Главная » 2021»Июль»12 » Д.В. Соколов. Ветер сокрушительных перемен. Крымская область в 1985-1991 гг.
02:19
Д.В. Соколов. Ветер сокрушительных перемен. Крымская область в 1985-1991 гг.
11 марта 1985 г. генеральным секретарем ЦК КПСС был избран 54-летний Михаил Сергеевич Горбачев. Тем самым была подведена символическая черта под предшествующим периодом, когда всего за 2,5 года в Советском Союзе сменилось три генсека: Леонид Брежнев, Юрий Андропов и Константин Черненко, а похороны высших государственных деятелей стали обыденностью. В стране начались масштабные политические и социально-экономические реформы, вошедшие в историю под общим названием «перестройка».
Преобразования затронули все стороны жизнедеятельности, имели как позитивные, так и негативные стороны. Сегодня в оценке этого периода в истории нашей страны преимущественно господствуют отрицательные суждения. Часто процессы 1985-1991 гг. рассматриваются однобоко, сквозь призму последующего распада СССР. Но этот подход нельзя назвать объективным. Также ошибочно считать, что происходившие перемены были лишены предпосылок. Тем более нельзя отрицать наличие в стране к моменту прихода к власти М.Горбачева массы неразрешенных проблем.
К середине 1980-х гг. Крымская область была одним из наиболее благополучных регионов СССР. Вместе с тем, в ее экономике отмечались определенные отрицательные тенденции.
В первую очередь, кризисные явления проявились в сельском хозяйстве. Так, к 1986 г. 30 местных хозяйств из 287 имели годовой уровень рентабельности ниже 5%, а общая задолженность колхозов и совхозов по долгосрочным и краткосрочным ссудам Госбанка СССР составила 729 млн. рублей[i] .
Впервые с середины 1960-х гг. Крымская область не выполнила плановых заданий по не только по производству молока, масла, эфиромасличных культур, но и рыбы.
По различным причинам не эксплуатировалось 1668 га прудов, из-за чего не было выловлено около 1 тыс. тонн живой рыбы. При этом хозяйства жаловались на то, что для ввода новых водоемов для рыборазведения уходит до 5 лет, из них 2 года – только на согласование землеотвода.
Неэффективно работал и океанический флот. В 1984 г. каждое пятое судно не выполнило годовой план по добыче рыбы. В результате на прилавки магазинов не поступило 1 тыс. тонн охлажденной и замороженной рыбы, более 300 тонн солено-пряной рыбы, 33 тонн рыбных кулинарных изделий, 900 тонн филе,270 тонн рыбной муки, 84 тонн рыбьего жира и 18 тонн сушено-вяленой рыбы[ii].
Ухудшение экономических показателей имело место и в других отраслях. Из 17 предприятий местной и легкой промышленности 13 нуждались в реконструкции, а их оборудование – в ремонте, однако необходимой материальной базы для этого не было. Вследствие неэффективности существующей организации производства, государство не могло удовлетворить растущие потребности населения, при этом произведенная продукция отличалась высокой степенью брака. В 1980-1985 гг. ежегодно в области выбраковывалось продукции на 7 млн. рублей. В результате развилась нехватка качественных промышленных и продовольственных товаров. Только в 1985 г. в области было уценено товаров народного потребления на сумму 18 млн. рублей и лежало на складах без спроса из-за низкого качества еще на 13 млн. рублей[iii].
Внутренние проблемы и внешние вызовы все более остро ставили на повестку дня необходимость реформ. В первую очередь, в области экономики.
Что до политики, то к моменту прихода М. Горбачева к власти до полной делегитимизации советской системы было еще далеко. Значительная часть населения находилась в плену существующих догм, диссидентское движение было дезорганизовано и не могло вести легальную деятельность. В этих условиях реальные перемены были возможны лишь «сверху».
Начиная с Октябрьского переворота кампанейщина оставалась важным инструментом проведения в жизнь решений партии и правительства. И не было ничего необычного в том, что начальный этап «перестройки» разворачивался в соответствии с привычным сценарием. Сперва декларировались определенные лозунги, затем на места спускались конкретные указания. Все это происходило при активном участии средств массовой информации, которые убеждали население в значимости проводимых мероприятий и призывали участвовать в них.
Вскоре после избрания новый генсек заговорил об ускорении социально-экономического развития страны, а уже в апреле 1985 г. изложил стратегический замысел предстоящих реформ. 9 апреля 1985 г. газеты опубликовали комплексную программу повышения качества товаров народного потребления[iv]. Перед М. Горбачевым стояла в высшей степени трудная задача: вновь вывести страну на передовые рубежи. Однако у него отсутствовала четкая стратегия действий.
Как следствие, негативные стороны новой политики вскоре проявили себя. Серьезный урон экономике Крыма был нанесен в ходе так называемой антиалкогольной кампании. Начало ей положило постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 7 мая 1985 г. «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения». Указанным документом было предписано решительно усилить борьбу с пьянством, алкоголизмом, самогоноварением и изготовлением других крепких спиртных напитков домашней выработки. Для осуществления поставленных задач предполагалось значительно активизировать деятельность трудовых коллективов, повысить ответственность руководителей предприятий, со всей строгостью применять меры воздействия, в том числе общественного, при выявлении такого явления, как пьянство. В практической плоскости предусматривалось значительное сокращение производства алкогольных напитков, прежде всего вина и спирта, получаемого из пищевого сырья[v].
В местных газетах стали появляться многочисленные материалы, рассказывающие о вреде употребления крепких напитков, информирующие о выявленных случаях пьянства, изготовления и распространения и употребления суррогатов алкогольной продукции, деятельности правоохранительных органов и общественных организаций в борьбе с этими пагубными явлениями. Так, в газете «Слава Севастополя», наряду с традиционными публикациями, вскрывающими «отдельные недостатки», появляется новая постоянная рубрика «Рейд «За эффективный труд и здоровый быт».
Во исполнение распоряжений вышестоящих инстанций, местными партийными и советскими органами принимались решения о сокращении производства вино-водочной продукции, прежде всего, из винограда и плодово-ягодного сырья.
В то же время практическая реализация антиалкогольной программы в Крыму не учитывала того обстоятельства, что виноделие является одной из ведущих отраслей экономики полуострова, где были заняты тысячи работников. И вот теперь эта сфера оказалась перед угрозой уничтожения.
Позднее бывший первый секретарь Крымского обкома КПСС Николай Багров писал об этих событиях:
«Сельское хозяйство Крыма было в значительной степени подкошено антиалкогольной кампанией. Старейшая отрасль-виноделие-в третий раз за свою историю подверглась испытанию на выживание из-за гнева людей, не понимающих истинной цены виноделию»[vi].
Вопрос стоял о закрытии целого ряда винодельческих предприятий, в том числе и всемирно известной «Массандры». По данным Всесоюзного научно-исследовательского института виноделия и виноградарства «Магарач» за 1985–1988 гг., в области было раскорчевано 36,4 тыс. га виноградников, ввиду чего общее производство винограда сократилось на 20%, численность работающих уменьшилась на 17%, производство вина снизилось на 55%. Многие виноградники в этот период погибли в ходе форсированной и неконтролируемой раскорчевки[vii]. Их общая площадь в Крыму сократилась с 89 тыс. га в 1984 г. до 69 тыс. га в 1988 г.[viii]
В стремлении отличиться в неукоснительном исполнении распоряжений союзного и республиканского центров, местные руководители лично выезжали в колхозы и совхозы и требовали вырубить виноградники, засеяв освободившиеся пространства кормовыми культурами. В противном случае угрожали взысканиями по партийной линии.
Первый секретарь Крымского обкома КПСС Виктор Макаренко вспоминал, что член Политбюро ЦК КПСС Егор Лигачев требовал уничтожить виноградники, считая их основой производства алкогольной продукции. Он даже настаивал на ликвидации знаменитой винотеки «Массандры», где хранились образцы вин, выпущенных за все 150 лет существования предприятия, а также на закрытии самого завода. От разгрома предприятие тогда спасло только вмешательство первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого, который позвонил М. Горбачеву и высказал свою позицию по данному вопросу, на что генсек ответил: «Ну ладно, сохраните»[ix].
Для многих крымчан уничтожение виноградников стало личной трагедией. Так, не выдержав административного нажима, покончил жизнь самоубийством (повесился) руководитель научного коллектива Всесоюзного научно-исследовательского института «Магарач» профессор Павел Голодрига[x].
В ходе мероприятий по борьбе с пьянством проявились и другие специфические черты кампанейщины: плохая организация, мнимые показатели, демагогия.
Например, в Севастополе клубы трезвости были организованы в сентябре 1985 г. при общежитиях «Якорь», «Каравелла», «Буревестник» и Дворце культуры рыбаков. Но в мае 1986 г. оказалось, что они, в основном, существуют «для галочки», антиалкогольная пропаганда практически не ведется[xi]. Формальное отношение к профилактике алкоголизма также допускали руководители профсоюзов и администрации предприятий. Заметив рабочего в состоянии опьянения, они предпочитали не поднимать шум, ограничиваясь устной рекомендацией не совершать подобного рода проступков. Наглядная агитация, лекции и другие мероприятия против пьянства проводились лишь на бумаге. Подобная ситуация в июле 1986 г. отмечалась в севастопольских ремонтных мастерских автоколонны № 2203. Никто из работников не мог вспомнить, когда, кто и где проводит профилактические беседы. Даже сатирический стенд «На крюк», предназначенный для опубликования информации о нарушителях трудовой дисциплины, пустовал «кажется, со времени своего учреждения»[xii].
Отмечалась и другая проблема.
«За различными массовыми мероприятиями затерялся конкретный человек, с которым и за которого надо, собственно, бороться. Спортивно-оздоровительные праздники, безалкогольные свадьбы, вечера семейного отдыха трудовых коллективов, лекционная пропаганда – все это хорошо. <…>
Но беда в том, что как раз на этих-то мероприятиях и не бывают те, кто должен бы в них участвовать в первую очередь – потенциальные «возмутители спокойствия»[xiii].
Много претензий также вызывало содержание читаемых лекций.
«Ни одна в памяти не осталась, - делился мнением один из участников пленума севастопольской Нахимовской районной организации общества борьбы за трезвость В.Грабовец. – Общие фразы, призывные лозунги. Ни фактов, ни наступательного порыва. Дежурное мероприятие: отчитал лектор и ушел»[xiv].
Оставляла желать лучшего и деятельность правоохранительных органов.
Так, в ходе обсуждения вопроса «О работе управления внутренних дел по усилению борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренению самогоноварения», который был рассмотрен в апреле 1986 г. на очередном заседании исполкома Севастопольского городского Совета народных депутатов, руководство милиции города было подвергнуто резкой критике. Было отмечено, что «рядовой состав органов внутренних дел, участковые инспекторы, другие должностные лица еще не проявляют необходимой ответственности за организацию в закрепленных микрорайонах борьбы с пьянством и алкоголизмом. Во дворах, парках; скверах отдельные, лица и даже группы людей распивают спиртные напитки. Такие люди хорошо известны и работникам милиции, и общественности этих микрорайонов, однако призывают их к порядку далеко не всегда. На танцевальных площадках, в кафе некоторая часть молодежи бывает в нетрезвом состоянии. Не контролируется общественный порядок в отдаленных от центра предприятиях общественного питания <…>, а также на прилегающих к ним территориях».
Правоохранителей подвергли критике за то, что граждан, находящихся в состоянии опьянения, своевременно не доставляют в медвытрезвитель, неэффективно ведется борьба с лицами без определенного рода занятий и злоупотребляющих спиртными напитками[xv].
Надо отметить, что антиалкогольная кампания в целом не приносила высоких положительных результатов, и не имела комплексного характера. Закрытие торговых точек, свертывание объема производства алкогольной продукции, не решало проблемы. Лишенные возможности приобретать спиртные напитки, граждане стали употреблять суррогаты.Показательный пример – ситуация, которая в начале 1987 г. сложилась в селе Вишневом в окрестностях Севастополя. После того как в местном магазине закрыли вино-водочный отдел, среди сельчан распространилось самогоноварение. Прибывшие с проверкой участники рейда «За эффективный труд и здоровый быт» встретили на улице людей в нетрезвом состоянии, а также обнаружили, как, напуганные их появлением, жители, производившие брагу, стали отчаянно заметать следы: хлопать дверями, наводить порядок на кухнях.Одна из самогонщиц, Л.Малахова, после того как ее уличили, вначале изобразила раскаянье, а затем, неожиданно оттолкнула стоящих возле бидона с хмельной настойкой из яблок, опрокинула его наземь[xvi].
Выезды милиции совместно с представителями общественности по адресам, где проживали самогонщики, совершались регулярно, однако количество лиц, производящих алкогольные суррогаты, не уменьшалось, что в октябре 1987 г. отмечалось на заседании севастопольского горкома компартии Украины. При этом в одном лишь Севастополе и только за 8 месяцев 1987 г. было изъято 129 самогонных аппаратов и установлено 352 случая самогоноварения[xvii].
По состоянию на 1 июля 1988 г. на медицинском учете в Крымской области состояло 6 685 хронических алкоголиков. В состоянии опьянения в регионе совершалось каждое четвертое преступление: 60% разбойных нападений, 83,9% хулиганств[xviii].
Весьма многочисленными были случаи злоупотребления спиртными напитками среди коммунистов и комсомольцев, которые также совершали различного рода правонарушения. Так, в первом полугодии 1987 г. в Севастополе к партийной ответственности привлечено 135 членов КПСС, однако количество тех, кто понес наказание было значительно ниже числа нарушителей[xix].
Одной из особенностью «перестройки» стало признание наличия в СССР наркомании как социального явления. Первые публикации по данной тематике появились в севастопольской прессе в начале 1987 г. Так, в материале под красноречивым заголовком «Наркомания – «Белая смерть», опубликованном в газете «Слава Севастополя 17 января 1987 г. не только рассказывалось о пагубных последствиях употребления запрещенных веществ, но и был приведен случай 18-летнего наркомана Александра К., который с 1984 г. состоял на учете в наркологическом диспансере, с 15 лет употреблял наркосодержащие препараты, постепенно увеличивая дозу. Подделывал печати на рецептурных бланках, в ночь с 8 на 9 декабря 1985 г. обокрал аптеку, похищенные таблетки передал своей подруге, которая после употребления была госпитализирована в психиатрическую больницу. А 28 января 1986 г., пребывая под «кайфом», пришел в горбольницу № 1, где стал требовать у медсестры наркотики, затем ударил ее ножом. За это Александр К. был осужден на 3 года с применением принудительного лечения[xx].
24 января 1987 г. в той же газете появилась информация о состоявшемся судебном процессе над молодым человеком, который не только употреблял наркотики (пристрастился к этому в профтехучилище), но и изготавливал их. Сырье брал в аптеках, вначале подделывая рецепты, а затем обманным путем получая их у участкового врача. Приговор – два года лишения свободы[xxi].
На состоявшемся 17 января 1987 г. VI пленуме севастопольского горкома компартии Украины, посвященного вопросам укрепления социалистической законности и правопорядка отмечалось не только то, что «решительного перелома в борьбе с пьянством пока не достигнуто», «число преступлений, совершенных в нетрезвом состоянии, не уменьшилось», но и то, что, наряду с алкоголизмом, признавалось наличие в городе другого социального зла – наркомании[xxii].
Постепенно тема наркомании в общественном сознании вытесняет вопросы борьбы с пьянством и другими пороками. Явление становится все более массовым. Так, в выпуске «Славы Севастополя» от 26 апреля 1987 г. сообщалось о состоявшейся в Симферополе пресс-конференции, посвященной проблемам борьбы с наркоманией, пьянством и проституцией. Признавалось, что в Крымской области «уже десятки» больных наркоманией, «есть факты насильственного впрыскивания наркотиков детям». Руководитель областного УВД Филипп Руснак вынужден был признать, что «правоохранительные органы еще недостаточно оперативно и энергично выявляют торговцев наркотиками, их клиентуру. И не только в областном центре. Наркоманы объявились не только в крупных городах, но и в селах области. Есть они и в Севастополе, причем не единицы, а десятки, и количество их увеличивается. В областном центре и на местах еще слаба связь правоохранительных органов с медицинскими учреждениями, не налажена профилактическая работа. Потому-то довольно вольготно чувствуют себя притоносодержатели, распространители зелья, да и сами наркоманы»[xxiii].
По прошествии нескольких месяцев, в августе 1987 г., севастопольский прокурор Юрий Зелянин, давая комментарий журналистам, прямо связал распространение наркомании и токсикомании с ужесточением мер в отношении пьянства и алкоголизма. А также признал, что борьба с наркоманией ведется недостаточно эффективно.
«Мы рубим «верхушки» - выявляем тех, кто потребляет наркотики, и менее эффективно – тех, кто их распространяет»[xxiv], - заявил прокурор.
По состоянию на 1 августа 1987 г. в одном только Симферополе на профилактическом учете состояло 680 человек, употребляющих наркотики, в том числе 162 больных наркоманией, что на 25% больше, чем за аналогичный период минувшего года. В целом по области на учете в милиции в 1986 г. состояло 1279 лиц, склонных к наркомании, то по состоянию на 1 апреля 1987 г. их было уже 1822[xxv].
Но эти проблемы не были единственными, которые проявились в регионе и в стране в рассматриваемый период. В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. произошла авария на Чернобыльской АЭС, которая привела к непоправимым медицинским, экономическим и социальным и гуманитарным последствиям. В окружающую среду попало большое количество радиоактивных веществ, загрязнению подверглись огромные территории.
Жители полуострова оказывали возможную помощь в ликвидации последствий аварии. Крымские и севастопольские пожарные, медики и спасатели одними из первых отправились в зону бедствия, с предприятий региона отряжали эшелоны со стройматериалами и сырьем. Собирались пожертвования в фонд помощи пострадавшим. Базы отдыха и летние лагеря принимали эвакуированных детей. В то же время события в Чернобыле наглядно продемонстрировали непростительные недоработки проекта, отсталость технологии, низкое качество труда и материалов, недостаточную квалифицированность обслуживающего персонала. Стало понятно, что атомная промышленность, как и другие отрасли производства, подвержена серьезным порокам.
Чернобыльская катастрофа привела к приостановке, а затем и прекращению строительства Крымской АЭС. В своих воспоминаниях Н.Багров описывает обеспокоенность жителей региона, которым никто не мог гарантировать, что нечто подобное не повторится на полуострове. Ситуацию усугубляло и то обстоятельство, что атомная электростанция строилась в сейсмически опасной зоне. Прибыв на место строительства, Николай Васильевич отметил огрехи в сооружении, которые были заметны даже непрофессионалу. Окончательное решение было принято после того, как первому секретарю Крымского обкома КПСС показали снимки из космоса, на которых было видно, что в районе строительства видны геологические разломы[xxvi].
Фактором, усугубившим экономические и социальные трудности, стало принятие 23 мая 1986 г. указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с извлечением нетрудовых доходов». Регион захлестнула череда рейдов, проверок, арестов. Среди пострадавших в ходе этих мероприятий были и те, кто, например, выращивал цветы и ранние овощи на продажу, занимался кустарными промыслами. Несладко пришлось подсобным хозяйствам: уничтожались теплицы, посадки, принимались меры по лишению граждан приусадебных участков либо их урезанию. Чтобы заслужить как минимум порицание, достаточно было оказать платную услугу по ремонту бытовой техники, сантехнического оборудования, автомобиля; либо, будучи моряком, по возвращению из загранплавания, попытаться продать приобретенный за рубежом ширпотреб.
Ударив по негосударственному сектору экономики, в том числе, по разрешенным сегментам, государство не могло ликвидировать дефицит и удовлетворить растущий потребительский спрос. Поэтому уже 19 ноября 1986 г. был принят закон «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР», который был введен в действие 1 мая 1987 г., в котором поощрялась и разрешалась частная предпринимательская инициатива.
К этому времени в широкий обиход вошло слово «гласность». Рассчитывая, с одной стороны, заручиться поддержкой части интеллигенции (преимущественно прозападного толка), а с другой – установить контакт со всем населением, новый генсек понимал, что с помощью официального партийного языка это вряд ли удастся. Хотя на начальном этапе «перестройки» повседневная жизнь граждан не претерпела существенных изменений, в средствах массовой информации стали уделять больше внимания насущным проблемам.
В местных газетах постоянными становятся рубрики «Фотообвинение», «Адреса бесхозяйственности», в которых на наглядных примерах рассказывалось о выявленных недостатках в работе предприятий и учреждений, о проблемах благоустройства, о ветхом состоянии важнейших объектов инфраструктуры. Определенное внимание этим вопросам уделялось и прежде, но все же они преподносились как «отдельные недостатки». Теперь же неприглядная реальность представала перед читателями во всей своей полноте.
Сама жизнь своими объективными факторами работала против коммунистов. Не гласность и «перестройка» породили нищету, дефицит, очковтирательство, бюрократизм, бесконечные очереди и отвратительное качество производимых товаров. Просто в условиях относительной информационной открытости эти пороки советской системы как никогда бросались в глаза. Выяснилось, что практически во всех сферах имеет место множество неразрешенных системных проблем.
Приведем лишь некоторые примеры. В апреле 1987 г. в Севастополе был совершен рейд по центральному кольцу, в ходе которого проверяли работу баров, кафе и столовых. Картина была удручающей. Так, в расположенном на площади Ушакова кафе «Кофе» сами работники жаловались на то, что выпечку к ним привозят лишь в конце дня, и на следующий день она становится черствой. Проблему пытались решить, приобретая печенье в «Пиццерии», но это запретили, дав указание, чтобы ее работники трудились лишь на свою раздачу.
«- Да зачем севастопольцам горячие пирожки? – искренне удивлялась директор объединения №1 А.Белокопытова. – Город просыпается поздно».
А в кафе № 2 на улице Большая Морская внимание проверяющих обратила слипшаяся вермишель, которую подавали на гарнир. Увидев на подносах сосиски в тесте, участники рейда поинтересовались, свежие ли они, и получили своеобразный ответ:
«-Свежие, свежие! Вчерашние…»
В кафе № 7 на улице Ленина содержание меню не соответствовало действительному ассортименту, а подаваемый на первое суп с фрикадельками разочаровывал одним своим видом. Картошка в нем плавала черная, бульон был мутный, а от мясных изделий было только название.
В столовой № 8 на площади Революции (ныне – пл. Лазарева) под видом харчо подавали обычный рисовый суп, витрина с контрольными блюдами встречала посетителей пустотой[xxvii].
Эта сатирическая зарисовка в действительности показывала подлинное состояние качества сферы обслуживания, которая даже в центре закрытого города – базы Черноморского флота, была ниже критики.
Ранее такая же ситуация наблюдалась в отдельных кондитерских отделах продовольственных магазинов и их кафетериях. Например, в магазине № 33 по улице Коммунистической наблюдалось отсутствие многих продуктов повседневного спроса, холодильное оборудование было в неудовлетворительном состоянии, не соблюдалось товарное соседство. В столе заказов № 35 продторга № 99 Нахимовского района помещение и холодильная камера содержались в антисанитарном состоянии.
«Даже трудно определить, - отмечалось в газете, - когда тут наводили порядок. В соседней камере хранятся сельдь, свежемороженая рыба и… сливочное масло. Подсобное помещение захламлено, грязное»[xxviii].
Удручающая ситуация сложилась в сфере здравоохранения. Так, в Севастополе в помещении детской молочной кухни бегали мыши, а пол проваливался сразу в трех местах: моечной, разливочном и горячем цехах. Об этом главная городская газета проинформировала 1 июля 1987 г., в то время как проблема проявилась еще в 1985 г. Осенью 1986 г. пол сел настолько основательно, что грызуны вышли из подвала, и получили доступ в помещения кухни. Большинство машин «скорой помощи» были изношены и остро нуждались в ремонте. При этом отсутствовала возможность достать подлежащие замене детали, и их приходилось изготавливать кустарным способом. Также отмечались чрезмерная бюрократизация и затягивание процедуры обследования, в результате обратившиеся в поликлинику люди оказывались надолго оторванными от работы[xxix]. В городской психиатрической больнице не хватало помещений и койко-мест[xxx].
Постепенно происходит расширение круга обсуждаемых тем. Достоянием широкой общественности становятся различного рода социальные проблемы: коррупция, семейно-бытовое насилие, плохая экология, неустроенность. В поле зрения прессы стала попадать деятельность специализированных и закрытых учреждений: вытрезвителей, изоляторов временного содержания под стражей, психиатрических больниц, моргов.
Так, 19 ноября 1986 г. жители Севастополя узнали о некоторых пациентах местного кожно-венерологического диспансера. Молодые люди (16 и 19 лет) поведали свои бесхитростные истории, из которых следовало, что все они выпивали со сверстниками, а потом уединялись с малознакомыми им женщинами, и толком не могли вспомнить ни их адресов, ни фамилий. В свою очередь, автором публикации, главным внештатным детским дерматологом О.Фененко, отмечалась необходимость полового воспитания молодежи, так как оказалось, что многие заболевшие не имеют элементарных представлений о гигиене и мерах предосторожности[xxxi].
Вскоре огласке предали тему проституции. Оказалось, что ей занимаются в том числе и школьницы. Некоторые из них ступали на дорогу разврата с 12 лет. И все это началось не здесь и сейчас, а значительно раньше. Отдельные обыватели напрямую связывали падение нравов с эпохой «застоя». Показательно мнение жительницы Севастополя, А.Самойленко:
«В 70-е произошла деградация определенной части молодежи. Всем нам внушалось одно, а делалось другое»[xxxii].
Вынесение этих неприглядных явлений на суд широкой общественности вызвало всплеск возмущения. В редакции местных газет последовали письма читателей, в которых приводились все новые истории о юных жрицах порока, назывались адреса притонов и подпольных публичных домов. Высказывались пожелания «собрать всю эту мразь в один эшелон и вывезти к черту на кулички», вместе с алкоголиками, наркоманами и токсикоманами, звучали призывы сажать проституток в тюрьму и даже расстреливать их[xxxiii]. Но были и те, кто оправдывал подобную деятельность, не считая ее чем-то постыдным.
В целом половая распущенность в рассматриваемый период шла рука об руку с тотальной безграмотностью в сексуальных вопросах, отсутствием элементарной культуры. Азбуку половой жизни молодые люди начинали познавать на стенах общественных туалетов, из приукрашенных рассказовболее опытных сверстников и представителей маргинальных слоев. Даже отдельные семейные люди признавали свою безграмотность в интимных вопросах.
Как следствие, стремительно росло число лиц, заразившихся венерическими болезнями и вирусом иммунодефицита (СПИД), случаев подростковой беременности, абортов.
Ситуацию усугубляло то, что в аптеках практически отсутствовали средства контрацепции. Да и появись они на прилавках –мужчин и женщин следовало еще научить ими пользоваться. Таким образом, налицо был очевидный провал в области полового просвещения. О чем говорить, если разработанная севастопольским Домом санитарного просвещения памятка «Вред аборта и противозачаточные средства», отпечатанная в 1984 г. тиражом в 5 тыс. экземпляров, в 1988 г. стала библиографической редкостью?[xxxiv]
Чем ближе к концу 1980-х, тем явственнее ощущался провал прежней молодежной политики, системы воспитания и образования. Иначе откуда даже в таком благополучном регионе как Крым, столь много детей, от которых отказались родители, а также детей, которые покинули свои семьи, и стали бродяжничать?
Оказалось, что в регионе большое количество матерей-одиночек, а по состоянию на октябрь 1989 г. в одном лишь Севастополе ждали рассмотрения десятки исков о взыскании алиментов. При этом безотцовщина определялась как «болезнь поколения»[xxxv].
Падал престиж воинской службы. Росло число уклонистов от призыва в вооруженные силы. Причиной тому был не только риск оказаться в Афганистане (войска оттуда вывели 15 февраля 1989 г.), но и дедовщина.
И если в Севастополе в январе 1989 г. признавалось, что «уровень военно-патриотической подготовки оставляет желать лучшего»[xxxvi], то в октябре того же года работники военкомата отмечали невиданное прежде количество попыток уклониться от призыва, причиной чему были распространившиеся среди молодых людей пацифистские настроения («мол, зачем все это, ведь идет разоружение, режут танки, ракеты, армия сокращается»[xxxvii]). Чтобы избежать службы в армии, призывники (в том числе, дети военнослужащих) симулировали заболевания, пытались дать взятку врачам, либо пускались в бега. Так, севастополец Александр К. уклонялся от призыва шесть раз, и когда попытался это сделать в седьмой, на него завели уголовное дело. В ходе следствия выяснилось, что для того, чтобы получить заветный «белый билет», молодой человек пытался подкупить сотрудников военкомата, врачей. Свое нежелание идти служить объяснял страхом попасть в «горячую точку», где его могли убить[xxxviii].
К сожалению, эти опасения имели под собой реальные основания. При этом юный защитник Родины с большей вероятностью мог погибнуть либо превратиться в калеку не столько в ходе боевых действий, сколько от рук сослуживцев. От этого не были гарантированы даже курсанты военных училищ. Подтверждением служит трагедия, произошедшая в Севастополе в поселке Голландия 1 декабря 1990 г.Курсант-старшекурсник жестоко избил, а затем убил первокурсника за отказ получить видеомагнитофон в обмен на незаконное увольнение. Преступника судили, приговор - 15-летнее лишение свободы. При этом сообщалось, что ежегодно в армии гибнет 6-8 тыс. человек, из них 75% являются жертвами неуставных отношений[xxxix].
Острым сигналом о том, что в социуме, мягко говоря, все далеко не в порядке, стали участившиеся случаи вандализма на городских кладбищах и местах массовых захоронений жертв войны. Случаем, который в 1986 г. взбудоражил общественность, стала поимка «черных копателей», которые орудовали в районе десятого километра шоссе Симферополь-Феодосия, где в 1941-1942 гг. нацисты расстреляли тысячи мирных жителей. Под следствием оказалось 23 человека, которые раскапывали могилы, и забирали найденные среди останков монеты, зубные коронки, золотые цепочки. Свою преступную деятельность гробокопатели начали еще в ноябре 1984 г.[xl] Столь же показателен эпизод, который имел место в селе Орлином в окрестностях Севастополя, где в марте 1988 г. трое охочих до наживы горожан раскапывали могилы на старом кладбище. При этом общее количество разрытых захоронений в указанном населенном пункте насчитывало около сотни[xli]. В апреле того же года стало известно об осквернении братских могил на десятом километре Балаклавского шоссе – у памятников Грузинской и Армянской дивизиям. Злоумышленниками оказались три комсомольца, которые под покровом ночи вырвали 130 тюльпанов, посаженых близ обелисков[xlii]. 22 марта 1991 г. в Севастополе на кладбище Коммунаров неизвестными вандалами разрушен памятник на могиле участника Великой Отечественной войны, полковника авиации Анатолия Столярова. Родственники узнали о происшествии лишь 25 марта. Когда возмущенные люди обратились к директору кладбища, он переадресовал их в общество охраны памятников. А представитель управления коммунального хозяйства, куда они также обратились, заявил:
«По всей стране вандализм. Я не могу поставить к каждому памятнику по солдату с автоматом для охраны. Помочь ничем не могу»[xliii].
Однако политика гласности не только вскрывала пороки, но и возвращала из небытия трагические и героические эпизоды из прошлого. Появились материалы об изнанке Великой Отечественной войны, в которых предпринимались попытки осмыслить историю без пропагандистского глянца. Впервые достоянием широкой общественности становились ошибки и просчеты командования, судьбы защитников Севастополя, которыепопалив плен, пережили ужасы нацисткой неволи, а после освобождения подверглись преследованиям и дискриминации на Родине. Все больше стали говорить о страшной цене, которую народы СССР заплатили, чтобы одержать верх в борьбе с германским агрессором.
Трагедия войны 1941-1945 гг. тесно смыкалась с темой предвоенных репрессий. Новое руководство страны возобновило массовую реабилитацию жертв сталинского террора. В период с 1987 по 1991 г. был принят ряд правовых актов, направленных на восстановление законности и увековечивание памяти жертв.
Были пересмотрены решения процессов 1930-х гг. и политических дел послевоенного времени(в том числе, знаменитого «ленинградского дела»). Начиная с 1987 г. в крымской печати публикуются биографические очерки о местных партийных и советских руководителях, которые были расстреляны по сфабрикованным обвинениям накануне и после войны.
Издаются прежде запрещенные книги: воспоминания политических оппонентов большевиков и их идейных противников (в том числе, участников Белого движения). Все более становится очевидной преступность советского опыта. В условиях гласности люди начинали интересоваться историей своих семей, прошлым своей страны. Происходило переосмысление принятых стереотипов и догм в отношении Российской империи, монархии, парламентаризма. Выяснялось, что и до революции у страны было то, чем можно и должно гордиться.
В страну проникают произведения западной масс-культуры: фильмы, музыка, книги. После разрешения частного предпринимательства в крымских городах во множестве открываются видеосалоны, в которых демонстрировали американские боевики, фильмы о восточных единоборствах, фантастику, ужасы. В свою очередь, советский кинематограф все более обращается к социальным проблемам, и поднимает прежде запретные темы: наркомании, организованной преступности, молодежных субкультур, быта инравов номенклатуры, дедовщины в армии, насилию в тюрьмах, неустроенности.
Набирают силу неформальные объединения молодежи. Государство неумело пытается с ними заигрывать, наладить конструктивный диалог. В газетах впервые появляются публикации, в которых в сдержанно-комплиментарном ключе рассказывается об отдельных рок-исполнителях, о состоявшихся выступлениях. Но в целом становится очевидна непреодолимая пропасть между старым и молодым поколением, отмечается нежелание последнего продолжать жить в атмосфере демагогии, угроз и запретов.
Вследствие разрешения индивидуальной трудовой деятельности повысилось качество сферы услуг. Заработали частные автомастерские, цехи по ремонту и пошиву одежды, изготовлению игрушек и сувениров. Крепнущий частный сектор становится пусть и сравнительно дорогой, но достойной альтернативой государственным предприятиям.
В массах пробуждалась политическая активность. Начиная с 1989 г. в Крыму создается региональное отделение Всесоюзного историко-просветительского общества «Мемориал», затем образовывается местный «Демократический союз», провозгласивший своей целью борьбу с КПСС[xliv]. Также возникают национально-культурные общества. Компартия утрачивает монопольное положение. Ее подтачивали, прежде всего, внутренние противоречия и пороки. В том числе: отсутствие внутрипартийной демократии, плюрализма, обстановка строжайшей секретности. Миллионы рядовых коммунистов фактически не участвовали в партийной жизни, лишь исполняя распоряжения, идущие свыше.
Одновременно конец 1980-начало 1990-х гг. ознаменовался ростом межэтнической напряженности, обусловленной возвращением в Крым депортированных народов, среди которых наиболее многочисленными и активными были крымские татары. Так, в первой половине 1988 г. на полуострове происходит целый ряд массовых акций протеста. Крымские татары разбили ряд палаточных городков, для ликвидации которых привлекались сотни милиционеров. Количество лиц, возвратившихся в регион из мест депортации, стремительно возросло. Если за весь 1987 г. в Крым вернулось 2297 крымских татар, то за девять с половиной месяцев 1988 г. – уже 14,6 тыс.[xlv] В дальнейшем их численность продолжала расти. Это встревожило местных жителей, напуганных известиями о межнациональных конфликтах в соседних республиках и начавшимися самозахватами земельных участков.Как отмечал начальник УВД области Ф.Руснак в ходе заседания пленума Крымского обкома КПСС, которое состоялось в январе 1990 г., на фоне роста преступности «осложнения в межнациональных отношениях обретают особую остроту. Деструктивные настроения, ложные стереотипы приводят к столкновениям, митингам». И далее привел красноречивые цифры.
За 1989 г. «в области состоялось 156 митингов, из них 63 – несанкционированные, которые собрали более 66 тысяч человек и отвлекли значительные силы правоохранительных органов»[xlvi].
Местные власти пытались отыскать разрешения данной проблемы. В октябре 1989 г. была проведена теоретическая конференция по проблемам межнациональных отношений.
Как отмечает Н.Багров, «по сути, это была первая попытка широкомасштабного диалога со всеми, кто занимался этой проблемой, включая так называемых неформалов и крымских татар»[xlvii]. В дальнейшем вопросы сохранения мира и согласия между различными национальностями стабильно будут присутствовать в повестке заседаний местных партийных и государственных органов.
1990 г. прошел под знаком резко ухудшающейся экономической и политической ситуации. Падал жизненный уровень. Набирала силу организованная преступность, рэкет. Усиливались антиправительственные настроения. Положение компартии становилось все более шатким. И на этом неблагоприятном фоне в регионе одна за другой проходят избирательные кампании.
«Выбирали всех и вся: Президента СССР, депутатов местных Советов и Верховных Советов республик, делегатов XXVIII съезда КПСС и съездов компартий союзных республик, руководителей горрайисполкомов и секретарей партийных комитетов. По сути, этот процесс приобрел перманентный характер»[xlviii].
В марте 1990 г. была отменена 6-я статья Конституции СССР о руководящей роли компартии. Тем самым ликвидировали несущую конструкцию государства. Оказалось, что огромная территория – от Прибалтики до Камчатки – не связана ничем, кроме сети партийных и советских структур.
20 января 1991 г. в Крыму состоялся первый в СССР референдум по вопросу воссоздания Крымской АССРкак субъекта Союза и участника союзного договора. За восстановление автономии проголосовало 1 343 255 человек (93,26% от принявших участие в голосовании)[xlix]. Вскоре результаты референдума были закреплены на законодательном уровне.
Провозглашение Крыма автономной республикой позволило защитить гражданские права жителей региона в условиях приближавшегося распада СССР и на раннем этапе становления независимой Украины, помогло избежать острой конфронтации на межнациональной и политической почве.
Летом 1991 г., наряду со столицей, полуострову было суждено стать ареной переломных событий, вошедших в историю как «августовский путч». 19 августа 1991 г., когда Президент СССР М. Горбачев находился на отдыхе в своей летней резиденции «Заря» на мысе Сарыч недалеко от Фороса, в Москве группа высокопоставленных должностных лиц, выступивших против подписания проекта нового союзного договора и пытавшихся изменить осуществлявшийся в стране политический курс, объявила о переходе всей полноты власти к Государственному комитету по чрезвычайному положениюв СССР (ГКЧП) и о фактическом отстранении М.Горбачева от власти «в связи с невозможностью выполнения им своих обязанностей по состоянию здоровья».
Накануне, в воскресенье 18 августа, заговорщики пытались убедить советского лидера санкционировать их действия. Не получив однозначного положительного ответа, члены ГКЧП изолировали Президента СССР в его резиденции.
В Москве заговорщики объявили о введении чрезвычайного положения «в отдельных местностях СССР», в столицу были введены войска и боевая техника. В трехдневном противостоянии со своими противниками, сплотившимися вокруг будущего президента Российской Федерации Бориса Ельцина, ГКЧП потерпел неудачу. Заговорщики не смогли 21 августа 1991 г. комитет был распущен, все его решения признаны недействительными. 22 августа 1991 г. М. Горбачев вернулся в Москву, путчисты были арестованы.
Августовские события ускорили окончательный распад Советского Союза. 25 августа 1991 г. Украина объявила об образовании независимого государства и отказалась принимать участие в подписании нового союзного договора. За ней последовали все остальные республики, кроме России и Казахстана. Состоявшееся 8 декабря 1991 г. в Беловежской пуще совещание глав трех республик – Украины, Белоруссии и России констатировало распад единого государства как свершившийся факт и объявило о создании Союза Независимых государств (СНГ)[l].
Система, утвердившаяся семь десятилетий назад в результате вооруженного переворота и последовавшей за ним кровопролитной Гражданской войны, в начальный период существования погубившая миллионы людей в ходе кампаний террора, вследствие рукотворного голода, бездумно расходовавшая человеческий капитал в период германской агрессии и в послевоенное время, - казалась незыблемой. Тем более удивителен ее стремительный крах. Но это на первый поверхностный взгляд. Мертворожденное не может жить долго.
Пожалуй, «перестройку» можно смело назвать последней попыткой части советской номенклатуры реформировать существующий строй, придать ему человеческие черты. Попыткой, которая не увенчалась успехом.
Русская Стратегия
[i]История Крыма. Т.2. – М.: Кучково поле, 2018.– С.686
[ii]Пащеня В.Н., Пащеня Е.В. Крым в 1965-1991 гг.: взлет и падение – Симферополь, ДИАЙПИ, 2015.– С.358
[iii] Там же. - С.313
[iv]Елисеева Н.В. История перестройки в СССР: 1995-1991 гг.: Учеб. Пособие. 2-е изд., стер. М.: РГГУ, 2017. – С.165
[v] Фоминых С.С. Регулирование винодельческой промышленности Крыма в 1986-1990 гг. Антиалкогольная кампания // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского
[xix]Слава Севастополя, 25 октября 1987., № 206 (17667)
[xx] Слава Севастополя, 17 января 1987., № 11 (17472)
[xxi] Слава Севастополя, 24 января 1987., № 16 (17477)
[xxii] Слава Севастополя, 20 января 1987., № 13 (17474)
[xxiii] Слава Севастополя, 26 апреля 1987., №82 (17543)
[xxiv] Слава Севастополя, 12 августа 1987., № 156 (17617)
[xxv]Пащеня В.Н. Крымская милиция в XX веке (1900–1991 гг.) - Симферополь: ДИАЙПИ, 2009. – С.145
[xxvi] Багров Н.В. Указ. соч. – С.54-56
[xxvii] Слава Севастополя, 4 апреля 1987., № 66 (17527)
[xxviii] Слава Севастополя, 21 января 196., № 15 (17226)
[xxix] Слава Севастополя, 1 июля 1987., № 126 (17587)
[xxx] Слава Севастополя, 19 января 1988, № 13 (17724)
[xxxi] Слава Севастополя, 19 ноября 1986., № 221 (17432)
[xxxii] Слава Севастополя, 3 января 1988., № 2 (17713)
[xxxiii]Там же.
[xxxiv] Слава Севастополя, 16 августа 1988, № 158 (17869)
[xxxv] Слава Севастополя, 24 октября 1989., № 203 (18164)
[xxxvi] Слава Севастополя, 22 января 1989., № 16 (17977)
[xxxvii] Слава Севастополя, 17 октября 1989., № 198 (18159)
[xxxviii] Слава Севастополя, 18 апреля 1991., № 73 (18534)
[xxxix] Слава Севастополя, 5 июня 1991., № 104 (18565)
[xl] Слава Севастополя, 28 сентября 1986., № 187 (17398)
[xli] Слава Севастополя, 10 апреля 1988., № 70 (17781)
[xlii] Слава Севастополя, 29 апреля 1988., № 83 (17794)
[xliii] Слава Севастополя, 16 апреля 1991., № 71 (18532)
[xliv] Киселева Н.В. Мальгин А.В., Петров В.П., Форманчук А.А. Этнополитические процессы в Крыму: исторический опыт, современные проблемы и перспективы их решения – Симферополь: Салта, 2015. - С.99
[xlv] Там же. - С.99 -100
[xlvi] Слава Севастополя, 10 января 1990., № 7 (18218)
[xlvii] Багров Н.В. Указ. соч. – С.63
[xlviii] Там же. – С.65
[xlix]История Крыма. Т.2. – М.: Кучково поле, 2018.– С.694
[l] История России с древнейших времен до наших дней. – М.: Издательство АСТ, 2016. – С.1654
