Смертельные выстрелы террориста Величко Димитрова Керима, выпущенные по королю Александру из пистолета «Маузер С-96» калибра 7,63x25мм, того самого, который использовался при ликвидации царя Николая Романова и всей его семьи, ознаменуются 9 октября 1934 года в европейской вертикальной хронологии исторической последовательности, как день краха галльского высокомерия и преступления в организации защиты одного из самых верных союзников, и день давно предвиденных сумерек этого союза. Непостижимая французская беспечность и безответственность за жизнь югославского государя в собирании мозаики событий и доказательств, которые будут приложены, только поднимает вопрос о причастности работы официального Парижа к преступной цели в Марселе. В тот зловещий вторник король Александр I Карагеоргиевич был брошен на растерзание усташским террористам. Убийца, если бы захотел, «мог зарезать короля или задушить его руками, он подошел к нему так близко», - написал бывший премьер-министр и министр Воислав Маринкович.
Выстрелы болгарского убийцы необратимо разрушили хрупкий период европейского мира. Это были первые выстрелы новой мировой войны... «Версальская Европа» умирала. Старые союзы больше ничего не значили. Началась посадка в поезд, в котором не было места малым странам.
Вся Европа ради ложного мира хотела как можно скорее предать забытью убийство югославского короля. Словно какой-то невидимой рукой стерли политический фон истоков терроризма на карте ХХ века. Очевидно, необходимо было убрать того «сильного человека с Балкан», разрывающегося между Парижем и прагматичной привязанностью к Берлину. Его политическое завещание - превращение Малой Антанты из военного союза в экономическое и социальное сообщество и глубокий плуг для создания балканского союза - стало бременем для Европы.
Дары его предков предопределили этот странный путь, который варьировался от искусно переплетенных проявлений внимания и романтического обаяния до безжалостной и мстительной расплаты со всеми, кто встанет у него на пути.
Через двадцать часов после смертельных выстрелов болгарского террориста 10 октября в здании марсельской префектуры в гробу было положено безжизненное тело югославского правителя. Присутствовали королева Мария и офицеры Королевской гвардии. Затем гроб перевезли в Старый марсельский порт. Его сопровождал небольшой отряд пехотинцев и кавалерийский отряд. За траурной машиной шла машина с королевой Марией и президентом Франции Лебреном.
Когда миноносец «Дубровник» пришвартовался на бельгийской набережной, югославские офицеры с югославским гимном вынесли гроб на борт корабля. Затем миноносец вышел из порта в сопровождении кораблей Средиземноморского флота Франции. За ним был крейсер «Кольбер», слева крейсер «Дункан» и совсем позади торпедный катер «Джеффро». В этом порядке французские корабли следовали за «Дубровником» до его высадки в порту Сплита.
С первого момента, когда эта «флотилия» вошла в домашние воды, особенно когда она проходила мимо Дубровника, ее ждали тысячи маленьких лодок, строя по ночам решетку из своих огней. »Мне казалось, что я прохожу через рыдания, долгие рыдания», - сказал капитан миноносца, будущий адмирал Марьян Полич (доктор Миле Бьелаяц, Убийство Александра Карагеоргиевича в Марселе - пример международного террора, Оборона, 1 октября 2009 г.) .
Пока он плыл недалеко от Дубровника, хотя была ночь, миноносец ждали сотни лодок. Рано утром миноносец «Дубровник» пришвартовался в порту Сплита.
На части набережной Сплита, которая называлась «Берег Майора Стояна», в честь первого сербского офицера, вошедшего в Сплит, обогнав итальянцев в 1918 году, была возведена большая платформа, на которой был выставлен гроб с останками короля Александра. Службу совершил епископ Далматский Ириней Георгиевич с 80 священниками. Жители этой части Далмации массово пришли засвидетельствовать свою последнюю дань уважения своему государю.
Когда поезд отправился в Белград, епископ Ириней назначил для сопровождения священника Момчило Джуича и монаха из монастыря Святого Архангела, то есть из монастыря Крка, как его называют в народе. Свидетельские показания Момчило Джуича, командира четников времен Второй мировой войны, были записаны историком Велько Джуричем Мишиной в конце лета 1990 г. (Вечерние новости, 19 декабря 2018 г.). »По расписанию планировалось останавливаться на всех основных станциях и оставаться там на десять или двадцать минут, в зависимости от количества людей. Перед тем, как въехать в далматинское Косово, меня вызвал «начальник поезда», офицер среднего размера с необычными круглыми очками, кстати, подполковник по званию. Это была моя первая встреча с моим будущим командующим и командующим югославской армией на родине Драголюбом Дражой Михайловичем. Его интересовало, сколько там сербов. Я сказал ему, что в моем приходе восемнадцать деревень и всего три хорватские семьи. В далматинском Косово нас встретила масса народа. Наверняка было больше десяти тысяч человек. Командир поезда решил остаться здесь на полчаса.
Мы двинулись в Книн. Там было более пятидесяти тысяч человек... Следующей станцией были Плитвицкие озера. Там было не менее тридцати тысяч, как сербов, так и хорватов. Там с речью выступил высокий, крупный мужчина из Лики, с длинными усами. Он попрощался с королем Александром. В конце проповеди он проклял мать хорватов и сказал: «Что вы здесь делаете? Вы убили его!» И произошла ужасная драка между сербами и хорватами. Командир поезда немного помедлил, потом приказал солдатам сесть на поезд, и мы двинулись к Загребу. Тем временем у меня поднялась температура, и меня отправили домой из Загреба».
Из Сплита поезд отправился в Загреб. Князь Павел лично приказал, чтобы тело короля было выставлено в Загребе в течение двадцати четырех часов, прежде чем путешествие в Белград продолжилось, потому что король не делал различий между своими подданными. Более двухсот тысяч человек попутно почтили ему последнюю память.
Останки короля прибыли в Белград специальным поездом 17 октября. На вокзале «Королевский поезд» приветствовали все официальные лица: князь Павле, премьер-министр Узунович, сербский патриарх Варнава, мэр Белграда Нешич, депутаты, сенатор доктор Раденко Станкович, Бан Савской Бановины Иво Перович... за ними выстроились в очередь охранники, соколы и патриотические объединения... Тротуары вокруг вокзала, площади и окрестных улиц были заполнены более чем сотней тысяч белградцев.
Как только поезд прибыл на станцию, явился князь Павел, высокий, в тугом пальто, окруженный позолоченным шарфом. Французская писательница Клод Елан пишет: «Я слышу, как люди вокруг меня говорят: «Это настоящий Карагеоргиевич. Да хранит его Бог для нашего молодого короля! Он любил Александра как брата».
Объявлен шестимесячный государственный траур: с 9 октября по 9 апреля следующего года, из них 40 дней глубокого траура. В то время на всех государственных учреждениях флаги были приспущены; чиновники носили черный галстук и цвет на левой руке. Все акты государственных органов имели черную рамку и печать из черного воска. Военнослужащим, офицерам и унтер-офицерам не разрешалось посещать театры, оперу, кинотеатры, концерты и музыкальные площадки во время глубокого траура. Военнослужащие, владельцы радиоприемников, могли использовать их только в помещении во время траура (Глигориевич, 2002).
Похороны короля Александра были важнейшим политическим событием того времени. Он был в эпицентре интереса не только европейской, но и американской общественности. В день похорон, 18 октября, с шести часов утра было невозможно передвигаться по улицам Белграда без пропусков. Иностранные журналисты писали, что «охрана была организована настолько хорошо, что я мог легко добраться до мест, отведенных для похорон. На Теразиях поднимается лес флагов; есть же хоры, которые будут петь грустные песни, как только начнется молитва в соборе. Крупный черногорский гражданин в традиционном костюме, с пистолетом за поясом, в широких синих брюках горько плачет. Закрытые машины послов и дипломатического корпуса стремительно продвигаются к собору: князь Павел, принц Англии, герцог Кентский Георгий, свадебный шафер короля Александра, который по сербским обычаям также является крестным отцом детей Александра I. Президент Франции Лебрен, болгарский принц Кирилл, король Румынии Кэрол и принц Никола, принц Никола болгарский, итальянский принц Дука от Сполето... Германию представлял рейхсмаршал Герман Геринг в сопровождении генерала рейхсвера фон Блашковица и военно-морского капитана барона Харсдорфа. Возложили венок с надписью: «Своему бывшему героическому противнику, в мучительном смущении, - немецкая армия».
Шествие движется. Слышны крики: Да здравствует король! Проходят королева и король Петр. Громко звенят колокола. Серое небо разделяют низколетящие самолеты. Впереди крест и колыбель, которые носят курсанты военных училищ, одетые в застегнутые до горла темно-синие шинели, затем верхом на коне командир похоронной процессии, а за ним армейские части сначала югославские, затем союзные, а затем солдаты дружественных стран. Семь маленьких кадетов из Сен-Сира - в ряду, английские моряки, чехословацкие солдаты, румыны, которые в строю, раскачиваясь в такт, держат правую руку на прикладе винтовки, греки с ногами, скрученными белой бигуди с черными кисточками, с короткими белыми плиссированными юбочками. Затем Югославский железный полк.
Есть еще группа, в которую пришли люди из народа в единственной одежде, носители высшей сербской награды - звезды Карагеоргия! Два офицера Королевской гвардии водят Королевскую лошадь. Двадцать одна бронемашина, украшенная черным цветом, несут пятнадцать тысяч траурных венков. Хоры в процессии принимают грустные песни хоров, стоящих на бордюрах. Цыганский оркестр в черных халатах, с непокрытой головой, со скрипками в руках и саксофонами чувственно исполняет похоронный марш. Приходят православные священники в золоченой одежде с камилавками на голове. Все головы склонены перед Патриархом.
«Падают флаги, люди падают на колени: на карете, тянущей офицерами и солдатами королевской гвардии, проходит гроб, такой маленький гроб солдата. А затем королева с большой лентой, заметной под черной вуалью, рядом с ней молодой король. Мальчик-король с пером на своей соколиной шляпе смотрит прямо на флаги, на солдат».
На площади перед вокзалом рядом с гробом маршируют югославские войска и войска дружественных стран. Выступают солдаты 150-го полка. Потом военный оркестр. Чуть позже подъезжает машина с детьми. Принц Томислав в нем. Он стоит прямо, подняв руку к шляпе в знак приветствия людям, пришедшим на последнее прощание с его отцом.
Процессия входит в поезд до Младеноваца. А дальше до достояния династии Карагеоргиевич в Опленаце на машине. В Младеноваце крестьяне – салоникские добровольцы, старые воины, спустили гроб с поезда. По обе стороны дороги стояли люди в традиционных костюмах. Как идет колонна, так и люди падают на колени. Свечи дрожат в руках. Во главе процессии висит огромный баннер: «Мы храним Югославию ценой нашей крови». Вся дорога усыпана цветами. Никто не будет забирать их сутками.
Над церковью в Опленаце, которая возвышается над холмистой Шумадией, вокруг Тополы летают самолеты. Затем звонят колокола. 50000 человек, в основном крестьяне, сталкиваются на небольшом компактном пространстве. Никогда еще не было зафиксировано, чтобы массы выражали свою боль так спонтанно и искренне. Тысячи деревенских женщин носили черные платки. Те же крестьяне, фессалоникийцы, вносят гроб короля в церковь, которую он завершил, выполнив завещание отца Петра Первого Карагеоргиевича. Александр явно желал, чтобы церковь в Опленаце была синтезом сербского средневекового искусства. Интерьер церкви выполнен из белого мрамора, покрыт фресками, мозаиками и репродукциями фресок из старых сербских монастырей (Елан 1988).
После службы тело короля опустили в склеп. Только члены королевской семьи, правители, и маршал Петен присутствовали на последних почестях перед возложением Александра I Карагеоргиевича в гробницу.
Сто тысяч человек приветствовали в Сплите со слезами и рыданиями мертвое тело великого Короля.
Толпа вокруг завещания
В то время как военный корабль возвращался с останками своего верховного главнокомандующего, в Белграде происходила небольшая драма, потому что премьер-министр Никола Узунович не хотел признавать завещание.
Едва получив уведомление о покушении и убийстве короля в сумерках 9 октября, князь Павел вызвал во дворец премьер-министра Николу Узуновича, губернатора Белграда Манойло Лазаревича, командующего Королевской гвардией генерала Петра Живковича, а также первого адъютанта генерала Милана Йечменича. Он передал им телеграфный отчет, который получил от министра Евтича и депутата Спалайковича о трагических событиях в Марселе. Необходимо было обеспечить мирную передачу власти, о чем покойный король уже позаботился, оставив свое завещание. Затем князь Павел вручил Узуновичу закрытый конверт, скрепленный двумя восковыми печатями, на котором был отпечатан герб Королевского дома. На конверте было написано: «Это личный акт, который я написал на основании статьи 42 Конституция Королевства Югославия от 3 сентября 1931 г. Александр, господину Премьер-министру». Узунович открыл конверт и вынул синюю бумагу, написанную чернилами, собственноручно. Это было завещание короля, которое гласило:
Совершено 5 января 1934 года в Бледе.
Своей свободной волей и моим лучшим убеждением служить наилучшим интересам моего дорогого Отечества, Королевства Югославии, моего дорогого народа, а также моего Королевского Дома,
Я на основании статьи конституции Королевства Югославия определяю, что в случае, если Наследник престола по причинам, перечисленным в статье 41 Конституции, не может осуществлять королевскую власть, власть Наместника будет осуществлять:
1) его королевское величество князь Павел Карагеоргиевич;
2) доктор Раденко Станкович, сенатор и министр образования;
3) Доктор Иван Перович, Бан Савской Бановины.
Заместителем князя Павла я назначаю Арт-генерала Воислава Томича, командующего Белградом.
В качестве заместителя доктора Раденко Станковича я назначаю сенатора Йову Банянина.
Назначаю доктора Зеца, сенатора, заместителем доктора Перовича.
Я написал и подписал этот акт собственноручно в двух подлинных экземплярах, один из которых останется у ее величества королевы, второй у председателя Совета министров.
Эти две копии этого акта были запечатаны в конверте и скреплены маленькой печатью.
Александр Карагеоргиевич, король Югославии». (Еан, 1988)
Текст завещания был опубликован на следующий день, 10 октября, в «Официальной газете» и вместе с протоколом от 9 октября о его принятии и провозглашением правительства разослан в народ.
Премьер был явно шокирован, когда увидел, кого Александр объявил его заместителем. Он ненавидел доктора Станковича до глубины души и называл его демоном Александра и странным парнем, а про Перовича сказал, что он нуль от человека. Кроме того, он сказал, что Король оставил все в беспорядке, а в кассе еле нашли завещание - бумажку, написанную карандашом.
Никола Узунович настойчиво доказывал, что завещание недействительно, потому что оно не было написано чернилами и не было запечатано. Между князем Павлом и Узуновичем произошла острая ссора. Узунович захлопнул дверь перед князем и сказал, что он должен представить все дело в Совете министров, который выскажет свое мнение. Через полтора часа Узунович вернулся и заявил, что члены правительства разделяют его мнение, и что Совет решил, что заместителями будут патриарх, он (Узунович) и Юрица Деметрович.
Павел удивился, он попытался возразить, но Узунович просто развернулся и ушел. Когда князь увидел, что враг торжествует, он позвонил Петру Живковичу, командиру Королевской гвардии, и тот посоветовал князю немедленно пригласить Узуновича. Павел это сделал, но Узунович тоже не захотел отвечать на звонок. Ответил глава кабинета и сказал, что Узунович не может ответить, потому что идет заседание правительства. Услышав это, Живкович взял телефон у Павла и крикнул: «Это Петр Живкович. Я приказываю Узуновичу немедленно приехать в Дединье. Если его не будет здесь через пятнадцать минут, я арестую его и все его правительство. В казарме для охраны все готово». Узунович прибыл к Павлу через десять минут (Казамирович, 1995).
Как только поступили первые известия о расследовании и о причастности к убийству организации усташей, это сразу же вызвало всплеск недовольства и нападок на Италию и Венгрию как на главных виновников, учитывая, что они терпели и помогали движению усташей. Правительство организовало большие демонстрации против Италии и Венгрии. Пресса пестрела резкими словами в адрес Муссолини, требовалась ответственность. Однако серьезных инцидентов не было, за исключением нескольких разбитых окон в посольстве Италии.
Как только узнали об убийстве, лидеры Мехмед Спахо, находившийся в серьезном опале, и Антон Корошец, находившийся в интернировании, спонтанно опубликовали заявления о лояльности и приехали в Сплит, чтобы преклонить колени перед гробом покойного короля. Оба присутствовали на похоронах Александра и были в числе бывших премьер-министров.
Иван Мештрович также заметил первые реакции в своих «Воспоминаниях». Как только узнал об убийстве, он пошел к Мачеку, который тогда находился в католической больнице в Загребе. Мачек сказал ему: «Но я думаю, что тут иностранные пальцы... Зачем бы, к черту, усташи делали одни. Для Муссолини Павелич и его усташи - просто средство, просто доска, чтобы прийти к нам».
Речь Сталина с энтузиазмом вспоминается на улицах Белграда, в которой он якобы сказал: «Сто пятьдесят миллионов русских с Югославией... несмотря на личные причины, по которым король был зол на Советское правительство, он в конце концов уступил, из-за любви к миру». Комментарии к словам Сталина были следующими: «Что касается нас, мы любим русских, они наши братья, славяне, и кровь - не вода» (Елан, 1988).
Но «дискуссия» вокруг завещания на этом не закончилась. С тех пор как создан мир, или, лучше сказать, с тех пор, как люди разделились правителями, о них ходили разные истории и сплетни. Народ на протяжении веков наслаждается придворными интригами и сплетнями, и, вероятно, именно так появилась народная пословица «поклялась земля раю»... Эта человеческая черта особенно нашла подходящую почву у нас, сербов. В последнее время, в последние столетия или два, говорят обо всех; от Карагеоргия до нынешних видных политиков - никого не пощадили. Ни Обреновичей (об их аферах можно написать книгу), ни даже «великого сына югославских народов и народностей» товарища Иосипа Броза (любовные романы с оперным певицами и сестрами-массажистками). Конечно, наследники Карагеоргия тоже не остались без исключения. По слухам, король Александр Карагеоргиевич построил для одной красавицы виллу в Лисичьем Потоке, прямо под Белым дворцом, чтобы она была «под рукой». История страстной любви королевы Марии и словенского адъютанта неслась на Белградском базаре.
Двор не обошелся с интригами даже после убийства короля Александра. Так циничный Милош Црнянский отмечает в «Эмбахаде», что некоторые сербские министры и дипломаты за то, что они говорили о королеве, получили бы нож в живот от обиженного сына, «если бы она была матерью какого-то носителя, а не короля».
Государственный траур по убитому королю еще не истек, когда по белградскому базару, через одну из придворных дам, распространился слух, что королева Мария, стреляла в тогдашнего вице-короля, князя Павла и ранила его.
Окружение премьер-министра Николы Узуновича заполнило голову королевы Марии «узурпацией ее прав». Они убедили ее, что она должна осуществлять депутатские полномочия вместе с Патриархом Варнавой и генералом Петром Живковичем. Королева Мария, воодушевленная своими льстецами, крутила в голове, что она должна быть членом регентства. Ее мать, румынская королева Мария, которую в Дедине называли «тетя Мизи», все эти месяцы оставалась в Белграде и провела официальный разговор с Павлом о статусе ее дочери при дворе. Однако князь остался тверд и заявил, что вопрос о депутатстве решен 10 октября 1934 г. и снят с «повестки дня».
Тем не менее, Мария по-прежнему деликатно относилась к своему положению, поэтому через тридцать дней после смерти мужа она отправила Павлу документ под названием «Требования королевы Марии». Там она дословно указала все, что считает своими правами.
Тридцать два года спустя, 4 ноября 1966 года, князь Павел в письме Косте Ст. Павловичу (опубликовано в Вестнике СИКД «Негош», июнь 1980 г.) объяснил, как возникла эта история (Коста Ст. Павлович).
«Вот описание моего «убийства» в двух словах. После марсельской трагедии я сильно похудел, и доктор (Леон) Коэн убедил меня, что мне нужно набрать несколько килограммов, и рекомендовал инъекции инсулина. Он сам сделал эти инъекций, и однажды - я не знаю, как это произошло - он ввел неправильно инсулин в мышцу. Через короткое время моя рука распухла, и Коену пришлось сделать мне операцию в Бохине. Когда 6 сентября мне пришлось пойти на концерт войск в Банице по случаю дня рождения короля, мне пришлось держать руку связанной через плечо».
Через год после этого письма Коста Ст. Павлович пообедал с Павлом в ресторане Мирабель в Париже. Князь рассказал ему, как Элеонора Шврлюга, придворная дама, постоянно интриговала королеву Марию, чтобы она стала одним из правителей. Поэтому ее заменили. Королева Мария очень доверяла этой придворной даме и рассказывала ей о самых конфиденциальных событиях в резиденции на Дедине, и она все это передала Ивану Мештровичу. Лучше всего это видно в «Воспоминаниях» скульптора, где он пишет о событиях, в которых участвовали только король, королева и князь Павел.
Перевод Анжелы Шиповац
Русская Стратегия
_____________________
ПОНРАВИЛСЯ МАТЕРИАЛ?
ПОДДЕРЖИ РУССКУЮ СТРАТЕГИЮ!
Карта ВТБ (НОВАЯ!): 4893 4704 9797 7733 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: rys-arhipelag@yandex.ru
ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!
https://bastyon.com/strategiabeloyrossii |
