Стоит вспомнить про ещё одного уроженца Солигалича, жившего в это тяжёлое время. Его биография самым непосредственным образом связана с нашей Вологодчиной.

Дмитрий Иванович Огородников родился в семье промышленника в городе Солигаличе 7 ноября 1890 года. Окончил Петровское коммерческое училище в Петербурге (1908). В 1914 году был призван в армию, окончил Ораниенбаумскую школу прапорщиков и отправился на фронт. Служил в Лейб-гвардии Павловском полку и 21-м Сибирским стрелковом Её Величества полку. Был ранен в феврале 1915 года и в июле 1917 года, награждён орденами Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава с мечами и бантом, Георгиевским солдатским крестом и Георгиевской медалью, дослужился до звания поручика. В гражданской войне воевал в рядах Белой армии адмирала Колчака. После войны оказался в эмиграции в Харбине и работал на КВЖД. Там произошёл случай, навсегда изменивший его жизнь. Однажды он был арестован по ложному обвинению в убийстве и, находясь в заключении, решил, что в случае освобождения он станет монахом. Так и случилось.

В 1926 году поступает послушником в Русскую духовную миссию в Пекине. В 1931 году принимает постриг, получив имя Гавриил, и становится иеродиаконом, а в 1933 году был рукоположен в сан иеромонаха. Служил в китайских православных приходах. С 1935 года – настоятель Михаило-Андреевской церкви в городе Дайрене, в 1938 году – настоятель Покровской церкви в городе Тяньцзине, откуда был выслан за защиту церковных интересов по требованию японцев, оккупировавших часть Китая. С октября 1938 года – священник кафедрального собора в городе Шанхае и благочинный шанхайских церквей. С 1944 года был наместником Успенского монастыря при Русской духовной миссии в Пекине в сане архимандрита. В 1948 году был откомандирован от миссии в Москву делегатом на празднование 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви и остался в СССР. Начинается новый этап его жизни…

29 августа 1948 года в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры хиротонисан во епископа Хабаровского и Владивостокского. Прибыв в епархию, сообщил в Патриархию, что «притеснение и преследование верующих граничит с подлинным гонением на Церковь», и был отозван в Москву. 11 августа 1949 года назначен епископом Вологодским и Череповецким, сменив епископа Иустина, назначенного в Псковскую епархию. Он возглавлял епархию до 1959 года. На момент его архипастырства в епархии было 17 действующих храмов. Ни один из них не был закрыт. Такое число сохранялось вплоть до конца 1980-х годов. Епископ Гавриил организовал епархиальное управление, перевёл всех священников на постоянные оклады, навёл строгий порядок в храмах епархии. За период его управления епархией не был закрыт ни один из её храмов, но все ходатайства о регистрации новых приходов оставались без удовлетворения. Часто совершал богослужения, на которых присутствовало много верующих, в том числе молодёжь. Рукополагал в священный сан недостаточно «благонадёжных», с точки зрения светской власти, кандидатов, среди которых будущий митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов) (в 1953 году принят в клир Вологодской епархии, назначен сверхштатным псаломщиком при Череповецком Воскресенском соборе, 12 июля рукоположен во диакона к Казанской церкви Устюжны; в 1954 году уехал на учёбу в Ленинградскую духовную академию) и будущий архиепископ Вологодский и Великоустюжский Михаил (Мудьюгин) (в 1958  году рукоположен в диаконы, а затем в священники; в 1958 – 1960 годах служил в кафедральном соборе Вологде, а затем в Казанской церкви Устюжны). Жил владыка в небольшом домике возле собора.

27 февраля 1957 года был арестован клирик кафедрального собора отец Вячеслав Якобс (будущий митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий), который вёл активную деятельность, ездил по деревням, крестил людей, давал молодёжи читать книги Бердяева. К молодому священнику и его супруге приходили в гости самые разные люди, в основном, молодёжь, вели интересные и яркие беседы на духовные темы. За ним стал следить КГБ[1], установивший подслушивающее устройство у него в доме, и вскоре о.Вячеслав был арестован. Среди прочего, его обвиняли в том, что он якобы сотрудничал с немцами во время оккупации Эстонии[2]. Владыка Корнилий позже вспоминал: «когда суд был, то обвинял меня прокурор области, и он кричал: «Надо ему 25 лет дать, у него руки в крови, но нам не удалось доказать этого и всего прочего». Ничего такого, конечно, и нельзя было доказать, чтобы приписать измену родине. Обвинение было предъявлено по статье 58.10: «Хранение и распространение антисоветской литературы и клевета на советскую действительность», причем по второй части. Во второй части 25 лет можно было дать». В итоге обвинение было переквалифицировано со второй части на первую и о.Вячеслав в мае того же года получил 10 лет лагерей по приговору Вологодского областного суда. «После объявления приговора на меня надели наручники, хотя и не положено было – я же не уголовник какой-то опасный! Адвокат предположила, что для того, чтобы не смог людей благословлять! Народа на суд пришло много, но в зал пускали только свидетелей», вспоминал владыка. Срок он отбывал в Дубравлаге в Мордовии, в 1960 году условно-досрочно освобождён.

То было время возобновления гонений на Церковь. Слава Богу, никого уже не расстреливали. Но советская власть во главе с безграмотным и необразованным Хрущёвым, переигравшим своих противников в аппаратной борьбе и ставшим во главе партии и страны, была настроена решительно. Закрывали и разрушали храмы, священников и верующих отправляли в лагеря. На Церковь наступали экономически, лишая права распоряжения имуществом и т.д. Вот что пишет об этом Егор Холмогоров: «Со смертью Сталина советское руководство и вовсе начало дрейф к довоенным идеологическим доминантам. Уже в 1955 была развязана ожесточенная травля Русской Православной Церкви, в которой использовались все классические приемы «Союза воинствующих безбожников», кроме физического уничтожения духовенства. Закрывались и уничтожались храмы, систематически препятствовали совершению таинств. Началось формирование русского человека «оттепельной» парадигмы, – неверующего, энтузиаста науки и прогресса, почти лишенного национального самосознания чувства, заменяемого футуристическим оптимизмом. <…> Облик русского человека начала 1960-х был предельно денационализирован, черты национальной идентичности из него были вытеснены, заменившись модернистским урбанизмом, смесью западнического и имитирующего запад советского начал. Казалось, снова можно было прогнозировать скорую деидентификацию русских как этноса с собственным национальным сознанием и самобытной цивилизацией».

26 апреля 1959 года (на Вербное воскресенье) во время богослужения в переполненном верхнем храме кафедрального собора Вологды кто-то крикнул «Пожар!» и началась паника. Епископ Гавриил и священнослужители пытались навести порядок, но давки на единственной узкой лестнице избежать не удалось. В результате погибли люди. Светские власти признали владыку невиновным в этой трагедии, но он всё равно был переведён в другую епархию. В окружении владыки эти события считали провокацией со стороны противников Церкви.

Из воспоминаний Галины Галактионовны Михальской, ныне монахини Горне-Успенского женского монастыря Сергии:

« – Расскажите о той трагедии, что произошла в храме в 1959 году. Правда ли, что всё это было подстроено богоборцами?

– Это случилось в субботу вечером, накануне Вербного воскресенья. Я закончила смену на фабрике и собиралась на всенощную, но смотрю – не успеваю: уже, наверное, Евангелие прочитали. И поехала домой. А где-то в одиннадцатом часу стучится ко мне соседка, она в храм ходила. На ней лица нет, слезами захлёбывается: «Ой, что у нас случилось! Людей задавило до смерти, двадцать человек! Лежат, бедные, возле храма. «Скорая» там, милиция». А произошло это так. У нас уборщица была, Александра, она же и звонариха. Отзвонила, стала спускаться и увидела, что провода горят, а может, просто дымятся. Она и закричала: «Горит!» И началась паника. Хотя пожара, собственно, не было. Те, кто стоял у солеи, бросились к выходу, сбивали тех, кто был на пути, бежали по людям. Особенно много задавили на лестнице. Протодиакон Анатолий кричал: «Не бегите, здание каменное, не может гореть!» А люди всё равно бежали. Вот что значит паника.
– А владыка где в это время был?

– Владыка продолжал елеопомазание. И люди подходили, видно, это были глубоко верующие. Но этот пример не остановил бегущих: люди обезумели. На другой день служба была только в храме Святого Лазаря, там служил отец Геннадий Яблонский. Владыке запретили служить до суда. На суде его вины не нашли, вообще никого виноватым не признали, даже звонариху Александру.

– Но ведь кто-то был виноват в том, что неисправна оказалась электропроводка.

– Нет, ничьей вины не нашли. Но владыку от нас перевели в Астрахань, он стал епископом Астраханским».

В.А. Яцкевич «Власти были страшные, а люди были добрее».

Из книги Исаака Абрамовича Подольного «Что было, то было: записки счастливого человека», в которой автор представляет читателю взгляд своего отца адвоката Авраама-Довида Подольного на юридическое разбирательство по делу гибели людей в соборе:

«Из юридических дел отца некоторые помнятся до сих пор. В Вербное воскресенье 1961 (1959 года прим. Л. Русских) года в одной из вологодских церквей при большом скоплении народа возникла паника: кому-то показалось, что начался пожар. Бросившиеся к выходу прихожане насмерть затоптали много людей. Возникло судебное дело: пытались найти и наказать виновных. В итоге обвиняемым оказался сотрудник епархиального управления, бывший полковник Генерального штаба царской армии Чавчавадзе, в эмиграции – участник французского Сопротивления, незадолго до того вернувшийся из сталинских лагерей. Отцу местные власти запретили выступать в суде, желая придать делу антирелигиозную направленность. По совету отца был приглашен из Москвы адвокат Александр Моисеевич Гринберг. Все материалы к выступлению готовились в нашем доме «в четыре руки». Доводы обвинения были разбиты вдребезги! В приговоре остались два абсурдных обвинения: почему в храме не было запасного выхода и почему не висел план эвакуации на случай пожара. Столь же нелепым был и приговор: Чавчавадзе наказывался несколькими месяцами принудительных работ по месту службы. Верховный Суд Союза по жалобе адвокатов вовсе прекратил дело за отсутствием состава преступления, попеняв Вологодскому суду за вздорность обвинений. В годы гонений на церковь это была большая профессиональная победа двух адвокатов-безбожников».

Сергей Зеленин

Русская Стратегия