Вечером 18 ноября, в 18.00 в кремлёвский кабинет Сталина вошли Вячеслав Молотов, Лаврентий Берия, Георгий Маленков и вместе с ними заместитель Верховного Главнокомандующего Георгий Жуков, начальник Генерального штаба Александр Василевский, командующий Закавказским фронтом Иван Тюленев и командующий Черноморской группой войск Иван Масленников. Сталин сначала выслушал командированных на Северный Кавказ членов Ставки: Берия и Маленков доложили о положении на самом южном фланге Восточного фронта, об отступлениях войск без приказа и мобилизационной работе среди населения Северного Кавказа и Закавказских республик. Это население очень неохотно «мобилизовывалось» и в немалом числе ожидало прихода гитлеровских войск. Генералам досталось немало критических стрел, но зоркий Берия быстро понял, что в данный момент Сталина это не очень интересует. Затем стал говорить Верховный. Сталин чётко разделил свою речь на излюбленные им схематичные периоды – первое, второе, третье. Во-первых, кавказское командование узнало, что на завтра, 19 ноября, в районе Сталинграда начнётся крупное советское наступление; во-вторых, сказал Сталин, несмотря на тяжелое положение, фронту необходимо быть готовым к переходу в наступление, потому что не исключено, что враг начнёт перебрасывать свои войска с Северного Кавказа на сталинградское направление. Надо вцепиться в него и не отпускать, а в-третьих, в случае нашей большой удачи, вам, товарищ Тюленев, придётся иметь дело с противником, запертым на Северном Кавказе, как в мышеловке.

Затем в кабинет Сталина были вызваны генерал Воронов из артиллерийского управления и генерал Коробков из управления бронетанкового. Генералам было поручено помочь Закавказскому фронту с военной техникой.

Уже от самого характера обсуждаемых задач дух захватывало.

На следующий день, 19 ноября, Тюленев и Масленников должны были доложить Сталину о планах Закавказского фронта… Но почти всё в их докладе зависело от событий, которые ранним утром этого дня начинались севернее Сталинграда. Личный охранник Сталина Соловьёв утверждал, что в 0 часов 1 минуту 19 ноября Сталин молился перед иконой Казанской Божьей Матери… Ни за, ни против мы сказать ничего не можем…

На фронте протяженностью в 72 километра сосредоточились четыре танковых корпуса, три механизированных и 15 отдельных танковых бригад. Где и как они прятались от немецкой разведки – трудно себе представить, учитывая характер волжских и донских степей. Но уже многому научились наши танкисты: совершали марши по ночам, днём прятались в оврагах и к 19 ноября скрытно сосредоточились на северном фланге вражеской группировки, ведущей битву за Сталинград. Чтобы после войны не писали гитлеровские генералы, о масштабах советского наступления они не догадывались.

90 процентов территории Сталинграда было завоёвано армией Паулюса. Десять процентов у самой Волги держали наши. В середине ноября по реке поплыли первые льдины, и, казалось, что вот-вот прекратится снабжение с левого берега… Второй год подряд зима наступала рано. 12 ноября прошёл первый настоящий снегопад, затем ударил мороз, начались метели.

В 7 часов 30 минут утра 19 ноября Юго-Западный и Донской фронты севернее Сталинграда обрушили на позиции врага огонь из 3500 орудий и миномётов. Один час двадцать минут длилась артиллерийская подготовка. Затем вперёд пошла пехота, а за ней танкисты и конница. 3-я румынская армия продержалась до полудня, затем началась паника. Степная гладь с подмёрзшей коркой благоприятствовала неумолимому ходу танков…

В Северной Африке продолжалось методичное наступление 8-й британской армии генерала Монтгомери. 20 ноября англичане вступили в Бенгази, за две недели они прошли по пустыне 850 километров. Монтгомери всё ещё опасался динамичного таланта Роммеля, и британские войска остановились, чтобы накопить горючего, боеприпасов и пополнить армию танками и артиллерией. Эта передышка оказалась спасительной для итало-немецких войск, но в конечном итоге ничто уже не могло спасти их в безнадёжной борьбе в Северной Африке.

Гитлер потребовал от Франции передачи во временное пользование Германии морского транспортного флота. Премьер правительства Виши Пьер Лаваль ответил согласием на это требование. Германия продолжала постоянный нажим на правительство Петена и откровенно шантажировала старого маршала. Французские полицейские управления были поставлены под контроль германских служб безопасности. Действительность убеждала немцев в том, что власть Петена очень слаба и многие его ставленники ожидают только случая, чтобы переменить фронт.

Лаваль искренне полагал, что он заботится об интересах Франции и подыскивает для неё в мире уютное комфортное местечко, каким бы этот мир не был, даже если бы речь шла о новом порядке Гитлера. Лаваль вообще старался не заглядывать далеко вперёд. Будучи вызван Гитлером в Мюнхен для переговоров и последующего заключения военного союза между Францией и нацистской Германией, Лаваль придерживался тех же принципиальных позиций, что и маршал Петен. Эта позиция предполагала невозможность вступления Франции в военный союз с гитлеровской Германией. К разочарованию Гитлера переговоры в Мюнхене закончились для Третьего Рейха безрезультатно. В будущем ни Лавалю, ни Петену эту принципиальную позицию во французском суде не зачли…

Утром 19 ноября в штабе 6-й немецкой армии полагали, что наступление русских является тактическим локальным ударом, но к вечеру Паулюс и его начальник штаба Артур Шмидт пришли к выводу, что всей армии грозит окружение. Срочно был отдан приказ стоявшему в резерве 48-му танковому корпусу выдвинуться против наступающих танкистов Рокоссовского. Но 48-му танковому корпусу помешали степные мыши-полёвки. Мыши перегрызли танковые снасти управления, драгоценное время для контратаки германские танкисты упустили.

20 ноября началось наступление Сталинградского фронта с юга. Оно начиналось в густом тумане, Ерёменко даже отложил начало на несколько часов из-за погоды. И здесь мощный артиллерийский удар смёл с переднего края всё, что могло сопротивляться. Но в глубине обороны войска Ерёменко встретили яростное сопротивление отдельных частей 4-й танковой армии Гота, генерал-полковник Гот и сам едва не попал в плен, но в густом метельном снегу ему удалось скрыться.     

Генерал-полковник Ерёменко родился в 1892 году. Участник гражданской войны. Окончил военную академию имени Фрунзе. Начало войны встретил на Дальнем Востоке. В августе 1941 года назначен командующим Брянским фронтом, во время окружения и разгрома которого был тяжело ранен. Не зря говорят, что за битого двух небитых дают. В дальнейшем Андрей Иванович Еременко оказался на своём месте – сначала командуя 4-й ударной армией в Торопецко-Холмской операции, а затем фронты под его командованием приняли на себя основной удар в битве под Сталинградом и в упорных, беспримерных боях удержались на краю пропасти. В том, что в ноябре 42-го года на нашей улице случился праздник, немалая заслуга хитрого, расчётливого командующего фронтом, «льва обороны» Андрея Ивановича Ерёменко.

21 и 22 ноября сражение под Сталинградом было борьбой на опережение. Успеют ли немцы своими танковыми дивизиями остановить рвущиеся навстречу друг другу советские фронты? Наши танкисты получили приказ не вступать в лобовые бои с противником, обходить препятствия и опорные пункты врага. Мост через Дон в Калаче был ключевым. Но полковник Георгий Филиппов с 19-й танковой бригадой неожиданным ударом захватил мост и удерживал его до подхода подкреплений. Мост, захваченный в Калаче, помог в кратчайший срок, 23 ноября в 16.00 встретиться Юго-Западному фронту со Сталинградским. Первый этап решающей операции Второй мировой войны завершился.

Уже вечером 22 ноября Гитлер отдал Паулюсу следующий приказ: «Армия временно окружена русскими войсками. Я знаю 6-ю армию и её командующего, и знаю также, что они поведут себя смело в этой трудной ситуации. 6-я армия должна знать, что я предпринимаю всё для помощи ей и её освобождения».

Поначалу советское командование полагало, что в сталинградском котле находятся около 90 тысяч солдат и офицеров противника. Генерал-полковник Николай Воронов, просматривая мешок с письмами немецких солдат, убедился, что в окружении находятся гораздо больше частей и подразделений врага. Внутри сталинградского котла находилось чуть более трёхсот тысяч человек, две тысячи орудий, сто танков и девять тысяч исправных грузовиков.

Стратегически уже первый этап Сталинградского сражения был выдающейся победой Красной армии. Суть состояла не в цифрах находившихся в окружении немецких войск. Киевский и вяземский котлы содержали более чем в два раза больше советских солдат и офицеров. Зная дальнейший ход войны, можно утверждать, что в конце ноября 1942 года произошёл не только коренной перелом в войне, но и все планы Гитлера отныне оказались абсолютно нереальными: фюреру уже нельзя было мечтать ни о Кавказе, ни о нефти, ни о наступлении в центральной России. Гитлер уже не мог думать и о конечной победе, и в ближайшие недели он осознает это. Принципиальным вопросом для фюрера стало предложение командования группы армий «Б» и окружённой в Сталинграде группировки организовать немедленный прорыв кольца на запад. Гитлер ещё не принял решения, когда, по воспоминаниям рейхсминистра вооружений Альберта Шпеера, к нему прибыл Герман Геринг и с лёгкостью пообещал снабжать окружённые войска по воздуху. После этого 6-я армия Паулюса заняла круговую оборону, перестала использовать основные козыри Вермахта, заключённые в маневренности, умелом взаимодействии частей, концентрации на направлениях главных ударов…

Интересной была реакция Сталина на блестяще проведённую операцию по окружению. 24 ноября он высказал соображение, что масштабы окружения необходимо расширить, взять Ростов-на-Дону и отрезать всю северокавказскую группировку немцев.

Генеральный штаб под руководством Александра Василевского начал спешную разработку плана операции «Сатурн», конечной целью которой было освобождение Ростова. Но действительность внесла в этот план свои суровые коррективы…

Бомбардировочная авиация союзников 21 ноября произвела массированные налёты на города Италии. Особенно сильно пострадали портовые города Генуя и Ливорно.

В Атлантике увеличение количества германских подводных лодок (только в Северной Атлантике одновременно могли действовать более 50 субмарин) привело к победному пику германских подводников. В двух океанах – Индийском и Атлантическом немцы потопили 48 судов общим водоизмещением 729.160 тонн. Среди немецких подводных асов появился и новый лидер. Им стал после длительного рейда в Индийский океан командир У-181 Вольфганг Лют...

Калининский фронт под командованием генерала Павла Курочкина 25 ноября начал Великолукскую наступательную операцию против Ржевско-Вяземского выступа германских войск. Первые атаки фронта увязли в глубоко эшелонированной немецкой обороне…

Закавказский фронт в конце ноября перешёл в наступление западнее Владикавказа (Орджоникидзе) против 1-й танковой армии Вермахта. Группой армий «А» после снятия фельдмаршала Листа, постоянно спорившего с фюрером, Гитлер непосредственно командовал сам, и он приказал Клейсту держаться. Клейст, у которого после тяжелого и долгого похода к перевалам Кавказа почти не осталось исправных танков, предложил начать тактическое отступление, чтобы ослабить удары Закавказского фронта Ивана Тюленева.

В целом конец ноября на советско-германском фронте был ознаменован переходом стратегической инициативы в руки Красной армии. К сожалению, до сих пор являются секретными документы, связанные с планированием советским Генеральным штабом и Ставкой наступательных операций поздней осени 1942 года. Было ли приоритетным наступление под Сталинградом? Или оно стало таким после тяжелейшей неудачи операции «Марс»? Официоз наш уже давно прокричал и продолжает кричать, что «Уран» под Сталинградом был главным, а «Марс» в районе Ржева – второстепенным, но как было на самом деле, мы не знаем.

Что общего между Ураном, Марсом, Сатурном и Юпитером? Это всё названия планет солнечной системы, и так назывались советские наступательные операции осени 42-го года. Однако если об операции «Уран» под Сталинградом мы знаем со школьной скамьи, то названия операций «Марс» и «Юпитер» для нас долгое время были неизвестны. Шесть советских армий Западного и Калининского фронтов 25 ноября начали наступательную операцию с целью уничтожения 9-й злосчастной армии генерал-полковника Вальтера Моделя на Ржевско-Вяземском выступе. Силы, привлечённые для операции «Марс», значительно превосходили силы и средства, выделенные Ставкой под Сталинград. В частности, силы и средства командующих фронтами Конева и Пуркаева превосходили войска в операции «Уран» в 2,5 раза по танкам, почти в два раза по людям, в полтора раза по артиллерии и миномётам, превосходство имели и в авиации. И начался «Марс» классически – после контрнаступления под Сталинградом, чтобы успеть привлечь основное внимание германского командования к судьбе 6-й армии Паулюса на южном крыле Восточного фронта. Координатором, направлявшим фронты в операции «Марс» был генерал армии и заместитель Верховного Георгий Жуков. Вряд ли Жукову мог быть поручен второстепенный участок… Однако уже к 29 ноября в операции «Марс» обозначился крупный неуспех, провал и громадные потери. В полное окружение попал советский 6-й танковый корпус. «Марс» начал захлёбываться в крови громадных потерь уже на пятые сутки его проведения. Эта операция считается крупнейшим поражением маршала Жукова во Второй мировой войне…

Занявшая под Сталинградом круговую оборону немецкая группировка была очень сильна. Советские фронты на флангах продолжали наступление, отодвигая разрозненные части Вермахта, которые, надо отдать им должное, упорно сопротивлялись, сдерживали превосходящие их советские армии. Немцы понимали, что с каждым их отступлением 6-я армия всё глубже увязает в кольце…

Предположим, что в тяжёлых зимних условиях армия Паулюса начала бы попытку прорыва из окружения. Предположим более того, что она прорвала бы это кольцо. Тогда ей под непрерывными ударами советских войск предстояло бы пройти без тяжелого вооружения и танков около 200 километров промёрзшей донской степью. Армии грозили бы уничтожение и деморализация. В этом случае, уход немецкой армии мог бы способствовать взятию Красной армией Ростова-на-Дону и окружению всей кавказской группировки Вермахта. И не был ли прав Гитлер, запретивший окружённым в Сталинграде войскам даже попытку прорыва на запад?

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль никогда не забывал о балканских странах, английскому влиянию в которых он придавал исключительно важное значение. В ноябре английские диверсанты начали серию диверсий на дорогах Греции, а в самом конце ноября правительство Англии решило в сложных условиях югославского сопротивления сделать ставку на коммунистическое партизанское движение.

В Югославии все воевали против всех. Одновременно проходили три войны. Вторая мировая. Война против немецких оккупантов. Гражданская война - красные партизаны Тито против белых монархистов генерал Михайловича. Национальная война хорватов против сербов. Усташи Павелича воевали против всех, кроме немцев. Русский корпус воевал в союзе с немцами против Тито и хорватов. Разобраться в этом британской разведке было не очень легко. 20 ноября 42-го года все партизанские формирования Тито объединились в так называемую Народно-освободительную армию – партизанские отряды Югославии (сокращенно НОАПОЮ). Интересно, что британская разведка имела своих резидентов в отрядах Михайловича и в отрядах Тито. И те, и другие докладывали в Лондон, что их подопечные борются с немецкими оккупантами. К концу 42-го года, несмотря на то, что четники Михайловича спасли более 250 пилотов союзников, сбитых над территорией Югославии, британские политики во главе с Черчиллем окончательно сделали ставку на югославских коммунистов. Помогать нужно тому, считал Черчилль, кто больше убьёт немцев. Важно подчеркнуть, что отдельные британские разведчики докладывали в Лондон о радикальном характере политических программ Тито, о радикальных социальных требованиях югославских коммунистов, об их связях с Москвой, наконец, о свойственной Тито жестокости, однако Лондон на это не обращал никакого внимания.

Одной из самых решительных акций Великобритании в первый период войны было нападение на эскадры французского флота и уничтожение их. Два года спустя уцелевший французский флот сосредоточился в средиземноморском порту Тулон. Во время встреч Гитлера с Петеном и Лавалем германский диктатор несколько раз намекал, что французский флот на очень выгодных условиях мог бы помочь Германии да и самой Франции оборонять французские владения в Средиземноморье. После высадки союзников в Марокко и Алжире, капитуляции перед ними французских войск, расположенных в Северной Африке, Гитлер приказал оккупировать Южную Францию. При этом фюрер заверил маршала Петена, что французский флот в Тулоне останется неприкосновенным. Параллельно этим заверениям германский штаб готовил операцию по захвату Тулона и французского флота.

27 ноября 42-го года немцами был приведён в действие план по захвату французской военно-морской базы города Тулона. Накануне флот в Тулоне получил приказ адмирала Дарлана и секретную депешу генерала Де Голля; приказ и депеша настаивали на том, чтобы корабли были передислоцированы в Северную Африку. Этот приказ выполнен не был, тулонская эскадра оказалась заблокирована в гавани. Немцы сработали очень оперативно. Они быстро захватили господствующие высоты, установили на них орудия, а на рейде поставили минное заграждение. В итоге маршалу Петену пришлось отдать приказ о самоуничтожении кораблей французского флота. На дно пошли три мощных французских линкора «Дюнкерк», «Страсбург» и «Прованс», 8 крейсеров, 17 эскадренных миноносцев, 16 миноносцев, 16 подводных лодок и ещё большое число судов и кораблей – буксиры, тральщики, танкеры и транспортные суда.

В конце ноября в боях на острове Гуадалканал, понеся большие потери в авантюрных, неподготовленных атаках, японцы были вынуждены перейти к обороне. Японское командование в лице адмирала Танаки стремилось усилить свои войска на острове, и по ночам эсминцы Танаки успевали перебрасывать на Гуадалканал снаряжение и боеприпасы. Американский флот понёс большие потери в ночных боях вокруг острова и блокировать японские высадки не сумел.

30 ноября у Тассафаронга столкнулись американская и японская эскадры. Японцы ориентировались по вспышкам американских корабельных орудий в то время, как сами имели беспламенные заряды. Четыре американских крейсера получили тяжёлые повреждения, а один из них, «Нортгемптон» перевернулся и затонул. Японцы потеряли всего один эсминец, и адмирал Танака вышел из боя победителем, но до Гуадалканала в эту ночь японский флот не дошёл и помощи своему гарнизону не оказал.

Интересно, как пропаганда обеих стран преподнесла этот морской бой. В Японии радио и газеты сообщили об уничтожении одного американского линкора, одного тяжёлого крейсера и трёх повреждённых эсминцах. На самом деле японцы потопили один тяжёлый крейсер и три повредили. Их сообщение всё же не очень далеко от правды.

Американцы сообщили о четырёх потопленных эсминцах и трёх повреждённых. В действительности они потопили один. Этот размах очень похож на наши сводки «Совинформбюро»… «А чего их жалеть, пишите побольше».

Когда мы с оператором Виктором Воробьёвым в августе 1975 года приехали к поэту Ольге Фёдоровне Берггольц, мы не знали, что наша съёмка станет последней в жизни Ольги Фёдоровны…

В самые трудные и страшные дни обороны Ленинграда голос Ольги Берггольц звучал по городскому радио, был олицетворённым голосом города, её голос прибавлял надежд, сил и оптимизма. Война стала для Ольги Фёдоровны и временем страданий, и периодом духовного подъёма, непередаваемо горестных дней и дней торжества человека над силами зла, трагических личных утрат и поэтических творческих озарений. «Жестоким расцветом» называла годы осады сама Ольга Фёдоровна Берггольц:

«А я вам говорю, что нет

Напрасно прожитых мной лет…»

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru