов с высотным зданием разбита огромная, уникальная парковая зона с Ботаническим садом. Университетский парк украшают тенистые аллеи, липовые, кленовые, берёзовые и яблоневые. Дорожки посыпаны мелкой кирпичной крошкой. Есть здесь и красочные цветники с благоухающими цветами, и ровно подстриженные кустарники и газоны. Перед главным входом университета с высокими гранитными колоннами – аллея учёных, мемориально-парковый ансамбль с двенадцатью памятниками-бюстами выдающимся российским учёным, а посредине пруд с фонтанами в виде лилий, которые украшают аллею. Обширный университетский парк граничит с небольшим лесным массивом, чудом сохранившимся до наших дней.
Обо всех изменениях Воробьёвых гор с давних пор хорошо знали наши собеседники. Разговор продолжил Сергей Корнеевич:
– Изменилась до неузнаваемости и панорама златоглавой Москвы, которая широко и далеко простирается и хорошо видна со смотровой площадки. Огромная, болотистая, территория Лужников, зеленеющая на картине Айвазовского, полностью застроена разными спортивными сооружениями и невысокими домами, и среди них на переднем плане за Москвой-рекой выделяется стадион «Лужники», возведённый по проекту Николая Никитина. Он многократно перестраивался, но его внешняя круглая форма сохранилась. Чуть левее – Новодевичий монастырь с высокой колокольней и блестящими на солнце золочёными куполами храмов, а правее спортивного стадиона – длинный двухуровневый метромост через реку, за ним на склоне – Андреевский монастырь с церковью и колокольней. Прямо над монастырём вверху у самого обрыва возвышается 22-этажное здание с тёмными окнами, возведённое для президиума Российской академии наук. Это мрачноватое здание вовсе не украшает Воробьёвы горы. Ближе к смотровой площадке располагался лыжный трамплин, построенный в 1953 году и снесённый совсем недавно, а на его месте возводится новый, более высокий и помпезный. А рядом по склону протянута канатная дорога, проходящая над Москвой-рекой и связывающая смотровую площадку на Воробьёвых горах и Лужники. На фоне разнообразных городских строений выделяются сталинские высотки и хрущёвские стеклянные коробки Нового Арбата. На дальнем плане слева почти у самого горизонта тянется к небу Останкинская телебашня работы Николая Никитина, автора проекта главного здания МГУ. А справа поближе к смотровой площадке на общем городском фоне видна Шуховская башня.
В последние несколько десятилетий панорама Москвы кардинально изменилась. По воле Божией восстановлен величественный Храм Христа Спасителя, радующий взор всякого благочестивого человека. Вместе с тем в столице, как грибы после тёплых летних дождей, выросли своеобразные небоскрёбы. Они имеют разную форму: круглую, овальную, прямоугольную и в виде раскрытого паруса, белеющего на сером городском фоне. А некоторые из них настолько причудливы, что даёшься диву, насколько богато воображение архитекторов и насколько не ограничена их фантазия. Эти скороспелые высотные новоделы никак не вписываются органично в городскую среду и вовсе не украшают облик обширной панорамы когда-то златоглавой Москвы. На их неприглядном фоне с трудом можно разглядеть золотые купола соборов Московского Кремля. Зато особенно чётко выделяются мрачные небоскрёбы так называемого делового центра в самом центре города. Их торопились строить, чтобы, как можно, быстрее вознестись к облакам. И в спешке высокие чиновники города и подневольные архитекторы проигнорировали простое правило: прежде чем что-то строить, надо думать, а не думать потом, когда уже построено не понятно для чего, да к тому же и выглядит весьма безобразно. Поэтому построенные скороспелые небоскрёбы оказались не просто безобразными, а похожими на мрачные каменные и остеклённые столбы среди разбросанных разнообразных городских строений, и неслучайно их образно сравнивают с необычно высокими пнями на грибной поляне. Не украшает панораму города и несоразмерно огромный памятник Петру I высотой около ста метров работы скульптора Зураба Церетели. Этот скульптурный гигант виден издалека, но не завоевал всенародного признания.
– С этим я вполне согласен, – продолжил Иван Савельевич. – В последнее время непродуманно и поспешно построены не только небоскрёбы-новоделы, но и целые жилые кварталы без традиционных дворов. И результат плачевный – город задыхается без свежего воздуха, а транспорт простаивает часами в протяжённых дорожных заторах.
– Университет на Воробьёвых горах тоже торопились строить. Однако же университетский комплекс возводился по всем строгим правилам архитектурной планировки и высочайшего строительного мастерства. Поэтому он не только поднял на новую высоту Воробьёвы горы, но и украшает всю Москву. Наше старшее поколение ещё помнит, как строился этот уникальный комплекс, и мы с вами, Иван Савельевич, поговорим об этом при следующей нашей встрече.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. К истории одного преступления // Уничтоженные как класс. М.: ООО «Традиция», 2020. С. 3 – 65.
Карпенков С.Х. Русский богатырь на троне. М.: ООО «Традиция», 2019. – 144 с.
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология: учебник в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.
Степан Харланович Карпенков
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
