В состоянии предсмертной опасности, очевидной угрозы Сергей Александрович дважды обращается к наркому Луначарскому с просьбой отпустить его за рубеж, дать ему спокойно дожить данный ему Господом нашим срок. Луначарский и рад бы помочь, но не может, как и больному Блоку. В высших инстанциях репутация Есенина к 1925 году сложилась окончательно и бесповоротно, он не просто чуждый попутчик, он позволяет себе яростные и яркие выпады против советской власти. В последние два года у него отобран паспорт - по сегодняшним нашим представлениям, он живёт как полностью бездомный бомж. У поэта накапливается нечеловеческая усталость. И чем более он чувствует себя загнанным в угол, тем резче его противостояние против большевицкого режима. Ведь его поэма «Страна негодяев» была написана полностью, завершена, но значительные фрагменты её куда-то исчезли, и мы сегодня довольствуемся обрезками.

В отрывке «Сон аспидный» Есенин напишет: «Взят я под стражу… В тюрьме сижу… Безвыходно мне и отчаянно. Сторож тюремный ключами позвякивает, жалеючи меня, говорит мне, что казнь моя завтра и что придётся меня, хоть и жалко, в холодный каземат на ночь запереть. «Господи, - думаю, за что меня?» А сторож тюремный, жалеючи меня, говорит: «За то, что в дневнике царя Николая Второго ты обозначен! Теперь уж никакая бумага не поможет!»

3-го октября 1925 года Сергею Есенину исполнилось тридцать лет. Юбилей… Абсолютная тишина в убийственном для русского народа Советском Союзе. Как по команде нигде ни звука и ни строчки. Поразительное равнодушие проявили друзья, подруги и знакомые поэта. Ни газеты, ни Союзы писателей (единого горьковского загона пишущих тогда ещё не существовало) даже не вспомнили о есенинском юбилее, не говоря уже о коммунистической власти. Если и были попытки с обеих сторон, Есенина и власти, хотя бы какую-то часть пути пройти вместе, к лету 1925 года они закончились полным разрывом, «успокойся, смертный, и не требуй правды той, что не нужна тебе». Понятно, что такой заговор молчания, с каким Есенин столкнулся в день своего 30-летия, мог быть организован и осуществлён только с участием самого властного верха: чтобы забыли о юбилее все друзья-коммунисты, все газетчики, все журналисты, издатели… И никто не вспомнил. Есенин отметил этот день двумя стихотворениями: «Голубая кофта. Синие глаза» и

«Слышишь - сани мчатся, слышишь - сани мчатся,

Хорошо с любимой в поле затеряться.

Ветерок весёлый робок и застенчив,

По равнине голой катится бубенчик.

Эх вы, сани, сани! Конь ты мой буланый!

Где-то на поляне клён танцует пьяный.

Мы к нему подъедем, спросим - что такое?

И станцуем вместе под тальянку трое».

Так и прошло тридцатилетие. Сани. Любимая. Клён.

Сергей Есенин был враг кровавых экспериментов, творимых над его народом. Враг принципиальный, потому что не изменял своему крестьянскому сословию, любил его. Именно в 1925 году партия планирует начать беспощадную борьбу против сельских жителей России, и крестьянство намечается в главные враги советской власти и будущей коллективизации. У большинства русских людей, чтобы понизить их сопротивляемость, выбивается основная опора их мировоззрения - православная вера. Власти знают, кто истинный автор «Послания «евангелисту» Демьяну», но им невыгодно заявить об этом, потому что, признав Есенина автором, они значительно усиливают влияние «Послания…» против антирелигиозной пропаганды. Поэтому такого врага надо извести, тайно уничтожить с дьявольской изобретательностью, бесовской хитростью и палаческой жестокостью. А Сергей Александрович по-прежнему был великим русским национальным поэтом.

Приобрести книгу: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15579/