В марте 1918 года комиссар Урицкий, принуждал всех членов «бывшей» Царской Семьи и тех, кто был причастен к Ней, явиться в Чека. Княгине Палей удалось, благодаря медицинским свидетельствам, временно спасти мужа от этой угрозы, но, несмотря на все старания, не смогла отстранить ее от сына. Владимиру Павловичу пришлось явиться к Урицкому. Главный палач Петрограда издевательски предложил ему отказаться… от отца и подписать отказ: «Если вы подпишете этот лист, вы будете немедленно свободны. Иначе вы подпишете другой, и это - ссылка!» Владимир Павлович ответил: «А вы бы отказались от своего отца?» и подписал второй лист, то есть приказ о ссылке. Ссылка была только прикрытием для давно задуманного плана уничтожения Романовых в удаленных от центра местах. Палач знал, что такой сын не откажется от отца…

      Как ты жалка и окровавлена,

      Моя несчастная страна!

      Ты от позора не избавлена!

      Ты в эти дни коснулась дна…

      Терзают нас часы недужие

      Нигде не видно берегов

      И в горести враги наружные,

      Добрее внутренних врагов.

      В страницу славы непочатую

      Вонзились грязные мечи -

      И перед Родиной Распятою

      Одежды делят палачи.

     И длится страшное видение,

     Блестит смертельная коса..

     О, где же Бог?..Где Провидение?!..

     О, Как безмолвны небеса!!!

                                          О, как ты жалка и окровавлена

Из стихотворения ясно, что Русь по образу Христа распята и внешними, и внутренними врагами Церкви и Христа, к которым большинство русского народа не имеет никакого отношения. Предали Русь иных времен фарисеи, саддукеи и первосвященники, искавшие, как бы Истину Христа заменить на «общечеловеческие ценности» и веру в свободы с прогрессом. Благте намерения привели, как всегда, в ад.

Отцу Князь Владимир посвятит стихотворение, а о маме напишет следующее:

                                   Ты мне вдохнула мощь, и веру, и надежды,

                                   Ты душу облекла в блестящие одежды,

                                   Дрожала надо мной, как я дрожу теперь,

                                   Когда передо мной раскрыта Рифмы дверь...

                                   Тебя, а не меня, Архангелы коснулись:

                                   Мои стихи Твои: Они к Тебе вернулись.

Пишет сын-поэт в «Папе и маме» следующее:

                                    Нам хорошо вдвоем, с правдивыми сердцами!

                                    В руке, в тяжелый час, не дрогнула рука -

                                    Мы счастие, воспетое певцами,

                                    У непонятного для многих родника...

                                    Среди опасностей извилистой дороги

                                    Мы в Бога верили и помнили о Нем,

                                    Пускай еще порой стучатся к нам тревоги -

                                    Мы дружны и сильны... Нам хорошо вдвоем!

Когда он вернулся домой, все, конечно, одобрили его ответ, но были в отчаянии при мысли о разлуке с ним. Перед отъездом он успел всем раздать 2-й сборник своих стихов, только что вышедший из печати. 4 апреля 1918 года он уехал с Великим Князем Сергеем Михайловичем и тремя сыновьями Великого Князя Константина Константиновича, Князьями Иоанном, Константином и Игорем. Первым местом ссылки оказалась Вятка. Узников там поместили в реквизированном для этого доме. Там жилось еще сносно. Они могли выходить и писать свободно. Князь Палей там нашел старинное и редкое издание Лермонтова и очень этому обрадовался, ибо желал посвятить поэту драму в стихах. Он то развлекал всех своими шутками и прибаутками, то внезапно умолкал и уходил писать. Через некоторое время возвращался и читал только что написанные стихи.

Он делил комнату с Великим Князем Сергеем Михайловичем, очень с ним подружился и писал о нем умилительные отзывы. Семья его жила еще в Царском Селе и ожидала его писем.

В конце апреля ссыльные были перевезены в Екатеринбург, где находилась Царская Семья. Владимир Павлович описывал родителям, как он бродил вокруг Ипатьевского дома. Его высокий палисадник и окна, обклеенные газетами, не позволяли взглянуть на кого-либо из Семьи. В Екатеринбурге была к ним присоединена Великая Княгиня Елизавета Феодоровна с двумя монахинями.

Об Ипатьевском доме со слов Великой Княгини Ольги Николаевны Куликовской-Романовой (скончалась в Балашихе в 2020 году в возрасте 93 лет) известно следующее: «У нас училась девочка из Свердловска-Екатеринбурга. Ее мама рассказывала, что стена дома, в котором была совершена казнь Царской Семьи, в течение многих лет окрашивалась кровью. Власти полагали, что это выходки хулиганов, ставили круглосуточно часовых охранять стену, закрашивали красками, освещали прожекторами. Но ежедневно на глазах изумленных людей проступали на стене капли свежей крови. В безсилии правительство сравняло здание с землей…» А вот свидетельство 3.С.Гребенщиковой о доме Ипатьева, которое было записано 4/17 октября 1993 года в Ивановской церкви г.Екатеринбурга в присутствии Ольги Николаевны Куликовской-Романовой: «…Саша рассказывал, что стена, у которой Царскую Семью расстреливали, была побелена - они побелили ее, властители наши, а кровь проходит все равно через побелку. Решили покрасить в голубой цвет, нежно голубой, как небо, и опять она выходит - кровь сквозь дырочки, что пули выбили. Та же вахтерша, видимо, и сама верующая была, говорила, что накануне праздников - перед Рождеством, Пасхой, Троицей, когда выпадало ее дежурство в ночь, из подвала доносились звуки какого-то ангельского, очень нежного пения. Однажды Саша принес в бабушкином медальоне с крышечкой залитый горячим воском кусочек штукатурки от той стены. Такой небольшой кусочек в форме трапеции, а там, как букет цветов, разбрызнуто было - крупные, средние, помельче, бардовые капельки, оранжевые, светло оранжевые. Прямо как букет, цветов. Я помолилась и приложилась к этой святыне . Имела честь... Сейчас случай какой был. 3-го октября начался саботаж в Москве. Я опять же молюсь: «Господи! Император Николай! помоги России...» Пошла утром в церковь и заказала заупокойную обедню на 4-ое число, помянув всех семерых Царственных мучеников. И вот Господь отвел все-таки большую беду от России, а меня сподобил встретиться с Вами, Ольга Николаевна. Они же, Царственные Мученики, за нас молятся, а мы за них. Вот это премудрость большая». Та же Куликовская-Романова дала интервью «Экономические стратегии», № 3-2006, стр. 62–65: «Начало революционному движению в России положили еще декабристы. И я считаю, что с ними поступили очень гуманно. По крайней мере, условия их сибирской ссылки не идут ни в какое сравнение с теми условиями, в которых находились узники ГУЛАГа. Революционную заразу Россия получила из Франции. Как говаривал мой супруг Тихон Николаевич, сын Ольги Александровны, после 1813 г. из Парижа кроме сифилиса привезли и революционные идеи. В общем, это была эпидемия. Кроме того, народ, безусловно, поддался пропаганде. Генеральный штаб оказался в руках масонов, и Император знал об этом. Существовали многочисленные пророчества духоносных православных старцев - и монаха Авеля, рассказанное еще Императору Павлу I и хранившееся в особом ларце, вскрытом в сотую годовщину его убийства Государем Николаем II; и преподобного Серафима Саровского, и других угодников Божиих - о падении Самодержавной России по грехам Бого- и Цареотступничества народа. Но в этих же многочисленных пророчествах говорится и о возрождении Святой Руси после всенародного покаяния. Святому Царю-Страстотерпцу Николаю были известны эти грозные предупреждения. Он вполне осознанно отказался покинуть Россию в 1917 г., принял мученический крест и взошел на екатеринбургскую голгофу ради спасения любимой страны и согрешившего народа. Ну и, наконец, нельзя забывать об измене… Я думаю, что в подготовке революции и свержении монархии, как и в убийстве Павла I, участвовала Англия. После революции началось разграбление страны, в том числе и иностранцами. Я не могу ходить в вашингтонские музеи, потому что там выставлены купленные за гроши сокровища Российской Империи. Под лозунгом «кто был ничем, тот станет всем» к власти пришли люди, которые не умели ценить то, что было создано до них. Они пошли на поводу у сиюминутных потребностей и низменных инстинктов.

Из Екатеринбурга Владимир писал в одном из писем: «Я весь дрожал, а когда после Крестного хода раздалось все более и более громкое «Христос воскресе!», и я невольно вспоминал заутрени в Париже и в Царском, стало так тяжело, как будто Ангел, отваливший камень от Гроба Господня, свалил его на меня». В ссылки им было написано одно из последних известных стихотворений:

Немая ночь жутка. Мгновения ползут.

Не спится узнику… Душа полна страданья;

Далеких, милых прожитых минут

Нахлынули в нее воспоминанья…

Все время за окном проходит часовой,

Не просто человек, другого стерегущий,

Нет, кровный враг, латыш, угрюмый и тупой,

Холодной злобой к узнику дышущий…

За что? За что? Мысль рвется из души,

Вся эта пытка нравственных страданий,

Тяжелых ежечасных ожиданий,

Убийств, грозящих каждый миг в тиши,

Мысль узника в мольбе уносит высоко -

То, что растет кругом - так мрачно и так низко.

Родные, близкие так страшно далеко,

А недруги так жутко близко.

Скоро им запретили выходить в сад, окружающий школу, и, несмотря на дикую жару, они вынуждены были сидеть взаперти. У них отняли все одежды, оставив лишь одну смену белья.

Известно, что в Алапаевске поэт много и плодотворно работал. По специальному разрешению комиссара юстиции города, ему было разрешено посетить местную городскую библиотеку, он вел дневниковые записи, но на сегодняшний день произведения Алапаевского периода не известны. Все они были утрачены, равно как и французский перевод «Царя Иудейского» (скорее всего, похищены чекистами). «Все, что меня раньше интересовало, - те блестящие балеты, та декадентская живопись, та новая музыка, - все теперь кажется тупым и безцветным. Я ищу правду, настоящую правду, я ищу свет и добро...» - признавался поэт в последнем письме родителям, переданным камердинером Князя.

Ночью с 17 на 18 июля 1918 года им велено было одеться и сказано, что их перевозят в другую местность, но чтобы они оставили багаж. Они, конечно, поняли, что их ожидает. Их посадили в коляски и увезли примерно на 12 километров в лес. Всю дорогу они читали молитвы и пели псалмы. Потом звери бросали их живыми одного за другим в заброшенную шахту, засыпав землей и камнями. Бросали в ритуальном порядке – сначала более именитых…Сбросив сначала в шахту живыми две свои жертвы, они бросали туда ручные гранаты, так как при раскопках шахты находили осколки и неразорвавшиеся гранаты, затем бросали разный, попавшийся под руку, хлам… Вот как описывает эти зверства один из участников расправы Рябов: «Никто из них, по-видимому, не утонул и не захлебнулся в воде, и через некоторое время мы снова могли слышать почти все их голоса. Тогда я бросил туда гранату. Она взорвалась и все было тихо... Мы решили немного подождать, проверить если все они погибли. Вскоре мы услышали разговор и едва слышный стон. Я бросил туда еще одну гранату. И что же вы думаете – из-под земли мы услышали пение! Я был объят ужасом. Они пели молитву «Спаси, Господи, люди Твоя!» У нас больше не было гранат, однако невозможно было оставить дело незаконченным. Мы решили завалить шахту сухим хворостом и зажечь его. Сквозь густой дым еще долгое время продолжало доноситься до нас их пение...»

Спите, солдатики, спите, соколики,

Вам здесь простор и покой.

Благословил вас Господь наш Всевидящий

Миротворящей рукой.

Русь защищая, ребята бывалые,

Долго дрались вы с врагом.

Спите, родимые, спите, усталые,

Под деревянным крестом

Когда тела мучеников были извлечены из шахты, то обнаружили, что пальцы правых рук преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы и инокини Варвары, а также Князя Иоанна Константиновича были сложены для крестного знамения. Тело Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, несмотря на то, что все тела находились в шахте в течение нескольких месяцев, было найдено совершенно нетленным; на лице Великой Княгини сохранилось выражение улыбки, правая рука была сложена крестом, как бы благословляющая. Тело Князя Иоанна Константиновича тоже поддалось лишь частичному и весьма незначительному (в области груди) тлению, все остальные тела подверглись в большей или меньшей степени разложению» (Алапаевская трагедия // Русская газета. Париж. 1924. № 51. 22 июня. С. 2).По свидетельству игумена Серафима, ему рассказывал неизвестный крестьянин, что в ночь с 17 на 18 июля возле этой шахты слышалось церковное песнопение, которое якобы продолжалось в шахте и весь следующий день.

Так погибали лучшие сыны и дочери России от беснующегося кровавого режима и среди них поэт Князь Владимир Палей 21 года, которому литературные критики предсказывали, что настанет день, когда Россия будет им гордиться. И это пророчество исполнилось. В РЗПЦ Князь-поэт Палей причислен к лику святых мучеников. Мы можем молиться мученику Владимиру о перенесении нами тягот и страданий до конца.

Прежде всего мы должны учиться у святого поэта Владимира любви к земной Святой родине и Небесному Отечеству нашему. По словам мученика Владимира

                                      Себе я не молю ни мира, ни блаженства –

                                      Что бедный мой удел пред честью всей страны!

                                      Я для нее хочу святого совершенства,

                                      Покоя светлого и мощной тишины.

                                      Мне не нужны теперь ни счастье, ни отрада...

                                      Пусть будет лишь у нас, Всевидящий Творец,

                                      И Пастырь ввек един, и ввек едино стадо –

                                      По слову Твоему да станет наконец!

Не должно много грустить. Распяли невинного ни в чем Христа, казнили невинных во зле братьев и сестер по дьявольскому наущению, но Святость как была, так и есть! Пропета такая нужная душевная песня, и она несется по просторам – кто ж ее остановит или поймает! Загрустит если сердце, затуманится лицо, приникни слухом к ней, и оживешь, и отринешь злобу из сердца и будешь жить и умирать достойно человека.

«Радуйтеся, омывшие души ваша в потоках крови вашей! Радуйтеся, стоящий пред Спасом в рядах новых мучеников и исповедников!» - поется в Акафисте святым Алапаевским мученикам.

    O СВЕТЕ ТИХИЙ

О Свете тихий, Боже правый!

Ты ниспошли Свои лучи,

В покой таинственной оправы

Алмазы сердца заточи...

Измучен я немым страданьем,

Не знаю - чем душа полна?

Так пусть Тобой, Твоим сияньем

Навек исполнится она.

Во мне мерцает, догорая,

Недостижимая мечта –

Возьми, возьми ее для рая,

Где все покой и красота!

И Ты, о Пресвятая Дева,

Склонись над жизнью молодой,

И грусть чуть слышную напева

Возьми незримою рукой!

Храни ее! В ней все стремленья,

Все думы светлые мои,

В ней дань земного умиленья,

В ней всех источников струи!

Храни ее над облаками,

В немой лазурной вышине,

И в час, когда беспечность с нами,

Отдай ее Ты снова мне!

И будет что-то неземное

Звучать с тех пор в стихе моем,

В нем все далекое, святое,

Сольется с жизненным огнем.

В нем отзвук ангельской свирели

Скользнет, как чистая слеза,

И буду знать я, что смотрели

Мне в сердца глубь Твои глаза.

   Удивительное произошло с нашей поэзией в самые жестокие годы – вместого того, чтобы погибнуть, Поэзия нам вещает устами и кого – РОМАНОВЫХ! – о счастье, о радости, о Пасхе, о Боге!! Вот это упование, вот это вера! Несомненно, что поэзия и К.Р., и его сына-воина Олега, и Князя Владимира Палей положила основу для новой поэзии НОВОЙ РОССИИ. Мученичество поэтов-воинов стало краеугольным камнем, на котором уже основывается новая жизнь с новой Поэзией, идущей в Царство Небесное, не смотря на весь ужас греха вовне и на наши внутренние неустроения. На самом-то деле в подвиге Романовых, особенно Царской Семьи, а также Великого Князя Константина, его сыновей Олега, Константина, Иоанна и Игоря, Князя Владимира Палей мы находим в эти последние для зла времена громадное моральное, нравственное, духовное утешение, словно бы мы находимся в горах, наполненных чистейшим кислородом любви»

ВСЕГО САМОГО ДОБРОГО! СВЯТОЙ МУЧЕНИК ВЛАДИМИР, МОЛИ БОГА О НАС.

Андрей Башкиров

Русская Стратегия