В этом веке, когда мы думаем, что какое-то крупное историческое событие, трагическое или триумфальное вызвано и полностью сформировано волей одного или нескольких человек, мы неизбежно ошибаемся, как бы нам это ни казалось. С древних героических времен индивидуальная личность и ее воля в смысле исторического фактора были и остаются одновременно всем и ничем. Общество давно, и особенно в последние два или три столетия, превратилось в чудовищно сложную и чувствительную систему, и в то же время оно сохранило уязвимость и чувствительность, характерные для изначального политического сообщества, нарушившего ход своей собственной жизни, даже по акту физического лица.
В нашем среднем обогащающем опыте мы склонны приписывать тем, кто обладает высшей властью, наибольшей институциональной властью, без зависти, без сомнения, слишком резко и несправедливо многие плохие вещи, которые происходят в обществе. Мы считаем это выражением их воли просто потому, что смотрим на них через специальное увеличительное стекло и глазами тех, чья судьба зависит от их воли. Точно так же мы склонны из-за интереса и трусости, окутанной восхищением, некритически хвалить тех, кто силой отбирает власть у тех, кто избран в соответствии с согласованными социальными правилами. Или тех, кто резко нарушает эти правила с позиции правительства. В обоих случаях мы забываем, что существует ряд обстоятельств и процессов, которые определяют ход событий в обществе и влияют на жизнь людей, по крайней мере в той же степени, в какой действия влиятельных людей влияют на эти ходы.
Одним из таких случаев, безусловно, является оценка исторической роли короля Александра I Карагеоргиевича. Потому что во многих отношениях, когда дело доходит до короля Александра, современные историки подвергаются серьезнейшему экзамену. Правильная переоценка его исторической роли будет фактически залогом правильной оценки определенных частей основного хода национальной истории - с начала балканских войн, особенно с момента образования объединенного государства сербов, хорватов и словенцев - почти к последним событиям, свидетелями которых мы были.
В то время, когда преобладают кризисы (экономический, моральный кризис, кризис системы ценностей), неудивительно, что существует безумие средств массовой информации, в котором все больше места уделяется эфемерным историям и деталям, например: были ли последние слова Александра «спасти Югославию», а если нет, то кто это придумал - в связи с новым историческим взглядом на роль югославского государя в политической истории двадцатого века.
В любом случае процесс демократизации, затронувший практически все слои общества, требует от исследователей еще одной тщательной архивной работы и столкновения с новыми данными, что, естественно, потребует совершенно иной исторической оценки, а также последующей интерпретации уже известных и часто пользовавшихся документов, в которых были загружены и расписаны существующие идеологические и исторические оценки, ежедневные политические события.
Политическая подоплека убийства югославского государя, которое произошло 9 октября 1934 года, осталась большой тайной. Интерес европейских держав не настаивать на раскрытии факта, кто на самом деле был организатором этого кровавого события, в контексте расстановки сил с начала 1930-х годов легко понять и объяснить. Однако непонятно и необъяснимо, почему определенные европейские архивы, и те, в которых, по-видимому, могли бы найти ответ на вопрос о том, кем было организовано и финансируемо это политическое преступление, закрываются в 21 веке и недоступны историкам - исследователям. Кому и почему нужно, чтобы правда о марсельской трагедии оставалась под покровом исторической тьмы? Последующие годы и документы, которые попадут на «ложку» отдельных исследователей, только усилят споры о самом покушении, а также о жизни и политическом расколе жертвы покушения, короля Александра I Карагеоргиевича.
Был ли король целью убийцы, был ли целью преступников Луи Барту, министр иностранных дел Франции, действительно ли оба должны были быть удалены с европейской политической сцены - это только часть открытого вопроса, на который пока нет надежных ответов. Отсутствие политической воли открыть досье только подтверждает подозрение, что марсельская трагедия на самом деле была результатом более широкого международного заговора и сложных отношений интересов в «Версальской Европе», которая шла на убыль.
Первый намек на то, что никому не следует раскрывать предысторию марсельской трагедии, взволновавшей не только Европу, но и весь мир, пришел из Лондона. Печатная краска со страниц ведущих мировых газет в столице, посвященная похоронам в Белграде, еще не высохла, когда 30 октября 1934 года в Британском Королевском институте международных отношений была прочитана лекция Роберта Уильяма Ситона (только через три недели после убийства), известного историка и большого знатока южнославянских обстоятельств, «Убийство короля Александра. Фон и эффекты». Ключевые аспекты и мейнстрим этого форума с исчерпывающими и хорошо иллюстрированными взглядами участников дискуссии, которые были представителями британской политической и научной элиты, были опубликованы в январе 1935 года.
Во вступительной речи, тщательно проработанной, с критическим, но объективным и доброжелательным подходом, чего этот историк не делал в своих работах и политической деятельности, когда дело касалось сербов и их династии, Ситон-Уотсон представляет личность короля, его внутреннюю и внешнюю политику, с особым упором на убийство, непосредственных исполнителей и тех, кто предположительно несет ответственность в то время.
Выявив виновных в преступлении, Ситон-Уотсон очень подробно и аргументированно обвиняет итальянские и венгерские власти. Он также предсказывает, что Италия не будет экстрадировать Павелича: «Самая деликатная проблема - это вопрос об экстрадиции доктора Павелича, который, как известно, является лидером всей этой банды, но который, вероятно, знает слишком много, чтобы быть экстрадированным». К сожалению, Ситон-Уотсон не выходит за рамки прямого вмешательства Италии и Венгрии, не принимая во внимание некоторых других возможных кандидатов.
В дискуссии после лекции представители британского истеблишмента, составившие аудиторию, безжалостно и цинично атаковали излишне откровенное отношение Ситон-Уотсона к королю Александру и Югославии. Наиболее явным было выступление госпожи Идит Дарам, которая, среди прочего, сказала: «В некотором смысле, несчастный человек, совершивший убийство, не должен подвергаться чрезмерному обвинению... Я искренне надеюсь, что до проведения тщательного расследования, рекомендованного Доктором Ситон-Уотсоном, экстрадиции не произойдет, чтобы не вызвать международных споров о том, кто защищает беженцев». Господин Бен Райли отметил в ходе дискуссии, что словенцы и хорваты все равно были втянуты в это общее государство. Один из участников дискуссии, господин Уильям Гуд, сказал: «Чрезвычайно неудобно обвинять в убийстве один или два штата», и что он был удивлен, что автор объяснил это их ревизионизмом. Господин Чарльз Маккартни среди прочего сказал: «Я согласен с госпожой Дарам, что мы не должны допустить, чтобы расследование этого преступления зашло слишком далеко». И они этого не допустили. Следствие не зашло «слишком далеко». Ведь кому еще кроме таких союзников были нужны враги?
На момент проведения этого форума официальная позиция Великобритании и Франции в отношении к событию в Марселе была четко сформулирована. На Югославию началось беспрецедентное давление, чтобы ни в чем не обвинять Муссолини, а направить лезвие атаки на своего северного соседа. Директива была такой: обвиняйте венгров сколько душе угодно. Однако и это длилось недолго. Князя Павла предупреждают, что пропаганда против Венгрии уменьшится, якобы из-за выступлений против венгерского меньшинства в Югославии.
Где-то в середине ноября 1934 года сэр Александр Кадоган, директор министерства иностранных дел, попросил южный департамент министерства иностранных дел предоставить исчерпывающий отчет об убийстве в Марселе. Отчет был представлен в духе тогдашних основных направлений британской внешней политики - вина в основном возлагалась на Венгрию, отчасти на Австрию, а не на Италию. Читая отчет, Кадоган написал на полях документа: «Самая большая ответственность за убийство в Марселе лежит на Италии, а не на Венгрии, но мы не можем и не будем говорить об этом публично!» Другими словами, Югославии было сказано, молчать о том, что касается Италии.
А год и несколько месяцев спустя «Таймс» в номере от 13 и 14 февраля 1936 года открыто написала, что за убийством в Марселе стоит «нечто гораздо большее, чем чисто усташский заговор», что опасное покровительство для хорватских террористов ограничено не только Венгрией, и что другие секретные организации могут быть связаны с гнусным убийством.
И Франция поступила как Великобритания. У них в тюрьме были трое террористов Павелича, но она не спешила привлечь их к суду. Официального объяснения властям Югославии она не прислала из-за своих упущений и ответственности за смерть югославского короля. С исчезновением Барту новый министр иностранных дел Пьер Лаваль выходит на политическую арену Франции и Европы. Сразу после убийства он заявил, что его первым шагом во внешней политике будет посещение Муссолини, чтобы наладить отношения с Италией. Он очень быстро изменит все решающие министерские портфели и останется в истории отмеченным своей капитуляционной политикой по отношению к фашистским государствам. Он был вице-президентом, а затем президентом оккупационного правительства в Виши, поэтому французский суд приговорит его к смертной казни после Второй мировой войны.
Венгрия публично заявила, что она не участвовала в отправке террористов в Марсель, но не обвиняет Италию ни единым словом (Влахович, 2004).
После убийства королева Мария подала частный иск и наняла адвоката Поля-Бонкура, бывшего премьер-министра Франции. Несколько французских исследователей утверждают, что Поль-Бонкур посоветовал королеве отказаться от иска, сказав ей: «Мы должны смириться с этим, их будут судить как обычных преступников, чтобы не упоминать их защитников и подстрекателей убийства».
Когда в Экс-ан-Провансе начался суд над убийцами из Марселя, французское правительство располагало важными доказательствами. Они были таковы, что французское правительство, стремясь избежать войны с Италией, которой угрожал Бенито Муссолини, срочно посоветовало югославскому правительству не допустить появления югославской королевы Марии в суде. Почему? Потому что доказательства обвинения, которые законный представитель королевы Поль-Бонкур намеревался представить на суде, привели к самому Муссолини. Это свидетельство подтвердило, что протеже Муссолини Анте Павелич был организатором преступления. Поэтому королева Мария отказалась от участия в суде. Таким образом, адвокаты, защищавшие обвиняемых, могли свободно использовать свое красноречие, чтобы по приказу отвергнуть все, что могло указывать на какие-либо прямые обвинения против итальянского дуче.
И многие десятилетия спустя, отношение Лондона и Парижа к решающему политическому убийству не изменилось. Лучше всего это иллюстрируется свидетельством Станишы Влаховича, профессора Бирмингемского университета в Великобритании, которым опубликована статья в «Политическом обозрении» № 2 за 2004 год: Смерть короля Александра Карагеоргиевича в Марселе в 1934 году. Автор пишет о ряде политических и исторических фактов, связанных с убийством короля, которое положило начало подъему фашизма в Европе и исчезновению Королевства Югославия, а также о невероятном событии, когда вся документация на ликвидация югославского монарха исчезла из британских государственных архивов.
«Я начал серьезно задумываться над этой темой в 1984 году. В то время я думал о том, чтобы разделить текст (исследование) об убийстве короля Александра на две части и сначала рассмотреть часть его правления с 1921 года по 9 октября 1934 года, когда он умер в Марселе. Вторая часть будет включать исследование того, как произошла смерть, потому что эта проблема, хотя многое было написано во время и после убийства, так и не была прояснена за два года, то есть не было объяснено, почему тогдашнее французское государство допустило убийство. Вот почему я решил сначала изучить то, что существует в Британских государственных архивах о правлении короля Александра. Это было 9 и 10 февраля 1984 года, когда я провел два дня в лондонских архивах. К моему большому удивлению, за эти два дня я обнаружил, что в архивах хранится огромное количество документов. А именно, помимо документов на английском, которые были мне необходимы, я наткнулся на множество важных документов на французском, немецком и итальянском языках! Я сказал себе: какая удача, что все это существует в Британских архивах, что сэкономит мне расходы на поездку за границу, время и силы. Материал на этих четырех великих языках даже включал подробности о югославском государстве из самой его конституции. Также освещалась марсельская трагедия».
По объективным обстоятельствам господину Влаховичу пришлось прекратить исследования и вернуться в лондонские архивы в феврале 1987 года. И он испытал шок. »В лондонских архивах больше не осталось следов документов на французском, немецком и итальянском языках. Не было даже никаких документов на английском языке с конца 1929 года по октябрь 1934 года. Каталогов, в которых регистрировались документы, не было. Все загадочным образом «испарилось», если использовать слова Джорджа Оруэлла. От других я знал, что подобные вещи часто случаются в Париже, в Национальной библиотеке, но я не ожидал того же в Лондоне. Однако я ошибался. Мои попытки выяснить, что случилось с документами, не увенчались успехом. Очевидно, что материал у меня снят. Один британский писатель сказал мне не удивляться, потому что подобные вещи случаются часто».
Схожая судьба постигла Влаховича, когда он искал книгу британского писателя Стивена Грэма, друга короля Александра, сербского народа и Югославии. Он был прекрасным знатоком нашего языка, истории, культуры и людей; он был выдающимся славистом, который, помимо четырех книг о Югославии, написал еще 35 книг о России. »Я долго искал его книгу (опубликованную в 1939 году), но безуспешно».
И почти через столетие после смертного приговора первого югославского короля архивы продолжают скрывать секреты заговора против «него». Похожая судьба, как и профессора Влаховича в Британском государственном архиве, постигнет несколько наших исследователей в Париже.
В конце апреля 2014 года покойный профессор факультета политических наук и посол Сербии в Париже Предраг Симич сообщил «Вечерним новостям», что отчет французской государственной комиссии об убийстве короля Александра Карагеоргиевича в 1934 году в Марселе был под эмбарго и 80 лет спустя после этого события, вероятно, потому, что его публикация может нанести политический ущерб и сегодня. Он утверждал, что публикация отчета государственной комиссии из Экс-ан-Прованса была единственным оставшимся шансом выявить недвусмысленные доказательства политической подоплеки убийства. Симич сказал, что все его попытки получить отчет во Франции, когда он был послом в Париже, были тщетными и что они были отклонены под разными предлогами. По его оценке, вероятно, именно отношения с Италией являются причиной того, что Франция до сих пор держит отчет об убийстве под эмбарго. »После убийства короля Александра только Венгрия за поддержку усташей была осуждена в Лиге Наций, но не Италия Муссолини, которая их поддержала», - сказал Симич. Он считает, что поэтому существует неизбежное подозрение, что за убийством стоял Муссолини, которого Франция пыталась втянуть в антигерманский блок (Вечерние новости, 26 апреля 2014 г.).
Миле Бьелаяц, известный историк и исследователь военно-политической обстановки, неоднократно посещал Францию. Он поехал в Экс-ан-Прованс, где судили убийц, и повсюду испытал одно и то же. Когда вводил обозначение убийства на компьютере, на экране появлялся красный цвет со словами: «Не разрешено к использованию». Он пытался проверить переписку с королем Александром в досье известного французского дипломата Андреа Тардье и также получил ответ, что его не существует. Кстати, Тардье и Александр были близкими друзьями, и француз убедил его временно приостановить парламентскую жизнь в 1929 году до нормализации политической ситуации в стране (Из разговора с автором книги).
В то время, когда Симич был послом, Вьера Вукович Митрович, тогдашний директор Архива Югославии, а затем Архива Сербии и Черногории, также находилась в Париже. И она прошла, как и ее предшественники. В остальном Вьера Вукович Митрович имела тесные профессиональные контакты с коллегой, который возглавлял французские архивы. У нее также было обещание, что по прибытии в Париж она получит досье югославского государя. Вместо этого она получила ответ, что документы «реставрируются», что может продлиться несколько лет. И, кстати, госпожа Вьера не имела доступа к досье короля Петра Карагеоргиевича Освободителя. В знак доброй воли французы предложат документацию на Йована Маринковича, первого сербского посла в Париже, хотя и неофициально, потому что он был в этом качестве в городе на берегу Сены до Берлинского конгресса и официального признания Сербии (Из разговора с автором).
Замалчивание этой части истории 30-х годов вызывает открытые подозрения, что почти вся «Версальская Европа» была причастна к марсельскому убийству и что в интересах всех крупных и второстепенных игроков было устранить короля Александра и Луи Барту от политической сцены.
Татьяна Халачевич, исследователь из Санкт Петербурга, заведующая российскими военными архивами Пажеского корпуса, которая также пыталась разгадать тайну ликвидации югославского монарха, утверждает: «В геометрии ликвидации короля Александра есть четыре пункта! Эти пункты поступают из Германии, России, Англии и Франции. Намерения Италии и Павелича на самом деле являются протянутыми руками Франции и Германии». («Вечерние новости», 4 марта 2011 г.)
Осмотрев этот ящик истории Пандоры с конца третьего и начала четвертого десятилетия прошлого века, мы обнаружим, что у него не было одного дна, ни двойного, ни тройного, а было гораздо больше упакованных «днов». Берлин, Москва, Рим по крайней мере не соответствовали нацистским планам нового порядка в Европе. С помощью Малой Антанты и Балканского союза югославский король стремился защитить границы, установленные Версальским миром на юго-востоке континента. А еще есть Париж и Лондон с их закулисными комбинациями между Римом, Берлином и Москвой, поэтому они, безусловно, не без оснований держат досье об этом политическом убийстве под эмбарго. Для Советского Союза Белград был потенциальной угрозой из-за большого количества белогвардейцев, которые не отказались от идеи вернуться в Россию. И вот причин для убийства Александра и Барту достаточно, чтобы они все еще оставались тайной.
Перевод Анжелы Шиповац
Русская Стратегия |
