И все же придет, придет пора

И воскресенье и деянье,

Прозренье и покаянье.

Россия! Помни же Петра.

Петр — значит камень. Сын Господний

На каменья созиждет храм

И скажет: «Лишь Петру я дам»

Владычество над преисподней.

И. А. Бунин «День памяти Петра».

Признанный великий классик русской литературы и ее первый в истории Нобелевский лауреат, поэт и прозаик с большой буквы, переводчик Иван Алексеевич Бунин был человеком талантливого и блестящего ума. Он считался одним из последних русских критиков, достаточно полно запечатлевшим Россию конца XIX и начала XX в. в. Именно «классиком рубежа двух столетий» назвал его К. А. Федин еще в 1954 году на Второй Всесоюзном съезде советских писателей. С той поры бессчетно публиковались его книги и стихотворения. Отечественные и зарубежные буниноведы создают целую библиотеку, где труды Ивана Алексеевича Бунина поставлены в один ряд с такими уважаемыми писателями как Иван Сергеевич Тургенев и Антон Павлович Чехов. И тем не менее существует целый перечень книг, никогда не печатавшихся на Родине. Связано это, в первую очередь, с политическими соображениями.

 Как мы уже знаем, Бунин решительно не принял февральскую, а затем Великую Октябрьскую революции 1917 года. А в пору братоубийственной войны он занял позицию ярого противника большевизма. В дневниках этих «окаянных лет», включая записи жены В.Н. Муромцевой-Буниной, описаны все ужасы революционного времени и последствия гибели Российской Империи в качестве великой державы, как развязывание самых диких и животных инстинктов, как кровавые ворота, открывающие долину неисчислимых бедствий и жертв. Итогом мучительных размышлений явилась Бунину во время речи «миссия русской эмиграции», произнесенной в Париже 16 февраля 1954 года.

«Окаянные дни» — это мрачный дневник, в котором собраны все чувства, обращенные к читателю во время революции. Чувство омерзения, отвращения, хоть и словесного, по темпераменту, желчи не имеет ничего равного в больной и ожесточенной белоэмигрантской публицистике. Потому что и в гневе, аффекте, почти исступлении Бунин остается литературным художником, а его произведения – картиной. Это только его боль, мука, которую он унес с собой в эмиграции. Также книга эта полезна для тех людей, которые изучают исторические события и увлекаются наукой о прошлом. Ведь студенты, магистры, кандидаты и даже профессоры ее изучают не только по учебникам, историческим материалам, монографиям, но и через дневники, художественную литературу и мемуары. Для полноты воссоздания исторической картины – нужно воспользоваться этими произведениями, хоть и наполненными субъективными оценками. Воспоминания человека, который не принял Великую Революцию, видел в ней гибель страны, господство дьявола, горячо ненавидел большевиков и их литературных приспешников: «слуга советского людоедства» В. В. Маяковского и «чудовищного графомана» М. Горького. Вот поэтому, после прочтения данного произведения, начинаешь воспринимать поэтов и писателей советского периода без нелепой восторженности и гордости. После нее многие книги будут казаться сущими пустяками в литературе, не оставляющими никакого впечатления.

Бунин – интеллигентная натура, его внутренняя порядочность, его культурность, его неспособность лгать, идти на встречу совести и убеждениям, соблюдать законы Божьи – все это было жестоко попрано и навсегда забыто в хаосе кровавой гражданской войны. Как со стороны «красных», так и «белых» проводились массовые расстрелы пленных, представителей духовенства, дворян и чиновников, а после жестокой директиве о красном терроре, подписанной Я. М. Свердловым, ожесточением стало безмерным и безграничным.

 Увидев все это у Бунина все естество кричало от боли, ведь он хотел увидеть Россию великой, непобедимой и священной. Но реальность такова: все, что кололо его душу, мозолило ему глаза, убеждало, что не бывать России великой, ей грядет конец. И это приводило его в отчаяние, в печаль. Каждая мелочь, каждый элемент является для Ивана Алексеевича второстепенным фактом и доказательством распада империи и человеческой цивилизации: «Было величайшее в мире попрание и бесчестие всех основ человеческого существования, начавшегося с убийства Духонина и «похабного мира» в Бресте и докатившегося до людоедства». Вот в честь празднования первого красного Первомая «псевдохудожники» получили приказ от Л. Б. Каменева снести памятник русскому герою русско-турецкой войны Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. В полночь 30 апреля 1918 года Бунин записывает: «... стаскивание Скобелева! Сволокли, повалили статую вниз лицом на грузовик... И как раз ныне известие о взятии турками Карса!». Не это ли является доказательством того, что народ навсегда отказался от истории нашей Родины ради «светлого будущего». Народ напрямую сказал, что не хочет так жить: «Долой совесть! Долой правду! Долой чувство стыда! Только свобода и только она!». Вот отчего лейтмотив «Окаянных дней» такой жуткий, пугающий и внушающий страх читателям.

«Современная антропология установила: у огромного количества так называемых прирожденных преступников - бледные лица, большие скулы, грубая нижняя челюсть, глубоко сидящие глаза. Как не вспомнить после этого Ленина и тысячу прочих?», — вот так оценивает Бунин людей, гуляющих по улицам. Они могут только сплетничать, митинговать против того, чего не знают сами, «спорят до хрипоты», жалуются на ужасную жизнь или, наоборот, наслаждаются: «матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем «осатанели» от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные врываются к заключенным в черезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало. Для потехи выгоняют заключенных во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи». Бунин психологически не был способен на то, что предстояло старой интеллигенции - не простой, мучительный процесс выживания и вживания в современно новую действительность, внедряясь в толпу животных. Для него это было равносильно тому, чем человек должен гордиться и хвастаться, чести и совести, от самостоятельного права и мнения, на возможность свободно его высказать.

Шкала его ценности была незыблемой. «Подумать только, - возмущался он, уже перебравшись из красной Москвы в красную Одессу, - надо еще объяснять по тому, то другому, почему именно не пойду служить в какой-нибудь Пролеткульт! Надо еще доказывать, что нельзя сидеть рядом с чрезвычайкой, где чуть не каждый час кому-нибудь проламывают голову, и просвещать на счет «последних достижений в инструментовке стиха» какую-нибудь хряпу с мокрыми от пота руками! Да порази ее проказой до семьдесят седьмого колена, если она даже и «антересуется» стихами!».

С течением времени под воздействием происходящего тот, «внутренний», Бунин заявляет о себе все сильнее и громче. В долгом разговоре с женой он все размышлял, «что была русская история, было русское государство, а теперь нет ничего. Костомаровы, Ключевские, Карамазины писали историю, а теперь их нет и истории никакой (...) Мои предки Казань брали, русское государство созидали, а теперь на моих глазах его разрушают и кто же? Свердловы? Во мне отрыгнулась кровь моих предков, и я чувствую, что я не должен был быть писателем, а должен принимать участие в правительстве». Однако это ведь откровенный разговор с близким человеком. После того, как Одессу занимают белые, Бунин участвует во всех официальных торжествах в разных формах: стихи, статьи, публичные выступления и «антибольшевистские» лекции.

Однако Россия отодвигалась от него. 25 января 1920 года на греческом пароходе «Спарта» он навсегда покинул Россию. Корабль простоял сутки в гавани. Стрельба и крики в городе усиливались: в Одессу входили части революционера Г. И. Котовского. Он покинул Россию, но не как эмигрант, а как беженец, унося с собой остатки России. Лишь там, в открытом Черном море, ужас от содеянного охватил его: «Вдруг я совсем очнулся, вдруг меня озарила: да, так вот оно что – я в Черном море, я на чужом пароходе, я зачем-то плыву в Константинополь».

Без таких книг, думаю, гражданской войны и революции мы, потомки ее и дети, не поймем и накала ее не почувствуем. Ведь «Окаянные дни» — это свидетель тех кровавых событий, наблюдатель и фотография только словесная. Это дневник полон ностальгии и любовью по ушедшей России.

Но если книга «Окаянные дни» является свидетелем кровавых событий, то мотив тоски по уходящему прошлому отражены в произведении «Суходол», в котором И. А. Бунин раскрывает трагедию русских людей - не только сопереживает древнему роду Хрущевых, но и простым людям, привязанные к нему, ведь вместе они составляют одно целое: «А все же мы на деле – мужики. Говорят, что составлял и составляем мы какое-то особое сословие. А не проще ли дело? Были на Руси мужики богатые, были мужики нищие, величали одних господишками, а других холопами – вот и разница вся». Конечно, тут писатель очень точно подмечает главную сущность всех гражданских войн – народ один, однако они начинают междоусобицу из-за идей, которые «материализуют» (то есть сословная разница, имущественная дифференциация) мировоззренческие установки в сознаниях людей. Если бы в людях победила духовность, то тогда бы народ сохранил спокойствие и единство. Читатели привыкли видеть в И. А. Бунине дворянского писателя и поэта, то есть интеллигенцию, отстаивающую идею дворянства в своем литературном творчестве, но это не так. Иван Алексеевич Бунин отмечает и духовный кризис среди элитного сословия, происходит вырождение, потому что они «сосуществуют» между собой, как пауки в банке: они нападут друг на друга, если увидят у кого-нибудь кусок хлеба.

Читатель легко отслоит временное и подлинное в этой книге. Страсти стали историей, и мы прикасаемся к ней уже как археологи, сращивая разорванные куски России. Бунин - часть и очень важная этой России, он герой, он спаситель, он тот, кого мы должны уважать и почитать, а самое главное помнить и гордиться.

Чжен Владимир Сергеевич, 2002 г.р.,

г. Электросталь,

Московский Государственный Областной университет (МГОУ)