В 2016 в Москве вышла в свет солидная пятисотстраничная монография докторов исторических наук О.И. Киянский и Д.М. Фельдмана «Эпоха и судьба чекиста Бельского», рекомендованная к изданию редакционно-издательским советом Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Ни много ни мало – чекиста…! Речь идет о том самом «нашем Яше», Бельском-Биленкине, которому фонд "Последний адрес" при обществе «Мемориал» установил на дом скорбную табличку летом 2020 г. В книге расписан каждый шаг этого малоизвестного красного литератора.
При Государе Императоре Бельский учился в Одесском художественном училище Общества изящных искусств имени Великого Князя Владимира Александровича, состоявшем в ведомстве Императорского двора и уделов, то есть за Царский счет – так и пишет он в автобиографии, что учился даром. После демобилизации с фронта он рисовал большевицкие плакаты в одесском агитпропе. При взятии Одессы армией генерала Деникина был в большевицком подполье. А затем целых два года служил в одесской ЧК в качестве начальника разведки и уполномоченного по борьбе с контрреволюцией.
Целая глава книги так и называется - «Чекист». Сначала авторы пишут о службе Бельского под началом руководителя одесской ЧК Макса Дейча, которого определяют как «легендарную личность», таким образом романтизируя этого красного бандита: «Революционер, боевик Бунда…; …авантюрная молодость, экстравагантное поведение, явная харизматичность, бескомпромиссность в борьбе с «врагами революции»… ». «В вину Дейчу ставят расстрел – только по официальным данным - почти полутора тысяч человек в 1920 г и 664 – в 1921 г. » Авторы цитируют литературные данные об убийстве арестованных после изъятия у них ценностей, взятии заложников, вымогании у родственников выкупа… И тут же обеляют красного палача: «Эти выводы, конечно, голословны: документальных данных о захвате по приказу Дейча заложников с целью выкупа, а тем более о пересылке денег руководству ВЧК нет… По-видимому, не обоснованы и выводы о его особой жестокости…».
Затем Бельский был сотрудником большевицких газет ряда городов Новороссии. Его роман «В пламени борьбы» был гимном большевицкой смуте и вполне соответствовал литературно-политическим требованиям советских вождей, в частности установке Бухарина, одного из самых отъявленных русофобов: «…использовать факты нашей подпольной работы, из области Гражданской войны, … деятельности ВЧК…, Красной Армии и Красной гвардии…». В романе воспеваются советские разведчики и подпольщики, противостоящие контрразведке Скоропадского; подрыв ими артиллерийских складов в киевском районе Зверинца преподносится как доблестная диверсия, поколебавшая стабильность власти гетмана. В конце книги приводятся опубликованные и неопубликованные рассказы и фельетоны Бельского, написанные довольно непривычным, тяжелым языком, далеким от языка русских классиков.
Архив управления СБУ по Одесской области любезно предоставил нам личное дело Бельского-Биленкина, которое проливает свет на многие особенности этого персонажа. В деле содержатся документы (анкеты, автобиографии и другие) в двух вариантах: от 1928 г и 1935 г. Так и написано: «Послужной список для лиц, состоящих на службе в органах ГПУ»; то есть, несмотря на то, что формально «наш Яша» уволился из одесской ЧК, бывших в этом ведомстве не бывает…
Вот что «герой» пишет сам о себе. «Был в Одессе в полусотне молодежи в Красной Гвардии до 1918 г… Работал по организации студенческих боевых дружин… Затем служил в 1-ой Бессарабской стрелковой дивизии и в Губ. Особом отделе… После подполья 1919 г… с 7 февраля работал на различных должностях в ЧК ГПУ до мая 1922 года…» «Состою членом КП(б)У с мая 1919 г. »… В 1917 г был на Румынском фронте и «дезертировал оттуда в августе 1917 г в Одессу, где вступил в рядах полусотни молодежи в Красную Гвардию… В рядах Красной Гвардии принимал активное участие в «Октябрьской» революции… В 1918 г работал в Одессе в подполье, формировал студенческие боевые десятки... Работал в подполье, организуя боевые дружины… С организованным мною отрядом выступал 8 февраля 1920 года, непосредственно участвуя в изгнании белых из Одессы. С 8 февраля 1920 года по 19 мая 1922 года работал в Одесской Губчека…В 1921 г получил золотые часы от коллегии ВУЧК с надписью «За самоотверженную борьбу с контр-революцией»» . То есть перед нами убежденный красный революционный смутьян-разрушитель.
Другая анкета преподносит нам один пикантный факт: на вопрос «подвергались ли Вы партвзысканию» Бельский отвечает: «Имел строгий выговор за избиение. Снят по чистке 1929 года». За избиение кого? Не иначе как подследственных, а кого же еще… - значит, «наш Яша» еще имел садистские наклонности…
В анкете есть и пункт о поручительстве, звучащий как «кто из работников милиции, и угрозыска, и ОГПУ Вас хорошо знает», на который Бельский отвечает перечислением фамилий высших чинов карательных органов: своего одесского начальника Дейча, Заковского, Люшкова, Горожанина и Добродицкого. Открываем википедию. Зако́вский (Генрих Эрнестович Штубис) возглавлял отряды специального назначения, осуществлявшие подавление восстаний.... Был причастен к убийствам и ограблениям перебежчиков, присвоению контрабанды… С 1928 года был председателем тройки … по Сибирскому краю… В течение 1930 года тройка эта осудила 16 553 чел., в том числе 4762 — к расстрелу (28,8 %)… Ге́нрих Само́йлович Люшко́в - деятель советских спецслужб, входил в состав особых троек. Валерий Михайлович Горожанин (Вольф Моисеевич Гамбург) - следователь по особо важным делам при президиуме Одесской ГубЧК. Николай Иванович Добродицкий - отличился во время красного террора в Крыму тем, что с 3 по 30 декабря 1920 г в Керчи и Феодосии подписал 1136 расстрельных приговоров (Леонид Абраменко «Последняя обитель. Крым, 1920-1921)». То есть «наш Яша» в 1935 г указал в качестве поручителей отъявленных палачей-головорезов, организаторов массовых убийств, с которыми он, видимо, поддерживал отношения.
Но вернемся к службе Бельского-Биленкина в одесской ЧК, которая по версии соавтора книги Д.Фельдмана «не имела отношению к подписанию расстрельных приговоров», так как "документов таких не видели", «так как это не входило в его обязанности, поскольку он был разведчиком»…- "ни одного приговора не подписывал..." «Бельских было два». Другой Бельский – это еще один одесский чекист Максим Минц.
Чтобы разобраться, где правда, а где ложь, обратимся к архивным документам одесского СБУ, а именно к расстрельному делу от сентября 1920 г Евгении Широковой и ее мужа Евстафия Сильванского, в котором описаны результаты допросов подследственных и свидетелей помощником уполномоченного Бельским; это документ о том, как чекисты фабриковали расстрельные дела.
Свидетельница Факторович Сура Герш-Лейбовна, 49 лет, из мещан г. Одессы: «С гражданами Сильванскими живу в одном доме и знаю о них следующее: мой сын, кличка «Громобой», работал в прошлом году в ЧК. По приходе в г. Одессу добровольцев семья подвергалась преследованиям; дочь Лиза была арестована контрразведкой, а дома был произведен обыск. Во время обыска она открывала шкафы и кричала на мою дочь: «вы видите, ея брат расстрелял 500 человек…»» Этот брат – чекист Саша Броневой (Факторович), вину в содействии розыску которого вменил Широковой чекист Бельский, то есть это родной дядя актера Леонида Броневого; а давшая показания – родная бабка актера.
Свидетельница Воробьева Наталья Прокофьевна, 60 лет, из крестьян Подольской губернии, показала: «По вечерам она ходила продавать газету «Единая Русь» и другие агитационные издания Добрармии. Она одевала траур по своему сыну и вела устную агитацию в толпе. Во время последней бомбардировки Очакова она крестилась и говорила: «Наши идут. Каждый выстрел – сто коммунистов… На базаре она вела агитацию с иконой в руках».
Свидетельница Вайнштейн Неха Гершовна, 54 лет, из мещан г.Одессы: «Супругов Сильванских я знаю как явных контрреволюционеров, которые содействовали добровольцам, не пренебрегая никакими средствами. Моего сына, бывшего в прошлом году комендантом ЧК, Сильванский сказал, если увижу, застрелю. Всего сказать не могу, очень долго, а кроме того другие уже сказали».
Обвиняемая Широкова Евгения Ивановна, 57 лет, из мещан г. Одессы: «В к-разведке я никогда не служила. Ходила в к-разведку 1 раз получить деньги от Гришки Зборовского, которому продала сапоги сына, штабс-капитана, расстрелянного в прошлом году в ЧК… У Шиллинга была 1 раз просить помощи перед Рождеством… я сказала, что сына моего расстреляли в ЧК, и я нуждаюсь, он дал мне 700 руб, и я ушла…Деньги я собирала тайком от мужа, чтобы купить себе ботинки…»
В заключении от 6 сентября 1920 г Бельский написал: «Широкова Евгения Ивановна, 57 лет, мать белогвардейца, расстрелянного в прошлом году ОГЧК, в период пребывания белогвардейцев в Одессе содержала у себя на квартире не то столовую, не то приют, где в большом количестве днем и вечером собирались офицеры и чины контрразведки… Днём с иконой в руках бродила по базарам, ведя погромную агитацию, вечером ходила по большим кафе продавать агитационные издания Добрармии и заставляя жителей дома покупать их.…. Из всего этого я заключаю, что она неисправимая контрреволюционерка, опасная, ибо наносит вред всевозможными средствами, не останавливаясь ни перед какими обстоятельствами, посему считаю нужным применить к ней высшую меру наказания…» Определение «погромная» применительно к агитации Бельский добавил уже от себя - в показаниях свидетельницы агитация была названа устной. И Евгения Широкова, и ее муж Евстафий Сильванский были расстреляны в ночь на 13 сентября 1920 г, как пишет одесская исследовательница Л.В.Ковальчук, готовившая документы для реабилитации жертв. То есть «наш Яша» послал на смерть обезумевшую от горя женщину, у которой его же подельники по ЧК год назад расстреляли сына.
А может, Бельский-Биленкин не был палачом, как это утверждает профессор Фельдман, намекая на Бельского-Минца? Нам удалось получить из Российского архива социально-политической истории (РГАСПИ) документы партийного учета обоих. Так вот Бельский-Минц служил в одесской ЧК с февраля по май 1920 г помощником уполномоченнного; а Бельский-Биленкин в эти же даты служил там же, но разведчиком. А затем, в мае 1920 года, Б-Минц отбыл на польский фронт, о чем он пишет в своей автобиографии, хранящейся в его академическом деле слушателя Института красной профессуры от 1937 года (ГАРФ). А Б-Биленкин заступил на должность уполномоченного по борьбе с контрреволюцией и начальника разведки, и пробыл в этой должности ровно два года. На момент ведения расстрельного дела Широковой, то есть в начале сентября 1920 г, Бельского-Минца в Одессе уже не было. Почерк и подпись Бельского-Минца кардинально отличаются от почерка одесского расстрельного дела.
Значит, Евгению Широкову с мужем на смерть послал оплакиваемый «борцами с тоталитаризмом» из "Последнего адреса" Бельский-Биленкин, тот самый «наш Яша». Описания именно этих злодеяний своего любимца историки Киянская и Фельдман на дают... Трудно представить, чтобы авторы книги, в которой использовано огромное количество архивных источников, не изучали вышеуказанные архивные документы в Одессе. И это только один эпизод…; а сколько еще расстрельных приговоров подписал в Одессе за два года службы «писатель, журналист, художник, одессит и просто хороший человек» - объект оплакивания и любования доморощенных «гуманистов»? Ведь не зря же он был в 1921 г награжден золотыми часами «за самоотверженную борьбу с контрреволюцией». Значит, «борцы с тоталитаризмом» осуждают только сталинские репрессии, а к репрессиям ленинским они вполне терпимы, коли через лакировочную подтасовку и умолчание скрыли факт участия в этих репрессиях полюбившегося им «героя».
Вокруг общества «Мемориал» создан ореол мученичества: на него, как утверждают ныне его адепты, оказывается «чудовищное давление». Однако «чудовищное давление» не мешает этим гражданам по выходным дням привинчивать на дома таблички памяти разрушителей подлинной, Императорской России - красных смутьянов, партийных чинов, палачей-чекистов и их прислужников… А научно-титулованные рыдальцы по революционерам выпускают лакировочные монографии, сентиментально описывающие каждый их шаг и чих, но умалчивающие об их кровавых преступлениях. Такова практика необольшевиков по реанимированию духа революционной смуты и навязыванию обществу ложных ориентиров.

Сергей Шарапов.

P.S. Архивные первоисточники можно загрузить по ссылке