Всем доброго настроения!
Сегодня я хочу рассказать о человеке, ставшим продолжателем дела святого Иоанна Кронштадсткого. В своё время батюшка Иоанн создал т.н. «Дом Трудолюбия», задачей которого была реабилитация бездомных. Количество бездомных после этого сократилось на три четверти. Этот успешный опыт кронштадтского пастыря в наши дни возобновил москвич Емилиан Соснинский.
Он был пионервожатым, затем работал с трудными подростками, в 90-е попробовал себя в бизнесе, но неудачно, в итоге стал работать авиаинструктором в Тушино. Работал 12 лет, за это время создал семью, в браке родилось трое детей. Зарабатывал Соснинский прилично, но…
«У меня было все: любимая жена, хорошая машина, доход, но жизнь теряла смысл. Я достиг всего и понял, что не хочу утром просыпаться, передо мной бетонный тупик. Искал, как бы умереть, чтоб не больно было. Полный атеист, в этой ситуации я впервые открыл книгу со словом "Бог", а в 2003-м впервые переступил порог храма, попытался стать верующим. Жена говорила, что мне тогда будто трепанацию сделали и поменяли мозги на сто процентов. Тогда же понял - если я христианин, то должен найти способ спасаться», - рассказывает Емилиан.
Три способа спасения назвал Преподобный Серафим Саровский: постничество, молитва и благотворительность. Соснинский, привыкший работать с людьми, избрал третье и стал работать в службе милосердия при храме в Красногорске, отдавая в помощь нуждающимся половину зарплаты. Здесь бездомных кормили, поили и… отпускали на все четыре стороны. Так продолжалось два года. За это время Емилиан понял, что «форму помощи нужно менять. Иначе от наших действий в лучшем случае нулевой эффект, а в худшем — мы этих людей еще больше развращаем и помогаем опускаться в трясину. Свозятся тонны гуманитарной помощи, лекарства и одежда раздаются всем без разбора, и никаких требований к человеку. Пьешь — пей, тунеядец — продолжай балбесничать. Вот тебе еда, вот тебе новая одежда, чтобы ты мог ее выкинуть, — покакаешь, приходи за новой».
Опыт Иоанна Кронштадсткого оказался как нельзя более кстати. Батюшка говорил, что бездомному нужно дать крышу над головой и работу. «Люди улиц — это духовные инвалиды, и им нужна другая среда обитания, — поясняет Соснинский. — Как для маломобильных создают доступную среду и пандусы, так для бездомных доступная среда — это общинное жилье и общинная работа. По-другому они не могут. Раз человек оказался на улице — это последняя стадия перед смертью, когда человек уже порвал со всеми и со всем».
Так возник проект Дома Трудолюбия «Ной». Создание его исходно поддержали прихожане храма Космы и Дамиана в Столешниковом переулке, где был один из самых крупных пунктов кормления бомжей. Именно на их средства был арендован первый коттедж для размещения и реабилитации желающих «завязать» бездомных. На одном кормлений было объявлено об организации Дома Трудолюбия.
«Изначально, когда первый раз я объявил, со мной, с нами пошли всего три человека, - вспоминал Соснинский. - Было объяснение очень простое: до нас существовало несколько таких тоталитарных организаций — ну, я считаю, что это все-таки секты, — где таких людей уже давно использовали в качестве бесплатной рабсилы. И альтернативой были редкие реабилитационные центры протестантов, которых в Москве практически не было. То есть люди ничего не знали. С одной стороны, вроде как, их в этом храме кормят, поэтому какое-то доверие есть. С другой стороны, организация новая, неизвестная. Ну, в общем-то, уже к концу месяца дом был полностью забит — первый дом, который мы сняли. Нас уже было 40 человек. И потом очень быстро уже как бы разрослось, какие у нас правила, что можно, что нельзя, чем мы отличаемся от других. И вплоть до закрытия кормления у нас все люди поступали, ну, почти 100 процентов, с кормления в храме Косьмы и Дамиана. Потом, когда кормление закрылось, там уже пошли другие источники, уже и визитки мы тоже стали раздавать. Здесь просто заложен довольно-таки такой... на мой взгляд, это хороший принцип самофинансирования».
Принцип самофинансирования был прост. В Доме Трудолюбия живут порядка 100 «пансионеров». Но не просто живут, а работают. После завтрака они бригадами разъезжаются на работу, самую простую, неквалифицированную, в основном на стройки - таскать, ломать, копать, разбирать и т.д. Работу ищет руководитель дома - через объявления, обзванивая диспетчеров строительных участков. Возвращаются работники к ужину. По возвращении проходят алкотестер – употребление спиртного в общине запрещено категорически. Некоторые, впрочем, могут заниматься и «квалифицированным» трудом. К примеру, один из постояльцев Дома плетёт ковры, и их закупает у него Троице-Сергиева Лавра.
Половину зарплаты люди каждую неделю получают на руки, вторая идет на аренду и коммуналку, продукты и лекарства и - на социальные дома. В общий котел идут и штрафы - за плохую работу, мат, пьянство, драки. За пьянство постояльцев лишают зарплаты на месяц. Уйти из «Ноя» можно в любой момент, а остаться - на любой срок. Продержавшимся месяц помогают с паспортами, подключая юриста и соцработника. Через полгода - оформляют постоянную регистрацию в подаренном благотворителями доме под Владимиром.
Утро в общине начинается с правила Серафима Саровского. В течение дня постояльцам включаются либо лекции, либо какие-то проповеди, либо христианский фильм. На вечернем собрании ведутся беседы на духовные темы.
Бывший бомж Игорь, ныне руководитель одного из сети Домов Трудолюбия, вспоминает: «Я и до этого жил в разных центрах для бомжей. Но всегда уходил опять на улицу. Потому что везде обман. Одни действуют так: работаешь, а за это тебе только еда и кров и отношение как к отбросу общества. Или же другие: там можно находиться короткий промежуток времени – месяц, два, работы никакой не дают, документы не восстанавливают. Так, едой, одеждой какой-нибудь можно разжиться. Помню, ждешь завершения этого срока как манны небесной: скорее бы на волю, чтобы опять напиться. В государственные приюты или социальные центры меня не пускают. Они только для бывших москвичей. Но 95% всех бомжей на улицах города приезжие. Один раз я даже специально в тюрьму сел. Надоело пить, захотелось отмыться и отоспаться, тем более зима начиналась. Специально все спланировал – зашел в спортивный магазин, оделся на 5000 рублей и пошел на выход. Когда все запищало, я встал и спокойно дождался охраны. Скрутили, отвезли в ментовку. Три месяца в итоге мне дали, отсидел в Бутырке. И по весне опять на Арбат вернулся.
Здесь же все по-честному. Вот работаешь – тебе в конце недели зарплата, поначалу 40 % от заработка. Тем, кто давно и проявил себя, – уже 60 %, если полгода. И 70 % – если год. Можно и на повышение пойти, стать старшим в трудовом доме. Напился, укололся – на три дня выгоняют. Приходи трезвый, но на месяц будешь оштрафован – никакой зарплаты. А все эти штрафы не в карман кому-то там, а вот на этот социальный дом например. На помощь другим. Такое где-нибудь есть в России или в мире? Я не слышал. Это Емельян придумал. В том году он собрал всех руководителей трудовых домой, таких же бывших бездомных, как я, и говорит: «Собралась у нас приличная сумма в резерве. Я все думал, как бы ее с пользой потратить. Давайте социальный дом откроем и поселим туда всех, кто уже сам работать не может». Ну мы согласились сразу же. Дом наполнился мгновенно. К нам мамочки с детишками потянулись, старики, больные».
Сегодня «Ной» насчитывает более 10 Домов Трудолюбия. Кроме Москвы и области они действуют в Тамбовской, Орловской, Ростовской, Волгоградской, Саратовской, Рязанской областях. Каждый дом трудолюбия — самостоятельная община со своим руководством. Все должности занимают такие же бездомные. Руководителя и его первых помощников по труду и безопасности назначает Емилиан, остальные позиции — внутреннее дело общины. Удалось открыть и дома социальные – для инвалидов и стариков, которые не могут работать. В таких домах те, что ещё могут передвигаться и что-то делать, занимаются трудами повседневными, «домашними», а также помогают тем, кто уже не встаёт. Помогают и волонтёры. «Ной» существует независимо от государства и рассчитывает лишь на свои силы и на благотворителей. Через организованные Соснинским «Дома Трудолюбия» прошли тысячи людей. Многие смогли вернуться к нормальной жизни, обрести семьи. Как говорит бывшая постоялица, а ныне руководительница одного из социальных домов, Екатерина, сама перенесшая несколько инсультов: «Если кота можно подобрать и отмыть, то почему человека нельзя?»
Так продолжается и ширится в России дело Святого Праведного Иоанна Кронштадсткого, так совершается подвиг – не только помощи нуждающимся, но возвращения Создателю уже почти погибших человеческих душ.
Сайт сети Домов Трудолюбия «Ной»: https://dom-truda.ru/o-fonde/
Агидель Эпифанова
Русская Стратегия |
